- Я никогда не говорю этого никому, - неожиданно для себя сказал тогда Касымбетов на улице, уведя Рому подальше от курилки. Где, как известно, всерьёз говорить категорически нельзя. – Я много общаюсь с теми, кто сидел или сидит. Или скоро сядет. В том году у меня самого были неприятности, когда …кое-кому понадобилась моя должность… Вот тебе сейчас скажу. Ты или очень скоро свернёшь себе шею. Или должен прибиться к какой-то очень правильной команде, где будешь чувствовать себя комфортно. Иначе закончишь как большинство из тех, с кем я очень часто имею дело.
- Не место красит человека, а человек место, - спокойно пожал тогда плечами Рома. – Сам работы не ищу, но от неё и не бегаю. Если возьмёшь к себе – отблагодарю по-взрослому. Если нет, мне есть куда вернуться…
- В общем, тогда Рома и Габит, - выныривает из воспоминаний с окончанием обмена мнениями между присутствующими Касымбетов. – Едьте вы. Поглядите, что можно придумать. И можно ли. И нужно ли. Если что, я на месте, вдруг что-то срочно оформлять понадобится.
- На сутки можно вообще определить в допросной, чтоб ни с кем не контактировал в обезьяннике. – Легкомысленно отмахивается Рома, на которого его пребывание в Северной Стране явно оказало не самое благотворное влияние. - Основание - опознание свидетелем ограбления… Либо, находим у него «траву», передаём коллегам по борьбе с «дурью». Те его с сутки на анау-манау-анализы помаринуют, а я за спиной постою. У меня там есть к кому постучаться, - Рома многозначительно ведёт бровями, глядя на Касымбетова.
- Не вздумай, - коротко роняет майор, уже жалея о своём решении. Которое, однако, отменять будет некстати. По целому ряду причин. – Всё строго по закону. Тут тебе не там… - майор не заканчивает фразу, но все хорошо понимают, что именно он имеет ввиду. – Никакой твоей самодеятельности, Рома. Особенно без процессуальных решений! Ты меня слышишь?!
- Так точно, - деревянно кивает Рома, пожимая плечами и глядя сквозь начальника. – Как скажете. Хотя, чего сложности плодить… Ну или давайте я с ним тут у нас тупо переночую? Хоть и в комнате приёма граждан? Завтра, если что, пусть с утра на стуле возле кабинета сидит: всё равно от нас через тамбурную дверь никуда не выйдет без нас… А за это время вы что-то придумаете? – Рома вопросительно смотрит на начальника. – Давайте разделим функционал? С Габита – понять там на месте, везём ли этого деятеля к себе. С меня – придержать, привезти сюда и снова придержать, уже тут. А уж дальше – подключайтесь? – Рома вопросительно переводит взгляд с одного присутствующего на другого.
- Ром, ты не понимаешь? Если он хоть где-то в курсе, хоть примерно представляет сроки и основания задержания… - начинает явно не в первый раз что-то объяснять Есимов. – И ещё и готов идти писать что-то и потом отстаивать…
- Всё, как скажете. – Рома примирительно поднимает руки. – Тогда Габит там решает. Да или нет. Если «да», я обеспечу доставку. Вы тут окончательно решите, что к чему. Лады?.. Братва, вот верите, раньше никогда не заикался, но сейчас деньги очень актуальны…
_________
Русский священник в оговоренное время возвращается в ломбард. Чуть с удивлением скользит взглядом по двум достаточно молодым парням (один из которых русский), сидящим среди ночи на диванчике для посетителей. Некоторое время задерживает на русском взгляд, чуть хмурится, после чего подходит к Маулету.
Глава 5
- Внимательно вас слушаю, - говорит священник, чуть насмешливо глядя на Маулета.
- Не смогу предложить другой цены, - Маулет кивает на электронное табло с закупочными ценами. – Кроме этой. Либо обращайтесь завтра, куда хотели. В пробирный отдел. – После этих слов, менеджер ломбарда демонстративно теряет интерес к посетителю и опускает глаза.
- Ожидаемо, - хмурится священник. – Ну да Бог вам судья.
Габит лихорадочно соображает, как быть. Майор явно ошибся, послав сюда его вместе с русским Ромой. Нет, так-то Рома – парень нормальный. Но в некоторых случаях он слишком буквально воспринимает и приказы, и договорённости, и планы. Совершенно упрямо и негибко… Что в их работе запросто может не просто повредить, а вообще… Тут всё же не армия. Подводных камней намного больше. И эти камни поопаснее: в армии максимум уволят. А тут, в свете очередной борьбы за порядок и с коррупцией… Если даже полковников КНБ садят через одного (даже миллионеров, как та пара комитетчиков с Хоргоса. Которые даже откупиться не смогли – судья отказался брать. Намекнув, что команда пришла не с того уровня, чтоб с ней спорить либо её игнорировать). То что говорить о паре простых офицеров полиции, ещё и обычного райотдела?
Русский оказался христианским муллой. Которого трогать нельзя категорически, прежде всего по неафишируемым политическим причинам. И вот тут начинается проблема, даже две: что именно этого русского трогать нельзя, хорошо понимает сам Габит. Поскольку, в отличие от Ромы, общается чуть с другими людьми (в том числе, в силу того, что Рома не говорит на государственном языке – только по-русски). И, как всякий нормальный опер (вернее, мечтающий им стать), Габит в курсе того, что майор называет «оперативной обстановкой в подковёрных играх».
Опять-таки, в отличие от Ромы. Который сейчас будет реализовывать план буквально, то есть, паковать русского муллу и тащить его в отдел.
Что-то объяснить русскому именно у Габита не выйдет: русский Рома вообще достаточно пренебрежительно относится почти ко всем офицерам полиции (считая полицию недоразвитой армией, хотя и старается этого не показывать). А Габит ещё и младше и по возрасту, и по званию.
Ещё в отделе, у Габита мелькнула мысль, что декларируемое Ромой намерение чётко послушаться Габита (в вопросе, задерживать клиента или нет) только декларацией и останется: Рома периодически «слетает с нарезки», особенно с младшими в иерархии.
Переубедить сейчас русского, возможно, смог бы Есимов. Либо Роме мог бы приказать сам майор. Но если Габиту сейчас начать звонить своим, и на своём языке быстро объяснить подоплёку; затем, предположим, майор сам перезванивает Роме… Нет, никуда не годится, поскольку будет выглядеть крайне некрасиво: получается, Габит не смог разобраться с товарищем сам и побежал за поддержкой, как ребёнок.
Не по понятиям.
А репутация – штука тонкая. Нарабатывается годами, но теряется одним неловким движением. И ведь никому потом не докажешь ничего и не объяснишь всех деталей.
Габит с досадой гоняет по кругу уже несколько секунд одну и ту же мысль, в то время как Рома начинает подниматься с дивана.
- Ром, погоди. Муллу трогать нельзя, - придерживает Рому за рукав Габит, пытаясь усадить товарища обратно на диван и стараясь говорить как можно тише. Ещё как назло вылетело из головы, как «мулла» будет по-русски…
- Какого муллу? Ты чего? – непонимающе хмурит брови Рома, высвобождая руку и в два шага оказываясь возле русского священника. Со скрытым удовольствием обращаясь уже к тому. – Уголовный розыск, капитан Горбач…
Габит от напряжения краснеет, поскольку весь неплохой (как казалось поначалу) план катится в пропасть, а сделать ничего нельзя. По крайней мере, сделать так, чтоб не пострадать потом лично. Рома явно нацелился на иллюзорный финансовый результат общения с клиентом и закусил удила. Сейчас его свернуть с курса можно только трактором…
- Неге айтпадын сенын орысын молда екенын? – обращается в сердцах Габит к Маулету, скорее от безысходности, чем в реальной попытке что-то изменить. (Почему не сказал, что твой русский – мулла? (священник) ) ...
- Предъявите документы, - сверлит в это время священника взглядом Рома, по которому прозрачно читаются все его намерения.
В ответ русский мулла задумчиво достаёт из-под рясы и протягивает Роме по очереди два платиковых прямоугольника:
- Удостоверение личности, мирское. А это наше. В чём дело, раб божий?
- Орехов Сергей Сергеевич… - делает вид, что задумывается, Рома. – Настоятель Никольского храма… Вам придётся проехать с нами.
- Внимательно слушаю, с какой целью, - вежливо отвечает русский мулла, с любопытством глядя на Рому.
- Вы похожи по ориентировке. – Явно пытается отбояриться Рома, не предавая вопросу священника никакого значения. И прихватывая того под руку.
- Мне нет дела до них, раб божий, - русский мулла кивком указывает на Габита и Маулета, о чём-то вполголоса ожесточённо спорящих у дивана. – И если бы не ты, тут и сейчас, то прямо сейчас всё было бы иначе.
- Решил поугрожать офицеру? – ухмыляется Рома.
- Боже упаси. – качает головой священник. – Всё с точностью до наоборот. Это ты решил, что, состоя в мирской страже, ты сильнее Слуги Божьего. Сам атеист?
- А тебе зачем? – сбивается с шага и с мысли Рома, на полсекунды широко открывая от удивления глаза.
- Это ответ на твой вопрос. Что на самом деле тебе угрожает. «Не гневайтесь на врагов своих, чада мои, но дайте волю гневу Господнему». – С едва заметной грустью чуть качает головой священник. – Мне не нужно даже пытаться уязвить тебя. Ты сам роешь себе могилу заживо. Вот уже много лет. Чтобы что-то сделать с тобой, мне не надо шевелить и пальцем. Достаточно просто отойти в сторону. Промолчать. И молча смотреть, что будет.
Священник ловит взгляд Ромы и всматривается тому в глаза.
– Так, не шеруди… На месте побеседуем, кто из нас кто… - отмахивается Рома через долю секунды.
- Ты сейчас делаешь очень большую ошибку, раб божий. – Спокойно и где-то даже неожиданно доброжелательно продолжает какую-то только ему понятную мысль русский мулла, продолжая пристально глядеть в глаза Роме. – Вернее, свои ошибки ты делаешь давно. Если твоим разумением говорить, стратегические ошибки. И твой путь ведёт не в никуда, а гораздо хуже. Но именно сейчас, в добавление к ошибкам стратегическим, ты делаешь ещё и тактическую. Опять же, это если твоими понятиями.