Кстати: то, что эти тёмные что-то здесь воруют, то ещё полбеды. Они, бывает, и подбрасывают — и подброшенное это, когда тут в нашем мире освоится, превращается в такое, что не дай бог никому. В Великобританию с Америкой в своё время, вон, Йоко Оно подсунули — и известно, что из того получилось.
Ладно, что-то я сильно отвлёкся на эти побочные воспоминания.
Итак, Серёгины родители мирно посапывали у телевизора, где стрекотали комбайны и дымили трубами трактора «Беларусь». Сам Серёга после пережитого, хоть и благополучно позабытого, отправился в туалетную будочку на краю двора. Я ожидал его, присев в усталости на лавочке и проводя ревизию оставшейся после битвы своей виртуальной энергии. И ещё посматривал на чердачное окно флигеля, опасаясь, как бы не появился оттуда, воспользовавшись моментом, косматый инопланетный дедуган с непонятным своим орудием наперевес. Хорошо, что он на драку не вылез, а то неизвестно ещё, в чью бы сторону тогда повернулось.
Серёга всё не шёл, видать, сказались всё-таки переживания. Я стал рассуждать о том, что надо бы попробовать, попытаться сейчас отыскать в памяти моего юного товарища хоть какие-то фрагментарные воспоминания о хоккейной настольной игре. А если отыщется там хоть что-нибудь, то восстановить и усилить. Потому что, хоть наш дезактиватор работал, но что он там себе наработает, было под большим вопросом. И не в последнюю очередь окончательный успех или неуспех зависел от того, что там сохранилось или не сохранилось у Серёги в голове.
И тут в соседнем (не нашем с Федей) дворе что-то затрещало, а потом это что-то стало дёргать калитку и ломиться в гости к Серёге во двор. Был то, конечно, не чуждый хмельных времяпровождений сосед Петрович. И был он сейчас очень не вовремя.
Я прикинул, что на ещё одного фантома-Андропова моих энергетических резервов сейчас не хватит. Подумал попросить о помощи Федю, потом решил, что не надо: мой непредсказуемый напарник ещё, чего доброго, сотворит вместо Юрия Владимировича какого-нибудь Ивана Васильевича, в смысле, Грозного, а то и, того похлеще, самого Дмитрия Анатольевича Ужасного. Нет уж, постараюсь справиться своими силами.
— Эй, пацанчик! — донеслось из-за калитки.
Я проверил: эх, даже на одну дозу стандартной заморозки не набирается. Ладно, подождём, а пока придётся пообщаться.
— Слышь-ка, малый, иди сюда, не боись, — продолжал своё соседский Петрович.
Сам ты малый, блин. Делать было нечего, и я подошёл к забору.
— Здравствуйте, дядя Петрович. Чего хотели?
— Привет, — сипло донеслось откуда-то из густой щетины. — Я тут вчера…
Ну вот, подумалось мне. Неужели человеку настолько не с кем поделиться рассказами о своих хмельных похождениях, что он лезет к соседям, к тому же детям?
— В общем, я вчера выпивший был… Немного… Ну, был у меня, это самое, повод… Ты, как подрастёшь, тогда поймёшь…
Ворочал языком Петрович с некоторым трудом. Я стоически слушал — и раз за разом проверял, когда уже можно будет взмахнуть пальцем и прекратить эти откровения соседа-многослова. Энергия восстанавливалась удручающе медленно.
— Так вот… Потом вышел на улицу… А там… Смотрю, идут такие… Я, слышь-ка, выпивший был, а оно ещё и темнеть стало… Или не стало?.. Да неважно… А эти, значит, идут, и вроде как не местные… Балагурят между собой…
Мне подумалось: а не применить ли приём из обычных, без всякой электроники? Придавить сонную артерию, сложить туловище под забором, проснётся потом, всё равно ничего не вспомнит… Поразмыслив, решил воздержаться.
— Мелкие такие… Одеты одинаково… — тягуче продолжал Петрович. — И болтают как-то не по-нашему, хрен разберёшь… Но вроде как радуются, что своровали где-то чего-то… Я, слышь-ка, присмотрелся: и правда, тащат… Окликнул, а они такие хоба… Ну, дальше слово за слово…
Он почесал щетину, треск был такой, как будто кто-то пробирается через заросли.
— Ты, малый, не смотри, что я сейчас… — Петрович неопределённо взмахнул рукой. — В армейке-то я в десантуре… и ещё там, это самое… Они отдавать не очень хотели, но я того… В общем, отобрал… Вот, гляди-ка… Я вчера сюда заходил, хотел спросить, но тут какой-то длинный хмырь болтался, а потом другой вылез, ещё похлеще… Или и не было его?.. Ну, ладно…
Петрович протянул руку куда-то в сторону и вытащил в видимое мне из-за забора пространство большую прямоугольную коробку.
Я не поверил своим глазам. Всегда верю и буду, надеюсь, и дальше верить, а тут вот не поверил.
Потому что это был… Это — был…
Нет, вот так: ЭЭЭЭТОООО… БЫЫЫЫЛ…
Ну, вы наверняка уже и сами догадались.
Это была коробка от игрушечной железной дороги.
Да шучу я! Конечно же шучу. Это был он, наш драгоценный и ненаглядный Серёгин настольный хоккей.
— Ага, твоё, значит?.. — сделал вывод Петрович, оценив моё обалдевшее и воссиявшее лицо. — Так я и думал, что здесь где-то умыкнули… И морды ещё, слышь-ка, такие отвратные: испитые, аж прям зелёные… Не, ну я как бы и сам не прочь… Но я ж не это самое, я-то могу в завязку в любой момент… А эти… У детей воровать — тьфу, да и только…
Коробка полезла в приоткрытую калитку, и я с благодарностью этот подарок судьбы принял. Спасибо тебе, Петрович, ты и такие как ты — соль и опора этой земли во веки вечные!
Надо же. Человек и вчера сюда за этим приходил, а я на него Андропова натравил. Да уж, стыдно.
Ну, ладно.
На всякий случай я уложил коробку на траву и вытащил игру на свет божий, надо было проверить, всё ли с ней в порядке. И с ней таки всё было в порядке: десять игроков занимали свои позиции в прорезях на поле, вратари защищали ворота (внутри одних чернел кругляшок шайбы), крутилки торчали в положенных местах, цифры на табло были готовы вести счёт голам. Я залюбовался этой прекрасной картиной.
Тут появился Серёга. Я, не в силах сдерживать свою радость, схватил его за плечи и слегка потрусил. Крикнул:
— Смотри, братан, что нам принесли!
Серёга взглянул, сначала удивлённо и непонимающе, потом в глазах его, кажется, появилось узнавание. И это было очень, очень правильная от него реакция, моя шкала вероятности удачи-неудачи тут же полезла в приятный салатовый цвет. Серёга присел рядом с игрой, достал из ворот шайбу, вбросил на центр поля, а потом вогнал её, отскочившую к правому защитнику, в нижний угол ворот. Потом поднял на меня вопрошающий взгляд, как бы интересуясь: слушай, а почему это мы уже так давно не играли? Я был с ним полностью солидарен.
Тут у себя возле забора завозился Петрович. Проговорил хрипло:
— Ага, так вас и правда двое… Я сначала подумал, двоится… Хы-хы…
Он провёл рукой по своей лохматой шевелюре.
— Слышь-ка, дружбаны… А не откажите… Тут чья-то из вас мамка выносила мне солёного огурца… Или батя выносил, не помню… Вкусные такие… А притащите парочку, а?
Серёга пожал плечами: ну, ладно, мол, — и отправился во флигель. А я присел рядом с хоккеем и провёл рукой по картонному его полю, по пластмассовому борту.
Да, признаюсь, я отвлёкся, потерял на минуту бдительность — и вовремя не заметил опасности. Не заметил её и Федя, он до сих пор был занят тем, что упаковывал в нашем трейлере пустые фантомовские оболочки и за тем, что там происходит у меня во дворе, совсем не следил.
А у меня происходило вот что. Батону, подлейшему из котов, того, что он устроил с японской делегацией, показалось мало. Его злопамятная шерстяная душонка требовала ещё большей сатисфакции. И вот он подобрал для этого подходящий момент.
Он подобрал момент, и в этом моменте он подобрался ко мне совершенно незамеченным. И когда котяра показался из ближайшего куста, это стало для меня полнейшей неожиданностью.
Глава 8. Шайбу, шайбу!
Да, из куста появился кот — и тот факт, что высунулась оттуда именно задняя его часть, сразу и чётко обозначило его намерения. Рыжий хвост зверюги был задран кверху. Хвост был задран, орудие наведено, всё было готово к залпу, счёт шёл не на секунды — на мгновения.
Я машинально, на рефлексах, ткнул в сторону мохнатого негодяя пальцем. И перед носом проплыло: «Для парализующего импульса недостаточно энергии, аккумулятор разряжен, попробуйте через пять минут».
Нет, это невозможно! Для моего импульса энергии недостаточно, а вот у шерстяного гадёныша этой энергии — просто через край. И биологического оружия у него внутри тоже, судя по всему, через край. Сейчас в это настольное прекрасное изделие ударит прицельная струя — и тогда всё пропало. Запах там такой, что никакой химией не ототрёшь и самыми изощрёнными гипнозами не перебьёшь, никто к игре и близко подойти не захочет.
Котяра ещё немного высунулся из кустов, тушка его чуть повернулась, показалась голова. Большие жёлтые глаза взглянули на меня с торжеством и злорадством.
Это было жестоко: так неожиданно и счастливо обрести, и через минуту так трагично снова потерять!
Все эти мысли пронеслись у меня в голове за какую-то секунду. А потом прямо перед лицом вдруг пронеслось что-то ещё. Оно было такое же быстрое, но, в отличие от мыслей, материальное.
А ещё прицельное.
Это что-то шмякнуло прямо в кошачью довольную морду. Морда тут же перестала быть довольной и возмущённо мявкнула. Отскочивший от морды солёный огурец запрыгал по траве. Тут же второй снаряд угодил шерстяному куда-то в район хвоста. Кот подпрыгнул метра на полтора, исторг крик погромче первого и, не успев осуществить своё вонючее дело, шмыгнул в огород.
Игра хоккей была спасена!
Довольный Серёга посмотрел вслед удирающему Батону, потом взглянул на опустевшую тарелку и отправился на кухню за новой порцией огурцов для Петровича.
***
Тут нужно немного отвлечься от описания текущих событий и рассказать вот о чём. Потом, когда выпала спокойная минута, я стал анализировать какие-то эпизоды нашей операции. Вспомнилось мне и о том, как же это мы с Федей умудрились проморгать игру хоккей: ведь мы перерыли в своих поисках чуть не полгорода, а коробка лежала под самым носом, в соседнем дворе. Причём, раз она пробыла там почти сутки и никуда не делась, значит, наши друзья-инопланетяне тоже не смогли её отследить. Что-то здесь было не так, и выяснить, что же именно, хоть и не сразу, но всё же удалось.