Я вернулся к трейлеру, и там оказалось неожиданно людно. Ну, как людно — Федя общался со свежесозданными фантомами-ремонтниками.
— Да ты что, командир, тут работы минимум на неделю, — доказывал Феде один, чухая выпуклую челюсть и осматривая покорёженную дверцу и вмятины по всей левой стороне.
Я дёрнул напарника за рукав и отвёл в сторонку.
— Ты какую прошивку для них распаковал?
Федя пожал плечами:
— Да я как-то не глянул, взял первую попавшуюся.
Ясно. Тогда я глянул сам, прошивка оказалась «С максимальным правдоподобием поведения». Я поскорее сменил её на «Для служебного пользования», и фантомы, моментально убрав задумчивость с лиц, достали инструменты и без лишних разговоров принялись рихтовать фургон.
— Слушай, а с каких это радостей Шнур — классик? — вспомнил я.
— Так ведь в классики одно время записывали по количеству просмотров в интернете, — объяснил Федя. — Потом это отменили, когда увидели, что…
— Понятно, — прервал я его, — ну, ладно.
Нужно было поскорее отправляться обратно на улицу.
Но бродили с Фёдором вдоль домов, всматривались в лица прохожих и сканировали всю местность вдоль и поперёк мы напрасно. Мальчишек с хоккейной коробкой никто не видел. Я даже взял за виртуальную шкирку ни в чём, в общем-то, на повинного Серёгу и мы с ним отправились по месту жительства его рыжего и темноволосого товарищей. Там выяснилось, что рыжий уже две недели как отдыхает в пионерском лагере «Лесная песня», а темноволосый с утра наказан за то, что злостно поедал обнаруженные им в кладовке конфеты «Кара-Кум», что были спрятаны для дня рождения — так что на улицу он сегодня точно не выходил. Серёга удивлялся услышанному недолго и подходя к своему дому ничего для него ненужного уже, ясное дело, не помнил.
Так надежда на то, что случившееся всё-таки было совпадением, растворилась в жарком мареве летней улицы окончательно. Теперь не оставалось никаких сомнений, что Серёгин настольный хоккей прибрали к своим загребущим зелёным лапкам именно наши непрошенные космические гости.
Что это значило? А то, что операция пришельцев вступала в решающую фазу. Не имея дома игры хоккей, Серёга забудет о ней очень скоро. Уже начал забывать. А я, расслабленный тем, как легко локализировалось нахождение зловредного КВА-устройства, впал в самоуверенность и до сих пор не удосужился отыскать его и запустить дезинтеграцию.
Так я рассуждал, давно отправив Серёгу домой, а Фёдору поручив сканировать окрестности мощными устройствами, что имелись в фургоне — ну а вдруг?
Потом мне пришло в голову, что Серёгина игра хоккей не единственная в мире, можно незаметно притащить в дом другую, вряд ли кто-то заметит подмену. Я виртуально слетал в ближайший «Детский мир». По случаю субботы магазин уже не работал, но по ментальному следу я отыскал, где живёт продавщица, и оказалось, что дело плохо: об игре хоккей в её мозгах не нашлось вообще никакой информации, она как будто никогда о настольном хоккее и слыхом не слыхивала. Может, где-то в соседних городах всё было ещё по-старому и туда эффект исчезновения пока не добрался, но для перемещения требовалось время и, главное, разрешение от руководства, так что этот вариант я отмёл — справимся, что-нибудь придумаем.
Игра хоккей начала исчезать из этого мира, и это было совсем плохо. Дооткладывался, блин. Парализовывал котов, принимал гостей, исполнял арии свиньям. А инопланетная штуковина всё это время работала и ни на что не отвлекалась. И эффект от неё проявился раньше, чем я ожидал. Теперь на моей шкале опасности всё краснело — так же, как покраснело теперь моё лицо в зеркале на стенке фургона от стыда и от злости на самого себя.
Эх.
Таким, злым и взвинченным, я и направлялся к дому Серёги. Вечерело. И нужно было срочнейшим образом отыскать это проклятущее КВА.
Из чердачного окна на меня снова вылупился растрёпанный инопланетный дед. Боевой клюшки в руках вроде бы не было. Я пульнул в него из пальца парализующим зарядом — попал, нет, даже и смотреть не стал. От входных ворот зашлась лаем собака Рейган, в неё пульнул тоже — псина замерла и умолкла.
Я шагнул к двери, и тут из соседнего двора (не нашего, другого — напротив) послышался шум и треск. Там кто-то дёргал калитку в Серёгин с родителями двор, калитка была заперта, и этот кто-то всё ломился и ломился. Я подумал на заблудившегося инопланетного фантома (наши зелёные друзья тоже этим промышляют) и отправился проверить и, в случае необходимости, его нейтрализовать.
Я ошибся, то был вовсе даже не фантом.
Глава 5. Электронная неожиданность
Да, насколько можно было судить, из соседнего двора ломился не фантом. А проживающий в этом дворе сосед. Так подсказал мне виртуальный сканер, заодно предупредив, что «текущая стадия опьянения объекта: тяжёлая», но потом добавил, что такое состояние для этого объекта дело обычное. Намерения этого соседа сканер, правда, подсказать не смог.
Я шагнул к калитке и приотворил её, там оказалось чуть примотано на проволоку. Похоже, этого соседа родители Серёги видеть у себя в гостях стремились не особенно. И когда он сунул лохматую голову во двор, с их логикой я вполне согласился.
— А-а… Э-э… — сказала лохматая голова, беспорядочно заморгала… и замолчала.
Спутанные волосы лезли человеку в глаза, на подбородке сквозь неопрятную щетину проступала свежая ссадина, штаны с рубахой были… не вполне чистыми и опрятными, назовём это так. Мои виртуальные датчики прокричали об избыточной концентрации в окружающей среде спиртовых соединений. Да, принадлежность этого персонажа к человеческой расе при всей неприглядности его внешнего вида сомнений не вызывала. Потому что создать такого безупречно реалистичного фантома или самим замаскироваться подобным образом инопланетянам было точно не под силу.
Мне уже подумалось, что невнятными гласными звуками сообщение нежданного визитёра и ограничится, когда в глазах его мелькнуло подобие осмысленности. Собравшись с силами, он выдал:
— А… эти… дома?
И указал рукой в сторону окон.
Вообще в посторонние дела местных мы стараемся не вмешиваться. Но этот хмельной визитёр, было более чем вероятно, нёс с собой в дом Серёги какие-то мало кому нужные шумные обстоятельства. Всё вполне может сложиться таким образом, что нахождения сегодня вечером в гостях у Серёги его соседского друга Никитки ситуация предусматривать не будет. А этого Никитке, то есть мне, большому Никите Касаткину, было совсем не нужно.
Поэтому лохматой голове я ответил:
— К сожалению, дома никого.
Голова сдула со лба лохмы волос, подумала и выговорила:
— А… ты… это… Кто вообще такой?
Только тут я заметил, что припёрся в соседский двор без маскировки, во взрослом своём обличье. А может, гадский чердачный пришелец-дед сбил её с меня, а я и не заметил. Однако теперь это, может, было даже и к лучшему.
Словесная конструкция «ты кто такой?» предшествует, как правило, действиям определённого рода — мы это учили и в академии, и особенно на практических занятиях. Так что я приготовился утихомиривать товарища и незаметно привёл свой мультифункциональный указательный палец в боевое положение, заодно держа в уме и вероятность физического, так сказать, контакта. Но мой собеседник просто смотрел на меня, покачиваясь и держась за забор. Брови его разъехались куда попало, лицо застыло в вопросительном положении. Похоже, человека действительно интересовало, кто я такой и откуда взялся.
Пришлось на ходу придумывать себе оперативную легенду.
— Так я это, родственник.
Мой собеседник недоверчиво моргнул.
— Родственник, родственник, — заверил я. — Гощу тут у них. А они сейчас ушли, по делам, так что… А вы сами-то кто?
— Я? Я — Петрович, — сказал соседский человек, очевидно недоумевая, что приходится объяснять такие вещи.
Тут лицо соседского человека Петровича растянулось в широкой и хитрой ухмылке.
— Слышь, родственник…
— Э, дядя, ты только не говори, что тебе Афоня рубль должен, — покачал я головой.
Потом засомневался: а сняли ли уже здесь это кино? Проверил: всё нормально, сняли.
— Гы-гы, — развеселился алкоголический соседский человек.
Мне подумалось, что, наверное, цель его дружеского визита как раз и укладывается в тематику шутки про Афоню и рубль. Но пора уже было наше общение сворачивать.
— Ну, ладно, приятно было поговорить, — произнёс я, аккуратно задвигая человека на его территорию.
— Э, да подожди ты! — активно и громко воспротивился он.
Коротко протрещала калиточная доска. Хрипло взлаял Рейган — ага, в него, значит, попало по касательной, уже очнулся. В этот раз я прицелился тщательнее, и пёс застыл, обездвиженный, как электрическая собака Ресси из кинофильма про Электроника. Да, шум был мне совсем ни к чему.
— Я, слышь-ка, чего хотел-то… — продолжал толкать калитку соседский Петрович.
Да известно, чего ты хотел, дядя, подумал я. Вот что с тобой теперь делать? Пальцем в тебя пулять заморишься: с теми, кто пьян совсем в зюзю, наш электронный гипноз работает не лучшим образом — не может, видать, пробиться сквозь хмельной туман в голове.
Поэтому я вечернего своего собеседника перебил.
— Смотрите, кто это там? — моя рука указала туда, где из малиновых кустов и глубоких вечерних теней как раз соткалась фигура.
Фигура потопталась на месте и теперь уверенно направлялась к нам, обрастая на ходу подробностями: костюм, галстук, зачёсанные наверх волосы с сединой, очки.
— Ого, ничего себе, — прошептал я, и испуг в голосе получился как натуральный. — Не, я лучше пойду.
Фигура приближалась, и хмельной мой собеседник встревоженно всматривался в её лицо.
— Да, товарищ, вы можете быть свободны, — проговорил подошедший, и я не мешкая отступил за дерево.
Соседский Петрович наблюдал за новым персонажем и глаза его всё больше лезли из орбит. А персонаж приблизился к нему вплотную и уставился на него в упор сквозь стёкла очков.