бе. Полковник Вёлерман остался в своем кабинете, чтобы обсудить последние шаги с офицерами своего штаба. Появился офицер для поручений:
– Разрешите доложить: перед входом в зенитную башню стоит русский парламентер, который хочет поговорить с вами!
Полковник медленно встал из-за стола. Он застегнул портупею, надел свою повседневную фуражку.
– Господа офицеры, пора!
Полковник медленно спускался по лестнице. Все находившиеся в башне расступались перед ним. Они знали, какой тяжелый путь предстояло пройти начальнику артиллерии. И вот полковник у входа. Постепенно глаза привыкли к темноте. На расстоянии около десяти метров Вёлерман заметил группу людей. Он поднял руку к козырьку фуражки.
В этот момент полковник услышал у себя за спиной сдавленный крик. Обернувшись, он увидел, что на него несется какой-то человек маленького роста. Это русский. Он схватил полковника за руку и попытался вытащить у него пистолет. Рефлекторным движением полковник нанес удар. Противник, шатаясь, отступил назад. В это время к ним подбежали стоявшие в отдалении русские. Они схватили своего товарища за руки и оттащили прочь.
К Вёлерману подошел советский старший лейтенант. Два солдата, сопровождавшие советского офицера, направили на полковника свои автоматы. Вражеский офицер на ломаном немецком потребовал сдачи зенитной башни и ее гарнизона. Вёлерман отвечал, что он имеет на это все полномочия. Однако у него приказ генерала Вейдлинга не покидать башню до 5 часов утра. После этого гарнизон башни должен отойти пешим маршем в направлении улицы Бендлерштрассе и там приготовиться к сдаче в плен.
– Прошу принять во внимание, – продолжал полковник, – что у нас много раненых и женщин. Я прошу, чтобы с ранеными обращались так, как это предлагается делать в соответствующих международных соглашениях. А всех гражданских лиц я прошу отпустить.
– Гут, гут, – отвечал русский, – все разрешить!
Оба офицера подняли руки к козырькам фуражек, отдавая честь. Полковник Вёлерман возвратился назад в зенитную башню. Здесь его уже поджидал подполковник Фрике.
– Только что русское командование передало по радио, что при капитуляции с нами будут обращаться подобающим образом. Каждому офицеру будет разрешено сохранить личное холодное оружие, и каждый сможет взять с собой столько личных вещей, сколько сможет унести.
Полковник Вёлерман в последний раз отправился на свой командный пункт. Он осознавал, что сделал то, что должен был сделать, и что теперь уже никак не сможет повлиять на ход своей судьбы и судьбы своих подчиненных. У мужчин и женщин, находящихся в зенитной башне управления, не было другого выхода. Из страха перед тем, что грядет, здесь возникло такое же паническое настроение, которое царило в это время повсюду в Берлине. «На все наплевать» – таков был девиз многих солдат и гражданских, некоторые из них почти теряли рассудок.
Несмотря на все происходящее, офицеры всех немецких боевых групп в центральной части города поддерживали дисциплину в своих подразделениях. Часы показывали ровно 5 часов утра, когда в этот судьбоносный майский день гарнизон зенитной башни покидал свое надежное убежище. Перед входом в бункер ПВО офицеры и унтер-офицеры строили группы солдат в колонны по три. Советский старший лейтенант находился со своими спутниками на том же самом месте, где был два часа тому назад. Русские внимательно следили за действиями немцев, но не вмешивались.
В этот ранний час над кварталом Тиргартена лежал плотный туман. Формировались маршевые группы. Неожиданно раздались одиночные пулеметные выстрелы, пули попадали в стену башни и рикошетили от нее в плотные ряды стоящих в колонне немецких военнослужащих. Закричали раненые, возникла сумятица. Однако наваждение вскоре закончилось. Никто не знал, откуда были сделаны выстрелы и кто стрелял. Русские конвоиры вели себя корректно и делали вид, что ничего не случилось.
Колонна пришла в движение. Мужчины и женщины, спотыкаясь о поваленные деревья и обходя воронки от снарядов и бомб, побрели до проспекта ось Восток-Запад. Полковник Вёлерман, который шел во главе процессии, повернул к колонне Победы, чтобы согласно приказу выйти к Бендлерблоку. Но теперь советского офицера охватило беспокойство. Он прикрикнул на полковника, схватил его за плечо и развернул на запад:
– Давай, давай!
Полковник вырвался из его рук и собрался продолжить марш. Старший лейтенант закричал еще громче и стал размахивать своим пистолетом. Его крики привлекли внимание остальных русских. И они взяли свои карабины и автоматы на изготовку. Советский офицер жестикулировал руками.
Теперь полковник Вёлерман понял, что любое сопротивление бесполезно. Он заметил и еще кое-что, заставившее его содрогнуться. Сквозь туман проступали контуры подошедших танков. Огромные стальные колоссы, тяжелые танки ИС-2, стояли плотными рядами между колонной Победы и станцией метро «Тиргартен». Их орудийные башни были развернуты в направлении зенитного бункера ПВО. Полковник понял, что любое сопротивление внутри бункера и вне его стен будет потоплено в крови этой стальной армадой в течение нескольких минут.
И колонна двинулась на запад. Когда изнуренные мужчины и женщины проходили по туннелю, они собственными глазами видели гигантское преимущество Красной армии в боевой технике. Сюда подъехали сотни тяжелых советских танков, как будто они собрались принять участие в параде на этой бывшей шикарной улице Берлина. Огромная колонна из стали заканчивалась только у Технического университета.
С усталыми и безразличными лицами немцы брели мимо. Неожиданно во всех танках как по команде откинулись крышки люков. Русские танкисты стали выпрыгивать из своих боевых машин и устремились к колонне. Увидев это, мужчины прижали к груди свои пожитки, женщины же пытались крепче ухватиться за руки немецких солдат. Но русские солдаты только хлопали пленных по плечу, предлагали сигареты:
– Война капут! Война капут!
Старший лейтенант, который шагал рядом с Вёлерманом, стал значительно приветливее. Полковник решил воспользоваться этим шансом. Он схватил русского офицера за руку и крепко держал ее. Они пропустили мимо себя всю колонну. В конце почти двухтысячной колонны шли двадцать мальчишек из гитлерюгенда в возрасте от 14 до 16 лет. Юноши были бледны от бессонной ночи и испуганы. Полковник показал на мальчишек:
– Давай, давай!
– Никс давай! – проворчал русский офицер. – Никс карашо!
Полковник повторил свою просьбу еще раз, дважды, трижды. Наконец, старший лейтенант потерял терпение. Теперь уже он крикнул во все горло:
– Давай!
Полковник дал сигнал юношам:
– Ребята, вы можете отправляться по домам!
На этот раз русский офицер схватил полковника за руку и потянул его вперед. Краем глаза полковник успел заметить, как юноши с криком радости разбегались во все стороны, проскакивали через ряд подъехавших танков и скрылись среди руин. При этом ни один из них даже не обернулся.
Недалеко от Технического университета советский офицер приказал остановиться. Из уцелевшего дома, находившегося поблизости, тотчас вышли несколько русских офицеров. Старший лейтенант подошел к ним строевым шагом и, стоя по стойке «смирно», доложил. Русский генерал поднес руку к козырьку своей фуражки и подошел к полковнику Вёлерману. Оба офицера обменялись коротким, формальным приветствием.
Коренастый русский генерал-майор не говорил ни слова. Воцарилась гнетущая тишина. Тогда Вёлерман схватился за кобуру. Русские офицеры растерянно посмотрели на него. Полковник отдал свой пистолет – личное оружие все это время оставалось при нем – советскому генералу. Поколебавшись, тот принял пистолет Вёлермана. Потом генерал отвернулся.
Старший лейтенант снова подошел к Вёлерману. Он схватил его за руку и потащил за собой. Походная колонна осталась стоять перед домом. Миновав несколько улиц, немецкий полковник и русский старший лейтенант подошли к командному пункту советской танковой дивизии, который был оборудован в подвале разрушенного здания фабрики. И здесь предусматривался лишь краткий обмен взаимными приветствиями. Не задерживаясь на КП дивизии, старший лейтенант повел своего пленника дальше. Следующая остановка – на командном пункте командира корпуса, который разместился в квартире портье одного из многоквартирных домов берлинского района Шарлоттенбург. Отсюда полковника Вёлермана дальше уже повезли на джипе. Очевидно, теперь к конечной остановке. На этот раз рядом с Вёлерманом сидел еще один комендант оборонительного сектора, а именно полковник Айлерс.
Конечной целью поездки оказалась территория фабрики недалеко от парка замка Шарлоттенбург. Обоих немецких офицеров привели в квартиру привратника на втором этаже дома. Их встретил советский подполковник, бегло говорящий по-немецки. Этот симпатичный, обходительный русский офицер пригласил немцев «принять ванну». Вёлерман и Айлерс незаметно толкали друг друга в бок. Они ожидали чего угодно, но никогда не думали, что в плену им позволят сначала принять ванну. Однако ванна предстала перед ними в образе сварливого русского солдата, который поливал немецким офицерам на руки грязной водой из фарфорового кофейника.
Вскоре они вновь оказались в комнате подполковника, который ставил на граммофон одну пластинку за другой. Танцы, марши, народные песни, хоралы, и все это da capo, то есть на бис. Полковник Вёлерман, которому изменила выдержка, вежливо попросил выключить аппарат.
– Пожалуйста, охотно, – ответил, улыбаясь, русский подполковник.
В комнату вошли еще два советских офицера – полковник и подполковник, которые представились как начальник штаба и начальник оперативного отдела штаба танковой армии «Север»[19]. Они угостили немецких офицеров русскими сигаретами, которые имели непривычный вкус. Офицеры курили, чтобы снять нервное напряжение. Полковник задавал вопросы о последних днях в рейхсканцелярии и в Берлине. Вёлерман и Айлерс старались отвечать как можно короче. Беседа продолжалась до тех пор, пока не распахнулась дверь.