Да, можно было бы сказать, что всё идёт удачно и у меня, и создающих фильм людей. Киношники вовсю работали и в процессе, бывало, веселились, режиссёр Гайдай оставался всегда серьёзным. Никто и не подозревал о происходящей рядом с ними невидимой борьбе. И только Никулин с Вициным, знающие подноготную наступившего относительного спокойствия и благополучия, изредка обменивались со мной многозначительными взглядами.
Всё шло по плану — если бы не одно «но». Этим «но» был актёр Моргунов.
В этом своенравном лысом толстяке за считанные дни развилась жутчайшая, как это принято называть, «звёздная болезнь». Моргунов перессорился со всеми вокруг, запросто опаздывал на съёмки, дерзил режиссёру Гайдаю. Мог приехать на съёмочную площадку подвыпившим, притащить туда с собой каких-то посторонних, сомнительных, совершенно там не нужных личностей. В такие моменты взгляды Вицина и Никулина становились ещё более красноречивыми. Часто Леонид Гайдай выгонял Моргунова со съёмок, тогда вместо него приходилось снимать дублёра, такого же лысого здоровяка из местных, или же на ходу менять расписание работы.
Всё это, конечно, было результатом того, что во внутреннем мире актёра Моргунова сидели и делали своё тёмное дело вредные потусторонние сущности. Справившись с главным делом — возвратив в фильм Наталью Варлей, я собирался извлечь этих сущностей и вышвырнуть из этого мира вон. Мне представлялось, что это получится сделать без особенных проблем.
Как же я ошибался.
Тёмные силы, освоившись в пространстве внутреннего мира актёра Моргунова и обнаружив там для себя питательную среду, покидать тело и сознание актёра Моргунова теперь не спешили. Это и понятно: они чувствовали себя, как обжоры в ресторане или в кондитерской лавке. Сущности как бы забаррикадировались внутри, сумев каким-то образом сделать так, что мои стандартные попытки извлечь их оттуда оказались бессильными.
Так актёр Евгений Моргунов превратился в ходячий филиал тёмного и враждебного подпространства в этом светлом и беззащитном мире СССР конца шестидесятых.
О том, что дело повернулось достаточно паршиво, я догадался только на второй день, когда подкараулил Моргунова на завтраке и попытался извлечь из него всё ненужное своим невидимым пылесосом, врубив тумблеры на полную мощность. Мало того, что у меня ничего не вышло — тёмные сущности внутри актёра позволили себе ещё и огрызнуться и спалили мне агрегат до полной непригодности. Пылесос, сбегав к своему укрытому в складке времени трейлеру, я притащил запасной, а столовую официанты и повара проветривали до вечера и всё не могли понять, откуда же это так воняет горелым.
После того случая и стало понятно, что дела складываются не вполне по-моему плану. Но весь масштаб катастрофы я себе не представлял и близко.
Понятное дело, дальше ситуация с актёром Моргуновым лучше не становилась. Сущности в нём сумели как-то заэкранироваться, и я не имел возможности даже проверить, что же там, внутри знаменитого толстяка, происходит. Интуиция подсказывала, что назревают какие-то события, и я был далёк от мысли, что события эти принесут мне и окружающим какие-то радости.
В общем, тёмные сущности из внутреннего мира актёра Моргунова нужно было так или иначе срочно выселять. Поколдовав в лаборатории своего замаскированного трейлера, раз пять при этом позвонив своему умному напарнику Феде, я изготовил несколько граммов вещества, средства от таких вот ментально подселяющихся паразитов. У нас в Службе его называют коктейлем «Мечта экзорциста». По идее и по теории, при попадании в организм актёра Моргунова оно должно было посторонних сущностей оттуда изгнать.
Оставалось моё чудо-средство в этот упитанный организм каким-то образом ввести. И это оказалось непросто.
Сделать это при помощи укола не получалось: Моргунов давно со всеми вокруг рассорился и никого к себе не подпускал. А меня — так особенно. Как-то, притащив на съёмки очередную барышню, он вдруг вспылил в мою сторону:
— Эй, ты чего на неё зыркаешь?!
Я действительно посматривал на моргуновскую спутницу довольно пристально, но исключительно для того, чтобы её просканировать. Надо же было выяснить, кто это здесь у нас появился, поддавшаяся на ухаживания толстой знаменитости обычная курортница — или же под обличием фигуристой девицы скрывается голем, чудище из тёмных пространств.
Сцена тогда вышла некрасивая, после этого в районе съёмочной площадки одновременно нам двоим лучше было не появляться, а звездой кино здесь был всё же не я, а Моргунов, так что…
Мы тайком встречались с Вициным и Никулиным, обсуждали, как же теперь быть. Они взяли у меня по миниатюрному шприцу, чтобы незаметно кольнуть Моргунова в процессе съёмок. Так мы выяснили, что тёмные силы воздвигли вокруг актёра Моргунова невидимый непроницаемый барьер.
Существовал ещё способ добавить вещество-«коктейль» в пищу. Я напропалую гипнотизировал и использовал поваров и официантов, но коварный Моргунов каким-то звериным чутьём определял нежелательные для себя блюда и напитки. В том ему наверняка помогали его теперешние соседи по туловищу.
Я чувствовал: что-то назревает, и моя внутренняя компьютерная система была того же мнения.
И тогда актёр Никулин придумал блестящий план.
***
Сюжетные события, что происходили в здании дачного особняка киношного злодея товарища Саахова, который (особняк, а не товарищ Саахов) якобы живописно прилепился среди скал и белел в пейзажном кадре на фоне гор, напоминая курортную достопримечательность замок Ласточкино гнездо, на самом деле снимали не где-то в горах, а в самом центре курортного городка. Выбранный для этого дом хоть и имел просторный двор, где даже высилась древняя каменная башня какого-то совсем давнишнего века, был довольно скромным по размерам, и толпа человек в двадцать киношников разместилась там в некоторой тесноте.
Съёмки шли полным ходом. Вазы и сервизы (а на самом деле специально завезённую стеклотару, которую принёс, краснея, в двух больших сумках оператор Окуляров) уже побили, актёра Владимира Этуша с торчащий за ухом гвоздикой увели переодевать облитый вином костюм.
В самую большую комнату натащили топчанов, и тройка главных комиков страны с шутками и прибаутками туда укладывалась. Актёры Александр Демьяненко и Руслан Ахметов (он же водитель грузовика Эдик) натягивали белые халаты и медицинские маски.
И вот к съёмке сцены вакцинации всё стало готово.
А момент, можно сказать, был критический. Час назад моя аппаратура зафиксировала поблизости, причём в совсем небольшом радиусе, наличие потусторонней активности нового типа. Можно было с большой вероятностью предположить, что на границе нашего и потустороннего миров формируется штурмовая группа големов. Значит, пребывающая внутри актёра Моргунова мошкара окрепла и стала готова к тому, чтобы открыть своим более крупным сородичам портал в нашу реальность.
Когда именно в воздухе воссияет огненное кольцо и из образовавшейся прорехи валом повалят иномирные чудища, было неизвестно, но это определённо было уже делом ближайшего времени. Более того: судя по всему, случиться это могло вообще в любой момент.
Актёры Вицин и Никулин укладывались на специально сооружённый широкий топчан рядом с актёром Моргуновым, который в данный момент уже был не вполне собой. Да, знаменитые комики по привычке шутили, но шутки их, честно говоря, звучали сейчас несколько натянуто. И натянутой струной звенело сейчас для меня напряжение момента. И другой такой же струной натянулись мои работающие на износ нервы.
Всё было просто: или мы успеем кольнуть толстую задницу актёра Моргунова нашей спасительной иглой… Или другая, далеко не менее большая задница, придёт к любимому миллионами бесценному кинофильму. А может, и не только к кинофильму.
Комната, где собирались снимать сцену с уколами, была самой большой в доме, и всё равно из-за топчанов, съёмочной аппаратуры и кинематографического люда там было не продохнуть. Режиссёр Гайдай, недолго в этом всём потолкавшись, не задействованных непосредственно на площадке и тех, без кого можно было пока обойтись, стал выгонять в коридор. Я едва успел прикрыться гипнотической завесой и юркнуть в укромный угол, чтобы меня не выставили вместе с другими.
Потому что я был в этой комнате сейчас нужен, и ещё как.
Дубли, где Вицину и Никулину колют прививку от «эпидемии ящура», сняли достаточно быстро. Наступила очередь колоть Моргунова. Специально для этой сцены Юрий Никулин привёз из своего московского цирка большущий шприц, который называется «шприц жане», попросив цирковых ветеринаров дать ему из всех самый здоровенный. Вообще такие шприцы предназначены не для уколов, а больше для промываний, но именно к этому приделали иглу — чтобы воткнуть её в спрятанную от камеры позади актёра Моргунова специальную табуретку.
Игла, внушительная и походящая на удлинённое шило, и весь шприц в целом, для медицинского укола как такового приспособлены не были, просто не стояло перед ними такой задачи. Мне пришлось шприц этот из реквизиторской позаимствовать и в конструкцию его внести существенные изменения. Так что теперь получившийся медицинский мутант для нашей проникающей под кожу цели вполне подходил.
Памятуя о том, что вокруг моргуновского туловища имеется барьер, иглу я изготовил и прикрутил специальную, из антивещества — как раз завалялся небольшой его кусок в трейлере на антресолях. Игла из антивещества должна была пробить все барьеры.
Подготовка к съёмке сцены проходила долго. Оператор Окуляров устанавливал камеру, они с режиссёром Гайдаем выбирали разные ракурсы, осветители настраивали свет. Позади актёра Моргунова пристраивали табуретку. Сам Моргунов нервничал, бухтел на молодого актёра Руслана Ахметова:
— Смотри там, аккуратнее, не проткни того, чего не надо.
О наличии у него чудесного защитного барьера актёр Моргунов, видимо, и не подозревал.
Наш план был такой: в момент съёмки сцены укола я беру актёра Руслана Ахметова под гипнотическое управление, и тот вгоняет шприц не в твёрдую табуретку, а в мягкое место актёра Моргунова. Если же мой контроль Ахметова-Эдика достаточно качественным не получится (а такое случается, у управляемого начинает «плыть» координация движений), существовал план Б. Тогда гипнотически ведомый мной актёр Ахметов под предлогом срочно возникшей необход