В конце октября 1941 года, когда началось сражение за Тулу, 2-я армия состояла из 34-го корпуса (45-я и 134-я пехотные дивизии), 35-го корпуса (262-я, 293-я и 296-я пехотные дивизии) и приданного 48-го танкового корпуса (9-я танковая, 16-я пехотная (моторизованная) и 95-я пехотная дивизии.
Сражение под Тулой началось 29 октября, когда генерал танковых войск Гейр фон Швеппенбург охватил своими моторизованными силами город с юга. Уже к вечеру передовой отряд 3-й танковой дивизии под командованием майора Франка подошел на 5 километров к промышленному району города. 6-й танковый полк полковника Мунцеля, несмотря на всякие [113] трудности, той же ночью вышел на этот же рубеж. Последние танки 24-го танкового корпуса на следующее утро пошли в атаку после того, как к ним подошли первые батальоны пехотного полка «Великая Германия» под командованием полковника Хёрнлайна. Утром 30 октября атака не удалась. Только 60 человек из «Великой Германии» прорвались на южную окраину Тулы. Затем они были отброшены. Танки полковника Мунцеля остановились — кончился бензин.
Сражение на истощение сил под Тулой продолжалось...
В самой Туле находился полк ГПУ. Командир корпуса запретил брать город с юга или входить в него. Некоторые примеры.
В одном из домов повернутая на бок софа прислонена к двери. Если убрать софу, сверху падает заряд взрывчатого вещества и все взлетает на воздух. В одном из мест была казарма. В течение трех недель в ней размещались немецкие войска. Вдруг казарма взрывается. 56 человек убито и двое ранены. Взрывной заряд был приведен в действие с помощью коротковолнового радиовзрывателя.
В другом доме заряд взрывчатого вещества приводился в действие тогда, когда в очаге разводили огонь. Но самым большим свинством было следующее: под труп немецкого солдата положили заряд взрывчатого вещества. Когда немецкие товарищи хотели его похоронить, произошел взрыв. В одной из комнат бомба была вмонтирована в шезлонг. Если на него сесть, происходил взрыв. Повсюду теперь применялись мины в деревянных корпусах, так как [114] противник знал, что у нас есть электрические миноискатели. Новыми были также мины с зажигательным маслом, которые устанавливали на машины. Из них выбрасывалось около 15 литров горящего масла.
Буденного отстранили от командования. Новостью на нашем участке является то, что теперь 12–18-летние мальчишки используются в качестве партизан. Новая тактика заключается в том, что русские ведут разведку, переодевшись в немецкую форму. У русских еще есть около 1400 боеспособных самолетов: на юге — 650, в центре — 400 и на севере — 350. Но аэродром в Туле очень близко, и нам приходится очень плохо. Наш ближайший аэродром — в Орле, так что истребителям и пикирующим бомбардировщикам лететь очень далеко.
Сражение непрерывно продолжалось до 5 декабря. Началось оно при ужасной непогоде, о которой один из офицеров медицинской службы 3-й танковой дивизии писал:
«Грязь поднимается все выше и становится все гуще. На каждом сапоге она налипает килограммами. .. Все ковыляют по ней и вязнут...»
Такая сырая осенняя погода продержалась еще недолгое время. Затем надолго ударили морозы. Сначала грязь и сырость очень медленно превращались в лед и снег. От этого дороги затвердели, и транспорт, прежде всего гужевые повозки, снова пришел в движение. Но когда задул восточный ветер, продолжавшийся неделями, все покрылось толстым льдом, так что все передвижения были просто заморожены. Солдаты пытались закрепиться в немногих [115] оствшихся домах, так как оставаться под открытым небом было просто невозможно.
И снова успехи. 53-й армейский корпус 6–13 ноября в районе Теплое во время сражения с восемью советскими дивизиями захватил 3000 пленных. 48-й тиковый корпус генерала танковых войск Кемпфа на южном участке фронта овладел важным городом Курск.
Командование группы армий в эти дни осмелилось на широком фронте начать наступление на Москву. Фельдмаршал фон Бок в качестве окончательной цели наметил рубеж по каналу им. Москвы и реке Москве в черте города, чтобы «не ждать, пока ослабнут морозы! Лучше наступать!».
Генерал-полковник Гальдер 12 ноября прибыл на новый командный пункт группы армий в Орше, чтобы провести совещание с командующими армиями. Все придерживались мнения, что в настоящий момент продолжение наступления будет единственной возможностью сосредоточить силы на центральном участке фронта, так как соседние группы армий наступление прекратили.
9-я армия на левом крыле группы армий развернула боевые группы своих дивизий на широком рубеже между Ржевом и Калинином. С точки зрения имевшихся в распоряжении сил дальнейшее наступление было полностью невозможно. Соседняя с ней 3-я танковая армия со своими тремя корпусами (41-м, 47-м и 56-м), а также подошедшим 5-м, была не в состоянии вести стремительное наступление, хотя все дивизии северо-западнее Москвы медленно и постепенно, с большими потерями и первыми обморожениями пытались пробиться к Волге. [116]
4-я танковая дивизия, наступавшая фронтально на Москву, в конце ноября смогла после тяжелейших боев 7-м армейским корпусом захватить перекресток дорог у Шелковки. Там особо отличился 31-й танковый полк 5-йтанковой дивизии. Но потом армия подошла ко второму рубежу Московской зоны обороны, проходившему от Клина на севере, через Истринское водохранилище, Звенигород, Кубинку, Наро-Фоминск, Серпухов, до Тулы на юго-востоке.
Тыловое обеспечение 4-й танковой армии из-за многочисленных подрывов мостов в районе Вязьмы было прервано. Обозные колонны транспортных служб были вынуждены делать большой объезд через Рославль на Юхнов, чтобы добраться до войск на линии фронта. Шоссе Гжатск — Можайск из-за многодневных дождей превратилось в полосу грязи, в которой застряло более 1000 транспортных средств разных типов.
Лишь когда в середине ноября ударили морозы, генерал-полковник Гепнер издал приказ, в котором были следующие слова:
«...Мы можем снова наступать!»
Первой сражение открыла 4-я танковая армия 18 ноября между Волоколамском и Наро-Фоминском. 5-й армейский корпус генерала пехоты Руоффа 2-й танковой дивизией, 35-й и 106-й пехотными дивизиями начал наступление на Клин. Там 106-й пехотной дивизии генерал-майора Денера на высотах у Мусино удалось отразить последнюю классическую конную атаку в военной истории. Сибирская 44-я кавалерийская дивизия широким фронтом с саблями наголо в конном строю атаковала «в лоб» немецкую пехоту. Всех русских кавалеристов посекли осколки [117] снарядов, выпущенных из орудий 106-й дивизии. К 23 ноября дивизия подошла к самому Клину. 2-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Файеля в тот же день у Солнечногорска перерезала железную до-рогу Ленинград — Москва и через четыре дня вышла к Клязьминскому водохранилищу в 35 километрах от Москвы! 35-я пехотная дивизия в то же время обошла Истринское водохранилище и наступала в южном направлении.
Как левый фланг 4-й танковой армии, так и ее центр продвигались вперед на Москву. 46-й танковый корпус генерала танковых войск фон Фитингофа тоже вышел 23 ноября к Истринскому водохранилищу. Мотоциклетный батальон 11-й танковой дивизии под командованием майора фон Узедома неустрашимо пробился через замерзшее водохранилище, ширина которого составляла 2 километра, а длина — 18 километров и вклинился в оборону противника. 11-я танковая дивизия генерал-майора Шеллера прорвалась к Крюково и Матюшкино. За ними полным лишений форсированным маршем шли солдаты 35-й пехотной дивизии генерал-майора фрайгерра фон Романа. Боевые группы обеих дивизий стояли уже в 22 километрах от Кремля! 106-я пехотная дивизия, овладевшая в это время Красной Поляной, была еще в 27 километрах от центра русской столицы.
40-й танковый корпус генерала кавалерии Штумме в это время прорвался к дороге Истра — Волоколамск. 10-я танковая дивизия генерал-майора Фишера и дивизия СС «Рейх» группенфюрера СС Хаус-сера к 25 ноября вышли к Истре. Сам город на следующий день был захвачен боевой группой подполковника доктора Мауса, а боевая группа СС под [118] командованием штурмбаннфюрера СС Клингенберга смогла проделать себе путь к центру города только в штыковой атаке. Теперь им оставалось до Московского Кремля только 34 километра!
9-й армейский корпус генерала пехоты Гейра перешел к обороне в долине Москвы-реки 78-й пехотной дивизией полковника Вебера, 87-й пехотной дивизией генерал-лейтенанта фон Штудница и 252-й пехотной дивизией генерала фон Бём-Бецинга. Небольшая боевая группа 87-й пехотной дивизии по 34-градусному морозу дошла до Черной Грязи (35 километров от Москвы). 252-я пехотная дивизия стояла в Покровском, в 19,5 километра от Москвы! Еще один пехотный корпус — 7-й генерала пехоты Фармбахера занял рубеж охранения 7-й пехотной дивизией генерал-лейтенанта фрайгерра фон Габленца, 197-й пехотной дивизией генерал-лейтенанта Майера-Рабингена и 267-й пехотной дивизией генерал-майора фон Вахтера на открытом правом фланге в направлении Наро-Фоминска.
Еще 30 ноября погода была благоприятной. 1 декабря началась метель. В следующие ночи столбик термометра упал до минус 34 градусов, днем температура была ниже 20 градусов мороза.
Этим наступление было окончательно похоронено. С этого момента холод стал врагом страшнее русских.
Тогда мы надеялись, что 2 декабря, быть может, как 136 лет назад, засветит «солнце Аустерлица». Атаку не отменили.
Было это так или нет, расчет командира корпуса не оправдался. Он был полностью занят сражением и сделал все от него зависящее. [119]
Снова метод кинжальной атаки привел к успеху. В удивительном порыве полковые командиры 87-й и 252-й дивизий повели свои полки вперед. 461-й полк 252-й дивизии за один день прошел 17 километров.
Снова оборона противника была прорвана. Но с передовым полком 252-й дивизии была потеряна связь. И русские его отрезали. Более двух суток прорвавшийся 461-й полк был отрезан от необходимого 1яжелого вооружения и путей снабжения. При этом командир полка полковник Карст, который в действительности был болен с начала ноября, в эти дни ни при каких обстоятельствах не хотел сдавать командования. В полосах 87-й и 78-й дивизий все шло хорошо, но из-за погоды сложнее и