Конечно, мы любим обсуждать справедливость. Что это такое? Перед кем мы обязаны ее соблюдать? С самого детства ничто так не воодушевляет людей, как спор о ней, о том, обманут кто-то или нет, о том, есть ли у нас право делать то или иное. Мы любим без конца разбирать гипотезы, готовы бесконечно спорить о хитрых исключениях из правил, о моральных последствиях, которые доказывают, что никто не совершенен.
Современная философия закручивает узлы из сложных дилемм, например так называемой проблемы вагонетки или вопроса о существовании свободы воли. Историки в спорах о правильности и неправильности политических, военных и бизнес-решений, которые сформировали наш мир, то упиваются двусмысленностями, то выдают радикальные черно-белые суждения о бесконечно сером.
Как будто эти моральные выборы ясны и просты — или как будто они встречаются один раз, а не присутствуют в жизни постоянно. Как будто вопросы задаем мы, а не жизнь.
Тем временем всего за утро каждый человек принимает десятки этических и моральных решений немалой важности, многим из которых мы не удосуживаемся уделить и десятой доли внимания. Мы размышляем о том, как поступить в какой-нибудь невероятной ситуации с высокими ставками, но в любой момент существует бесконечное количество возможностей столкнуться с этими идеями по-настоящему, в реальной жизни. Естественно, мы предпочитаем абстрактную справедливость, чтобы отвлечься от необходимости действовать по справедливости, пусть даже несовершенно.
Пока мы не прекратим спор, мы не можем перейти к действиям. Мы продолжаем спорить, чтобы не начинать действовать.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ КАК СПОСОБ ЖИЗНИ
Ранее в серии «Стоические добродетели» мы определили мужество как риск своей жизнью, а самодисциплину — как умение держать свою жизнь в узде. Продолжая этот ряд, мы можем определить справедливость как удержание строя[10] жизни или составление собственных правил, если пользоваться фразой великого генерала Джеймса Мэттиса[11]. То есть как границу между добром и злом, правильным и неправильным, этичным и неэтичным, честным и нечестным. Эти принципы подскажут все остальное:
что вы сделаете,
что вы не сделаете,
что вы должны сделать,
как вы это сделаете,
для кого вы это делаете,
что вы готовы отдать за них.
Есть ли во всем этом определенная доля относительности? Приходится ли иногда идти на компромиссы? Да, разумеется, но все же на практике, в разные эпохи и в разных культурах, мы находим обнадеживающую вневременность и универсальность — удивительное единомыслие в вопросе, что такое правильно. Вы заметите, что герои этой книги — мужчины и женщины, военные и гражданские, обладающие властью и нет, президенты и обездоленные, общественные деятели и борцы с рабством, дипломаты и врачи, — несмотря на все различия, удивительно единодушны в вопросах совести и чести. Действительно, вкусы людей постоянно менялись на протяжении веков, однако кое-что неизменно: мы восхищаемся теми, кто держит свое слово. Ненавидим лжецов и обманщиков. Прославляем тех, кто жертвует собой ради общего блага, и не выносим тех, кто богатеет или становится знаменит за счет других.
Никто не восхищается эгоизмом. В конце концов, мы презираем зло, жадность и безразличие.
У психологов есть основания полагать, что даже младенцы способны улавливать и понимать эти идеи, — вот еще одно доказательство того, что «алкание и жажда правды»[12] заложены в нас с первых дней жизни.
«Правильные вещи» сложны… но в то же время довольно ясны.
Все философские и религиозные традиции — от Конфуция до христианства, от Платона до Гоббса и Канта — вращаются вокруг той или иной версии золотого правила нравственности. В I веке до нашей эры один нееврей попросил законоучителя Гиллеля научить его Торе быстро — пока он сумеет устоять на одной ноге. Гиллель сделал это, уложившись в полтора десятка слов: «Не делай другому то, что ненавистно тебе; в этом вся Тора, остальное — комментарии».
Заботьтесь о других.
Относитесь к другим так, как хотели бы, чтобы они относились к вам.
Не только когда это удобно или приветствуется. Особенно — когда нет.
Даже если это не окупается. Даже если дорого обходится.
Еврипид писал:
У истины всегда простые речи,
Она бежит прикрас и пестроты,
И внешние не нужны ей опоры,
А кривды речь недуг в себе таит,
И хитрое потребно ей лекарство[13].
Вы узнаёте справедливость, когда видите ее[14] — или, на более тонком уровне, когда вы ощущаете ее, и тем более ее отсутствие и ее противоположность.
В 1906 году в Америку приехал мальчик по имени Хайман Риковер: его семья бежала от еврейских погромов. В Военно-морской академии США он окунулся в атмосферу классических добродетелей. За свою долгую карьеру, в течение которой сменились 13 президентов — от Вудро Вильсона до Рональда Рейгана, — Риковер постепенно превратился в одного из самых влиятельных людей в мире. Он был пионером идеи создания атомных надводных и подводных судов и в итоге возглавил программу, которая задействовала оборудование стоимостью в миллиарды долларов, десятки тысяч солдат и рабочих, а также оружие огромной разрушительной силы. На протяжении шести десятилетий и глобальных войн, во времена постоянной угрозы апокалиптического ядерного конфликта, когда авария на ядерном объекте или на борту корабля могла привести к колоссальным последствиям, Риковер оказывал влияние на поколения лучших и самых талантливых офицеров в мире.
Риковер иногда говорил этим будущим лидерам, что человек должен вести себя так, как будто судьба мира лежит на его плечах, — по сути, перефразируя Конфуция, — что периодически в самом деле случалось в его собственной карьере. Однако Риковер также был обычным человеком — мужчиной с характером, тем, у кого есть коллеги, подчиненные, супруга, сын, родители, соседи, требующие оплаты счета, необходимость лавировать в трафике. Он неоднократно отмечал в своих выступлениях, что им руководила важность идеи о добре и зле, чувстве долга и чести, помогающей человеку справляться с бесконечными дилеммами и принимать решения в тех ситуациях, в которых он окажется. «Жизнь не теряет смысла для того, кто считает определенные действия неправильными просто потому, что они неправильные, независимо от того, нарушают они закон или нет, — объяснил он однажды. — Подобный моральный кодекс дает человеку ориентир, основу, на чем он строит свое поведение».
Именно о таком кодексе и пойдет речь в этой книге. Здесь не будет сложного легализма[15] или заумных острот. Мы не станем исследовать биологические или метафизические корни добра и зла. Хотя мы рассмотрим глубокие моральные дилеммы жизни, наша цель — пробиться через них, как это приходилось делать людям в тех ситуациях, а не топить вас в безнадежных абстракциях. Здесь не будет ни грандиозной теории права, ни обещаний рая или угроз ада. Цель этой книги гораздо проще, гораздо практичнее — следовать традиции древних, которые рассматривали справедливость как обычай или навык, как образ жизни.
Потому что именно такой должна быть справедливость.
То, что мы делаем, а не то, что получаем.
Форма человеческого совершенства.
Заявление о намерениях.
Ряд действий.
В мире, где так много неопределенности, где многое не поддается нашему контролю, где зло существует и регулярно остается безнаказанным, стремление жить правильно — это редут посреди бури, свет во тьме.
Вот к чему мы и стремимся, ставя справедливость на место севера на своем компасе, на место Полярной звезды в своей жизни, позволяя ей вести и направлять нас как в хорошие, так и в плохие времена. Так делали Гарри Трумэн и Ганди, Марк Аврелий и Мартин Лютер Кинг, Эммелин Панкхерст и Соджорнер Трут, Будда и Иисус Христос.
Когда адмирал Риковер заканчивал телефонный разговор или совещание, он не сыпал жесткими требованиями и не давал конкретных указаний, как следует поступать. Его напутствие подчиненным было одновременно и гораздо выше уровнем, и в то же время прозрачно приземленным и прагматичным:
— Делайте то, что правильно!
Вот почему мы можем закончить это вступление тем же самым повелением:
Делайте то, что правильно.
Делайте это прямо сейчас.
Для себя.
Для других.
Для всего мира.
Каким образом? Обсудим на этих страницах.
Часть I. Я (личное)
Добродетель человека измеряется не необыкновенными усилиями, а его ежедневным поведением.
Стремление к справедливости начинается не в далеких краях. Оно начинается дома. Оно начинается с вас. Оно начинается с решения о том, кем вы собираетесь быть. Старомодные ценности личной принципиальности, порядочности, достоинства и чести. Основные модели поведения, в которых проявляются эти идеалы: делать то, что говоришь. Вести дела правильно. Хорошо относиться к людям. Стоики указывали, что главная задача в жизни — сосредоточиться на том, что вы контролируете. Возможно, в мире правят незаконность, несправедливость и откровенная жестокость, но каждому из нас по силам оказаться исключением. Стать человеком прямым и достойным. Каким бы ни был закон, какой бы ни была культура, что бы нам ни сходило с рук, мы можем выбрать собственный кодекс — строгий и справедливый. Кому-то это покажется ограничением. Мы считаем, что все наоборот: он освобождает, наполняет смыслом и, что главное, несет положительные перемены. Мы проповедуем это евангелие не словами, а делами, зная, что каждое действие подобно фонарю, изничтожающему темноту, а каждое решение поступить правильно — это заявление, которое услышат наши сверстники, дети и будущее поколение.