Не дожидаясь, пока Вейдлинг доложит о своем прибытии, генерал Кребс подошел к нему сам:
– Генерал Вейдлинг, вы прибыли, чтобы держать ответ за свои действия?
Командир корпуса тотчас преодолел свою подавленность и вскипел. Он спросил в своей иногда довольно нелюбезной манере, что они, собственно говоря, хотят от него и как он должен понимать сообщение о том, что будет расстрелян.
– Вы потеряли связь с войсками, – упрекнул его Бургдорф.
– Ах так, – растягивая слова, холодно бросил Вейдлинг. – Связь с войсками? Да знаете ли вы вообще, где я был в последние часы? В войсках! Господа, я вижу, что вы не в состоянии объективно и всеобъемлюще оценить обстановку. Вот, посмотрите сюда! – Генерал быстро развернул принесенную с собой карту с обозначенной обстановкой.
Кребс и Бургдорф, хотя и неохотно, вынуждены были подойти ближе. Они смотрели на карту с нанесенными тактическими значками. Потеряв дар речи, они позволили Вейдлингу высказаться. Наконец, Кребс встал из-за стола.
– Теперь я вижу, – продолжал начальник Генерального штаба сухопутных войск, – что здесь налицо недоразумение. Я немедленно доложу о вашем деле фюреру. Он должен принять решение.
– И я прошу об этом, – твердо заявил Вейдлинг.
Генерал Кребс быстро сменил тему разговора. Он хотел знать, какие приказы отдал Вейдлинг и как он представляет себе дальнейшее ведение боевых действий. Генерал Вейдлинг доложил, что через четыре часа LVI танковый корпус начнет отход в район Кёниге-Вустерхаузен, и, если советские войска не помешают передислокации корпуса, все дивизии смогут установить связь с 9-й армией.
– Постойте, – прервал его Кребс. – Герр Вейдлинг, разве вы не видите, что действуете неправильно? Отведите свой корпус в Берлин! Здесь есть резервы! Здесь Советы не смогут расстроить ваши планы. Единственной задачей вашего корпуса является оборона Берлина!
Генерал Вейдлинг передернул плечами от раздражения.
– На это у меня нет приказа, – холодно ответил он.
– Подождите немного, – успокоил его Кребс, – через несколько минут начинается доклад у фюрера. Мы поставим ваше дело на обсуждение. Смею предположить, что фюрер поддержит наше мнение. Впрочем, вы можете пока подождать здесь. Я распоряжусь, чтобы вам принесли легкую закуску и освежающие напитки. Там на столике стоит телефон. Вы можете в любой момент позвонить на свой командный пункт.
Прежде чем Вейдлинг успел что-либо возразить, Кребс и Бургдорф вышли из комнаты. Появился дежурный адъютант. Вейдлинга охватило беспокойство, и он приказал связаться по телефону с корпусом. Через несколько минут к аппарату подошел майор Кнаппе.
– Послушайте, Кнаппе, – поспешно произнес Вейдлинг, – скоро последуют новые приказы. Остановить начавшуюся передислокацию корпуса! Вы меня слышите? Остановить! Не исполнять мой последний приказ! Нет! Ничего не менять! Вскоре сообщу подробности. Что? – Вейдлинг встал, плотно прижимая телефонную трубку к уху.
Голос Кнаппе звучал тихо, но настолько четко, что генерал все слышал. Начальник оперативного отдела штаба корпуса сообщил Вейдлингу, что вскоре после его отъезда в штаб корпуса поступила телеграмма от главного командования сухопутных войск, согласно которой он освобождался от должности. А новым командиром корпуса назначался генерал-лейтенант Бурмайстер, командир 23-й моторизованной дивизии. Вейдлинг с силой бросил телефонную трубку на рычаг.
– Идиоты! – рявкнул он так громко, что адъютант вздрогнул.
Вейдлинг взволнованно ходил из угла в угол в этом сумрачном подвальном помещении. Пренебрежительным жестом он отказался от бокала шампанского, который ему предложил адъютант. Прикусив губу, Вейдлинг думал, что же ему теперь делать.
Возвратились Кребс и Бургдорф. Вейдлинг сосредоточенно посмотрел на них, и, прежде чем оба генерала успели что-либо сказать, он не выдержал:
– Я возмущен! Вы вели со мной циничную игру! Я только что узнал, что снят с должности. Пожалуйста, я уйду! После меня хоть потоп! Я пройду путь всех тех боевых товарищей, которые по вашему распоряжению были отстранены от дел!
– Но, герр Вейдлинг, – взволнованно возразил Кребс, – успокойтесь же, наконец! Послушайте! Приказ о вашем отстранении уже давно отозван. А сейчас фюрер хочет лично поговорить с вами.
– Что? – Вейдлинг был совершенно сбит с толку.
– Да, да, фюрер! Пойдемте!
Три генерала покинули комнату. Снова начался долгий путь по подземным переходам и помещениям. Они спустились еще на два этажа ниже. И здесь повсюду стояли двойные посты, проверяющие документы и наличие оружия. На последнем офицерском посту потребовали сдать поясные ремни и пистолеты. Наконец, и этот контрольный пост остался позади. Вскоре после этого генералы оказались в приемной. Вейдлинг быстро осмотрелся. Никто не обращал на него внимания. Он смутно угадал в одном из присутствующих имперского министра иностранных дел фон Риббентропа, остальные были ему незнакомы. Бургдорф скрылся в кабинете Гитлера, чтобы доложить о прибытии Вейдлинга. Вскоре он возвратился и пригласил Кребса и Вейдлинга войти.
Генерал Вейдлинг оказался перед Гитлером, который сидел за большим столом, заваленным картами. Генерал пристально смотрел на фюрера, вглядывался в бледное лицо с лихорадочно горящими глазами. Гитлер медленно приподнялся. Его руки и ноги дрожали. С кривой улыбкой он подал Вейдлингу вялую, лишенную всякой энергии руку.
– Мы ведь с вами знакомы, герр генерал?
– Так точно. Год тому назад, 13 апреля 1944 года в Обер-зальцберге вы наградили меня дубовыми листьями к Рыцарскому кресту!
Гитлер снова сел. Лишь с большим трудом он опустился в свое кресло. Даже когда он сидел, его левая нога находилась в непрерывном движении. А его дрожащие руки беспокойно передвигали карты с места на место. Гитлер дал знак генералу Кребсу. Тот обратился к Вейдлингу:
– Я позволю предложить, чтобы генерал Вейдлинг доложил о положении своего танкового корпуса, о расстановке сил противника и о своих последних приказах.
Генерал Вейдлинг понимал, что в этот момент у него появился шанс, который ему предоставляла судьба. Он собирался убедить Гитлера в том, что оборона Берлина бессмысленна. Битва на улицах города будет стоить жизни многим тысячам солдат и мирных жителей и окончательно превратит город в руины. Если же корпус отойдет на юг, то сможет установить связь с 9-й или с 12-й армией, чтобы потом вернуться с гораздо большими силами. Генерал говорил, заклинал, указывал на уже отданные приказы, заверял, просил и опять говорил.
Вейдлинг заметил, что Гитлер никак не может принять решение. В этот момент Кребс прервал поток слов генерала. Начальник Генерального штаба коротко и ясно заявил, что не одобряет план Вейдлинга. По его мнению, отвод корпуса откроет русским брешь в линии фронта.
Теперь оживился и Гитлер. Он тоже вступил в разговор. По своему обыкновению, однажды начав говорить, он никак не мог остановиться. Гитлер предложил свой собственный оперативный план битвы за Берлин. Однако вскоре он все больше и больше отклонялся от темы. В конце концов он впал в риторику, характерную для его речей в рейхстаге.
Генерал Вейдлинг надолго умолк. Лишь вполуха он слушал тирады Гитлера. Он понимал, что здравый смысл, логика и благоразумие не имеют здесь абсолютно никакого веса. Однако, прежде чем он успел преодолеть свое замешательство и удивление, неожиданно снова раздался голос генерала Кребса:
– Генерал Вейдлинг, я приказываю вам вместе с вашим LVI танковым корпусом взять на себя оборону восточных и юго-восточных районов Берлина. Вы должны прямо отсюда немедленно отдать соответствующие приказы. Позднее поговорим об этом подробнее!
Генералу Вейдлингу разрешили уйти. Он чувствовал себя оглушенным. Краем глаза он заметил, что Гитлер судорожно пытался привстать. Однако у него уже не хватило на это сил. Гитлер попрощался с генералом сидя. Потрясенный и озадаченный, Вейдлинг покинул кабинет фюрера.
Вернувшись в бункер адъютантов, он приказал связать его с корпусом. К счастью, полковник фон Дувфинг сразу взял трубку телефона. Генерал коротко проинформировал своего начальника штаба об изменившемся положении. Однако начальник штаба по своей инициативе уже отдал все необходимые приказы после того, как майор Кнаппе доложил ему о своем разговоре с Вейдлингом. Все дивизии направили своих офицеров на командный пункт корпуса. Если генерал прикажет, корпус может немедленно развернуться на 180 градусов.
Тем не менее генерал Вейдлинг все еще чувствовал себя не в своей тарелке, когда приказывал офицерам Генерального штаба сухопутных войск принести карты с нанесенным расположением соединений. Вскоре после этого появился генерал Кребс, который на плане Берлина проинструктировал Вейдлинга, показывая ему, какие позиции должен занять его корпус.
– Вот видите, герр Вейдлинг, – начал Кребс свой инструктаж, – мы тоже не все время спали. Берлин разделен на девять секторов обороны. Ваш корпус возьмет на себя оборону секторов от «А» до «Е». – Кребс указал на городские районы Лихтенберг, Карлсхорст, Нидершёневайде, Темпельхоф и Целендорф.
– Позвольте задать вопрос, – подал голос Вейдлинг. – Кому я подчиняюсь?
– Непосредственно фюреру! – подчеркнуто громко ответил Кребс.
Вейдлинг покачал головой. Он никак не мог согласиться со сложившимся положением. Кребс недовольно посмотрел на него.
– Я бы объединил ответственность за оборону Берлина в одних руках, – предложил Вейдлинг.
– Такие руки уже есть! – заявил Кребс. – Это руки фюрера!
– Тем не менее, – попытался привести еще один контраргумент Вейдлинг, – тем не менее должен быть создан четкий порядок подчинения. Каждый должен знать, кому он подчиняется. Мне, – Вейдлинг невольно повысил голос, – в последние недели не раз казалось, будто мы все живем в какой-то утопической стране. Разве вы не знаете, что наши корпуса уже давно не являются таковыми? Что наши дивизии в лучшем случае имеют численность одного батальона? (Сильное преувеличение. –