еть торговаться. А настоящий дамасский шелк продают только в пяти городах мира, и он не может стоить так дешево. Но платки все равно хорошие.
Я рассмеялась и обернулась к продавцу, подарила ему дежурную улыбку – теперь уже по всем правилам восточного базара. Я быстро училась.
– Ты только что сэкономила девяносто долларов благодаря мне, – добавил незнакомец.
Я наконец рассмеялась, ощущая, как от волнения и жары у меня вспыхнули щеки, но при этом наслаждаясь разливающимся по всему телу ощущением счастья.
– Тогда, может, один тебе? В знак благодарности?
Эмин взглянул на меня, затем на платки, и, не сдержав улыбки, взял один мускусно-зеленый.
– Хороший обмен, – сказал он. С этого началась наша история.
Глава 9. Стамбул, 2005 год. Студенческая вечеринка
Я прижимала к себе сверток с платками, ощущая некоторую растерянность и что-то еще: странное чувство, будто этот момент мне запомнится надолго, а может и навсегда. Будто в нем есть что-то очень значимое. Мы всегда отличаем судьбоносные события, но не всегда готовы себе в это признаться. И мне тоже было одновременно очень радостно и страшно из-за того, что я только три дня, как в чужой стране и совсем ничего не знаю о незнакомце, который только что выторговал для меня десять платков вместо одного. Я посмотрела на него. Пару минут назад этот высокий и совсем не похожий на местных парень помог мне заключить самую выгодную сделку в моей небогатой на эмоции жизни. Теперь он стоял прямо напротив меня, небрежно скручивая в руках полученный от меня платок, словно не решался просто уйти.
– Ну что, теперь ты официально прошла мастер-класс и стала профессиональным покупателем. Здесь нужно торговаться! Это закон! Цен не существует. Они зависят только от твоего умения быть убедительной и азарта продавца, – с легкой усмешкой объяснил он.
Я улыбнулась, поправляя ремешок сумки.
– Спасибо! Постараюсь больше не выглядеть, как наивная туристка.
Он качнул головой, явно довольный моими словами, но ничего не сказал. Вокруг нас кипела обычная рыночная жизнь: среди запаха специй, кофе и жареных орехов торговцы зазывали прохожих, спорили, махали руками, предлагали лучшие цены, угощали яблочным чаем туристов. Я улыбнулась ему с благодарностью:
– Ну тогда пора прощаться, раз дело сделано и справедливость восстановлена.
Он пожал плечами, убирая свой платок в карман.
– Похоже на то! Но рекомендую тебе все же научиться торговаться, ты же здесь не на один день?
– Обязательно изучу вопрос и постараюсь освоить эту премудрость. Спасибо еще раз, – я отвернулась и, продолжая глупо улыбаться, зажмурилась от какой-то необъяснимой радости внутри. Надо же! Десять платков словно из сокровищницы восточного падишаха!
Мы разошлись в разные стороны, растворились в толпе, веря, что больше никогда не пересечемся. Но у судьбы были свои планы.
Два дня спустя я сидела в автобусе, который вез нашу летнюю школу на встречу с турецкими студентами. Вечеринка должна была пройти в старом особняке на холме. Моя группа была приглашена в качестве почетных гостей – такое часто случалось, когда иностранцы приезжали по обмену. Наверное, тогда еще студенты филологического факультета Санкт-Петербургского университета были в диковинку в Турции, и наш приезд в Босфорский университет не прошел незамеченным в местных студенческих кругах.
Я села у окна и наблюдала, как за стеклом проплывали вечерние улицы Стамбула. Лампы в переулках разбрасывали мягкий золотистый свет, создавая ощущение уюта и тепла. Я не знала, чего ожидать от этой встречи, но предвкушала атмосферу общения и новых знакомств. Наша старшая объявила, что мы подъезжаем к историческому району Бебек, первые упоминания о котором относятся ко времени падения Константинополя.
Когда автобус остановился, мы вышли в просторный внутренний двор, буквально утопающий в зелени. По периметру прямо над нами были развешаны гирлянды лампочек, озаряющих своим теплым светом лица встречающих. Особняк выглядел внушительно, но внутри царила неофициальная, почти домашняя обстановка: по всему периметру мерцали расставленные фонарики, в воздухе отчетливо слышался аромат мяты и перемешивался с запахом кофе, по центру стояли столы с традиционными турецкими угощениями и я уже знала, что среди них есть мези, сытные лепешки гезлеме, сладкие пахлава и лукум. Из динамиков прямо звучала песня Таркана.
Я взяла бокал с гранатовым соком и осмотрелась. Группа однокурсников почти сразу же смешалась с местными студентами и растворилась в толпе. Кто-то обсуждал литературу, кто-то смеялся в стороне. Я испытала неловкость, оставшись одна и не понимая, что теперь делать. Поправила свой новый платок, который предусмотрительно накинула на плечи, понимая, что он будет бесценен, когда вечерняя прохлада опустится на город. Так я и стояла, переминаясь с ноги на ногу, и чувствуя себя совсем одинокой среди незнакомых людей. Я неуверенно сделала несколько шагов вглубь комнаты и решила осмотреть стены, украшенные красивой красно-желтой майоликой.
– Не думал, что снова увижу тебя, – прямо за спиной раздался знакомый бархатный голос. Он стоял у колонны, опираясь на нее плечом и держа в руке стакан. На его руке вокруг запястья был повязан зеленый шелковый платок. Я подумала, что в средневековье рыцари так завязывали ленточки в честь своих прекрасных дам. Но я не была его дамой, а он не выглядел, как средневековый рыцарь. Потертые светлые джинсы, белая майка и простые кеды. Я улыбнулась:
– Ты снова пришел мне на помощь?
– А она снова тебе требуется?
– Не приложу ума, что здесь делать. Я впервые на таком мероприятии.
– Я Эмин.
– Даша.
– Я тоже не понимаю, что здесь делать, так что давай изучать этот вопрос вместе.
В этот момент из глубины зала вынырнул энергичный чуть взъерошенный парень:
– О! Я смотрю, у тебя уже здесь есть знакомые! – Он хлопнул Эмина по плечу и повернулся к Дарье. – Добро пожаловать на лучшую вечеринку в городе!
Так я познакомилась с другом Эмина. И так началась та ночь, которая изменила все.
– Хотите немного вина?
– Кемаль?!
– У нас уже можно, если немного. У них тоже, – он кивнул на меня и продолжил. – Как тебя зовут? Ты же из России? С теми студентами?
– Да, я Даша.
– Так вот, мы сейчас с Дашей будем пить вино, а, тебе, если семья не разрешает…
– Я сам решаю, что мне делать!
– Твой отец так не думает, к сожалению. Да и бабушка, похоже, тоже.
– У тебя проблемы с семьей? – я заглянула Эмину в глаза и заметила там закипавшую ярость.
– Хочешь, я возьму микрофон и попрошу поднять руку тех, у кого проблемы с семьей? Знаешь, сколько рук будет в этом зале?
– Нет, но моя будет первая.
– Вот видишь. Ничего необычного среди студентов. Разберемся как нибудь.
– Его семье не нравлюсь я, – объяснил мне Кемаль. – Они считают, что Эмин должен общаться только с ровней.
Кемаль развернулся к Эмину и я заметила, что они были очень разными. Кемаль поставил обе руки на пояс и, прямо глядя в глаза Эмину, выпалил:
– Если узнают, что ты прилетел ко мне Стамбул, тебе голову скрутят.
– Я помню, Кемаль. Но я здесь, на вечеринке, которую ты организовываешь для университета, не так ли? И голова моя на месте.
– Если попадешься, зажарят тебя, как барашка на вертеле!
– Давай свое вино. Я сам выбираю друзей. Но семье спокойнее не знать, что я в Стамбуле.
Кемаль извлек из шкафчика спрятанную бутылку вина.
– Извини, что не из карафа.
– Что такое караф? – тихонько спросила я у Эмина.
– Это кувшин. Здесь наливают вино в большой кувшин с узким горлышком и уже потом из него наливают в стаканы.
Кемаль открутил пробку и налил нам немного вина в пластиковые стаканчики, а я поняла почему у большинства в руках были такие же непрозрачные стаканы, хотя везде на столах стояли напитки в стекляной посуде. Я сделала глоток, потом второй. Кемаль снова подскочил ко мне с бутылкой.
– Не надо! Мне хватит! – Наверное, я не рассчитала силы – слишком резко дернула рукой, и Кемаль машинально разлил напиток на светлый ковер.
– Как неловко! Вот скандал-то будет. Мы обещали, что все сдадим в том же виде.
– Кемаль! Ты что пролил? Это же вино? – рядом с нами возник взрослый мужчина.
Кемаль почесал затылок: – Так это же к счастью! Вы знали? Это старая турецкая традиция, которая уходит корнями еще в Османские времена. Если в доме случайно проливают вино на ковер, то все гости должны взяться за руки и хором три раза сказать: Это к счастью и богатству!
– Я что-то слышал про это, вроде, – неуверенно подтвердил парень рядом.
– Точно вам говорю! В моем поселке все только этого и ждали! Гость, разливающий вино на ковер, всегда становился почетным человеком на празднике, ведь его действия приносили удачу хозяину.
Студенческая толпа загудела и дружно заскандировала: “К счастью! И богатству!”
Мужчина, который перед этим хотел разозлиться, рассмеялся:
– Ну, Кемаль! Ну хитрец!
Смех потиху затих и снова включили музыку. Турецкие песни чередовались с европейскими. Эмин сказал, что студенческие вечеринки Турции мало чем отличаются от таких же в других странах. А я подумала, что, наверное, так и есть, но они должны сильно отличаться от наших питерских. Хотя отец и не пускал меня на них никогда, я могла с уверенностью сказать, что здесь все было совсем иначе.
– Ты уже была на набережной в этом районе? – спросил Эмин.
– Нет.
– Тогда что мы здесь делаем? Пошли я тебе покажу, где настоящая красота.
Летняя ночь над Босфором была теплой и какой-то необыкновенной. Воздух Бебека казался чуть солоноватым и словно согретым дыханием моря, он смешивался с легкими ароматами ночных цветов и запахами уличной еды.
Мы гуляли по набережной, где каменные плиты еще хранили дневное тепло, а легкий бриз приносил прохладу от воды. Мне захотелось разуться. Вдалеке мерцали огни яхт, лениво покачивающихся на волнах, и в темной глади отражались золотым свечением фонари. Босфор словно живое существо – он дышал, волновался, укачивал и нашептывал все те истории, свидетелем которых был за эти столетия.