Осенью 1927 года прошла встреча Сталина с делегацией североамериканских рабочих. Запись беседы публиковалась в советской периодике.
Вопросы вождю задавались откровенные, разные, в том числе «трудные». Например, кто-то из членов делегации считал, что «американские коммунисты получают распоряжения из Москвы и поэтому не могут быть хорошими профсоюзными деятелями, поскольку их лояльность по отношению к иностранной организации превышает лояльность по отношению к своему профсоюзу». Гость спросил: «Как это затруднение может быть устранено?»
Сталин отвечал откровенно:
«Есть люди, которые думают, что члены Коммунистического Интернационала в Москве только и делают, что сидят и пишут директивы для всех стран. Так как стран, входящих в состав Коминтерна, насчитывается более 60, то можете себе представить положение членов Коминтерна, которые не спят, не едят и только и делают, что сидят и пишут днем и ночью директивы для этих стран. (Смех.)». Да-да, снова смех. Основа понимания.
И снова о Троцком. На этот раз – из речи на XVI Московской губернской партконференции в ноябре 1927-го:
«В 1921 году… Троцкий вновь стал кричать о «гибели» революции. Я помню хорошо, как в Политбюро, в присутствии тов. Ленина, Троцкий утверждал, что «кукушка уже прокуковала» дни и часы существования Советской власти. (Смех.)
…Я не знаю, куковала тогда кукушка или не куковала. (Смех.) Но если она куковала, то надо признать, что куковала она неправильно. (Аплодисменты, смех.)
В 1925–1926 годах… Троцкий, на этот раз уже совместно с Каменевым и Зиновьевым стал вновь куковать о «гибели» революции, выдавая поражение своей собственной группы на XIV съезде… за поражение революции. Однако революция и не думала погибать… а трудности были преодолены…
Теперь, в конце 1927 года, в связи с новыми трудностями в период перестройки всего нашего хозяйства на новой технической базе, они вновь начали куковать о «гибели» революции, прикрывая этим действительную гибель своей собственной группы.
…Так они куковали и куковали, и докуковались, наконец, до ручки. (Смех.)
С оппозицией тут происходит то же самое, что произошло с медведем из басни Крылова… (Смех.) …Медведь, размозжив булыжником голову своему другу… хотел спасти его от назойливой мухи. Желания были у него самые что ни на есть дружеские».
Рис. 3. Подпись: Льва Троцкого карикатуристы любили
На XV съезде ВКП(б) Сталин произносил заключительное слово по Политическому отчету ЦК. Отвечая троцкисту Г. Х. Раковскому, который уверял, что оппозиция сигнализирует о гибели страны, вождь использовал убедительные образы:
«Представьте себе маленькую лодку, которая еле держится на поверхности моря… и представьте себе великолепный пароход, который… уверенно двигается вперед. Чтобы вы сказали, если бы эта маленькая лодочка сунулась спасать громадный пароход? (Смех.)…В таком именно положении находятся теперь наши «сигнализаторы» из оппозиции. Они сигнализируют нам об опасностях, о трудностях, о «гибели», о чем угодно, а сами идут ко дну…
…Всем известно, что Раковский наглупил на Московской конференции по вопросу о войне. Сюда пришел он и взял слово, видимо, для того, чтобы поправить глупость. А вышло еще глупее. (Смех.)
Раковский утверждает, что оппозиция является левым сектором нашей партии. Это курам на смех… Где же это слыхано, чтобы меньшевистская группа, объективно превратившаяся в орудие… для буржуазных элементов… была левей, чем большевики?
…Помните гоголевского Селифана: «Эх ты, черноногая… Не знает, где право, где лево!».
На XVI съезд ВКП(б) Сталин боролся с правой оппозицией. И снова – с шутками:
«Особенно смешные формы принимают у них (у оппозиционеров. – Л.Г.) эти черты человека в футляре при появлении трудностей, при появлении малейшей тучки на горизонте. Появилась у нас где-либо трудность, загвоздка, – они уже в тревоге: как бы чего не вышло. Зашуршал где-либо таракан, не успев еще вылезть как следует из норы, – а они уже шарахаются назад, приходят в ужас и начинают вопить о катастрофе, о гибели Советской власти. (Общий хохот.)
Мы успокаиваем их и стараемся убедить, что тут нет еще ничего опасного, что это всего-навсего таракан, которого не следует бояться. Куда там! Они продолжают вопить свое: «Как так таракан? Это не таракан, а пропасть, гибель Советской власти»… И – «пошла писать губерния»… Бухарин пишет по этому поводу тезисы и посылает их в ЦК, утверждая, что политика ЦК довела страну до гибели, что Советская власть наверняка погибнет, если не сейчас, то по крайней мере через месяц. Рыков присоединяется к тезисам Бухарина, оговариваясь, однако, что у него имеется серьезнейшее разногласие с Бухариным, состоящее в том, что Советская власть погибнет, по его мнению, не через месяц, а через месяц и два дня. (Общий смех.) Томский присоединяется к Бухарину и Рыкову, но протестует против того, что они не сумели обойтись без тезисов, не сумели обойтись без документов, за которые придется потом отвечать: «Сколько раз я вам говорил, – делайте, что хотите, но не оставляйте документов, не оставляйте следов». (Гомерический хохот всего зала. Продолжительные аплодисменты.)».
Здесь Сталин намекал на известную сказку Корнея Чуковского «Тараканище». В последние годы её нередко трактуют как намёк на диктатуру Сталина. Но у Чуковского сложилась долгая история конфликта со Львом Троцким. C дореволюционных времен, когда пламенный революционер уничтожал литературного критика Чуковского в своих статьях. В нём Корней видел опасность, на него, скорее всего, намекал в «Тараканище». По крайней мере, у Сталина имелись основания, чтобы так считать.
В декабре 1930 года И. В. Сталин принял в кремлевском кабинете группу философов из Института красной профессуры – П. Ф. Юдина, М. Б. Митина и других. Рассказывая об этой встрече, и Юдин, и Митин говорили, что Сталин изложил свою точку зрения по поводу положения в советской философии. По его мнению, «необходимо разворошить и перекопать весь хлам, который навален в вопросах философии и естествознания». Особенно же необходимо «разворошить все, что написано деборинской группой, то есть все, что есть ошибочного в области философии». Школа Деборина, отмечал Сталин, является философской формой ревизионизма, которую можно назвать «меньшевиствующим идеализмом». Сталин сказал, что следует выявлять ошибочные взгляды Плеханова, всегда свысока смотревшего на Ленина. Ленин – и это особо подчеркнул Сталин – возвел диалектический материализм на новую ступень. До Ленина, говорил он, материализм был атомистическим. Опираясь на новые научные открытия, Ленин с марксистской точки зрения проанализировал понятие материи. Хотя Ленин и создал очень много нового во всех разделах марксистской философии, он был скромен и не любил говорить о своем вкладе. Поэтому долг его учеников – освоить новаторскую роль Ленина в философии.
И Павел Федорович Юдин, и Марк Борисович Митин говорили, что беседа была обстоятельной, аргументы Сталина доходчивы и убедительны, он показал глубокие познания в области истории философии, важность преодоления теоретических ошибок и необходимость развернутой борьбы за ленинизм. Беседа затянулась. Сталин сказал им, что пора и пообедать (как известно, Иосиф Виссарионович работал допоздна). Он спросил:
– А что, пьют ли советские философы?
После минутного замешательства, столь естественного в такой обстановке, стало ясно, что они что-то выпьют из предложенных им напитков. Первый тост, понятно, они предложили выпить за марксиста товарища Сталина.
Едва осушили бокалы, как Сталин, лукаво улыбаясь, сказал:
– Вижу, советские философы выпить могут. Не скажу, что умеют пить. Я, прежде чем выпить, съел маслица, а потом и пропустил рюмочку. Вы же, друзья философы, не закусывая, выпили. Так и захмелеть можно быстро. Тогда беседе конец.
Уже позднее и Юдин, и Митин, когда провозглашали тосты, сопровождали их словами: «Пить надо, как учил товарищ Сталин. Вперед закусить – после выпить».
В 1931 году Сталин встретился с немецким писателем Эмилем Людвигом. Вот как он ответил на один из его вопросов:
«– Не считаете ли Вы, что у немцев, как нации, любовь к порядку развита больше, чем любовь к свободе?
– …В 1907 году, когда мне пришлось прожить в Берлине 2–3 месяца, мы, русские большевики, нередко смеялись над некоторыми немецкими друзьями по поводу этого уважения к законам. Ходил, например, анекдот о том, что когда берлинский социал-демократический форштанд назначил на определенный день и час какую-то манифестацию, на которую должны были прибыть члены организации со всех пригородов, то группа в 200 человек из одного пригорода, хотя и прибыла своевременно в назначенный час в город, но на демонстрацию не попала, так как в течение двух часов стояла на перроне вокзала и не решалась его покинуть: отсутствовал контролер, отбирающий билеты при выходе, и некому было сдать билеты. Рассказывали шутя, что понадобился русский товарищ, который указал немцам простой выход из положения: выйти с перрона, не сдав билеты».
В речи «О задачах хозяйственников» на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 года Сталин рассуждал афористично:
«Задержать темпы – это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим! История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно. Помните слова дореволюционного поэта: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь». Эти слова старого поэта хорошо заучили эти господа. Они били и приговаривали: «ты обильная» – стало быть, можно за твой счет поживиться. Они били и приговаривали: «ты убогая, бессильная» – стало быть, можно бить и грабить тебя безнаказанно. Таков уж закон эксплуататоров – бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб – значит, ты не прав, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч – значит, ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться.