Говорков, плотно прижимаясь ко дну окопа, яростно ругал зенитчиков за их недолеты и перелеты.
— Перестань, вояка! — сказал кто-то рядом. — Других поносишь, а сам голову поднять боишься!
Семен Говорков скосил глаза и увидел командира взвода Котова. Пристроив поудобнее противотанковое ружье, младший лейтенант стрелял в пикировщиков…
Вечером, когда бой притих и сменившиеся бойцы собрались в блиндаже на отдых, Котов взял у Говоркова винтовку, осмотрел ее и укоризненно покачал головой:
— Оружие как оружие. Дано оно вам для стрельбы по врагу, а вы его за клюку носите… Патронов нет, что ли?
— Патроны есть, — ответил Говорков, глядя в землю.
— Тогда в чем же дело? Может, стрелять разучились?
Говорков нервно сжал губы, и в его глубоко посаженных темно-карих глазах вспыхнули недовольные огоньки.
— Что вы, товарищ младший лейтенант, напали на меня? Здесь пушкой ничего не сделаешь, а не то что винтовкой. Этим оружием теперь только грачей на огороде пугать.
— Вы, товарищ Говорков, видимо, забыли, что разговариваете со старшим по званию, — строго напомнил ему Котов. — Станьте, как полагается! Выньте руки из карманов! Так… А теперь отвечайте: знаете ли вы, сколько хорошие стрелки из винтовок фашистов побили?
— Что-то я ни одного хорошего стрелка не вижу, — упрямо сказал Говорков. — Да и нечего им тут делать…
— Это вы напрасно. Возьмите Василия Зайцева. Настоящий снайпер! У него счет уже за сотню перевалил.
— Не поверю. Фашист не белка, по верхам лазать не будет. Откуда вашему Зайцеву их сотню набрать?
— И не только Зайцев, — сказал Котов, подзадоривая молодого красноармейца. — Есть у нас Виктор Медведев, Николай Куликов, Шейкин, Морозов… Всех и не пересчитаешь. Познакомлю вас с ними.
Младший лейтенант сдержал свое слово. На другой день вечером в блиндаж к Говоркову неторопливой походкой вошел старшина с высоким прямым лбом и веселыми задорными глазами. Он поздоровался, присел на патронный ящик, спросил, как поживают пехотинцы.
— А ты сам из кавалерии, что ли? — не удержался Говорков от вопроса.
— Из какой же кавалерии, когда шинель коленки не прикрывает? Моряком был, а теперь по сухопутью топать заставили.
— Ну и как, привыкается?
— А нашему брату где ни воевать, лишь бы харч был, — озорно бросил старшина. — Сегодня пошел, шестерых фрицев щелкнул, они и не мешают.
— Уж и не в самом ли деле они, как белки, по верхам лазают?
— Почему?.. Фашист не белка, его на земле надо искать.
— Вот ты поищи попробуй, — рассерженно сказал Говорков. — А то мы все хороши показывать пальцем в небо.
— Да не кипятись, — усмехнулся старшина. — Как звать-то?
— Семен Говорков… А тебя?
— Василий Зайцев. Давай познакомимся, — сказал Зайцев и, как клещами, сжал руку Говоркова.
— Вот это хватка! — удивился Говорков. — Так это, значит, тебя тут наш командир расхваливал?.. Силен! А про фрицев все равно не поверю. Им жизнь тоже дорога!
— А я и не спорю, — сказал Зайцев.
— Тогда как же ты его заманишь на мушку?
— Для этого многое надо знать. Я, например, никогда не сяду в доме возле окна, а в глубине комнаты. Там и звук поглощается, и вспышка выстрела. Если же придется занимать огневую позицию возле дома, то обязательно займу с теневой стороны. Попробуй тогда разгляди меня! Научишься выбирать позицию, тогда и немцы будут попадаться… Впрочем, пойдем со мной на огневую, покажу, как гитлеровцев надо выслеживать.
Говорков согласился.
Задолго до рассвета они вышли из блиндажа и направились в сторону Мамаева кургана. Шел Зайцев неторопливой, размеренной походкой, внимательно всматриваясь в окрестность. Говорков сначала молча шагал за старшиной, потом спросил, зачем нужно так далеко отбиваться от своих позиций. Зайцев пояснил, что вдали немцы меньше пуганы. А кроме всего, в том месте, куда они идут, есть окопы и ходы сообщения. Окопы, видать, выкопали еще до боев в городе мирные жители, а использовать не пришлось: с высоты немцы их простреливают вдоль и поперек.
— А как же мы? — забеспокоился Говорков.
— Мы замаскируемся. Снайпер должен уметь выследить врага, но себя не обнаружить. В этом его искусство.
Сказав это, Зайцев опустился на землю и пополз. Говорков последовал его примеру. Ползли, не поднимая головы. Останавливались лишь затем, чтобы немного передохнуть и вытереть пот, набегавший на глаза.
Вначале Говорков полз легко, но вскоре у него заныла спина, разболелись ноги, захотелось припасть к земле и не двигаться. Но, видя впереди себя Зайцева, ловко орудующего локтями и коленями, Говорков решил: «А чем я хуже его? Не поддамся…»
Когда они наконец достигли облюбованного места и забрались в осыпавшийся окоп, Говорков уронил голову на руки и так, в изнеможении, не шевелясь, пролежал несколько минут. Затем чуть приподнял голову, осмотрелся. Впереди был холм. Почти с самой его вершины сползал овраг и, извиваясь, тянулся к городу и дальше — до самой Волги. Правее холма — открытое поле с небольшой лощин-кой, через которую пролегала дорога.
Старшина уже подготовил к стрельбе винтовку с оптическим прибором, разложил рядом с собой автомат, гранаты, патроны и теперь изучал окрестность. Он подсчитал грядки на заброшенном огороде, приметил все бугорки, все кочки на скатах высоты и на краях оврага, измерил на глаз расстояние до ближних предметов.
По его совету Говорков тоже занялся изучением местности, но вскоре это надоело ему, и он достал кисет.
— С ума сошел! — остановил его Зайцев. — Дым хоть и небольшой, а знаешь откуда виден?
Говорков недовольно поморщился, сунул кисет в карман, вздохнул.
На дороге, которая вела к высоте, показалась одноконная повозка. Ездовой пугливо озирался по сторонам, то и дело дергал вожжами. Тощая лошадь тяжело тянула повозку. Но вот колесо повозки осело в выбоину, и лошадь остановилась. Солдат замахнулся кнутом, однако стегнуть не успел: Зайцев выстрелил, и животное повалилось на дорогу.
— Эх, снайпер! — проворчал Говорков. — При чем скотина-то?
Зайцев не отвечал, пристально следя за ездовым. Тот, недоумевая, посмотрел вокруг, потом соскочил с повозки и начал стягивать с лошади хомут. Зайцев спокойно, будто на стрельбище, приложился и выстрелил. Ездовой ткнулся головой в землю.
Говорков не успел дать оценку выстрелу, как из лощины показались два вражеских солдата. Пригибаясь, они подбежали к повозке и начали рыться в ней. Зайцев кивнул Говоркову, и их курки щелкнули одновременно.
— Для начала можешь одного записать на свой счет, — подмигнул Зайцев и по-приятельски хлопнул товарища по плечу.
— Я стрелять умею, — похвастался Говорков, ободренный похвалой. — В кружке Осоавиахима отличным стрелком считался…
Он принялся рассказывать, как занимался в стрелковом кружке, какие выполнял упражнения, сколько выбивал очков на состязаниях. Замолчал лишь тогда, когда на дороге показался броневой автомобиль.
В нескольких метрах от повозки машина остановилась. Из нее выскочил офицер в сопровождении солдата. Сквозь стекла оптического прибора Говорков видел, как офицер подбежал к убитым и стал поспешно обшаривать их карманы. Солдат бросился к повозке, но меткая пуля Говоркова остановила его. Зайцев тоже выстрелил и уложил офицера. Броневик рванулся с места и, обогнув повозку, помчался назад. Снайперы перезарядили винтовки. Однако стрелять в этот день им больше не пришлось, хотя они долго и терпеливо ждали появления новых целей.
Вечером, когда стемнело, они выбрались из засады и направились в свою роту.
— Так ты, значит, для приманки лошадь хлопнул? — спросил Говорков. — А я думал, ты того: целил в ворону, а попал в корову.
— Ты, Сеня, меньше думай, а больше соображай. На войне это полезнее, — шутливо отозвался Зайцев. — Изучай противника получше. Иной раз целый день может уйти на это. Узнавай, по каким дорогам немцы ходят в штаб, по каким подносят боеприпасы, пищу, воду. Убил подносчика патронов, а это большое дело: и солдаты без патронов, и одного противника нет.
На другой день вышли еще раньше, чтобы затемно занять позиции у железной дороги. Бойцы говорили, что здесь третий день укрывается немецкий снайпер и не дает никому прохода. Зайцев решил снять его. Ой указал Говоркову сектор для наблюдения и велел ничего не выпускать из виду. Сам внимательно следил за соседним участком.
Говорков, кроме шпал и перекошенных рельсов, ничего перед собой не видел, хотя вглядывался до тех пор, пока не зарябило в глазах. Он зажмурился, и в этот момент где-то впереди хлопнул выстрел. Говорков тоже выстрелил, ню было поздно.
— Очков в тире наколачивал много, а вот здесь башку фашисту продырявить не можешь, — ворчал Зайцев. — Снайпер, брат, — это не просто меткий стрелок. Снайпер терпеливо высматривает цель, стреляет мгновенно и так же мгновенно скрывается. Выследить и взять на мушку врага может только тот, кто внимателен ко всякой мелочи, кто умеет быстро ловить цель и моментально поражать ее. Ясно, а?
«Ох и разиня! — ругал себя Говорков. — Прошляпил!.. Под носом не заметил… Нет, больше этого не случится. Только покажись!..»
Но фашистский снайпер не подавал никаких признаков жизни. Даже терпеливому Зайцеву надоело сидеть без дела. Он поднял валявшийся на дне окопа кол, надел на него пилотку и приказал Говоркову чуть-чуть приподнять ее над бруствером, а сам приложился к снайперке. Но фашист и на этот раз не обнаружил себя.
— Догадывается, подлец, — выругался Зайцев. — А мы все равно его перехитрим… — Он сделал знак Говоркову и по узкому ходу сообщения пополз на другое место.
На пути попалась убитая служебная собака.
Зайцев остановился.
— А ну-ка привяжи ее за голову, — сказал он, подавая Говоркову конец палаточной веревки. — Так… Хорошо!
Он осторожно переложил собаку на бруствер и припал к винтовке.
Теперь ползи, Сеня, и тяни.
На этот раз долго ждать не пришлось. Как только собака тронулась, раздался выстрел. За ним другой — зайцевский. Фашист вскинул кверху голову и тут же сник, опустился. Винтовка с оптическим прицелом так и осталась на бруствере.