[92].
Возможно, на рубеже 60-х и 50-х гг. III в., как предположил, опираясь на текст Мемнона, С.Ю. Сапрыкин, пергамский царь Евмен передал Ариобарзану Амастриду[93]. У Понтийского царства появился выход к Черному морю. В конце своего царствования Митридат II делает прямые попытки захвата крупнейшего причерноморского полиса — Синопа. Заключив династический союз с могущественным Антиохом III Селевкидом, Митридат II (или, скорее, его преемник Митридат III[94]) в 220 г. напал на Синоп и повел его осаду с суши. Ему не удалось взять город из-за недостатка флота и помощи Синопу средствами и метательным оружием со стороны Коса и Родоса[95]. Синоп оставался независимым до 183 г, когда царь Фарнак I, внезапно напав и осадив город, овладел им, включив в состав Понтийского царства[96]. Вслед за Синопом Фарнак присоединил Керасунт и Котиору. Синоп становится с тех пор столицей Понтийского царства, превратившегося в эллинистическую монархию[97]. Восточнее Котиоры, предположительно на мысе Ясон (на территории совр. деревни Фернек) путем синойкизма переселенцев из Котиоры и Керасунта был основан новый город — Фарнакия[98]. Все это облегчило экспансию Понтийского царства в восточном направлении и включение в него богатых рудами и лесом областей, населенных халибами, тибаренами, макронами. Укрепляя старые полисы, способствуя развитию их торговли, поддерживая элементы самоуправления (однако, под жестким контролем, лишавшим полисы политической самостоятельности), понтийские цари основывают ряд новых городов и крепостей: Кабиру, Коману Понтийскую, Лаодикею, Талауру и др.[99]
История Трапезунда в это время не вполне ясна. Страбон в двух местах сообщает, что ко времени вступления на престол Митридата VI Евпатора (121–63 гг. до н. э.) граница Понтийского царства проходила на востоке до области тибаренов и Малой Армении, т. е. западнее Трапезунда. Колхида и земли халдов (халивов) и тибаренов были уступлены Митридату VI правителем Малой Армении Антипатром[100]. Несомненно, включение Трапезунда в состав Понтийского царства с этого времени. М.И. Максимова предполагала, что это произошло раньше, при Фарнаке, когда его союзник правитель Малой Армении, также Митридат по имени, уступил Фарнаку прилегающие к Трапезунду области[101]. Такая гипотеза не имеет подтверждения в источниках. Принадлежность Трапезунда Малой Армении в то время сомнительна, как не очевидно и его подчинение царям Колхиды[102].
Экономическое развитие понтийских городов, входивших в державу Митридатов, было благоприятным. Ремесленное производство Синопа и Амиса расширялось, ареал товарообмена охватывал не только все Причерноморье, но и сопредельные области Малой Азии и Эгеиды[103]. При Митридате VI Понтийское царство достигло пика своего могущества. К 110 г. до н. э. им были окончательно завоеваны Малая Армения и Колхида. Сначала Херсонес и Боспорское царство, а затем, к 107 г. до н. э., и все Северное Причерноморье вошли в состав Понтийской державы. Впервые в рамках одного государства находилось почти все побережье Черного моря. Консолидирующим фактором были прочные и давние экономические связи городов Южного и Северного Причерноморья. Создание мощного эллинистического государства, включавшего греческие полисы и земли, населенные варварскими племенами, произошло на основе неуклонного роста внутрипонтийских связей. При этом разные территории входили в состав Понтийского царства на разных условиях, подчас оставаясь обособленными политико-административными единицами[104]. Внутренние районы Понта оставались сравнительно мало урбанизированными. Административными центрами там чаще были большие села или крепости. Исключение составляли лишь царская столица Амасия, и, до определенной степени, Кабира, Комана и Зела[105]. Цари и знать владели не только этими резиденциями и обслуживающими их селами, охотничьми угодьями (например, у Митридата Евпатора у Кабиры), но и значительными поместьями, приносившими как доход, так и необходимую сельскохозяйственную продукцию. Немало земель, особенно близ Команы и Зелы, находилось в храмовой собственности и обрабатывались многочисленными храмовыми рабами[106].
Уже с момента захвата Синопа начинается вмешательство Рима в дела Понта. На первых порах, правда, речь шла о посредничестве, причем достаточно благожелательном к Фарнаку. Рим признал аннексию Синопа, даже после поражения Фарнака в войне с оспаривавшими это Пергамом и Вифинией, союзниками Рима (183–179 гг.). С другой стороны и Фарнак, особенно после Апамейского мира 179 г., проводил проримскую и филэллинскую политику, покровительствуя греческим полисам Причерноморья и Эгеиды. Эту политику продолжали и его преемники Митридат IV Филопатор Филадельф (159–150 гг. до н. э.), получивший титул друга и союзника Рима, и Митридат V Евергет (150–121 гг. до н. э.), посылавший даже несколько кораблей и воинов на помощь Риму в войне с Карфагеном[107]. Следствием была резкая интенсификация торговых связей городов Северного и Южного Причерноморья, а также активизации связей Амиса и Синопа с Делосом, Афинами и Восточным Средиземноморьем в целом. Происходил подъем экономики понтийских городов и укрепление их полисного строя под властью Митридатов[108]. Под эгидой Рима осуществлялась экспансия Понта на Запад и приобретение Митридатом V в 133–129 гг. дон. э. Великой Фригии и части Пафлагонии. Затем, однако, понтийский царь ввел войска и в Каппадокию, установив там свое влияние[109]. Реакцией Рима был пересмотр в 123 г. договора о передаче Фригии Понту и отторжение области в 119/16 г. после неожиданного убийства царя ок. 123 или 121 г. в результате заговора его придворных, среди которых были "друзья" Рима[110].
Сыну и наследнику Митридата Евергета Митридату VI Евпатору (121–63 гг. до н. э.) в год убийства отца было около 11 лет. Его мать Лаодика узурпировала престол, и вернуть его Евпатору удалось лишь через 7 лет, которые он, видимо, провел в изгнании. Открытая борьба с Римом была еще не по силам молодому монарху ослабленного государства. Он продолжил политику предков, в основе которой лежал традиционный союз с Римом и поддержка греческих городов. При этом он опирался в основном на выходцев не из Синопа, но из Амиса, оказавших ему решающую поддержку. Два фактора способствовали внешнеполитическим успехам Митридата VI: возросший натиск варварских племен, прежде всего — скифов и сарматов, на города Северного и Северо-Западного Причерноморья и усилившаяся тенденция полисов к экономическому и политическому объединению. Покровительствуя эллинам и защищая их от варваров, Митридат способствовал расширению своего государства. Не посягая на владения Рима и его союзников в Малой Азии, Митридат VI приступил к созданию могущественной Причерноморской державы. В 113–111 гг. полководец Митридата Диофант, пришедший на помощь Херсонесу, по просьбе этого города, практически разгромил и подчинил Понту Скифское царство. Во власти Митридата оказались и греческие полисы — Ольвия и Херсонес. Боспорский царь Перисад V добровольно отказался от власти в пользу Митридата. Оказав помощь городам Боспора, прежде всего — Нимфею, в борьбе с сарматами, Митридат окончательно присоединил эти области к 90/89 гг. Чтобы обезопасить себя от скифов на будущее и превратить их в союзников, Митридат вернул скифским царям их родовые владения и заключил с ними союзные договоры, которым стороны не изменяли и в годы войны с Римом[111]. Северопричерноморские владения, с центром в Пантикапее, обеспечивали Митридату значительные продовольственные, людские и иные стратегические ресурсы. На рубеже II и I вв. до н. э. Митридат осуществлял протекторат также над городами Западного Причерноморья, от Истрии до Месемврии, и Восточной Фракией. Тогда же были присоединены Колхида, уже давно входившая в орбиту торговых интересов полисов Южного Причерноморья, и Малая Армения. В 108–103 гг. до н. э. Пафлагония была разделена между монархами Понта и Вифинии, причем Митридату досталась ее большая восточная часть. По свидетельству Страбона, Митридат владел всем побережьем от Колхиды до Гераклеи, вследствие чего и после его разгрома Гераклея была отнесена римлянами к Понту, а области западнее нее — к Вифинии[112].
Продолжая экспансию, в 101/100 г. Митридат Евпатор захватил и Каппадокию, устранив местную династию и передав власть своему сыну Ариарату IX. Правда, под давлением римлян и, возможно, местной знати, после нескольких военных экспедиций, ему все же пришлось в 93/92 гг. покинуть Каппадокию, правителем которой стал римский ставленник Ариобарзан I. Становилось очевидной неизбежность столкновения Рима проводившего политику divide et impera по отношению к анатолийским правителям, и Митридата, стремившегося к воссозданию державы Ахеменидов, потомком которых он себя (и не без оснований) считал по отцовской линии, в то время как по материнской, через Селевкидов, он происходил от Александра Македонского. Это было изменением курса на создание собственно Причерноморской державы и претензий на основание нового большого царства в Азии