отанковые заграждения, которые не были серьезным препятствием для тяжелых русских танков, скорее они мешали движению убегающего от советских войск местного населения с его ручными тележками и конными повозками. Из-за этих импровизированных заграждений на дорогах постоянно возникали заторы, колонны беженцев застревали в пробках, пока их не расстреливали из своих пушек и не давили гусеницами советские Т-34.
Бойцы дивизии «Мюнхеберг» попали в водоворот захлестнувших всех событий. Танки представляли собой главную опору дивизии, которая с трудом удерживала ее от полного развала. Фельдфебель Хартман и его экипаж постоянно находились в движении, чтобы блокировать неглубокие вклинения советских войск, вызволить из неприятного положения остатки разгромленных немецких формирований или обеспечить охрану отставших колонн беженцев.
– Я уже сыт всем этим по горло, – ворчал в ларингофон Рамлау. – Создается впечатление, что служишь в пожарной команде…
И действительно, те немногие Pz. IV дивизии «Мюнхеберг», которые еще сохраняли боеспособность, использовались как «пожарная команда». Огнем своих пушек они держали на дистанции устремившиеся вперед тяжелые танки «Иосиф Сталин-2» и одновременно пулеметным огнем отбивали атаки красной пехоты, буксировали тяжелые орудия, позиции которых оказывались под угрозой, сталкивали с проезжей части дороги горящие грузовики, давили гусеницами мелкие дорожные заграждения и подвозили боеприпасы для артиллерии. В известной степени они стали «пожарной командой» и «мальчиками на побегушках» в одном лице.
– Хартман! Вас вызывает шеф!
Фельдфебель вытер пот со лба, поправил галстук.
– Шеф? Меня – шеф?
Лейтенант потерял терпение:
– Идите же скорее. Вы думаете, что я шучу? – Но, увидев усталое лицо командира танка, сразу же смягчил тон: – Хартман, я знаю, что потребуют от вас. Но это надо сделать. Генерал хочет, чтобы вы совершили разведывательную вылазку в город Эркнер. Какой-то гражданский только что позвонил оттуда. Он утверждает, что русские уже в городе. Но генерал никак не может поверить в это, так что отправляйтесь поскорее!
– Да ну! Ребята, вы слышали?! Мы отправляемся в Эркнер! – заорал Рамлау. – Вы только представьте себе! Эркнер! Да раньше я каждое воскресенье ездил туда. На природу – под руку с симпатичной девочкой! Ребята, вот это были времена!
Унтер-офицер Райнварт устало ухмыльнулся:
– Совсем не удивлюсь, если твой район воскресной охоты на девчонок превратился теперь в пустыню, усеянную развалинами…
Хартман стоял, высунувшись из открытого люка, и давал указания механику-водителю. Фельдфебель внимательно осматривал окрестности. Он присматривался к каждому дереву и к каждому кусту. У него возникло такое чувство, словно он видел каждый клочок этой земли последний раз в жизни. Хартман понимал, что все потеряно. Но то, что хаос накатывается сейчас и на Берлин, никак не укладывалось у него в голове.
Они свернули с дороги, ведущей на юг, и объехали городок Шёнайхе. Береженого бог бережет. Вероятно, город забит беженцами, и, пока пробьешься сквозь эту толчею, может быть уже слишком поздно.
Неожиданно впереди раздался шум. Хартман рывком закрыл крышку люка.
– Полный газ!
Ефрейтор Бринкман до отказа нажал педаль газа. Словно хищная кошка, танк сорвался с места и, ревя мотором, понесся вперед. Бринкман, протирая глаза, прижимал голову к смотровому прибору.
– Проклятье! Я ничего не вижу!
Хольберг, который сидел рядом с ним, наклонился вперед, поморщился.
– Неудивительно – иваны ставят дымовую завесу!
Серо-белая стена дымного тумана наползала на окружающую местность. Хартман снова распахнул люк, выглянул наружу. Однако он выдержал недолго. Кашляя, фельдфебель снова сполз внутрь танка и захлопнул за собой люк.
– Поехали, убираемся отсюда! Надо выбраться из этого дерьма!
Боевая машина с грохотом и лязгом понеслась сквозь молочную стену дымной завесы, и примерно через тысячу метров она осталась позади. Экипаж облегченно перевел дух. На этот раз еще обошлось, а ведь могло быть и хуже. Оказывается, что вся местность здесь изрыта глубокими воронками, и если бы они попали в одну из них, тогда… Нет, лучше не думать об этом.
Танк приближался к первым улицам Большого Берлина. На развилке дорог пост полевой жандармерии остановил боевую машину, спросил о боевой задаче, а потом тотчас вновь открыл дорогу для движения.
Стальная махина загромыхала дальше по шоссе. Однако вскоре путь преградила глубокая воронка от авиабомбы. Хартман высунулся из люка, осмотрелся вокруг и заметил, что они добрались до рельсовых путей станции городской железной дороги Райсдорф.
– Вперед! Дальше едем просто по рельсам и так доберемся до цели!
– Не о чем беспокоиться, – прокомментировал Рамлау. – Тут мне все знакомо, да я знаю этот район как свои пять пальцев!
Язвительно ухмыляясь, Хольберг произнес в ларингофон:
– Если эта скучная, безотрадная местность и есть тот самый знаменитый Берлин, то не хотел бы я тут жить!
– Да что ты знаешь о Берлине? Весь Берлин – это облако…
– Пока еще нет, дорогой, но скоро точно превратится в облако, – хихикнул Хольберг.
Танк внезапно остановился. В последнюю секунду Бринкман заметил воронку и разрушенные железнодорожные пути. Он резко развернул боевую машину, и она сползла с железнодорожной насыпи прямо на придорожный кустарник. Хартман высунулся по пояс из люка и подавал команды водителю.
В этот момент из кустарника выскочили двое странно одетых мужчин и испуганно уставились на танк.
Хартман не мог удержаться от ухмылки.
– Эй, это что еще за лесные духи?
Один из незнакомцев вытянулся по стойке «смирно».
– Бихлер и Мозер, фольксштурм, из батальона «Верхний Дунай», в карауле. Никаких особых происшествий не замечено!
Командир танка внимательно осмотрел незнакомцев. На них зеленые грубошерстные непромокаемые куртки, кожаные брюки, на ногах обмотки. На их тронутые сединой головы нахлобучены мятые пилотки. На рукавах курток видны красные повязки со свастикой. Хартман покачал головой:
– Не стройте из себя важных персон!
Бринкман остановил свой Pz. IV. Райнварт развернул пушку танка на восток, чтобы быть готовым в любой момент открыть огонь. Издали доносился грохот артиллерийской канонады и треск пулеметов. Хартман спрыгнул с танка и подошел к часовым.
– А что, собственно говоря, вы здесь охраняете?
Боец фольксштурма Бихлер пожал плечами:
– Мы здесь еще со вчерашнего дня. Прибыли из Эркнера, а остальных отвели глубже в город. Мы должны следить за тем, чтобы русские танки…
В воздухе возник пронзительный звук. Раздался вой и раскат грома, затем грохнул взрыв. Все бросились ничком на землю, пережидая, пока дождь из осколков пронесется над ними. Ополченец Мозер вытер лоб и, ничего не соображая, озадаченно посмотрел на Хартмана.
– Неужели это были русские?..
– Конечно, это был «сталинский орган», так мы называем их реактивную установку залпового огня. А в борьбе с этими бестиями ваши древние винтовки вряд ли вам помогут. Как долго вы собираетесь еще оставаться здесь?
Бихлер разводит руки в стороны:
– Пока не придет смена…
Хартман насмешливо улыбнулся и похлопал старика по плечу.
– Если хотите услышать мой совет, то как можно быстрее сматывайтесь отсюда. Но прежде всего снимите эти нарукавные повязки. Если иваны поймают вас с ними, они чикаться не будут, а сразу поставят к стенке. Проваливайте!
– Но, герр фельдфебель, так же нельзя! Мы не можем так поступить! Вот так сразу, без приказа!
– Не болтайте чепухи! Все равно вы не остановите русских! Уж мы сами присмотрим здесь за противником! Итак, ноги в руки и поскорее исчезайте отсюда!
Хартман вскочил на броню танка и исчез в люке. Взревел мотор, гусеницы рывком пришли в движение. Боевая машина устремилась вдоль железнодорожной насыпи. Однако вскоре дорогу ей преградили груды развалин из битого кирпича, измочаленных бревен, смятых стальных балок. Фельдфебель смотрел по сторонам, но нигде не было видно свободного места, где бы мог проехать танк.
– Назад, Бринкман! – командует Хартман.
– Ага, снова команда «назад» – три коротких «ха-ха!» – язвительно хмыкнул Рамлау.
Хартман прерывисто крикнул:
– Проклятье, Бринкман, – назад! Назад, говорю я! Живо! Русские!
Раздался хлесткий звук, словно кто-то щелкнул бичом, затем грохнул разрыв снаряда. Русская противотанковая пушка! Бринкман развернул тяжелую машину. Райнварт впился взглядом в окуляр орудийного прицела, однако никак не мог обнаружить вражескую пушку. Пороховой дым закрывал ему видимость. А снаружи непрерывно свистели снаряды и грохотали взрывы.
– Боже милостивый, если бы мы хотя бы знали, где находимся!
Хольберг крикнул в радиотелефон:
– Эй, Рамлау! Берлинский бахвал! Где твое знание местности?!
Ответ Рамлау потонул в грохоте разрывов. Русские артиллеристы пристреливались к танку. Снаряды рвались справа и слева от него. Осколки громко барабанили по броне. Внутри боевой машины стоял адский шум. Бринкман постоянно дергал рычаги управления, бросая тяжелую машину то вправо, то влево. Наконец, он заметил неглубокую низину и тотчас направил туда свой танк. И артиллерийский огонь тотчас прекратился. Хартман откинул крышку люка и осторожно высунул голову. Перед ними с земли поднялись несколько фигур в защитной форме, они махали руками и с радостными воплями бросались к Pz. IV. Смуглый пехотинец маленького роста с тонкой ниточкой усов молодцевато встал по стойке «смирно» и, задрав голову, уставился на Хартмана.
– Voila, камрад! Я легион французский! Ты, танк германский, нам помогать?
«Этого нам только не хватало», – подумал Хартман и еще больше высунулся из люка.
– Где офицер? – спрашивает он.
– Oui, oui, офицер, быть здесь, капитан Фенэ!
Хартман повернулся и крикнул внутрь танка:
– Райнварт, принимай пока командование, я пошел к французам!