Творимиру тошно было пить в этом месте, и поэтому, как только человечек отошел, он перевернул кубок под стол — благо, там много было таких луж…
Какой-то резкий звук заставил Творимира очнуться. Он вскинул голову, огляделся: все та же зала, но уже освещенная факелами. За распахнутыми окнами медленно плыли прохладные поздние сумерки, но прохлада не проникала в залу — было нестерпимо душно, гарно. Он еще раз огляделся — почти все дремали или храпели, иные еще пили-ели, но их мутные, свинячьи глазки едва ли что замечали. Царя не было на прежнем месте, но на спинке его трона сидел ворон, и не понять было, на кого он глядит своим черным оком.
Творимир поднялся — стремительно скользнул во двор. Никто его не остановил, не окрикнул. Под самыми ступенями кто-то густо храпел, но дальше — тишь, спокойствие. Он отошел еще подальше, вскинул голову — прямо над ним висела одноглазая Луна, а на ее фоне — черная коробочка атмосферной станции.
Прошумели крылья, кто-то тихо вздохнул…
Творимир уже знал, кого увидит, настроил себя на решительный лад, и проговорил:
— Ладно. Теперь пришла пора объясниться. Что ты за птица, и чего от меня хочешь?
Глянул — действительно, как и ожидал: на старом месте, у колодца сидела птица с девичьим ликом, с огромными, трагичными очами, с синей как у утопленницы кожей.
— Ну, что же ты молчишь?! — громко сказал Творимир. — Скажи хоть что-нибудь. Ну же…
И тогда она заговорила. Голос был очень печальным, а так — ничего особенного.
— Если хочешь узнать правду, подойди ближе…
— Ага — это затем, чтобы ты меня туда столкнула! — пробормотал Творимир, которому вовсе и не хотелось узнавать некую страшную правду.
— Тогда чего же ты хочешь? — тихо прошептала дева-птица.
— Нет — это ты чего хочешь?.. Зачем снишься, зачем следишь? А?.. Ну, рассказывай…
— Если я стану рассказывать, ты все равно мне не поверишь.
— Да что ты!.. — Творимир пытался под грубостью скрыть страх. — А дай-ка догадаюсь. Ничего нового все равно не придумаешь. Знаю я все эти сказочные штучки-прибаютки. Ты, заколдованная, лежишь на дне того птичьего озера, я должен придти, поцеловать тебя — ты оживешь, свадебку сыграем… Фигушки!.. Что — нет? Не на дне озера?.. Где-то в другом месте?! Но все равно — я должен куда-то ради тебя идти, что-то там делать. Нет, нет! Лети, откуда прилетела и не возвращайся, и не снись. Все!..
— Для начала ты должен прыгнуть в этот колодец.
— Что?!
— Творимир, рано или поздно ты все равно придешь к этому…
— К чему приду?!.. И вообще — откуда ты знаешь мое имя?!.. Шаришь в моей голове?! Это моя голова, моя собственность, и я не позволю…
— Нет — это наша общая голова.
— А иди ты со своим бредом!..
— Ты спрашиваешь, к чему придешь? …Взгляни…
С этими словами она распахнула крышку колодца, и оттуда выплеснулся мягкий, несильный свет — стройной колонной вытянулся к звездами.
Свет манил, но Творимир не поддавался — собрав волю в кулак, продолжал отступать, говорил:
— Принести себя в жертву местным божкам?!.. Иди ты!..
— Творимир, помнишь, Вам говорили, что не удалось узнать, что находится под поверхностью?.. Вы думаете это Планета?
— Нет — мы знаем — это единый живой организм.
— Ближе к истине, но не совсем так.
— Ну, говори же…
— Мне ты не поверишь…
— Говори!
— Эта планета — это Ты, Творимир.
И тут Творимир действительно рассердился, он сжал кулаки и прохрипел:
— А теперь вот что я тебе скажу: у тебя когти длинные, острые, но и я тренированный. Так что, если на меня бросишься — узнаешь, почем фунт лиха!..
— Творимир, ты все равно придешь к этому…
— И я не хочу слушать твоего бреда: ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра! Лети прочь!..
Одинокая слеза скатилась по ее щеке… Прошептала:
— Вам нельзя дольше задерживаться в этом дворце. Уходите завтрашним утром. Иначе — прольется кровь.
— Лети! Без тебя разберемся!..
— Не верьте Царю — он вас использует для достижения своих целей.
— Прочь!
Она взмахнула темными крыльями, в одно мгновенье, беззвучно растаяла среди звезд… Люк в колодце по-прежнему был распахнут, световая колонна нитью исчезала среди звезд.
— Заглянуть туда?.. — бормотал Творимир. — …Мальчишество — заглядывать…А если схватит, утянет?.. Тоже бред — кому я здесь нужен?.. Ладно, черт с ними — одним глазом загляну…
Подошел, схватил руками за края колодца, осторожно нагнулся, краем лица коснулся света — ничего страшного — свет не кусался, но был теплым, как весенний день. Оглянулся — не видно ли птицы — не налетит ли, не столкнет?.. Ночь тиха, безмолвна… Вновь обернулся к свету, нагнулся дальше. Колодец был широк, стены — ярко освещены, но уводил он в такую глубину, что все там сливалось в единственную, яркую точку.
— Что там? — пробормотал Творимир. — Отгадка на все вопросы?.. Ну, пусть этим кто-нибудь иной занимается. В ведре спускается или даже прыгает, но я еще не настолько одурел…
Он хотел отойти, но какое-то движенье в глубине привлекло внимание. Свет разрастался, через мгновенье Творимир понял: нечто стремительно к нему приближалось. Был сильный страх, но и сильное любопытство: а вдруг и в правду откроется истина? Он чувствовал движение света — свет проникал в поры кожи, шевелил волосы, слепил.
И вот уже видит Творимир: надвигается на него клубящийся световой вал, но не просто свет. Там были человеческие лики. С невообразимой скоростью сменяли они друг друга…
В мгновенье мелькнул лик Ержи, но вот уже его нет — на его месте, словно в световом зеркале отраженный был его, Творимира лик. Еще мгновенье, и они столкнуться… Творимир отшатнулся, захлопнул люк. Свет оборвался, стало тихо-тихо, и почти совсем темно — не последовало никакого удара — колодец словно заснул.
И тогда Творимир бросился ко дворцу. У самого входа столкнулся с зевающим, пьяным стражником, обратился к нему дрожащим голосом:
— Куда ведет колодец на дворе?..
Стражник протер глаза, вдруг выпучился на Творимира, и рухнул на колени, пролепетал:
— Не имею счастья знать, куда ведет колодец.
Творимир поморщился от этой чрезмерной и явно неискренней почтительности:
— Ну, а какова его глубина?..
— Не имею счастья знать, но глубокий. Больше тридцати метров…
— На сколько больше?
— Метров на десять.
— И что в нем?
— Вода родниковая — студеная, но целебная.
— Понятно, а свет из него прежде не бил?
— Никак нет.
— Послушай, а если бы вдруг открылась в колодце бездна, в самые недра вашего Мира. Чтобы я тогда увидел?..
— Никогда такого чуда не было!..
— Ну, а если бы случилось?..
Стражника побледнел:
— Там царство смерти. Не положено нам, простым людишкам, о том говорить.
— Ну, а что в царствии смерти?
Губы стражника задрожали, по лицу покатились капли пота (от страха он полностью протрезвел).
— Нельзя о том говорить. Боги подземные разгневаются — раньше срока меня заберут…
— Ничего — я тебя защищу. Итак, что же там?..
— Почти ничего не известно… — лепетал Страж. — Мы все оттуда вышли, и все оттуда уйдем…
— Чтобы вернуться? — добавил Творимир. — А что — это интересная идея: планета — живой организм поглощает вас, переваривает, выплевывает — вы вновь живете. Бесконечный круг перерождений, и вполне объяснимый с научной точки зрения…
— Нет. — прошептал Стражник. — Никто, даже Боги, не возрождаются. Мы живем лишь единожды. Там — растворение…
— Хммм… Интересно, но тоже в общем-то понятно. — возбужденно проговорил Творимир. — Этот свет — энергетическое скопление чувств, воспоминаний, просто — энергий. Каким-то образом (еще предстоит выяснить, каким именно), чувства эти перемешиваются, формируются в характеры — входят в людей, в божков, в зверей… ясно… Если это так, что же будет с нами, поселенцами? Неужели мы никогда отсюда не уйдем?..
— Все мы видения… — прошептал Стражник.
— Что?..
— Я не знаю. Я не должен был ничего этого говорить. Вы обещали меня защитить…
— Защищу, можешь не беспокоиться. — рассеяно отмахнулся Творимир.
И тут вздрогнула земля. Стражник стоял на ступенях, но не удержался — хотел схватиться за Творимира, но не успел. Он повалился на землю, молящими глазами впился в Творимира, пролепетал жалобно:
— Вы обещали — защитить…
И тут разверзлась под ногами стражника земля. Хотел он ухватиться за край, но рука соскользнула — земля захлопнулась. И снова ночь — безмолвие…
Творимир попятился вверх, на крыльцо, и тут понял, что на него в упор смотрят. Обернулся — черный ворон сидел на перекладине. Он вспомнил, что этот ворон сидел и на Царском троне. Понял — это ворон, и есть этот жестокий Тиран, Царь, и он все видел…
Схватившись за голову, бросился Творимир во дворец…
А, спустя минуту, сидел за столом, и сжимал в дрожащих руках чашу, вспоминал день отлета. Унылое серое небо с утонувшим в нем Солнцем, небоскреб-исполин: "Уж лучше бы оставался в том мире, а тут — все чуждое… Но того небоскреба нет уже пятьсот миллионов лет…" — и с этими горькими мыслями он начал вливать содержимое чаши в себя.
Следующим утром Творимир был разбужен шумом голосов. Поднял тяжелую, звенящую голову, и понял — кричат издали. Зато голосов было превеликое множество. В зале тоже суетились: пробегали бородатые, вооруженные фигуры. Кое-кто еще отсыпался, но таких было немного (и в основном — поселенцы-земляне).
Прошел злой с похмелья Бриген Марк, прошипел:
— Мужичье-дурачье — бунт вздумали устроить!
— А, что?! — вскочил, нагнал его Творимир. — Расскажите, что случилось.
Бриген метнул на него раздраженный взгляд:
— А ты на стены выйди — там все узнаешь…
И Творимир послушался, бросился к окружающим двор стенам, и там действительно все узнал. Жители столицы собрались, пришли спасать своего Царя — они были уверены, что Царь околдован злыми колдунами.
И Творимир сам видел, как Тиран поднялся на стену, и закричал, что с ним все хорошо, и что, если народ не разойдется — над ними будет учинена жесточайшая расправа. Тогда вперед вышли зачинщики, пали на колени, и прокричали, что готовы принять лютую смерть, лишь бы только государя от колдунов спасти.