Молотов: Боюсь, что на станки этого не хватит.
Сталин: Значит, надо увеличить добычу золота.
Молотов: Это сложно. Работа трудная, рудники далеко. Никто не хочет туда ехать, разве что за бешеную зарплату.
Ягода: Хозяин, у меня предложение. У нас в тюрьмах нежится превеликое множество заключенных. Что если мы создадим возле рудников лагеря, и заставим всех этих бездельников вкалывать.
Сталин: Генрих, ты делаешь успехи. Сам и проведешь свою идею в жизнь. А пока можем увеличить продажу зерна за рубеж.
Молотов: Да нечего продавать. Урожай был скудный. Еле самим хватает.
Сталин: Почему урожай скудный?
Молотов: Засуха.
Сталин: Обычная отговорка. Еще не слышал, чтобы ленивый крестьянин на непогоду не кивал. То дождь, то холод, то жара. Урожай реквизировать, тогда заработают.
Молотов: А если будет голод?
Сталин: Ну, небольшая диета, я думаю, нашему прожорливому народу не помешает. Я что, в детстве мало с пустым желудком ходил? Могут и другие походить.
Стамбул. Троцкий прогуливается.
Троцкий: Грязь, вонь, шум и турки. И в таком окружении должен прозябать человек, совершивший в России революцию? Мог ли я, когда монархистов и буржуев из России выгонял, себе представить, что однажды и мне придется разделить их судьбу?
Входит Мальчишка.
Мальчишка: Эфенди! Ваша газета!
Троцкий: Это не моя газета. И эта тоже. Неужели так трудно усвоить? Вот моя газета, вот! Что за невежество, безграмотность! На, вот тебе твоя лира, и отчаливай!
Мальчишка: Спасибо, эфенди. (Уходит.)
Троцкий(открывает газету): В России неурожай. Приволжье и Украина голодают. Есть свидетельства каннибализма… Ну, досыта русский народ никогда не ел, но каннибализм — это что-то новенькое. Вот до чего этот скот довел страну. Ничего, скоро его скинут. Какие бы рабские души не были у русских, но однажды и у них должно лопнуть терпение. Вот тогда мои сторонники захватят власть, и я вернусь на белом коне. Так что еще не все кончено, эфенди Троцкий. (Уходит.)
В ПромАкадемии.
Хрущев, Аллилуева.
Аллилуева: Товарищ Хрущев!
Хрущев: Слушаю вас.
Аллилуева: Товарищ Хрущев, вы, наверно, меня не знаете. Я — Аллилуева.
Хрущев: Кто же дочку старого революционера не знает. Чем могу помочь?
Аллилуева: Товарищ Хрущев, я правду ищу.
Хрущев: Вот как?
Аллилуева: Однокурсники мои, вернувшись после каникул в Москву, говорили, якобы голод в стране, такой страшный, что люди тысячами мрут, едят кору деревьев, кожаные ремни и хомуты и даже… Язык не поворачивается сказать, что еще… или, вернее, кого. А мой муж…
Хрущев: Ах вы замужем?
Аллилуева: Да. Так вот, мой муж, напротив, утверждает, что это ложь, и на селе питаются не хуже, чем в городе.
Хрущев: У вас умный муж.
Аллилуева: Да, но умный тоже может ошибиться. Вы поймите, я очень своего мужа уважаю. Он столько работает, и днем, и ночью, и ответственность у него огромная — и все-таки, он тоже может знать не все, не правда ли?
Хрущев: Это зависит от его должности.
Аллилуева: Должность у него — самая тяжелая. Мой муж — товарищ Сталин.
Хрущев: Товарищ Сталин ошибиться не может.
Аллилуева: То есть, народ не голодает?
Хрущев: Не голодает наш народ! Не голодает! И если ваш муж спросит, есть ли у вас в академии хоть один человек, который в это верит, ответьте — да, один есть, лысенький такой, но молодой и крепкий, он и студент, и партработник, а фамилия его — Хрущев. Хру-щев!
Аллилуева: Спасибо, товарищ Хрущев.
Хрущев: Рад помочь, товарищ Аллилуева. От души рад.
В Кремле.
Молотов, потом — Сталин.
Сталин(торопливо входит): Где она?
Молотов: Там, у себя. Не стали трогать.
Сталин уходит в указанном направлении, через некоторое время возвращается.
Сталин: Как это случилось?
Молотов: Виноват, товарищ Сталин, не уберегли. Два часа подряд Жемчужина моя с вашей супругой по Кремлю гуляла, пытаясь успокоить. Объясняла, что не хотели вы ее оскорбить прилюдно, когда за праздничным столом в нее хлебный мякиш и корки от апельсинов кидать стали, что всего лишь шутили, благо настроение у вас было хорошее. И на «Эй, ты!» обратились громко тоже поэтому, не из злобы же. И что с генеральшей той вы куда-то вместе уехали, ровным счетом ничего не говорит о ваших с ней взаимоотношениях, тем более что и супруг ее на вас не в обиде. И вообще — мужик вы или нет? Не все же подкаблучники вроде меня. Мирно так поговорили, и вроде отошла товарищ Аллилуева, уже не сетовала, что икра ни красная, ни черная ей в горло не лезет, когда где-то от голода дети умирают. Перестала жаловаться, потом зевнула раз, другой, и на этом они расстались. Товарищ Аллилуева спать отправилась, ну и мы с Полиной тоже. А там уже, глубокой ночью — хлопок и…
Сталин: Достаточно. Иди, займись похоронами. И помни: никакого шума. В газеты — короткое сообщение. Скоропостижно скончалась, и все. Дети где?
Молотов: О них мы позаботились.
Сталин: Хоть столько от вас проку.
Молотов уходит. Сталин идет в другое помещение, где в гробу лежит Аллилуева.
Сталин: Будь ты проклята, маленькая противная татарка! Не в себя, а в меня ты целилась, сволочь! Знала, как мне больше всего навредить. Каково мне теперь на людях показываться? Шептать же будут — если уж жену до самоубийства довел, то что со страной сделает? Одно скажи: кто тебя научил таким подлым образом мне отомстить? Сама ты, дура, такого никак не могла придумать. Кто, а? Отвечай, мерзкая сука, все время пасынку своему глазки строившая! Отвечай, а то превращу жизнь твоих детей в ад!.. Молчит, грязное животное. Ничего, и так все понятно.
Возвращается в первое помещение. Звонит.
Входит Ягода.
Сталин: Генрих. У меня несчастье. Рок отнял у меня жену.
Ягода: Сочувствую, хозяин.
Сталин: Но кто мой рок?
Ягода: Кто?
Сталин: Пораскинь мозгами. В молодости он носил костюм и галстук, но после революции переоделся во френч. Сейчас он далеко, но тень его бродит по Кремлю.
Ягода: Молотов?
Сталин: Дурак! Разве Молотов далеко?
Ягода: Понял.
Сталин: Так кто?
Ягода: Ну, он… (чешет в затылке).
Сталин: Ох и глуп же ты! О Троцком речь.
Ягода: Да понял я…
Сталин: Из-под земли найти и прикончить.
Ягода: Так точно, хозяин.
Сталин: Это не все.
Ягода: Слушаю.
Сталин: У него в России много друзей осталось.
Ягода: И правда!
Сталин: Они хорошо организованы и ждут только удобного момента, чтобы захватить власть.
Ягода: Негодяи они, вот кто!
Сталин: Нужно их разоблачить и судить.
Ягода: Это не проблема.
Сталин: И чтобы признались в преступлениях и прощения у партии попросили. А потом всех к стенке.
Ягода: Все будет сделано в наилучшем виде, хозяин.
Париж. Троцкий прогуливается.
Троцкий: Наконец-то цивилизация. Но какой от нее толк, если денег нет? В юности мне отнюдь не приходилось глотать слюну. Все прогрессивное человечество поддерживало храбрецов, сражавшихся с кровавым царским режимом. Акулы капитализма, и те за мной ухаживали, оплачивали гостиницы, рестораны и бордели. А сейчас? Каждый сантим приходится вымаливать. Говорят, в России уже социализм, чего вам еще?
Идет Мальчишка.
Мальчишка: Газеты! Свежие газеты! Процессы троцкистов в России! Подсудимые полностью признали свою вину!
Троцкий: Эй, пацан!
Мальчишка: Слушаю, месье.
Троцкий: Дай одну, про Россию.
Мальчишка: Извольте, месье.
Троцкий: Премного благодарен. Что стоишь?
Мальчишка: А деньги, месье?
Троцкий: Какие еще деньги? Я — Троцкий, тот самый, о котором пишут газеты.
Мальчишка: Те, о ком пишут газеты, не только платят, но и на чай дают.
Троцкий: Ладно, ладно, бери! Проклятый капитализм, как он портит людей.
Мальчишка уходит.
Троцкий(читает, затем): Он спятил! Ей богу, спятил! Зачем моим людям убивать его же соперника? Нам ведь только и надо, чтобы хоть кто-нибудь его сверг, пусть даже такой же тупица, как он сам. Тут какой-то подвох… Конечно, как это я сразу не сообразил. Будто мало в свое время Конан-Дойля читал. (Сворачивает газету.) Надо быть осторожным. Его шпионов тут пруд пруди. Мчащийся мимо автомобиль, несколько выстрелов — и лежит Троцкий на бульваре Осман, манишка в крови и клекот в груди. Нет, из Франции надо удирать.
В Кремле. Сталин. Входит Ягода.
Сталин: Ну?
Ягода: Опять ушел.
Сталин: И где он теперь?
Ягода: Пока не знаю.
Сталин: Ты кто, чекист или шарманщик?
Ягода: Хозяин, я не виноват. В Париже мы уже почти настигли его, но он неожиданно исчез. Словно под землю провалился. Целый год искали, наконец нашли там… в фьордах. Операция была назначена на прошлую неделю, ребята собрались, заняли свои места, ждут, ждут — не выходит. Послали спросить, куда пропал, отвечают, сами не знаем, уехал в неизвестном направлении.