Станционный смотритель — страница 2 из 9

Глава 1

Уже в который раз, прислушиваясь к собственным ощущениям, я так и не мог определиться с ассоциациями. С одной стороны, похоже на путешествие в вагоне, который постоянно движется по сложным участкам и переездам. Или же на корабль во время легкой качки. Но уж точно путешествие в том, что местные называют фурой, никак не напоминало поездку в автобусе родного мира.

Так как нормальных дорог в Беловодье отродясь не было и появятся они не скоро, конструкторы монструозных грузовиков особое внимание уделили подвеске и амортизации. И можно сказать, что преуспели. Правда, тем, кто страдает морской болезнью, их старания лишь вышли боком. Среди наших попутчиков нашелся и такой бедолага.

При погрузке широкоплечий парень, одетый вопреки местной моде в стиль милитари, своим бравым видом затмил даже помолодевшего Гену. Кстати, мой друг в камуфляж не переоделся — очень уж ему понравился эдакий стимпанковско-цыганский прикид.

Так вот мачо, таскавший с собой здоровенный кофр с явно каким-то слонобоем внутри, оказался слаб на желудок. Попал он с нами в правый отсек, так что наша компания имела сомнительное удовольствие наблюдать его систематические походы, точнее, забеги в клозет.

Он хоть бы занял место в хвосте отсека! Так нет же, внаглую застолбил самое первое кресло.

Нам после вколотых поздно вечером прививок тоже было не очень хорошо, но планка самочувствия не падала ниже того, что было до перехода в новый мир, так что грех жаловаться. Вентиляция в отсеке работала отлично, поэтому запахи от страдальца не донимали.

Сами отсеки представляли собой эдакие две узкие и невысокие кишки, идущие вдоль верхней части бортов фуры. С одной стороны имелись горизонтальные бойницы. Их закрывали толстенные стекла, а при необходимости с помощью рычага можно было поднять еще и бронированную заслонку. Если же дела пойдут совсем уж кисло, эти заглушки закроются автоматически. Подобные технические изыски вызывали во мне серьезные опасения.

С другой стороны от узкого прохода, где и разминуться толком негде, гуськом шли десять кресел. В общем, места для пассажиров в фуре было отведено минимум — основной пространственный упор делался не грузовое брюхо.

Не скажу, что было так уж неудобно, но четырнадцать часов даже в комфортном, хоть и немного тесноватом, кресле утомляют. Хорошо, что можно было встать в проходе и даже посмотреть через бойницу. Чем мы втроем и занимались почти весь первый день нашей поездки. Благо кроме нашей компании и уже изрядно позеленевшего охотника в отсек загрузились только два хоть и невзрачных, но явно тертых и битых местной жизнью мужика. Одеты они были во что-то отдаленно похожее на наряд дружинников. Этим мужикам пялиться в окно явно было без надобности. Да и дед Анджей особого любопытства не проявлял. Так что три из четырех бойниц были в нашем полном распоряжении, а посмотреть там было на что.

Выбравшись через огромные, выводящие прямо за стену портового района ворота, колонна из шести фур миновала пригород и двинулась по дороге между бесконечными рядами теплиц. Как и пшеничное поле вокруг Полигона, тепличное хозяйство впечатляло своим размахом. Сквозь стройные ряды застекленных конструкций мы ехали больше получаса.

Увы, из-за плохого ракурса знаменитые Сторожевые башни удалось увидеть только мельком. Они были очень похожи на башни с магопреобразователями, только пониже и потолще, да и шары над ними висели совсем куцые. Из сети я узнал, что цепь из тридцати двух больших башен и ста шестидесяти малых опоясывала город, надежно укрывая его от внешней угрозы.

По давней, уже вековой традиции здесь несли вахту княжьи вассалы. Каждый князь курировал по три большие башни, в которых сидели операторы, контролирующие еще и несколько башенок со сторожевыми менгирами внутри. Тревожные группы также выставлялись князьями. У меня тоже был шанс засесть в одной из этих свечек, а по слухам, столь вальяжной жизни, как у городских операторов, эти бедолаги отродясь не знали, работая через сутки.

С другой стороны, у меня-то сменщика вообще не будет, но за свободу нужно платить, и пока цена не казалась мне чрезмерной.

Сразу за Сторожевыми башнями власть над пространством полностью переходила в руки дикой природы. Увы, тут смотреть было не на что — сплошная травянистая степь с невысокими холмами и почти полным отсутствием живности. Бегали какие-то мелкие тварюшки, но рассмотреть из в подобных условиях было невозможно.

Интереснее стало только тогда, когда начали попадаться одинокие деревья исполинских размеров. Вид они имели очень диковинный для непривычного взгляда. В какой-то мере их можно сравнить с секвойями, но там-то крона пожиже и поуже, а здесь, начиная с верхней четверти огромного ствола, словно облако, громоздился потрясающе объемный массив зелени в форме зонта с конусной надстройкой сверху. И только когда мы подъехали ближе, мне удалось по-настоящему оценить размеры этих великанов. Это было нечто запредельное.

Местные старожилы без затей называли древесных исполинов баобабами, что говорило о полном незнании вопроса. Но название прижилось, и вряд ли получится объяснить местному уроженцу, что земной баобаб совершенно не похож на местного тезку. Но больше всего в этих растительных атлантах интриговал не их внешний вид. В прочитанных мною статьях изучавшие Беловодье ученые уверяли, что это — единственный вид деревьев на планете. Всяких лиан, кустов и разнотравья хватало, а вот ассортимента деревьев не наблюдалось. А еще ученые утверждали, что баобабы вообще неместного происхождения и в древности с их помощью проводилось терраформирование, точнее, запредельеформирование Беловодья. Ну или как там родную планету называли представители вымершей цивилизации?

Сразу становится интересно это запредельцы колонизовали Землю или же земляне из древних магических цивилизаций устроили себе мир в пустоте, а затем забрались на Беловодье и в несколько других миров? Увы, ученые на этот вопрос если и давали ответы, то крайне невразумительные и противоречивые.

Что касается баобабов, то китежцы тоже научились их использовать. В некоторых местах, где дорога шла по заболоченным участкам, были высажены аллеи этих удивительных растений. Здесь они хоть и не вырастали до исполинских размеров, зато своими корнями создавали прочный настил, по которому с легкостью проходили тяжеленные фуры.

А вот с реками и холмами приходилось бороться по старинке — строя мосты и работая бульдозерами. Эти рукотворные участки лишь изредка разбавляли буйство дикой природы.

Рассмотреть подобные детали в бойницу было трудно, так что остальное дорисовывало мое воображение, опираясь на информацию из файлов, найденных в городском архиве.

В ближайший боярский удел мы приехали уже в темноте, так что полюбоваться на окрестности не получилось. Да и вообще факт прибытия заметили лишь благодаря резкому усилению освещения за окном.

Погрузка в фуру, как и выгрузка из нее, была делом не таким уж простым. В передней части пассажирского отсека имелась винтовая лесенка, по которой можно было спуститься на нижний уровень, и уже оттуда по еще одной, откидной лестнице мы смогли сойти на асфальт.

Смотреть здесь было особо не на что. Вид на основную часть поселка закрывали здания, громоздившиеся вокруг купола станции. В предписании станционного смотрителя говорилось, что станции строились по одному проекту, так что к условиям будущей работы можно начинать привыкать прямо сейчас.

Основное здание было не таким уж высоким — макушка бетонного купола поднималась над землей не больше чем на пять метров, но, когда мы оказались на ведущей вниз лестнице, стало понятно, что не все так просто. Места внутри и под землей хватало с избытком.

Прямо с лестницы мы попали в большую столовую. У окна с раздатчицами тут же образовалась очередь. Мы решили не спешить и пока занять часть большого стола на десять персон. Все устали и очень хотели спать. Хотя в пути мы питались только пирожками и кофе из большого общего термоса, которыми обеспечили нас повара с основной базы дальнобойщиков, есть хотелось значительно меньше, чем спать и помыться.

Пыли в пассажирском отсеке почти не было, как и духоты, но о прохладном душе я буквально мечтал. Быстро посоветовавшись, мы решили сначала привести себя в порядок. Нам, как пассажирам, была предоставлена возможность поселиться в кубрике на четверых. Скромно, но опрятно. Даже имелось свежее постельное белье. Насколько мне известно, толпе дальнобойщиков станция могла предложить лишь матрасы на двухъярусных кроватях. Скатки с подушками и бельем они возили с собой, а в случае необходимости могли воспользоваться стиральными машинками и сушилками.

В душ конечно же первой пустили Златку. Девочка оживала не по дням, а по часам, радуя нас своей энергичностью.

Пассажирский кубрик обошелся нам в десять червонцев, но тут уж точно экономить не хотелось. К тому же подобный нюанс давал определенную надежду, потому что такие услуги являлись дополнительным заработком для персонала станции. Как и предоставление эксклюзивного питания. Но мы коллегиально решили: сегодня будем питаться из общего котла. Впрочем, наваристый суп оказался очень вкусным, особенно после душа и на голодный желудок.

После сытного ужина вернулись в комнату, где Златка тут же уснула. А мы принялись решать, чем таким полезным занять себя до отбоя. Благодаря дреме в дороге сна не было ни в одном глазу.

В столовой ту же проблему пытались решить два десятка дальнобойщиков, что даже на первый взгляд маловато. Неужели все остальные пошли спать?

Ответ на этот вопрос нашелся без особых проблем.

— Так в город ушли, — ответил кряжистый крепыш, обладатель выдающейся лысины и не менее впечатляющего носа, с которым Гена успел познакомиться еще перед выездом из Китежа. — В Протасовке по кабакам не пошляешься. Там у староверов все строго, а здесь гуляй — не хочу.

— И ваши старшие не против? — с подозрением спросил я.

— Кто как, — неопределенно пожал плечами дальнобойщик. — С помощью похмелина привести гуляку в кондицию не проблема, да и штраф уйдет именно караванщику. Правда, если будет какая буча, отвечать тоже старшо́му.

— А ты почему здесь сиднем сидишь? — спросил Гена, пока я осмысливал информацию.

— Дык не на что гудеть, — со скорбным выражением лица развел он руками. — Я ж не только до водочки охоч, но и за разные округлости подержаться любитель, а это удовольствие дорогое.

— Домовой, — подойдя ко мне вплотную, сказал Баламут, — может, сходим, оценим обстановку. Нужно же знать, как живут эти самые внешники.

— Что? — не удержавшись, съязвил я. — Тебе мало того кабака или хочется подержаться за округлости?

— Нет, — совершенно не обидевшись, сказал мой друг. — Кабака хватило, и пить я в ближайшее время буду только пиво. За округлости подержаться точно не мешало бы перед длительным целибатом, но место чужое, и лучше поостеречься.

Именно серьезный настрой друга и подвиг меня на эту авантюру. К тому же он был прав — посмотреть на повадки будущих соседей в привычной для них обстановке тоже не помешает.

— А как мы Златку оставим без присмотра? — все же попытался ухватиться за соломинку мой здравый смысл.

— Не бойтесь, — вмешался в разговор слушавший нас дед Анджей. — Я присмотрю за ребенком. К тому же на станции нам точно ничего не угрожает.

Гена расплылся в ехидной улыбке, торжественно разведя руки, и тут же повернулся к нашему новому знакомому:

— Шалый, айда погуляем за наш счет. Правда, лихой пьянки и округлостей я тебе не обещаю, но пиво и приятную беседу обеспечим.

— А чего же не погулять? — Заулыбавшийся дальнобойщик стал похож на моего друга, как брат-близнец.

Ох, грехи мои тяжкие, нашел себе напарников в изначально сомнительного качества приключении — Баламута и Шалого.

Может, все-таки остаться…

Не остались, потому что слово было дадено, и отказываться от него только потому, что услышал прозвище дальнобойщика, было как-то нехорошо. К тому же я устал шарахаться от каждой тени. Мурзы и других наших недоброжелателей здесь нет, и козни строить некому. Правда, не факт, что мы сейчас не заимеем недругов уже местного разлива.

С нашим-то везением…

С территории станции нас выпустили без всяких проблем, только проверили на наличие оружия. Благодаря предупреждению нового товарища мы были совершенно пустыми.

Приютивший нас купол находился уже внутри периметра поселения, так что никаких оборонительных сооружений мы не заметили — вполне мирный городок. Можно сказать, даже провинциально-постный, если бы не особый налет флера магического мира. По вечернему времени людей на улицах было не так уж много, но было видно, что народ здесь живет довольно вольготно. На терзаемых суровой жизнью знаменитых внешников они не очень-то походили. Особенно вон та стайка молодых девчонок в стильных стимпанковских нарядах с разрезами и подворотами платьев до самих бедер.

Они явно собрались не на ратный подвиг, а на какие-то танцульки. Правда, замеченный на одной из них стильный пояс с коротким стилетом и небольшим револьвером в кобуре чуть портил благостную картину. Особенно тем, что нам-то вооружиться не разрешили.

Присмотревшись к другим обывателям Васнецова, я сумел заметить хоть и не выставленное напоказ, но имеющееся почти у всех оружие.

— Шалый, — обратился я к дальнобойщику, — а это ничего, что мы пустые, когда все вокруг вооружены?

— Ничего, — небрежно отмахнулся наш проводник. — Даже хорошо. Меньше соблазна и для них, и для нас. Гости в уделах под защитой боярина, если, конечно, ведут себя прилично.

Вид новоиспеченной парочки корешей, уже предвкушавших развлечения, мало говорил об их приверженности к соблюдению приличий. С другой стороны, это как раз повод вспомнить о своем главенствующем положении.

Кстати, ведь мне как магу должно быть какое-то послабление.

— Ну так вы и могли оставить себе пистолет и кинжал, — не моргнув глазом, ответил на мой вопрос дальнобойщик. — Но оно вам не надо. Поэтому я и не стал уточнять, а вы не спросили.

В голосе дальнобойщика была такая уверенность в собственной правоте, что я решил положиться на его опыт. К тому же возвращаться не хотелось. Азарт познания чего-то нового уже захватил меня. В Китеже события неслись вскачь так быстро и напряженно, что на смакование впечатлений не было ни времени, ни настроения. Только оказавшись в трехстах километрах от города, я наконец-то успокоился и был готов воспринимать что-то новое.

Васнецово казалось младшим братом Китежа — менее солидным, но более веселым и простым во взглядах на жизнь. Провинциальные жители смотрели на чужаков не так зло и настороженно, как жители столицы. В их взглядах было намного больше любопытства.

Замеченные нами девушки также отметили нашу троицу, но, не увидев ничего привлекательного, продолжили движение.

Из любопытства я пустил толику энергии в скрытый шляпой обруч и уловил всплеск разочарования Гены.

Эк разобрало бедолагу. Я хоть и ощущал прилив телесных сил, но все равно не считал себя таким уж помолодевшим. Поэтому равнодушие молоденьких девиц меня не задело никоим образом.

Строения в Васнецове по большей части были кирпичными и не превышали трех этажей, за исключением громадного, залитого огнями, похожего на донжон десятиэтажного здания в центре. Похоже, местному боярину захотелось хоть в миниатюре, но повторить башни китежских князей.

Почти дармовая электроэнергия вносила свою отличительную черту в образ городов этого мира. Как и Китеж, Васнецово сверкало огнями подобно новогодней елке. Даже стало интересно увидеть, как здесь все выглядит ближе к первому января.

Сразу возник вопрос: сколько же магов-пустышек присягнули местному хозяину? Тут аккумуляторов не напасешься — нужно круглосуточное дежурство на магопреобразователе.

Заведение, в которое нас привел Шалый, в плане освещения вообще вело себя крайне вызывающе. Два прожектора вонзали в небо спицы лучей и двигали ими, словно выискивая там вражеские бомбардировщики.

Интересно, они не боятся привлечь таким образом знаменитую птицу Рух или еще кого крылатого да пакостного? С другой стороны, сам удельный боярин являлся истинным магом, так что мог позволить своим подчиненным некую беспечность.

Васнецово считалось одним из самых крупных уделов, уступая лишь Куликовской излучине на слиянии Белой и Нью-Волги. Расположившийся там удел по размаху мог поспорить с любым районом Китежа. Ну а здесь жители разжились всего на один не очень-то длинный проспект, где были собраны все магазины и увеселительные заведения города.

Как и любой удел, Васнецово являлось рекреационным центром и хабом для разбросанных по округе опорных пунктов добытчиков и старателей. Если вспоминать истории о подобных местах в периоды золотых лихорадок на родной Земле, то тут же возникает предчувствие, что вечер точно будет веселым.

Да и фиг с ним! Я действительно чувствовал, что напряжение нужно сбрасывать тем или иным способом, и если это будет потасовка, то возражать не стану. А Шалый говорил, что подобные мероприятия особых проблем участникам не приносят. Конечно, если никто не станет хвататься за оружие, а это благодаря тому же дальнобойщику нам не грозит.

Пройдя по шести ступеням высокого крыльца, мы оказались в просторном зале. Сразу за входной дверью находилось основное помещение заведения.

Ну что сказать? Довольно оригинальный вид у этого то ли кабака, то ли ночного клуба. Хозяин явно увлекался вестернами, так что стилистика здесь была соотвествующей. Даже лабухи имели в своем составе парня с банджо. А классический для этого мира стиль одежды а-ля стимпанк делал картину завершенной.

Даже обидно как-то стало. Этот мир открыли и освоили славяне, но и здесь проклюнулась культура Дикого Запада. Скорее всего, именно благодаря вестернам — ну не удосужились земляки разродиться хотя бы полусотней качественных фильмов, прославляющих историю родной страны.

Зал был большой и мог вместить сотни две людей, причем вольготно, а не как сельдей в бочке. Перед сценой с музыкантами имелся обширный танцпол, на котором уже отплясывало человек двадцать. На современные танцы это походило мало. Да и при ярком освещении и без светомузыки в модных нынче у земной молодежи припадках не побьешься.

Блин, опять заговорил как старый башмак. При новых реалиях от старых привычек придется избавляться. По местным меркам я все еще мужчина в полном расцвете сил. Вон нужно брать пример с Баламута.

Мой друг распрямил плечи и заулыбался, увидев настоящий цветник, — дам в зале было больше, чем мужчин, особенно их концентрация преобладала в дальнем углу помещения. Правда, есть подозрения, что разместившийся там розарий целиком и полностью культивирует древнейшую профессию обоих миров.

Так, нужно отвлечься, а то резко потянуло на амурные подвиги.

Присмотревшись, я понял, что выбравшиеся на танцпол люди выплясывают в некоем смешанном стиле кантри-денс и кадрили. Кстати, довольно красиво выглядит, особенно учитывая, что местные наряды плохо скрывают ножки исполнительниц, а задирали они их довольно высоко. И все же до развязности и определенной пошловатости канкана местной хореографии далеко. Было видно, что танцоры стараются не на показ, а для собственного удовольствия. В середине танцпола синхронно зажигали три пары, а остальные подплясывали в одиночку и вразнобой. Но вместе это смотрелось весело и задорно. Жаль, я так не умею.

Так как зажечь танцпол нам не дано, решили предаться чревоугодию и вуайеризму, благо что поесть и на что посмотреть здесь было.

Если честно, я ждал официанта в образе полового царских времен, но явился вполне современно вида гарсон в длиннющем переднике-юбке и белой рубашке.

— Что будете заказывать?

Размеры трат на этот заход и полномочия нашего проводника мы обсудили еще по дороге, так что, торжественно глянув на нас, Шалый начал перечислять.

Названия были сплошь экзотическими, хотя и звучали относительно знакомо. Чего стоила кулебяка с сороконожкой или жаркое из попотама. К счастью, сороконожкой оказалось не насекомое, а некая рыба, у которой плавники напоминали пучки ножек.

Несмотря на экзотику, вкус у блюд оказался вполне приемлемым, особенно под пивко, да еще и стопарик беленькой, для дезинфекции и профилактики психосоматики: очень уж названия меня напрягли.

Расслабились хорошо. Для этого потребовалась именно такая обстановка — под хорошую еду, очень недурственное пиво и веселые рассказы Шалого, которые нужно было делить сразу на десять, потому что очень уж наш новый друг смахивал на небезызвестного барона. К сожалению, умиротворяющее воздействие наши посиделки оказали только на меня. Шалый все порывался в дальний угол зала, где обосновались жрицы любви, но мой отказ субсидировать данный поход ломал ему все планы в зародыше.

— И что, замутить что-то с местными без денег совсем не вариант? — выслушав очередной вздох ловеласа, поинтересовался Гена. — Даже для таких красавцев, как мы?

— Ну почему же? — с кислой улыбкой ответил Шалый. — Вон, видишь, за стойкой сидят две дамочки? Можешь испытать судьбу. Но знай, что местные добропорядочные матроны и сами в такие заведения не ходят, и дочек своих не пускают. Там сидят повольницы-добытчицы, которым со своими гулять понятия не позволяют. Если хочешь, можешь подкатить.

— А боком нам это не вылезет? — растеряв благодушное настроение, напрягся я.

Не то чтобы я был таким уж параноиком, но, зная Гену, можно ожидать всего чего угодно.

— Если не хамить, то максимум, что ждет нашего донжуана, так это прямой и честный посыл, — отмахнулся Шалый, откровенно удивив меня знанием классической литературы.

— Все, я пошел, — решив не рассусоливать, поднялся Гена со стула.

Оправив одежду, он решительно зашагал к барной стойке, ну а мы с Шалым приготовились наблюдать наверняка интересное зрелище.

Выбор моего друга пал на жгучую брюнетку, поджарую как кошка и такую же холеную. По крайней мере, внешне. Ее юбка в складку была длинной только сзади, а спереди едва доходила до середины бедра. Тугой корсет выгодно обрисовывал не только тонкую талию, но и высокую грудь, и все это великолепие венчала ковбойская шляпа. Выглядела девушка как записная кокетка, но меня не покидало ощущение, что это совсем не домашняя кошка, что вполне согласовалось с предупреждением Шалого.

Барная стойка находилась от нас на изрядном расстоянии, так что разговора мы не услышали. Гена вальяжно подплыл к своей избраннице, и, если учесть, что и он был одет в похожем стиле, все это напоминало сцену из исторического фильма в слегка извращенной детализации Голливуда.

— Она ему улыбнулась, — тихо комментировал события Шалый. — Может, что и выгорит.

Гена расплылся в ответной улыбке и поднял руку, чтобы подозвать бармена.

Внезапно атмосфера у барной стойки резко изменилась. Дама с пугающей стремительностью привстала на стуле и цапнула Баламута за запястье. Он даже не успел отдернуть руку. Обстановка явно не была угрожающей, но от игривого тона не осталось и следа.

Девушка что-то спросила. Гена ответил, их разговор больше напоминал деловые переговоры, чем флирт. После обмена фразами они внезапно дружно посмотрели в нашу сторону, и у меня возникли серьезные сомнения, что их внимание привлек Шалый.

Парочка отлепилась от стойки, направилась к нам.

Даже не знаю, чего ждать от столь странной ситуации.

— Шеф, — уже с меньшей наигранностью, чем раньше, обратился ко мне старый друг, — позволь представить тебе очаровательную Изабеллу.

Мне по-прежнему казалось, что эти двое играют в какую-ту игру а-ля косплей или реконструкция, но народную мудрость никуда не денешь. Если кажется, будем креститься, а вот поступать станем сообразно здравому смыслу и грамотному анализу. Весь мой опыт говорил, что это далеко не игра, а привычная окружающему миру жизнь. Так что я не стал строить из себя прогрессивиста и феминиста, просто встал и поцеловал протянутую ручку.

Шалый был прав на все сто — это вам не изнеженная кокетка или экспрессивная феминистка. Передо мной хищница всего лишь на часок, ради развлечения обрядившаяся в яркие и вызывающие тряпки. Об этом говорили накаченные, хоть и красивые ноги, цепкие руки и такой же взгляд.

Сразу возникает вопрос — что сей особе понадобилось от меня. А в ее интересе к моей персоне можно не сомневаться.

Честно, устал я от подобного внимания. Можно подумать, что на мне свет клином сошелся. Всем от меня что-то нужно, и только мне до зарезу необходим покой, чтобы передохнуть и все обдумать.

До зуда под черепной коробкой захотелось нахлобучить шляпу с ментальным обручем и хоть таким способом обезопасить себя, но, увы, подобный жест за столом выглядел бы дико. Так что шляпа осталась лежать на скатерти.

— Я так понимаю, сударыня, вы в Васнецове на отдыхе? — нарушил я молчание первым, когда мы расселись за столом.

— Да, наш отряд вернулся с Мертвых озер, и теперь мы зализываем раны, — не чинясь, ответила женщина.

Как-то не поворачивался у меня язык называть ее девушкой. Очень уж холодный и опытный взгляд был у сей особы.

— Удачно ли сходили? — продолжал я вести совершенно пустой разговор, чисто автоматически пытаясь параллельно нарыть немного информации.

— Не очень, — помрачнела Изабелла. — Потеряли троих, хоть улов вышел знатный. У добытчиков такая работа, что порой приходится менять жизнь на хабар. Но это скучная рутина жизни внешников.

Ох, сомневаюсь я, что жизнь внешников вообще и добытчиков в частности так уж скучна. А вопрос насчет нахождения в команде повольников миловидной дамы мучил меня все сильнее.

— Вы не правы, очаровательная Изабелла. Жизнь внешников совсем не рутина, особенно в глазах тех, кто лишь недавно прибыл в ваш мир.

— Вы недавно с Земли? — оживилась моя собеседница. — Как там? А то мы узнаем о жизни прародины только из завезенных оттуда фильмов.

— Вы думаете, я, сидя у себя дома, получал информацию о внешнем мире из других источников?

Заливаться перед ней соловьем мне не хотелось, особенно не понимая, что ей вообще нужно. В принципе, просчитать ситуацию не так уж сложно. Она увидела на запястье Гены браслет опричника и опознала в нем боевого холопа. Затем поинтересовалась личностью предводителя столь бравого воина, и Баламут сдал меня вместе с тапочками. Впрочем, винить я его не стану, если, конечно, данная ситуация не заведет меня в большие неприятности. Пока все выглядело интригующе. Изабелла откровенно флиртовала со мной, при этом не обращая внимания на приунывшего Гену. Шалого она вообще не замечала, словно лишний стул за столом. Так что ее к нашему столу привела какая-то надобность. Узнать бы еще, какая именно.

В то, что мой мужественный вид зажег ее бедное сердечко, верилось слабо.

Заметив мои сомнения, Изабелла решила ускорить события:

— Мальчики, не хотите прогуляться до стойки, нам с даром Зиминым нужно пошептаться.

Шалый тут же вскочил, имея совершенно беззаботный вид, а вот Гене ситуация явно не нравилась, но упираться он не стал, потому что сам понимал, как глупо это будет выглядеть.

— Итак, милая Изабелла, что вам может предложить скромный, а главное — бедный маг-пустышка? — сразу спросил я, как только мои спутники удалились от стола.

— Секс, — глядя прямо мне в глаза, без малейшего смущения сказала она.

Да уж, такого я точно не ожидал.

— Насколько мне известно, магический дар не передается по наследству.

— Я пока не собираюсь беременеть, — с прежней невозмутимостью ответила дама, продолжая сверлить меня взглядом. — Просто секс с магом значительно ярче, чем с обычным человеком. Я пришла сюда за развлечением, так почему бы не получить лучшее. И раз уж вы так пугливы, решила не затягивать с предварительными ласками.

Япона икебана, теперь уже я начал смущаться. Действительно, чего это я кочевряжусь, как институтка на гусарской вечеринке? Подобный способ сброса напряжения с начала времен являлся самым действенным. К тому же Изабелла была во всех ракурсах и понятиях шикарной дамой.

— Здесь есть уединенный уголок?

— Конечно, — мило улыбнулась моя потенциальная партнерша, — я уже зарезервировала номер на эту ночь.

Заявление повольницы успокоило меня окончательно. О нашем появлении в данном заведении можно было только догадываться, и то с минимальной долей вероятности.

Я встал и галантно предложил правую руку даме, чем она тут же воспользовалась. Левой же рукой нахлобучил шляпу на голову. Это не совсем по правилам приличий, но и не особо противоречит им.

Сразу стало легче. От Изабеллы дохнуло плотским желанием.

Любопытно, чем же это таким маги отличаются от обычных людей, что она так завелась?

Задать этот вопрос до начала событий не удалось. Потому что волна желания накрыла нас, как только мы вошли в номер, напрочь выметая из головы лишние мысли.

Это был новый и довольно интересный опыт. Возбуждение что-то делало с моим телом, заставляя его трансформировать магическую энергию в нечто непонятное, притом помимо моей воли. Я просто чувствовал, что становлюсь генератором каких-то разрядов, которые перескакивали на тело моей партнерши, усиливая ее ощущения. Лично для меня эта ситуация мало чем отличалась от обычного секса, так что даже стало немного обидно.

Не скажу, что показал себя половым гигантом, но и стыдно за себя не было.

Хорошо вернуться в высшую лигу после десятка лет любительской.

Изабелла выдохлась раньше меня и расслабилась, положив голову на мое плечо. Если внутренне я уже начал подстраиваться под этом мир, то внешне все еще был начавшим стареть мужчиной. Так что мои слегка обрюзгшие бледные телеса рядом с ее шикарным и загорелым телом выглядели не очень приятно.

Сдержав порыв подтянуть смятую простыню, я просто сконцентрировал внимание на партнерше, а посмотреть там было на что. И дело не только в женских прелестях. Ее кожу оплетала сложная, едва заметная вязь нитей в виде паутины. Одного паучка я нашел под ее левой грудью, а второго чуть ниже ключицы.

Раньше все это скрывала одежда.

— Интересная татуировка, — осторожно сказал я, чтобы не влезть на запретную территорию.

— Да, — односложно ответила она.

Блин, придется разрушать приятный момент, но, зная себя, можно даже не стараться сдерживаться. Порой мое любопытство было сильнее здравомыслия и такта. Особенно раздражало, что во время своего серфинга по китежской сети я ни на каких пауков не наталкивался, а о том, что это непростая татуировка, интуиция буквально вопила благим матом.

— Не хочешь говорить?

— Не хочу, — без обиды ответила повольница и резко села на кровати спиной ко мне. — Тебе пора.

— Обидел мой вопрос?

— Нет, в твоем интересе к Великой матери нет ничего обидного.

В голове защелкало, как в старом арифмометре.

— Я уйду, но хотелось бы, чтобы этот вечер был полностью приятен нам обоим.

— Тебе не понравилось? — резко развернувшись и опасно сузив глаза, спросила Изабелла.

— Очень понравилось, но явно меньше, чем тебе, — так же спокойно, как она вела себя внизу за столом, ответил я. — Разницу хочу получить ответами на пять вопросов.

— А ты нахал, — сменила повольница гнев на смех.

— На том и стоим, — опять подавив в себе желание прикрыться простыней, с вызовом ответил я.

— Хорошо. Три вопроса, но не жди, что отвечу на все.

— Ответишь на любые три, которые захочешь.

— Спрашивай, — игриво сказала повольница, явно воспринимая все это как забавную игру.

Что очень даже хорошо, но только нужно правильно сформулировать вопрос. Сразу захотелось спросить, взяли ли ее в команду из-за паучьей татуировки, но готов биться об заклад, она ответит просто «Да».

— Что тебе дает эта татуировка? — наконец-то выдавил я вопрос.

— Усиливает мой дар, — ехидно ответила Изабелла.

Да уж, после секса любой мужик думает не самым лучшим образом.

— Какой именно?

Повольница выдержала драматическую паузу, но затем рассмеялась:

— Это не такой уж секрет. Я чувствую опасность.

Вопрос о том, как она попала в отряд добытчиков, отпал сам собой.

Хотелось спросить, кто такая Великая мать, но уже зародившаяся во мне страсть к магическим гаджетам пересилила.

— А мне такую набить можно?

— Нет, — посерьезнев, мотнула головой Изабелла. — Такое магам нельзя. Да и «смотрящими вдоль нити» могут быть только женщины.

О том, что этот термин означает что-то типа способностей оракула, догадаться было нетрудно. К тому же повольница подтвердила мою догадку действием. Она внезапно нахмурилась и посмотрела на дверь.

— Тебе нужно быстро уходить.

— А что? — тут же ухватился я за возможность побольше узнать об ее даре.

А нужно было просто последовать совету.

То ли дар у моей новой знакомой был слабенький, то ли она тоже после секса расслабилась, но события начали разворачиваться с пугающей скоростью. Дверь в комнату внезапно открылась, и к нам ввалился голый до пояса здоровяк с бутылкой шампанского в руках.

Он явно только что от дамы, потому что морда была измазана женской помадой, а грудь исцарапана.

— Изи, я тут подумал, может…

Он был явно пьян и меня заметил не сразу, а когда заметил, тут же нахмурился:

— Кто это?

— Вали отсюда, — прорычала Изабелла.

— Ты ее слышал. Пшел вот отсюда, пузан, — то ли не понял, то ли специально извратив слова повольницы, прорычал на меня здоровяк.

В голове мелькнула мысль, что не такой уж я пузатый, а еще о том, что лучше отсюда убираться подобру-поздорову. У них тут явно какая-то амурная бодяга, и лезть в нее совершенно не хочется.

Увы, свалить по-тихому не получилось, и все испортила именно Изабелла:

— Шатун, оставь его в покое. Он — маг.

Я ждал от незнакомца какой угодно реакции — от страха до злости, но не бешенства. Причем какого-то холодного и явно кровожадного. Было видно, что хмель мгновенно слетел со здоровяка:

— Маг!

Бутылка шампанского отлетела в сторону, а сам здоровяк схватился за висящий на шее кулон с капсулой. Что именно висело на цепочке, я не увидел — просто догадался, когда услышал треск. Шатун сунул кулон в рот и раздавил его зубами.

Затем он завибрировал как перфоратор, и началось превращение в Халка. Нет, еще крупнее здоровяк не стал, но изрядно позеленел, а главное — на его теле проявились какие-то татуировки и замерцали тусклым светом.

Охренеть!

— Нет! — взвизгнула Изабелла.

Я вдруг осознал, что вместо того чтобы бежать отсюда со всех ног, по-прежнему сижу на кровати и пялюсь на это представление.

Здоровяк сорвался с места, как навороченный болид, да так шустро, что почти размазался в воздухе. Только чудом мне удалось спрыгнуть с кровати, в которую тут же врезался этот живой локомотив. Повольница была намного шустрее меня, так что в груде обломков широкого ложа оказался только виновник его крушения.

Все, с тормоза я сошел и попытался сбежать из этого дурдома, но не удалось, точнее, стартовал я лихо, но был перехвачен за руку и запущен, как метательный молот.

Встреча со стеной по определению ничем хорошим закончиться не могла. И только чудом можно назвать то, что мне удалось сгруппироваться. Но встать самостоятельно у меня все равно вряд ли бы получалось. В этом мне помогли. Здоровяк подскочил вплотную, ухватил растопыренным пятернями меня за череп и поднял на уровень своего лица. В смысле, где-то на полметра от пола.

Яростно глядя мне в глаза, он явно вознамерился раздавить мою голову, как гнилой арбуз.

Я в отчаянной попытке хоть что-то сделать ухватился за его руки и вдруг почувствовал контакт. Такое впечатление, что мой противник вдруг стал живым артефактом, втягивающим в себя массу энергии из окружающего пространства.

Это было не осознанное действие, а скорее рефлекс. Я сделал резкий «вдох», вытягивая из Шатуна энергию, как делал это на полигоне, подпитываясь от накопителя.

Давление на голову тут же ослабло. Меня захлестнула дикая ярость, так что весь «выдох» я направил обратно в живой артефакт, опять же действуя скорее по наитию. Руны на теле Шатуна вспыхнули еще ярче, и даже запахло горелым мясом. Еще секунду назад быстрый как мангуст и сильный как бык человек безвольной куклой рухнул на пол, утягивая за собой и меня.

К счастью, в этой композиции я оказался сверху, а то боюсь, что эта туша меня вполне могла раздавить.

— Дима! — крикнула повольница и, как есть, голышом подбежала к нашей куча-мале.

Она бесцеремонно отпихнула меня в сторону, от чего мои попытки встать на ноги провалились, и я вновь завалился, теперь уже на пол.

Убедившись, что ее напарник жив, Изабелла зло уставилась на меня:

— Что ты с ним сделал?

— Пока ничего серьезного, — угрюмо ответил я, все еще толком не понимая, как мне вообще удалось вырубить этого здоровяка.

Еще меня волновал вопрос — действительно ли моя недавняя любовница не знает, что произошло, или изображает дурочку? Ну не может же такого быть, чтобы носительница магической татуировки не знала, что самый завалящий маг при близком контакте может высосать из нее накопленную энергию и даже отправить в аут.

Или может? Кстати, при очень даже близком контакте с ней я не ощущал ее как живой артефакт.

— В смысле ничего серьезного? — нахмурилась повольница и, кажется, только сейчас осознала всю пикантность обстановки. Из одежды на нас троих имелись только штаны и боты на Шатуне.

Ответил я лишь после того, как мы оба использовали простыни в качестве тоги, а шляпа вернулась на голову:

— Не знаю, читала ли ты закон, но после нападения на мага агрессор не вправе рассчитывать на снисхождение. Могу дорезать его прямо сейчас.

— Я не позволю, — ощерилась Изабелла, полностью превратившись в дикую кошку.

— Уверена, что получится? — решил я пойти на блеф.

Уточнять не стал, но постарался принять уверенный вид. К счастью, буквально через пару секунд подошла подмога. Дверь с треском открылась, и на пороге замер Гена. Он быстро оценил обстановку и не стал делать резких движений, лишь спросил:

— Ты в порядке?

— Да, — кивнул я и повернулся к повольнице.

Интересно то, что вид моего опричника ее не особо испугал, волна обеспокоенности пришла, когда вслед за Геной в номер заглянул юноша в униформе. Увидев разгром, он выскочил обратно и убежал.

Похоже, меня она просчитала и не опасается, а вот тот, кого может привести служащий гостиницы, ее сильно беспокоит.

— Чего ты хочешь?

— Информацию, — не стал я кочевряжиться.

— Я могу забрать его отсюда? — не сказав ни «да» ни «нет», опять спросила повольница.

— Можешь.

Изабелла порылась в ворохе своей одежды и выудила оттуда телефон. Отойдя к стене, она что-то тихо зашептала в трубку.

Буквально через минуту в наш номер влетели два мужика. Один высокий и худой, а другой почти квадратный. Длинная борода делала его похожим на гнома, но мне-то известно, что, кроме людей, других разумных в этом мире все равно нет.

Для разнообразия оба прибывших были полностью одеты. Рассусоливать они не стали и, подхватив своего бесчувственного друга под руки, выволокли из номера.

Успели буквально впритирку. Через минуту в номер ввалились дружинники боярина, повадками и формой мало чем отличавшиеся от коллег из Китежа. Мага с ними не было, так что разговор вели довольно вежливо, особенно когда увидели перстень на моем пальце.

Да и разговора как такового не было.

— Парни, да что тут расследовать? — добродушно улыбнулся я хмурым и явно не доверявшим мне стражам правопорядка. — Ну дали мы с девушкой волю эмоциям и развалили кровать. Да и чуток другую мебель подпортили. С кем не бывает. Ущерб возместим и, если нужно, принесем извинения хозяину заведения. Но думаю, он здесь и не такое видел.

Дружинники помялись, но все же были вынуждены убраться несолоно хлебавши. А я с кровожадной улыбкой повернулся ко все еще завернутой в простыню Изабелле:

— Насчет ущерба поняла?

— Да, — хмуро ответила она.

— Ну а теперь перейдем к игре в вопросы и ответы.

Моя собеседница особым энтузиазмом не пылала, но отвечала исправно. Правда, было видно, что из-за плохой подготовки мои вопросы оказались не такими уж щекотливыми. Без понимания сути этого мира глубоко не копнешь, но кое-что нарыть удалось.

Исходя из рассказа низшей жрицы, в Китеже процветал культ Великой матери. Это даже не секта какая-то, а почти полноценная религия, вовсю спорящая с кое-как зацепившимися в этом мире мусульманством, православием и католицизмом. Маленькая община протестантов не в счет.

Как ни странно, много о своей религии низшая жрица рассказать не могла, и я чувствовал, что она не врет. И здесь приходилось полагаться на жизненный опыт, а не на новые возможности. Как только повольница успокоилась, мой обруч стал бессилен. Лишь короткие эмоциональные всплески давали хоть какое-то понимание степени ее откровенности.

К тому же было ощущение, что все это можно узнать и из относительно открытых источников.

Когда именно в умах переселенцев появилась Великая мать, она же Ткачиха нитей судьбы, история умалчивает. Просто в один прекрасный день хозяева Китежа поняли, что под боком помимо принесенных с Земли религий с их не всегда удобными властям понятиями и фанатизмом появилась еще одна — своя, местная. Если верить Изабелле, у этой мистической особы была нейтральная репутация. В воображении сектантов она приняла вид паучихи, хотя не было никаких свидетельств ее явления народу. Если провести анализ лишь на куцей информации повольницы, этот культ был сообществом людей с альтернативным даром. Жрецы не могли пользоваться магией в обычном для китежских ученых понимании. Мало того, им было запрещено пользоваться бытовыми артефактами для недаров. И все это в обмен на дар предвидения будущего. Если учитывать, что низшая жрица умеет лишь чувствовать смутную опасность, то обмен так себе.

Что касается нашего нового и излишне ревнивого знакомца, то на него, как на стража жрицы, запреты не действовали, а вот допуск к храмовым тату-мастерам имелся.

Гена как услышал, что с помощью татуировок можно неслабо так прокачать силу и скорость, сразу возбудился, но Изабелла тут же окоротила его. Мало того что подобные татушки высшие жрицы наносят только на стражей, так еще для их активации нужно жрать всякую дрянь. Я сразу вспомнил, как Шатун перед атакой раскусил что-то висевшее у него на цепочке. Употребление этих то ли стимуляторов, то ли активаторов не очень хорошо действовало на организм и требовало последующего лечения.

В общем, этот мир обломал Баламута еще раз.

Устав бесцельно трясти повольницу на предмет жалких остатков информации, я стребовал с нее обещание помочь мне при случае, но сразу понял, что особо надеяться не стоит.

На этом мы попрощались, и я волевым решением свернул гулянку — хватит с меня приключений на один день.

Глава 2

Выспаться ночью мне не удалось, так что попытался наверстать упущенное в пассажирском кресле фуры. Но и там мне не было покоя. Растормошивший меня Гена с таинственным видом спросил:

— Будешь здесь дремать или пойдешь с нами?

— Куда это, интересно? — проворчал я, хмурый по причине недосыпа. — Ближе к гальюну, слушать, как мутит красавчика?

— Нет, в кабину.

А вот это уже интересно. Сонливость тут же слетела с меня, и я поспешил за Геной и Златкой. Девочка была ранней пташкой, как и ее дед, так что оба выглядели возмутительно бодрыми.

Как оказалось, Баламуту через Шалого удалось договориться с экипажем фуры о расширении допуска, отчего путешествие стало увлекательнее, а значит, информативнее.

Дойдя до выхода на винтовую лестницу, мы повернули налево, где за сдвинувшейся перегородкой моему взору открылся отсек для экипажа. Здесь было не так уж просторно, а когда вошли мы трое, стало еще теснее.

Ну прямо не грузовик, а космический челнок — интерьер просто мечта футуриста. В отсеке находилась вся четверка экипажа фуры. Впереди, перед широкими, дающими отличный обзор окнами сидели водитель и его сменщик. За ними в креслах, уставившись в большие экраны, разместились два борт-стрелка. Нетрудно догадаться, что картинка на экранах соответствовала виду из пулеметных прицелов. Стрелки внимательно осматривали окрестности каждый в своем секторе — справа и слева от машины, частично захватывая тыл и время от времени поглядывая в небо.

Тут же вспомнилась птица Рух. Судя по полученной из научных отчетов информации, это нечто похожее на перистого птеродактиля с размахом крыльев почти пятнадцать метров. «Птичка» обладала длинной зубастой пастью и оглушала жертву своим криком. Причем у этого крика была магическая основа. Здесь вообще многие животные умели использовать магию, но, слава богу, на слабом, почти примитивном уровне.

Сменщик водителя перебрался на откидное кресло у двери, а Гена со Златкой на руках уселся на освободившееся место. Я же неплохо устроился, стоя в проходе, откуда тоже был неплохой обзор.

Находились мы непривычно высоко над уровнем земли, но это непривычно для меня. Водитель уверенно вел громаду фуры по тому, что здесь называлось дорогой. В принципе, ее как таковой и не было. Еще у поселения боярского удела местный транспорт смог накатать хоть какую-то грунтовку, а вот дальше шла сплошная целина.

Путь в основном обозначался вешками, которые и заметить-то мог лишь наметанный взгляд. Да еще в трудных для прохождения местах можно было понять, что мы движемся по верному маршруту.

Вот идущая впереди на солидной дистанции фура вильнула в сторону, и мы увидели, что у когда-то нормального холма нет доброй трети. Кто-то срыл эту часть склона и для надежности посадил здесь четыре баобаба ровненьким таким рядочком. Относительно молодые деревья надежно предотвращали оползень и позволяли фурам безбоязненно проезжать между холмом и небольшой речушкой.

Очень интересно было наблюдать за проездом колонны по баобабовым рощам. Те, кто прокладывал здесь путь, всего лишь убрали лишние деревья и кое-где высадили дополнительные. В итоге получался длинный сумрачный тоннель, перекрытый сверху густым переплетением ветвей. Водителю даже пришлось включать мощные фары.

В одном из таких тоннелей случилось происшествие, заставившее меня понервничать, а вот экипаж, казалось, вообще не напрягся, ну кроме короткого заявления стрелка.

— Горилла, — небрежно бросил он, словно упомянул о залетевшей в комнату мухе.

Слова стрелка были тут же прокомментированы скрежетом откуда-то сверху. Я сделал два быстрых шага назад и встал рядом со стрелком, пораженно уставившись в монитор.

Там во всей красе замер вцепившийся в броню монстр размером раза в два больше человека. Но это скорее ящер, чем горилла. Хотя затянутое в чешую тело своим строением действительно больше напоминало примата. А голова у этой твари, хоть и вся в чешуе, формой вообще походила на собачью.

Монстр еще раз царапнул броню своими когтями и, поняв, что шкура этого гиганта ему не по когтям, раздраженно ударил по черной поверхности кулаком.

— Не будете стрелять? — тихо спросил я у стрелка.

— А толку? — небрежно ответил он. — Они уже ученые, как только увидит, что в него целятся, сразу свалит. А двигается эта тварь очень быстро. К тому же может погнуть ствол, и мне вместо сна придется полночи заниматься ремонтом башни.

Ох, чувствую, что жить нам в куполе станции безвылазно, а мечты Гены об охоте пойдут прахом. И еще тут же возникла мысль о том, что нужно плотно заняться изучением животного мира Беловодья, и в особенности живности Клыкастых гор.

Я, конечно, понимаю, что название горной гряды возникло из-за характерного вида двух горных пиков и череды гор поменьше между ними, но, глядя на спрыгнувшую с брони чешуйчатую гориллу, ассоциации в голову лезли совсем другие.

Даже самые яркие впечатления рано или поздно приедаются, особенно если получать их приходится стоя на ногах. Так что после того, как мы ближе к обеду разминулись со встречной колонной, я все же вернулся в пассажирский отсек и опять зарылся в информационный ворох.

Второй день дороги благодаря впечатлениям и некой привычке дались намного легче. И хотя в удел боярина Протасова мы прибыли часа через три после захода солнца, спать еще не хотелось. Развлечься, как в Васнецове, не удалось. Протасовка не могла похвастаться раздольем для желающих повеселиться. Основную часть населения этого удела составляли староверы. Конечно, нравы местных раскольников за последний век смягчились, но ни ночных клубов, ни тем более жриц любви здесь не наблюдалось. Так что пришлось безвылазно просидеть на станции всю ночь. Но я не расстраивался — вчерашних приключений мне хватит еще надолго. Ну а кислая физиономия Гены могла опечалить только его самого, да еще Златку, которая никак не могла понять причин ипохондрии деда.

В эту ночь выспался даже такой филин, как я: организм успел привыкнуть к новому ритму. Благодаря тому что выехали после рассвета, удалось посмотреть на быт местных жителей. Сам городок никакими архитектурными изысками похвастаться не мог. Почти все дома были кирпичными и плотно обступали боярскую крепость. Правда, бетонное и какое-то зализанное сооружение с узкими горизонтальными бойницами для пулеметов на средневековую крепость было похоже, как дзот на Пизанскую башню.

Все это скопление домов, включая станцию с шаром магопреобразователя, было обнесено валом и заграждениями из колючей проволоки. А вот по валу шли уже практически классические кирпичные башенки.

Что интересно, обширных полей я здесь не заметил, только небольшие огороды на расчищенной от деревьев и любой другой крупной растительности полукилометровой полосе вокруг городка.

Утренняя жизнь вокруг поселения била ключом. На огородах и ближе к лесу я увидел как минимум сотню людей. И все были заняты каким-то делом под прикрытием пулеметчиков на башнях внешнего периметра.

Дальше всех от защитного периметра забрались кормозаготовители, если, конечно, я правильно определил род их деятельности. Проезжая мимо стоявшего на опушке огромного баобаба, мы увидели три трактора с большими прицепами. Рядом территорию контролировал пикап с пулеметчиком в кузове.

Сначала я не понял, что они тут делают, но затем увидел, как сверху почти в прицеп одного из тракторов упала большая ветка, густо покрытая сочными зелеными листьями. Пока фура проезжала это место, мне лишь удалось заметить, как небольшие фигурки ловко карабкаются по бугристой коре баобаба.

Сразу захотелось и самому так залезть на верхотуру, но, вспомнив гориллу, я тут же постарался задавить в себе вспыхнувшее желание. По крайней мере, пока не освоюсь в этом мире.

Впечатлений от знакомства с внешкой хватило как раз на весь путь. Даже не успели заскучать. Этот маршрут был одним из самых коротких — всего четыре боярских удела и одна станция. Было бы вообще два, из-за тех самых Клыкастых гор, но боярин Карл Майер, который предпочитал называть себя бароном, решил заняться добычей очень важной для города меди. Причем не простой, а с какими-то полезными для артефакторики примесями. Месторождение нашлось как раз за горной грядой. Так что пришлось строителям лезть в горы и осваивать Туманный перевал, который находился у основания Правого Клыка.

Ну а позже, коль уж проложен путь, за уделом барона появился еще один, где правил заядлый охотник боярин Горошин. В основном он промышлял сбором ценной смолы из какой-то гигантской лианы. Но и охота там была славной. Наш легкоукачиваемый красавец-попутчик ехал именно туда.

В предгорьях леса стали значительно реже. Здесь строителям пришлось больше взрывать валуны и перебрасывать мосты через реки, чем рубить деревья.

Местность постепенно повышалась, и вскоре мы свернули направо, теперь двигаясь вдоль горной гряды, а не прямо на нее, — слишком уж большим стал градус подъема.

Не очень громкий до этого момента звук, издаваемый фурой в движении, усилился, переходя в тихий вой. Идущая перед нами машина внезапно пыхнула вверх сизым дымом. Наш водитель тоже нажал на кнопку, и нутро металлического монстра ответило грозным рычанием.

Да уж, успел я отвыкнуть от работы обычного дизеля.

Вспомогательный мотор проработал недолго — минут десять, пока мы не преодолели особо крутой склон и резкий поворот дороги. Дальше пошло легче. Постепенно склон стал более пологим, давая возможность зацепиться за себя наслоениям грунта, в которые корнями впились кусты и лианы. А когда выбрались на седловину перевала, мы вообще увидели большую долину, практически сплошь заросшую баобабами.

По пути сюда я заметил, что горные деревья значительно уступают размерами степным собратьям. Видно, им не нравится каменистая почва. У болотца, в самой низкой точке долины, вообще росли какие-то карлики, и только ближе к западному концу перевала возвышался настоящий гигант, снисходительно поглядывающий на макушки своих менее развитых собратьев.

На левом, противоположном от Клыка склоне долины, рядом с небольшим ручьем, впадавшим то ли в озерцо, то ли в болотце, разместился наш будущий дом. По крайней мере, нам придется здесь прожить ближайшие семь месяцев.

Я все-таки узнал, почему в документах и разговорах фигурирует понятие сезона. На Беловодье, как и на Земле, есть времена года, и длятся они тоже по три месяца. Так вот два зимних месяца — декабрь и январь — это какая-то запредельная жесть. И дело даже не в морозах и метелях. Вместе с ними приходят магические грозы. Фон, даже на Подоле, повышается до пятнадцати процентов. Все шары-уловители опускают, а жители боярских уделов переходят практически в режим спячки. Зимы тут хоть и мягкие — дело редко доходит до двадцати градусов мороза, — но очень снежные, так что на два месяца прекращается любое движение караванов, а значит, нам на станции делать нечего, и мы вернемся в Китеж.

В свете закатного солнца мне удалось хорошо рассмотреть общий вид станции. Внешняя сетчатая ограда обрамляла заасфальтированный прямоугольник длиной метров четыреста и шириной около сотни. На торцах этого прямоугольника имелись сетчатые же сдвижные ворота. Внутри периметра, в ближнем правом углу виднелся колпак стандартного станционного бункера. Рядом разместилось собранное из панелей прямоугольное здание.

Минут через пять мы оказались у восточных ворот. Они тут же начали сдвигаться в сторону. Колонна втянулась в защитный периметр станции.

В этот раз после высадки я не сразу отправился в столовую, а задержался на парковке. Дед Анджей и державшаяся за его руку Златка заинтересованно замерли неподалеку. Гена в это время без лишнего напоминания побежал договариваться с экипажем нашей фуры насчет выгрузки багажа.

Не обращая на меня особого внимания, по одному человеку из каждого экипажа сноровисто подбежали к невысоким тумбам, от которых потянули к бортам фур толстые кабели. Через минуту контакт состоялся, и все расслабились в ожидании какого-то события. Остальные дальнобойщики уже давно прошли в столовую.

Я посмотрел на ожидающих непонятно чего десятерых мужиков и вот о чем подумал. До заката было еще минимум полчаса, и моя склонность к анализу всего и вся тут же вычленила очередную проблему. Слишком уж коротким был переход от Протасовки до перевала, а значит, дальнобойщики проведут на станции больше времени, чем в других местах. Из этого вырисовываются не самые приятные перспективы.

Чем займутся скучающие мужики в ограниченном пространстве? Ответ прост — будут искать приключений, а найдут неприятности на мою голову. Ведь ответственность за порядок на станции полностью лежит на мне и моих людях.

Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления, а в том, что эти поступления состоятся, и очень скоро, сомневаться не приходится.

От задумчивости меня оторвал подбежавший дружинник. Сначала я не понял, откуда он мог тут взяться, но затем вспомнил, что на станции кроме оператора дежурят еще и парни из городской дружины.

— Вы дар Зимин? — спросил он.

— Да.

— Дар Мамонтов просил вас срочно подойти на пункт управления.

— Ну, раз просил, значит, подойдем, — вежливо откликнулся я.

Мы быстрым шагом направились к станции. Старика с ребенком я оставил на месте — о них позаботится Гена, который уже тащил наши контейнеры, припахав троих дальнобойщиков.

Вслед за дружинником я спустился в общую столовую, а затем пошел не налево в отсек с казармами и гостевыми комнатами, а направо. За мощной дверью обнаружился коридор, в котором имелось по шесть дверей с каждой стороны. Дальняя справа была такой же мощной, как и ведущая в столовую, в нее и постучал охранник. Заурчав приводами, дверь открылась, и мы вошли в просторный зал. Небольшой пульт со знакомыми контактными сферами стоял перед занимавшими всю стену экранами. У пульта лицом к нам замер мужчина средних лет. Для классического образа интеллигента не хватало только очков, но проблемы со зрением в этом мире решались играючи.

Высокий худощавый брюнет с тонкими чертами лица шагнул ко мне и протянул узкую ладонь:

— Здравствуйте, — сказал он, без малейшего усилия пожимая мне руку. — Я — Дмитрий Мамонтов, а вы, как понимаю, Никита Зимин?

— Правильно понимаете.

— Простите за спешку, но, думаю, будет лучше, если процесс зарядки начнете вы. Если все пройдет гладко и не возникнет вопросов, мы сможем уехать уже завтра с утра.

Если честно, своим заявлением он меня слегка озадачил. Раньше мне казалось, что бедолага сбежал на станцию с дурной репутацией, только чтобы спрятаться от супруги, у которой репутация еще хуже. Особенно мои догадки укрепил мягкий и совсем уж располагающий к подкаблучничеству вид коллеги. Но, поди ж ты, ошибочка вышла. И все же на всякий случай уточнил:

— Спешите к супруге? — Бестактность вопроса я постарался смягчить вежливой улыбкой.

— О да! — не удержался от возгласа Дмитрий. — Поверьте, я вам безмерно благодарен за то, что мне не придется и дальше сидеть здесь, вдали от Зоеньки. Она мне даже по ночам снится!

От воспоминаний об упомянутых снах он слегка покраснел.

Да уж, чего только в жизни не бывает. Вот Шварцу сия дама тоже по ночам снится, но только в кошмарах.

Свернув разговор о делах амурных, мы занялись делом электромагическим. В ожидании меня Мамонтов даже шар поднимать не стал и быстро пояснил, как это делается. Подъем сборщика энергии управлялся обычным электрооборудованием прямо с компьютера, так что всех делов — просто запустить соответствующую программу. Когда шар поднялся на двухсотметровую высоту — здесь в горах не было смысла поднимать выше, — я усилием воли через контактные сферы запустил сначала артефактный сборщик, а затем преобразователь энергии, спрятанный на дне бронированной сферы станции.

Дальше все было как в городской башне. На одном из экранов я увидел шесть только начавших заполняться индикаторов шкалы зарядки. Рядом был такой же экран, но он пока пустовал.

Заметив мой взгляд, Мамонтов пояснил:

— Это для встречной колонны. Теперь можно нажимать вот на эту большую красную кнопку. На зарядных тумбах зажгутся лампочки, и заправщики смогут уйти на станцию. Если какая-то шкала окажется красной, берете вот этот микрофон и просите проверить соединение с тумбой под соответствующим номером. Когда зарядка стабилизируется, вмешиваться нужно будет только часа через три. При завершении зарядки аккумуляторов начнет скакать напряжение, и нужно будет плотно корректировать работу артефактов.

В отличие от моего посещения Полигона, здесь инструктаж затянулся почти до утра. Прервались мы, только чтобы разместить моих людей в свободных комнатах, а еще когда к западному входу подъехала вторая колонна. С ней было проще — просто проконтролировать скачок нагрузки, а затем зарядка пошла своим чередом.

Ужин подали прямо в пункт управления, и ели мы, не прекращая разговора и сверки ведомостей с перечнем подотчетного имущества. Чтобы не протупить и не забыть ничего, я сразу включил диктофон, и правильно сделал.

В четыре часа утра мы кое-как закончили инвентаризацию и завалились спать. Он на хозяйской кровати, а я на диванчике. Можно, конечно, провести передачу по правилам, но Зоенька ждет! А ссориться с ней мне почему-то страшновато. Вот с ушкуйником Мурзой по прозвищу Волк — просто боязно, а с мадам Мамонтовой откровенно страшно.

Короткий сон облегчения не принес. Чувствовал я себя совершенно невыспавшимся и изрядно помятым. Оставленные на тумбочке карманные часы показали, что не таким уж коротким оказалось мое забытье. Завтракать смысла уже не было, тут как бы обед не пропустить.

Мамонтова в комнате и след простыл. После него осталась лишь застеленная чистым бельем кровать и полный порядок в комнате.

Эк его вышколила мадам Мамонтова. Или он такой с рождения?

Свидетельством того, что Дмитрий мне не приснился, было оставленное на столе послание. Он еще раз благодарил меня за его досрочное вызволение со станции и приглашал зимой заглянуть к ним в гости. Сначала мне хотелось откреститься от подобной перспективы, а затем стало любопытно — какая же она на самом деле, эта таинственная мадам Мамонтова, вызывающая у людей столь противоречивые чувства?

Осмотревшись, я понял, что все не так уж плохо. Деревенской простотой здесь и не пахло. Большая, квадратов сорок спальня имела все атрибуты комфортного жилья. За неприметной дверкой обнаружился вполне современный раздельный санузел с ванной и большой душевой кабинкой. Так что было где привести себя в порядок.

Немного настораживало полное отсутствие окон, но пока этот нюанс не особо давил на психику. К тому же никто не мешал прямо сейчас выйти под местное светило, которое официально величали Ярилом, но в обиходе все равно называли солнышком.

За простой дверью ожидаемо обнаружился пункт управления, и он мало изменился с прошлой ночи, конечно, если не считать Гены, нагло усевшегося в теперь уже мое личное кресло. На столе непозволительно близко к пульту стояла кружка, распространяющая одуряющий запах кофе.

— Привет, сурок. Как спалось? — лучезарно улыбнулся Баламут и отхлебнул из кружки.

Кто бы сомневался, что кофе предназначен не мне. Не обманывали меня предчувствия — хреновый из Генки получился холоп.

Впрочем, на иной результат никто и не рассчитывал.

— Я тут за тебя немного поработал. Выпустил караваны и пообщался по радио с соседями. Вечером у нас будет пятнадцать фур с обеих сторон и семьдесят три постояльца. Так что на всю эту толпу нужно приготовить жратвы, — словно о предстоящем празднике весело сообщил Баламут. — Завтракать будешь?

Вот удивил так удивил. Неужели прорезались зачатки заботы о ближнем? Поистине магия этого мира не только омолодила моего друга, но и подействовала на его эгоцентризм.

Мое радостное удивление продлилось недолго. Вся помощь Гены ограничилась проводами меня на кухню. Чтобы туда попасть, нам не пришлось выходить в столовую через укрепленную дверь. Нужный проход обнаружился в конце коридора.

Помещение для готовки имело площадь квадратов семьдесят и было буквально забито всяким оборудованием. Чего там только не было, даже какой-то агрегат, похожий на бетономешалку, но Гена повел меня прямо к громадному холодильнику.

— Там есть яйца и все, что нужно для нормального завтрака. — Кто бы сомневался, что кормить начальство он не собирается. — И если будешь жарить себе яичницу, сделай и мне. Дед Анджей уже поел сам и Златку накормил.

В голосе Баламута проскользнула обида. Похоже, старый поляк обломал моего друга с халявным питанием.

Вздохнув, я взялся за готовку. На вешалке у входа обнаружился передник, а в холодильнике действительно имелось все необходимое для качественной яичницы. Вроде Мамонтов говорил, что всякие крупы и консервы завозят из города, а вот скоропортящиеся продукты заказывают у соседей. Нужно не упустить этот нюанс в дальнейшем.

Холостяцкая жизнь и любовь к вкусной еде волей или неволей обучат готовить даже прожженных лентяев. Вот и я не стал исключением. Так что дело спорилось, и разговор ему не помеха:

— Гена, ты там что-то говорил о моих обязанностях. Так вот, они не совсем мои. По утрам выпускать караваны и принимать радиограммы будешь именно ты. А еще…

— Готовить на всю толпу я не буду! — тут же взвился Гена.

— Да кто ж тебе позволит. Нам только дурной славы отравителей не хватало. На пару дней сей тяжкий груз, так уж и быть, я взвалю на свои хилые плечи.

Горестно вздыхая, я внутренне ухмылялся. Мамонтов объяснил, что в принципе по должностным инструкциям можно обойтись разваренными брикетами горохового супа, которых на складе просто завались. Пока не приедет чета Чо, будет дальнобойщикам в дороге тепло и ароматно.

На шум и запахи в столовую подтянулись Златка и дед Анджей. Старик уже не выглядел уставшим и помятым. Такое впечатление, что всего за несколько дней он помолодел лет на пять, не меньше. Завтрак у них был ранний, так что и дед, и Златка уже проголодались.

Ну и толку мне от должности начальника станции и статуса мага, если приходится впахивать на всех подряд в качестве личного повара?

После обеда мы всей компанией пошли знакомиться с хозяйством.

Первым делом Златка потащила меня показывать свои новые владения. Для персонала было приготовлено десять комнат. Обстановка там не самая шикарная — кровать, тумбочка, небольшой телевизор на стене и стол с лампой. Имелся и санузел, но совмещенный и без ванны. Сразу стало как-то неловко за свои хоромы.

Златка, как могла, украсила комнату ленточками и всякой мишурой.

Нужно будет заказать для нее что-то из украшений — плакаты там какие-нибудь и рюшки всякие. Да мягких игрушек побольше! Но это позже. Девочка, не имея больше чем похвастаться, взялась за пульт и рассказала, как самостоятельно сумела найти на сервере станции интересные мультики.

Ну что же, по крайней мере, мои подчиненные хотя бы смогут развлечь себя просмотром фильмов, обновление которых тоже виснет на мне. Только нужно убрать оттуда порнуху, потому что название нескольких мультиков из списка мне совершенно не понравились.

После жилых комнат мы перешли к осмотру остальных помещений станции.

Если посмотреть на базу в разрезе, то становится понятно, что над землей торчит лишь макушка огромной сферы. В этой верхушке прятался свернутый воздушный шар и оборудование для радиообмена. Ниже, на первом подземном уровне шли жилые помещения, поделенные на гостевые и хозяйские. Из столовой в отделение для персонала можно было попасть только через мощную дверь или через окошко выдачи пищи, которое имело неплохую защиту. Отсек для смотрителя, состоявший из спальни и пункта управления, также отделили от общего пространства мощной преградой.

В гостевой части станции находились две казармы с двухъярусными кроватями на шестьдесят человек каждая, две общие душевые и вместительные туалеты. Рядом с душевыми — прачечная с пятью стиральными машинами. Кроме этого имелись еще четыре комнаты для богатых пассажиров. В точно таких же мы ночевали по пути сюда. Там потребуется полный рум-сервис. В остальном же просто необходимо поддерживать относительную чистоту.

Энергией все это хозяйство обеспечивали десять мощных автомобильных аккумуляторов. Они располагались на втором подземном уровне вместе с основной частью магопреобразователя. Стоит отметить, что на тех же фурах таких аккумуляторов стоит всего по четыре штуки и их хватает на весь день дороги.

Когда мы в конце экскурсии спустились на нижний уровень, стало понятно, что десять аккумуляторов — это не так уж мало. Размер они имели чуть меньше кубического метра, а весили под двести килограммов. Понятия не имею, из чего сделана эта штука, но, уверен, без магии и истинного серебра не обошлось. Хотя артефактом аккумулятор не являлся.

И если извлечение из подвала аккумуляторов с помощью специального подъемника было вполне реальной затеей, то так перемещать огромный валун магопреобразователя, совершенно непонятно. Этот почему-то каменный, испещренный рунами монумент с впаянным в него сверху металлическим электротрансформатором весил почти шесть тонн. Похоже, станцию строили прямо вокруг него.

Впечатлений на первый день хватило с лихвой. Особенно насыщенным был вечер. Мне хоть и казалось, что сварить супчик из брикетов — плевое дело, но если едоков под сотню, то все значительно усложняется. Хорошо хоть бывший повар ночью напек булочек, причем на два дня, — ему тоже очень хотелось домой. К счастью, в процессе раздачи еды мне участвовать не пришлось. Все легло на плечи Гены и деда Анджея, а я сделал вид, что очень занят зарядкой караванов.

Если честно, этот не особо сложный процесс после начала можно было контролировать с помощью контактного обруча и смартфона, связанного со станционным сервером. Но я предпочел наблюдать за метаниями Баламута через внутренние камеры. Из пункта управления вообще можно было заглянуть почти везде, кроме личных комнат, душевых и туалетов. Даже казармы находились под видеонаблюдением, что уж говорить о внешнем периметре.

Чтобы не отвлекаться два раза, вместе с зарядкой каравана я запустил подзарядку станционных аккумуляторов. Кстати, это было важно и для безопасности станции. По периметру стоянка обнесена мелкоячеистой сеткой, сквозь которую не могли проползли опасные представители местных насекомых. Если находились особо наглые и шустрые, то на высоте метра от земли их встречал специальный проволочный пояс под высоким напряжением. Этот же сюрприз был рассчитан и на зверьков побольше. Ну а совсем уж крупное зверье, если оно решит поломать ограду и залезть на стоянку, придется отстреливать уже вручную. О появлении таких гостей меня должны предупредить сторожевые менгиры.

Задумавшись об ограде, я вспомнил о судьбе наших предшественников. Допустим, всех пострелял сбрендивший холоп. Тогда каким образом на станцию забрели дикие животные, которые загрызли механика и изрядно попортили трупы? Смотритель что, перед смертью с бухты-барахты решил отключить пояс высокого напряжения? Или так жестко пил, что вообще его не включал?

Плохо, что об этом я подумал только сейчас. С другой стороны, чтобы заметить данный нюанс, нужно оказаться на месте событий. Бесконечно гонять в голове этот вопрос смысла не было, так что я отложил его на потом. Увы, скоро он потерялся в ворохе других проблем.

Буквально на следующий день остро встал вопрос о выгуле на свежем воздухе кое-каких незрелых личностей. И прежде всего речь шла совсем не о Златке.

Мне всегда было трудно понять, как капитан, водивший группы захвата на штурм бандитских малин и освобождавший заложников, в мирной жизни мог вести себя с поразительной легкомысленностью и даже каким-то инфантилизмом?

Баламут рвался на охоту, и сдерживать его мне удавалось с большим трудом:

— Скучно тебе? А ты, наверное, думал, что здесь нас будут ждать аниматоры с обширной культурной программой? Так они и ждут! Поверь, у чешуйчатой гориллы найдется, чем тебя развлечь. Хочешь оставить Златку вообще без кровной родни?

— Ну а чем мне еще тут заняться? Сидеть в этом погребе и смотреть старые фильмы? Так я и в запой могу уйти! — не унимался Гена.

— Да ради бога, — небрежно позволил я. — Если найдешь, чем упиться, можешь начинать прямо сейчас. А если нечем заняться, так я придумаю.

Эта стычка случилась в пункте управления, и спор шел на повышенных тонах. Дверь при этом мы держали открытой, хотя это было нарушением инструкций.

На шум заглянул дед Анджей:

— Вы бы не орали друг на друга, а о ребенке подумали. Каково ей сидеть в четырех стенах без солнечного света?

— И что вы предлагаете? — с чуть большим раздражением, чем позволяли правила приличия, спросил я. — Пускать ее гулять на стоянку даже под присмотром крайне опасно. Златка — девочка умненькая, но может чисто случайно схватиться за ограду. Там, конечно, изоляция, но мало ли что в жизни случается. К тому же в отчете научников я нашел как минимум два вида птиц и три — летающих насекомых, укус которых хоть и несмертелен, но бед натворить может более чем достаточно.

— Так давайте из запасных секций для ремонта ограды соорудим закрытую беседку. А там качельку и еще чего интересного для ребятеночка, — не унимался дед, и он был совершенно прав.

Но самая большая польза от этой идеи была в том, что удалось отвлечь Гену. Хотя, если признаться, мне и самому дико хотелось побродить по окрестностям. В итоге договорились, что я постараюсь досконально изучить возможные опасности этого района по отчетам ученых. А еще мы дождемся батоно Левана, который наверняка знает, как нужно вести себя в диких местах Беловодья.

Глава 3

Кротам, суркам, станционным смотрителям и вообще всем, кто спит под землей: утро начинается тогда, когда встал! Солнышко в окно не заглядывает, спать не мешает. С другой стороны, это как-то противоестественно.

Сладко потянувшись, я запустил на телевизоре уже пару лет как устаревшее юмористическое шоу и занялся утренним моционом.

На часах почти одиннадцать, но для столь позднего подъема есть свои причины. Вчера до четырех ночи мы с Геной и батоно Леваном разбирали гостинцы, которые грузин привез с собой из Нью-Китежа. А также цепляли магическую приблуду на мой карабин.

Жизнь на станции потихоньку налаживалась. Позавчера вечером с очередным караваном прибыли супруги Чо и сразу влились в работу. И это хорошо, потому что дальнобойщики уже косо поглядывали на теряющего последнее терпение Гену в роли раздатчика.

Видите ли, им не нравились черствые булочки. Пусть скажут спасибо, что вообще есть хлеб к неизменному гороховому супу.

Корейские повара умудрились влиться в процесс сразу после высадки. Казалось бы, что можно сделать с уже час как готовым супом, особенно если его нужно разливать прямо сейчас? Но нет — дядюшка Чхан тут же сыпанул что-то в кастрюли, а тетушка Пин половником погнала с кухни и Гену, и деда Анджея.

Внесли они лепту и в строительство беседки для Златки. Тетушка Пин с утра пораньше потребовала от Анджея расширить незаконченную беседку и сварить лотки для грунта. Как резонно подметила помолодевшая с нашей прошлой встречи старушка — всякие там цветочки и травки будут полезны и для настроения девочки, и для наших желудков.

Приняв чуть теплый душ, я покосился на большую ванну. Вот ведь какая несправедливость. У меня никогда не было тяги к плесканию в подобных корытах, а вот Златка как утенок — из воды и не вылезала бы. Но в ее комнате ванны нет.

Ну ничего, пока еще прохладно, она может понырять и здесь, а когда придет жаркое лето, дед Анджей обещал сварить ей небольшой бассейн прямо в беседке.

Идея Сосо подсунуть нам стариков оказалась очень удачной — ребенок просто купался в любви и заботе этих людей. Не уверен, что мы с Генкой смогли бы уделить ей столько внимания. Тетушка Чо даже взяла на себя обучение Златки по курсу для дошколят. В свое время она помогала с обучением детей бывших хозяев.

На пункте управления никого не было, так что я сразу вышел в коридор через приоткрытую бронированную дверь и недовольно поморщился. Мало того что такая же укрепленная дверь в столовую была открыта настежь, так еще меня терзала уверенность, что и наружная тоже не на запоре.

Проходя сквозь хлипкую дверь на кухню, я подумал, что и здесь не помешало бы укрепить преграду: жалюзи на окне раздачи, конечно, дело хорошее, но недостаточно надежное. Поговорю об этом с дедом Анджеем. Он механик головастый, что-нибудь да придумает.

— Господин, — оторвал меня от размышлений голос корейца, — будете завтракать?

Оба супруга предпочитали величать меня таким образом, но получалось это у них настолько просто и по-домашнему, что не вызывало отторжения при всей моей демократичности.

— А что у нас сегодня, дядюшка Чхан?

— Тток и ваши любимые блины с таком.

Нет, блины с «таком» — это не корейский термин, а выражение моей бабушки. Так уж вышло, что в детстве я не очень любил всякие начинки, а просто мазал блины маслом и сворачивал. В общем, блины а-ля «просто так».

Вкусные пирожки из рисовой муки и блины под сладкий чай — не очень диетическая пища, но в этом мире я словно попал в сказку для обжор и лентяев. Подстегиваемый магией организм неплохо справлялся с нагрузкой и даже понемногу начало уменьшаться брюшко. Конечно, кубики на его месте не появятся никогда, но в этом плане я перфекционизмом не страдаю.

Гена уже второй день долбит мне голову идеей заняться совместной зарядкой, тренировками и стрельбами. В ответ он получает стандартную отговорку насчет того, что зарядкой я занимаюсь каждый вечер. И эти упражнения дают нам надежный кров над головой и неплохой доход.

И все же кое-какие тренировки я провожу, да и с оружием поупражняться тоже не помешает. Особенно стоит проверить работу браслетов опричника и действия в двойке и тройке. Так что Гену в качестве инструктора терпеть все же придется.

Подхватив кружку с кофе, я вернулся на пункт управления. Можно было подняться и наверх, но отсюда наблюдать за общей обстановкой намного удобнее. Пробежавшись взглядом по основным мониторам, я увидел, что беседка между колпаком станции и стеной мастерской уже готова. Там как раз находилась тетушка Пин, копавшаяся в металлических корытах с землей. А неподалеку от нее, на подвесной лавке-качели развлекались два ребенка — пока не вышедшая из детства Златка и стремительно проваливавшийся туда Баламут.

Ну вот что ты с ними будешь делать? Одно из двух — либо мои соратники страдают непозволительной беспечностью, либо я от груза непривычной ответственности все глубже погружаюсь в паранойю.

Взяв микрофон, через который подаются команды заправщикам, я прорычал в него:

— Гена, голубь ты мой сизокрылый, зайди-ка на минуточку!

Увы, состроить строгого начальника не получилось, потому что Баламут, как только вошел, встал по стойке «смирно» и отчеканил:

— Ваше магическое благородие, холоп Генка прибыл по вашему приказанию!

— Хватит паясничать, — поморщился я. — Кому было сказано, чтобы без меня Златку на улицу не выпускали, да и сами не выходили? На фига, по-твоему, там вообще поставили сторожевые менгиры? Для мебели? А если что-то крупное пожалует, а вы не заметите?

— Заметим, — упрямо возразил Баламут. — Там на крыше мастерской батоно Леван устроился с винтарем. Никита, Златка так просилась, что я не выдержал, да и самому хотелось на солнышке погреться. Весна все-таки. Она тут такая…

Договорить Гена, явно вознамерившийся заболтать меня до обморока, не смог. Слушая этого то ли баламута, то ли балабола, я не забывал коситься на экран, где транслировалась картинка из беседки. Поэтому, увидев, что Златка вцепилась в сетку и рыдает, рванул с кресла как ракета со стартового стола.

Гена среагировал быстро и бежал сзади, буквально наступая мне на пятки. И именно он сохранил в стрессовой ситуации холодную голову:

— Домовой, стволы! — сразу перешел на мой походный позывной Баламут.

Да уж, талант не пропьешь и, даже впадая в детство, с собой не утащишь.

Пять секунд, показавшихся бесконечными, мы потратили, чтобы заскочить в оружейку и схватить со стояков свое оружие. Разгрузку я надевал уже на бегу, пристроившись в кильватер к Гене.

Они все-таки оставили внешние двери открытыми!

Наружу мой друг выходил, чуть сгорбившись и плотно вжав приклад автомата в плечо. Казалось, он не шел, а перетекал с одного места на другое, умудряясь контролировать все пространство перед собой. А я в это время все никак не мог определиться, какой магазин присоединить к карабину — с пулями или с картечью. Наконец-то остановился на картечи, но с предохранителя снимать не стал, чтобы от неожиданности не пальнуть в своих.

Как-то умудряясь удерживать правой рукой автомат у плеча, левой Гена открыл дверцу в беседку и пропустил меня внутрь. Я тут же кинулся к Златке, которую уже утешала тетушка Пин.

— Златка, что случилось? — отстранил я кореянку, поворачивая девочку к себе.

За нашу безопасность я не беспокоился — ведь за спиной стоял мой друг Баламут.

— Деда Лом хрюшку убил, — всхлипывая, ответила Златка.

Какой Лом, какая хрюшка?!

Озвучивать свои вопросы я не стал, а просто сопоставил факты. Дед Лом — это наверняка батоно Леван по фамилии Ломидзе, который сам признавался, что в молодости носил прозвище Лом. А насчет хрюшки он нам сейчас сам и расскажет — больно уж виноватый вид был у старого грузина.

— Простите, шеф, — развел руками Леван, — черт попутал. Увидел дичь, и тут же молодость в одном месте заиграла, а о ребенке не подумал. Она, как оказалось, кабана заметила раньше меня.

После слов грузина Гена расслабился и убрал автомат за спину. А я — молодец такой — только сейчас вспомнил, что не взял с собой шляпу, в которой был спрятан обруч, контролирующий в том числе и сторожевые менгиры.

В общем, великий маг, ты не подчиненных шпыняй, а сам побыстрее учись вести себя правильно.

— Так, всем успокоиться, — приказным тоном заявил я и с удивлением увидел, что Златка перестала всхлипывать. — Тетушка Пин, отведите, пожалуйста, Златку вниз и побудьте с ней.

— Хорошо, господин.

— Ну а мы, господа охотники, будем решать, что нам делать с невинно убиенной хрюшкой.

— А что делать?! — вскинулся Гена. — Тащить сюда и разделывать на жаркое.

— Это все, что тебя беспокоит? — прищурившись, спросил я друга.

— Ее нужно забрать, чтобы не привлечь к станции хищников, — ответил за Гену батоно Леван.

— Вот, господин Бамутов, о чем нужно думать. Ты, конечно, крут как вареное яйцо, но в определенных моментах почему-то размякаешь. Мы на внешке, и нужно учиться быть настороже везде и всегда. Причем учиться будем мы оба, — печально вздохнув, сказал я другу, а затем повернулся к грузину. — Думаю, мне не нужно объяснять, где вы накосячили?

— Не нужно, шеф, — спокойно и без малейшего вызова ответил он, что мне очень даже понравилось.

— Тогда делаем так. Мы с Геной отправляемся за свиньей, а вы, батоно, возвращайтесь на крышу и будете нас прикрывать.

— Сделаю, — солидно кивнул грузин.

— Пан Анджей, — обратился я к выглянувшему из мастерской механику, — можете сварить по-быстрому что-то наподобие санок? Нам нужно дотащить сюда тушу.

— Пять минут, — кивнул поляк и опять исчез в мастерской.

Мы вернулись в оружейку, и, пока я думал, брать ли с собой патроны с артефактными пулями, которые привез батоно Леван, мой друг начал обряжать меня как новогоднюю елку.

— Ну и куда ты цепляешь бронежилет? — возмутился я. — Мы что, на войну идем!

— Сам говорил, что лучше перестраховаться, — невозмутимо продолжал свое дело Баламут. — Тем более что дополнительные пластины я вынул.

Мне осталось только подчиниться — он был опытнее и к тому же в таких делах почти всегда оказывался прав.

В общем, снарядились мы изрядно — высокие берцы, камуфляж, и поверх легкого бронежилета разгрузка с магазинами. Баламут даже настоял на тактических очках, но тут я не особо спорил. Осталось только заскочить в пункт управления за моей шляпой. Объяснять, зачем она мне сдалась за пределами станции, я не хотел, поэтому просто проигнорировал вопрос.

Когда мы аки лихие наемники появились наверху, впечатлив до глубины души всех зрителей, дед Анджей уже закончил санки. Вот здесь весь пафос и закончился, потому что мне, крутому на вид магу, пришлось в эти самые санки впрягаться. Гена же горделиво шествовал с автоматом наперевес рядом с нартами, которые тащил его непосредственный начальник.

Ну вот где здесь субординация?

И все же капризничать я не стал. Гена все равно адекватнее меня отреагирует на опасность. Надеюсь, в будущем ситуация изменится — маг я или не маг?!

Пространство вокруг станции было давно расчищено от баобабов, хотя молодые деревца местами возвышались над густой травой. Но проживут они недолго — как пояснил Мамонтов, по договору с городом раз в год на станцию приезжают рабочие из удела боярина Протасова и расчищают полосу отчуждения.

Когда вышли за ограду, я на глазок прикинул расстояние и мысленно присвистнул.

Силен старик. Тут будет метров четыреста, а может, и больше. Вчера вечером, когда он расчехлил свое оружие, старая, изрядно потрепанная «мосинка» вызвала у меня легкое пренебрежение, особенно на фоне наших с Геной вундервафель. На этой старушке даже прицел был похож на кусок водопроводной трубы, грубо присобаченный прямо над рычагом затвора. В общем, этот древний карамультук не вызвал у меня ни малейшего уважения. Но это тогда, а вот сейчас мнение кардинально изменилось как в отношении возможностей винтовки, так и умений старого грузина.

Даже стало любопытно: являлась ли геология его основной профессией? Но это дела давно минувших дней, и ворошить я их не стану.

Благодаря отсутствию деревьев трава вокруг станции росла сочная и густая. Именно ее корешками и заинтересовался местный кабан. О том, что это не совсем свинья, я уже догадывался, но опять поразился широте взглядов зоологов-первооткрывателей. С земным диким кабаном это животное роднили только жесткая щетина по хребту, клыки, которыми он изрядно взрыхлил землю в поисках корешков, да копыта. Причем, судя по задранной ноге, хрюшка была непарнокопытной, а земная свинья, если мне не изменяет память, как раз парнокопытная.

— Внимание! — оторвал меня Гена от зоологических изысков.

Сначала я посмотрел вглубь леса, к которому мы подошли вплотную, и даже пробежался взглядом по нависающей над нами кроне молодого баобаба, которого почему-то миновали ежегодные вырубки, но Баламут смотрел именно на убитое животное. И только присмотревшись, я понял, что за тушей кто-то прячется. Точнее, какая-то наглая тварь жрала внутренности нашей добычи!

Голос Гены услышал не только я. Едок поднял голову, и мы увидели противную жабью морду. Практически классическую — зеленую и в бородавках, но у земных жаб не бывает таких зубов и таких габаритов. Существо имело размеры с крупного бульдога.

Открыв пасть, оно издало нечто похожее на улюлюканье индейцев, а затем показало все зубы, зашипело и прыгнуло. Гена конечно же успел первым. Грохнул выстрел, и жаба рухнула в траву с простреленной башкой, так и не долетев до нас. Стало видно, что это животное на жабу похоже лишь отдаленно. Потому что шеи у жаб не бывает, как и почти обезьяньих кистей на руках и ногах с неслабыми такими когтями.

Увы, убийством наше противостояние не закончилось. В кронах молодого дерева и выше, на более взрослых баобабах, заулюлюкало как минимум несколько десятков голосов. Участников этого хора мы заметили через несколько секунд. Такие же жабы, как и убиенная Геной, но процентов на двадцать мельче. Похоже, они ждали, пока насытится начальник. Вот и дождались. Нас. И очень расстроились.

— Ник, может, ну его, это жаркое?

— Уходим, — поддержал я друга. — Тут есть кому прибраться.

Да уж, на санитаров этот лес был богат до неприличия.

Мы начали пятиться назад, удерживая крону дерева под прицелом, но не прошли и пары метров, как начался обстрел. Причем стреляли не мы, а в нас. Ну как стреляли…

В общем, нас банальнейшим образом оплевали, а плевались эти твари очень метко. Первый же комок мерзкой слизи прилетел мне прямо в лицо. Осталось лишь порадоваться, что рот был закрыт, да благодарить Гену за очки.

Ну и мы в долгу не остались. Сначала я бил пулями вслепую, а затем перед перезарядкой отер перчаткой лицо. Эта гадость немилосердно щипалась.

— Ну, твари, — прорычал я, заряжая карабин магазином с картечными патронами.

Мой праведный гнев тут же увял, потому что стрелять пришлось прямо в упор по атакующим жабам.

Да уж, полный автомат в сочетании с картечью — это песня! Натуральная коса смерти какая-то. Только один недостаток — патроны быстро заканчиваются. Но у Гены с «калашом» дела обстояли еще хуже. За секунду до того, как на нас навалилась толпа постоянно плюющихся уродцев, я вспомнил, что являюсь магом, и создал связь с наствольным артефактом. «Воздушный таран» дважды отбросил атакующих — сначала от меня, а следом от Гены, на котором уже повисли с полдюжины этих уродцев. Их с Баламута попросту сдуло, правда, повалив при этом и моего друга. А через секунду жабы оседлали уже меня самого.

Признаюсь честно, струсил я капитально, но многолетняя привычка анализировать все и вся тут же подсказала хоть и сумасшедший, но единственный выход. Пустой магазин уже был сброшен на землю, так что мне осталось только вставить в карабин полный, с артефактными пулями.

С перепугу пальнул в землю не один раз, а два раза. И тут же меня дважды шваркнуло электрическим разрядом. Тот, кого хоть раз долбало током из-за дурацкой идеи стать доморощенным электромонтером, меня поймет. Ощущения незабываемые. По крайней мере, я остался в сознании и на ногах. А вот об окружающих такого не скажешь. Что неприятно, вырубило не только ближайших жаб, но и Гену. Так что дальше я мог рассчитывать только на себя.

Но растерянность уже прошла, и ее сменила злость на этих тварей, да и на себя — городского пижона и размазню.

— Япона икебана!..

Это была единственная относительно культурная фраза. Дальше пошел сплошной поток ненормативной лексики. Не знаю, что напугало жаб больше всего — мои матюги, магический разряд, положивший половину их сородичей, или картечь, которую я щедро раздавал вслед убегающим тварям.

Только опустошив и этот магазин, я понял, что нападение закончилось, и подошел к Гене. Пульс прощупывается. Он просто в отключке. Но с чего бы? Разряд мы получили одинаковый, да и особых укусов на нем я не нашел.

Чуть подумав, я вспомнил, как перед использованием наствольного артефакта сделал резкий «вдох». Кажется, Гену вырубило именно благодаря моим стараниям.

Да уж, дали обезьяне гранату.

Поднявшись с колен, я растерянно огляделся и увидел, что нам на помощь несется кавалерия — лихая и престарелая. Дед Анджей бежал с двустволкой наперевес, а дядюшка Чхан так и вообще словно Чапай бежал, размахивая своим самым большим тесаком.

А вот батоно Левана с ними не было. И за это по возвращении я перед строем бойцов вынесу ему благодарность. А еще презентую бутылку вискаря, которую втихаря от Гены провез в багаже. Опытный грузин остался на боевом посту, не только защищал тетушку Пин и Златку, но и прикрывал нас от опасностей пострашнее жаб из своего невзрачного, но очень опасного карамультука.

Пока подбежавшая наконец-то подмога пыталась отдышаться, я сумел собраться с мыслями:

— Дед Анджей, дядюшка Чхан, помогите Гене.

— Сам справлюсь, — отмахнулся поляк и деловито добавил: — Чхан, прихвати побольше мяса.

Кореец понимающе кивнул и, удивив меня до глубины души, начал стаскивать к санкам тушки жаб. Некоторых он добивал ударом теска в голову.

Анджей помог встать немного очухавшемуся, но все еще слабому Гене, и они поплелись к станции. Я присоединился к корейцу, лишь когда он уже погрузил на санки десяток жаб и принялся вырезать самые лучшие части из туши кабана. И только после этого вспомнил об артефактных пулях, начав судорожно искать место, куда их всадил.

Найти удалось только одну, и ту покорежило до невозможности переснаряжения в патрон.

По траве санки шли достаточно неплохо, к тому же вторую половину пути мы тащили их уже втроем. Гена оклемался и смог идти сам. Даже поднял автомат, чтобы прикрывать наше отступление.

В открытые тетушкой Пин ворота мы входили совсем не как победители. Победители оплеванными не бывают. Причем я чувствовал себя таковым не только физически, но и морально.

Все, без усиленных тренировок с артефактами за периметр базы я ни ногой. Не хватало еще угробить своих опричников.

Как только мы подошли к куполу, я объявил срочное погружение, загнал всех внутрь и задраил внешний люк от греха подальше. Только после этого смог вздохнуть свободно.

Первым делом отправился даже не в душ, а к радиостанции — лишь обтер смоченной санителем салфеткой лицо и руки. Мне очень повезло, что связь в Протасовке поддерживают постоянно, и быстро удалось выйти на врача из соседнего удела.

Уверен, надо мной будет ржать весь удел, включая боярина Протасова, но здоровье друга важнее. Врач успокоил меня, сообщив, что подстегнутый прививками и тонизирующим амулетом иммунитет без труда справится с заразой, которую мы могли подцепить благодаря укусам и плевкам. Но на всякий случай врач посоветовал таблетки из стандартной аптечки для таких станций, как моя.

Напичкав лекарствами вымытого Гену, которого уже успел перевязать батоно Леван, я наконец-то отправился в душ. Тетушка Пин тут же подхватила грязные вещи и унесла их в прачечную.

Из душевой кабинки я вышел посвежевший и с более оптимистичными взглядами на будущее. Пока оттирал себя мочалкой, наш пенсионный отряд был занят делом — разделкой добычи. Как оказалось, самой ценной ее частью были именно жабы. Дядюшка Чхан изготовил из них потрясающие шашлычки, которые под вискарь пошли наилучшим образом.

Мало того, когда вечером столовую заполонили дальнобойщики, дед Анджей проболтался старшему одного из караванов о нашей добыче. В итоге от заготовленного мяса кореец сумел сохранить только килограммов пять. От заказчиков пришлось отбиваться. Так что поход к опушке принес мне не только кучу сомнительного качества впечатлений, но и доход почти в двести червонцев. Увы, потерянных артефактных пуль это не окупало, но тенденция обнадеживающая.

После суеты заезда караванов и запуска зарядки фур я занялся любимым делом — поиском и анализом информации, сидя в удобном кресле перед большим монитором. Прежде всего, нужно было провести разбор наших охотничьих «полетов». Кто именно виноват в косяке, было понятно и без лишних мудрствований. Составление плана дальнейших действий тоже не заняло много времени, но осталась куча непонятных деталей происшедших событий.

Покопавшись в файлах, заблаговременно скачанных с сайта, торгующего артефактами, я осознал, что Гене моими стараниями досталось дважды, точнее — трижды. Первый раз я ослабил его, слишком резко опустошив ауру, затем еще дважды приложил «цепной молнией».

А вот мне перепало только частично. В описании наствольного артефакта этой детали не было, но в мануале к продаваемой на сайте «ручной молнии» имелось уточнение о том, что любой разрядный конструкт дополняется частичной защитой носителя от электроударов.

Лечь пораньше опять не удалось. Нужно было подготовиться к завтрашним тренировкам. Причем не только информационно. После окончания зарядки фур я потратил два часа на «дыхание». То, что «вдох» дается легче, чем «выдох», мне уже известно, но загодя собранная с сетевого мира по нитке информация гласила, что так будет полезнее для развития магической дыхалки. Скоростным сбросом энергии в артефакты я займусь уже завтра на общей тренировке. Что самое интересное, мои магические экзерсисы были замечены сторожащими менгирами. Похоже, именно так они определяли наличие рядом опасных хищников.

Глава 4

Утром меня разбудил звонок внутренней связи. После сигнала подключенного к станционной сети интеркома голос дядюшки Чхана порадовал перспективой вкусного завтрака.

Когда по уже сложившийся традиции с кружкой кофе уселся перед мониторами, я сразу же увидел развлекающуюся в беседке Златку. Еще вчера мы коллегиально решили не впадать в паранойю, но и не расслабляться. Анджей обещал дополнить конструкцию беседки еще одной секцией, так что теперь из купола в огражденное пространство можно перейти, не выходя на просторы стоянки.

Если Златка уже играет на свежем воздухе, значит, механик закончил работу, а батоно Леван устроился на крыше со своим винтарем. Причем устроился с комфортом — там у него сейчас не только матрас с удобным раскладным стулом, но и небольшой навес от солнца.

Девочка опять вела себя странно, но ни испуга, ни напряжения в ее поведении не было, так что я лишь внимательнее всмотрелся в экран. Только через пару минут удалось понять, что она играет в «зеркало». Златка то подпрыгивала, то приседала и разводила руки в стороны. Поиграв с камерами, я нашел того, кому предназначались эти ужимки. У внешней ограды стоянки было замечено существо, похожее на большую крысу — не меньше полуметра в длину. Точнее, в высоту, потому что зверек уверенно держался на задних лапах и с поразительной точностью повторял действия Златки.

Так, ну и кто тут у нас?

Быстрый поиск по зоологическому справочнику Беловодья дал ответ — тахрун. Похоже, ученые-натуралисты устали сравнивать местную живность с представителями земной фауны и придумали что-то новенькое. Хотя, кажется, похожее слово есть в каком-то из земных языков, но вряд ли оно относилось к животному миру.

Как и ожидалось, тахрун был совсем не крысой, хоть и имел противную морду и хвост как шило. Мало того, вместо меховой шкуры это существо было покрыто чем-то похожим на кожу крокодила. С такими же квадратиками. И только на голове, как у панка, имелся щетинистый ирокез. Натуралисты описывали зверька как живущего в норе мелкого хищника, питающегося насекомыми.

Теперь понятно, что он делает у ограды. На защитном электрическом поясе постоянно погибает всякая ползающая мерзость, вздумавшая забраться туда, куда не положено. Таких нарушителей вокруг периметра валяются целые залежи. Вот тахрун на эту халяву и приходит.

В описании также сказано, что зверек не ядовитый, не агрессивный и обладает инстинктивно-магическими умениями ментального толка, которые использует исключительно для защиты.

А вот это уже настораживает…

Напялив шляпу и бросив недопитый кофе на столе, я поспешил наверх. Для усиления доводов в общении с этой крысой прихватил из оружейки карабин.

Как только Златка увидела меня с оружием, направляющегося прямо к зверьку в обход беседки, тут же вцепилась в сетку и закричала:

— Дя, не убивай Чучу, он хороший!

Да уж, напугали мы ее со вчерашним кабаном.

— Успокойся, я просто хочу познакомиться с твоим новым другом.

— А ружье зачем? — не унималась девочка.

— А вдруг жабы? — вопросом на вопрос ответил я.

Наши с ее дедом приключения Златка и тетушка Пин наблюдали с поста управления через камеры, так что для девочки это было доводом, и она успокоилась.

Тахрун оказался смелым малым и лишь немного отошел от сетки. Карабин я держал стволом вниз, стараясь не выказывать агрессии — только любопытство.

Пауза затягивалась, поэтому я установил контакт с обручем и попытался прощупать эмоции зверька. Ну не в «зеркало» же с ним играть?

И тут я увидел, как на меня бросается огромный зверь. Нечто похожее на бесшерстную рысь, размером с большую собаку. Мозг заклинило в панике. Стрелять было бесполезно, поэтому я лишь инстинктивно подставил карабин под зубы монстра и отшатнулся.

Видение длилось не больше секунды, но было очень ярким.

Оттого что падение на пятую точку заставило заныть многострадальный копчик, накатила злость. Захотелось сразу же пальнуть в эту крысу зарядом картечи, но здравый смысл заставил сдержаться.

Так вот, значит, как он использует ментальные способности для защиты — кидает в соперника видение самого страшного зверя в лесу.

Посмотрев на зверька, я сначала подумал, что ему стало плохо от перенапряжения, — он припал к земле и чихал. В паузе между чихами тахрун сипел как астматик. Осторожно прикоснувшись сознанием к обручу, я уловил яркую эмоцию радости и веселья со стороны тахруна.

Он что, ржет надо мной?!

Еще раз захотелось пальнуть в крысу картечью, но я опять сдержался. Это ведь неплохой способ проверить пределы своих ментальных способностей. Так что зверек может быть полезным. Полезным, но отнюдь не приятным. Ко всякой живности у меня общее специфическое отношение.

Если спросить, кем я являюсь по натуре — собачником или кошатником, — то отвечу, что я бабник. Нет, не в том смысле, что мню себя ловеласом, но из всех живых существ на обеих планетах симпатию испытываю только к женщинам. Да и то далеко не ко всем. Исключением, лишь подтверждающим это правило, являются ближайшие друзья. К остальным, в смысле живым существам, я отношусь в лучшем случае равнодушно. А вот непосредственно к этой крысе у меня уже начала вырабатываться стойкая антипатия.

Вот ведь гаденыш! Насмеявшись вволю, эта облезлая крыса просто сбежала, не дав мне возможности провести хоть какие-то опыты.

Пребывая в расстроенных чувствах, я вернулся к куполу станции, где меня уже дожидались недовольная Златка и радостный Гена. У него сегодня вообще праздник — поржал вместе с крысой, к тому же предвкушает, как будет гонять меня, словно новобранца.

Вторую часть развлекательной программы я ему запорол. После показательного выступления Баламута, призванного показать то, что должен уметь каждый настоящий боец, он был послан мной в дальнее пешее путешествие.

Да, повысить свои боевые навыки жизненно необходимо, но бегать по утрам и тягать гири я все равно не буду. К тому же в плане тренировок у меня была своя программа, а еще право начальника принимать решения.

Для начала мы занялись совместным «дыханием». Гена в полной амуниции встал за моим правым плечом и начал отыгрывать роль статиста. Я же попытался осторожно растянуть свою энергетическую «емкость», втягивая ману не только собственной аурой, но и по каналу из браслета Гены.

— Домовой, что-то мне поплохело, — отвлек меня голос друга.

— А так? — постарался я снизить интенсивность откачки из браслета опричника.

— Так ничего, только руку тянет.

Что же, постараемся запомнить, что с большей интенсивностью тянуть энергию через Баламута не стоит.

Полный «дох» с помощью Гены занял всего тридцать секунд, я тут же создал связь с той частью наствольного артефакта, которая отвечает за «воздушный таран». Большая груша, закрепленная через пружину на широкой металлической станине, качнулась градусов на тридцать и тут же вернулась в вертикальное положение.

Сотворенный дедом Анджеем манекен сработал на все сто. Он даже приблизительно показал силу удара магического «тарана». Накачки хватило на три толчка, а затем мой энергозапас показал «дно». Это выразилось легкой слабостью, которая тут же прошла.

Еще минут двадцать я перекачивал магическую энергию через нас с Геной в артефакт, преобразовывая ее в механическую. Затем пригласил батоно Левана, коль уж он сам вызвался на роль опричника.

Нацепив наруч, бывший геолог встал за моим левым плечом. Мы повторили упражнение. Я тянул энергию из артефакта на руке грузина, делая это очень осторожно, но, на удивление, тот отдавал больше и быстрее, чем Гена. Как оказалось, все дело в куртке с кольчужными вставками. Это вам не куцая жилетка, купленная по случаю, а вещь, созданная артефакторами по заказу Города.

В итоге мы договорились, что в случае нужды куртка будет передаваться Гене во временное пользование.

При работе в тройке мой запас наполнялся до максимума уже за пятнадцать секунд. Что очень даже неплохо.

К обеду мы настолько сработались, что решили перейти к главному номеру нашей сегодняшней цирковой программы. Дед Анджей сверкал, как новенький олимпийский рубль, и чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, сжимая в руках свою двустволку. Сейчас она была заряжена патронами с резиновыми пулями.

— Готовы? — хищно оскалился поляк, который до этого времени совершенно не выказывал тяги к садизму.

— Не, — проворчал я, хотя к этому испытанию мы подготовились максимально.

На мне был бронежилет и каска, под которую я незаметно спрятал обруч. В запасах Гены нашлась даже специальная маска, гармонично совмещающаяся с показавшими свою пользу тактическими очками. Каждый раз, когда что-то из вещей моего друга шло в дело, он торжествующе улыбался, и было видно, что едва сдерживает вопль: «Я же говорил!»

Иногда он его совсем не сдерживал.

Сначала глубоко и обреченно вздохнув легкими, я принялся втягивать в себя энергию.

— Начали!

Выстрел грохнул практически в тот же момент, как только я произнес первую букву приказа. Еле успел пустить энергию в ту часть наствольного артефакта, что отвечала за щит.

Резиновая пуля, натолкнувшись на энергетическое поле, противно прогудела и ушла в сторону. Визуально это отобразилось чуть засветившимся и исказившимся пространством в месте соприкосновения. Я не видел, но буквально чувствовал, как оба моих героических опричника тут же попрятались за моей далеко не богатырской спиной.

За первой пулей пошла вторая, и дед Анджей начал сноровисто перезаряжаться. Его энтузиазм мне сильно не понравился, но запас энергии еще был, так что можно продолжать.

Уже третий выстрел заставил «щит» вытянуть из меня энергию почти до донышка.

— Стоп! — крикнул я поспешно.

Куда там?! Старика раззадорило до временной глухоты. Хорошо хоть пальнул не в лицо, а в грудь. Меня отбросило на опричников.

— Дед, огурец тебе в ухо! Ты что творишь, сволочь старая?!

Приступ ярости приглушил боль в груди и взбодрил почище энергетика. Я, конечно, не собирался стрелять в излишне азартного соратника, но в голове вспыхнула сверхновой одна идея. Резко, до сдавленного окрика опричников, я втянул в себя энергию из всех доступных источников и направил собранные крохи в обруч, усиливая свои ментальные возможности. А затем «передарил» деду то, что получил от крысы.

Увидев образ бесшерстной рыси, Анджей истерично заорал и пальнул бы в нас еще раз, но стволы его ружья оставались пустыми.

Все закончилось взаимными извинениями, но на этом я решил свернуть тренировку от греха подальше. Тем более что уже нужно было готовиться к заезду караванов.

На кухне умопомрачительно пахло булочками, которые сотнями пекли наши корейцы. Теперь с помощью четы Чо нам удавалось поднять свой престиж из отрицательного уровня. Подаваемые супы радовали дальнобойщиков разнообразием, и булочки к ним шли очень вкусные, да и в дороге после нашей станции путешественники питались пирожками, а не галетами из сухпая. Как эти двое умудрялись справляться, даже имея под рукой навороченную кухонную технику, ума не приложу, но вроде не жаловались и вообще всем довольны. Тем более что я дал им пятьдесят процентов дополнительного заработка по кухне и приему гостей.

Настроение после тренировки, при всей неоднозначности финала, было прекрасным. До заезда первой колонны еще осталось больше часа, так что мы устроили общий ужин. Сели прямо в столовой за один большой стол. Было много впечатлений, все смеялись. Особенно радовалась Златка. Ей в кои веки удалось послушать обрывки матерных выражений, которые перевозбужденные старики проглатывали только на середине слова.

Громче и веселее всех вещал дед Анджей, который сначала в красках обрисовывал свой ковбойский кураж, а затем не менее ярко описывал, как чуть не наложил в штаны кирпичей, когда на него прыгнула огромная зверюга.

Это был один из тех вечеров, которые запоминаются надолго, и надо же было такому случиться, что чуть позже одна погань изгадила все удовольствие.

Колонну, как обычно, я встречал на своем посту. Все прошло без проблем, и вскоре аккумуляторы на шести фурах прибывшего первым каравана начали постепенную зарядку. Можно было расслабиться, но тут внезапно замигала лампочка на стене. Я даже не сразу сообразил, что это значит, хотя сам объяснял дядюшке Чо, как работает тревожная кнопка.

Из пункта управления я выскочил как пробка из бутылки и уже через несколько секунд был на кухне. Суть событий стала ясна буквально сразу.

— Ты че молчишь, узкоглазый? — бесновался за окном раздачи сухопарый мужик средних лет. — Так совал туда собачатину или нет?! Эй, я с тобой разговариваю!

Дядюшка Чхан спокойно смотрел на бузотера, чем бесил его еще больше.

— Язык проглотил?

— Что здесь происходит? — стараясь напустить в голос побольше строгости, спросил я.

— Начальник, — с недовольной гримасой повернулся по мне этот крендель, — не по понятиям это кормить людей собачатиной.

— Какая собачатина? — не удержавшись, повелся я на его игру. — Это свинина. Может, ты мусульманин?

— Не, — оскалившись, ответил урка, — свининку я люблю. Ну, раз ты отвечаешь, начальник, тогда все путем.

Подхватив миску, которой недавно возмущенно тыкал в раздаточное окно, бузотер резко развернулся и пошел к своим коллегам, при этом довольно громко ворча под нос:

— Понабирают нерусь всякую…

От нарастающей ярости даже заломило в висках. Знаю я эту мерзкую породу. Такие уроды в любой момент готовы осыпать оскорблениями слабых, могут даже замахнуться, но не ударят. А когда появляется кто-то сильнее, они тут же сдают назад. Могут даже извиниться, но таким тоном, что ситуация становится только хуже. Формально инкриминировать ему нечего — оскорбления были не такими уж серьезными, да и откровенной угрозы чужому здоровью не было — лишь пустое сотрясание воздуха.

И все же меня буквально разрывало от ощущения неправильности ситуации. Откуда здесь взялся ботающий по фене зэк, учитывая цену межмирового перехода? Скорее всего, это был спектакль, причем лично для меня — новичка в этом мире. К тому же странно, что он вот так с ходу определил в поваре корейца. Плюс ко всему меня не покидало острое ощущение того, что я упустил нечто очень важное. Вроде конфликт был погашен, но только сейчас до меня начало доходить, что он отнюдь не исчерпан. Дядюшка Чхан прятал глаза, стараясь не смотреть на меня, как и его супруга.

Здравый смысл нашептывал, что все в порядке: никто не пострадал, и в столовой вновь воцарилась тишь да благодать. Правда, немного подпорченная смехом, раздающимся в ответ на шутки балагурящего артиста. А вот чуйка, вкупе с не желающей угасать яростью, толкали на резкие действия — хотелось выйти в общий зал, взять этого уродца за шиворот и притащить к повару, чтобы извинился.

Увы, победил здравый смысл, потому что ходить и устраивать бучу в помещении, где сидит три десятка тертых жизнью дальнобойщиков, не самая разумная идея. К тому же не факт, что таким образом меня не толкают на немотивированное насилие. После приключений Гены в кабаке уже начинаешь дуть на воду.

Чуть позже Баламут подтвердил обе мои догадки — да, я протупил, что с ходу не поставил бузотера на место, даже если бы пришлось нанести ему увечья, но в то же время разборки конфликта постфактум могли привести к бунту не знавших сути проблемы дальнобойщиков.

Приходится признать, что все мои жизненные навыки пока не годятся ни для статуса мага, ни предводителя. Привычка к принятию взвешенных решений и отсутствие опыта живого общения, особенно вот с такими выжигами, сыграли со мной злую шутку. Нужно срочно меняться. Главное, чтобы не было поздно.

До конца ужина я просидел на кухне, отвлекшись только на прием каравана с западного направления. Но никаких провокаций больше не было. И все же каждый взрыв смеха в общем зале действовал на нервы. Казалось, что смеются именно надо мной. Даже после отбоя, когда мы задраили щитки на окне выдачи, тем самым надежно закупорившись в отсеке для персонала, мне все никак не удавалось уснуть. В голову лезли неприятные мысли. Постоянно мерещился злой умысел таинственных недоброжелателей. Вдруг этого урода нанял Мурза? Но это уже ни в какие ворота не лезет! Тут недолго скатиться в тяжелую форму паранойи и начать шарахаться от каждой тени. Лучше принять как факт, что мне не повезло встретиться с врожденным провокатором, которого хлебом не корми, дай только кому-нибудь жизнь испортить.

Уже к середине ночи я немного успокоился. Особенно помогли упражнения по развитию «дыхания».

Поспать удалось всего пару часов, потому что поставленный на несусветную рань будильник поднял меня на ноги, лишь усилив клокотавшее внутри раздражение. Вот теперь у меня вполне хватит злости и наплевательского отношения к последствиям, чтобы порвать любого уродца как Тузик грелку даже за косой взгляд. Невыспавшийся я — порой пугаю даже самого себя.

Как назло, утром угрюмые дальнобойщики вели себя примерно, а вчерашний хлыщ вообще не попадался на глаза. Такие люди хорошо умеют быть незаметными, так же как и бесить одним своим видом.

Когда обе колонны выползли с территории стоянки и сетчатые ворота встали на место, я подвел напряжение на защитный пояс ограды и стал думать, куда девать себя в такую рань. Мой организм имеет одну мерзкую черту — если поспал хоть час, сон не придет до следующей ночи. Буду ходить вареным, но уснуть не смогу, так что даже пытаться не стану.

Вид Гены, вышедшего на утреннюю пробежку и нарезающего круги вдоль ограды, желания присоединиться не вызвал. Но когда он занялся разминкой и тасканием всякого металлолома, на скорую руку сваренного дедом Анджеем, я все же не выдержал и вышел наружу.

По примеру Баламута, взявшего с собой автомат, мне пришлось прихватить «вепря».

— Решил присоединиться, ленивец ты наш породистый? — ехидно осведомился мой друг.

— Даже в мыслях не было. Просто захотелось подышать свежим воздухом и над тобой поиздеваться.

— Давай, — вздохнул Гена, отбросив гантели. — Знаешь, чем эти твои тренировки меня бесят?

— И чем же? — изобразил я интерес. — Тем, что слабость наваливается?

— Нет, это как раз терпимо. Мне не нравится быть в этом деле бесполезной мебелью.

— Ну так давай думать, как сделать так, чтобы от тебя был толк.

И мы принялись думать. В основном я выступал в роли критика, отвергая наметки Гены, основанные на его боевом опыте. В конечном итоге мы пришли к определенному консенсусу.

К этой тренировке мы готовились не менее основательно, чем к печально известному «походу за жабьим салом» — именно под таким названием наши старики внесли в анналы отряда заготовку кабанятины с лягушатиной.

Стрелять внутри периметра было бы неосмотрительно, потому что можно испортить сетку. Но и отходить далеко от станции тоже не стоило — мало ли каких гостей принесет нелегкая. В отличие от Гены, нацепившего тактический шлем, я опять водрузил на голову шляпу, хотя от маски не отказался. Зеркало в оружейке отразило диковинную картинку — эдакий ковбой-инсектум, муравей в шляпе.

Мишени тащили на себе, благо далеко от сторожевых менгиров уходить не собирались. На посту управления засел дед Анджей, а батоно Леван, как обычно, улегся на крыше мастерской, которую все называли пляжем.

Ну а что? Там только песочка не хватает и дамы в бикини. Судя по помолодевшему аксакалу, она бы ему точно не помешала. Но пока товарищу Ломидзе придется обниматься со своей «мосинкой».

А дальше завертелось. Мы с Геной, как пара уток, гуськом семенили к мишеням, периодически в них постреливая.

— Щит, — подал я оговоренную команду и активировал нужную часть наствольного артефакта.

Гена за моим правым плечом тут же сместился влево, встав за спину.

— Вниз, — прогудел он.

Я немного присел на полусогнутые. Над головой прострекотала короткая очередь, и тут же по металлическим пластинам мишени зазвенели пули.

Досчитав до трех, я разогнул ноги и двинулся дальше. При всем моем желании пострелять мы договорились: сделаю это только в непосредственной близости от мишеней — не больше тридцати метров.

Уже через час тренировки показали свою несомненную пользу. Сначала было тяжко — я не мог сосредоточиться, а Генка все время сбивался с шага, когда перекачка энергии через него была слишком интенсивной и нестабильной.

К концу наших стрелково-магических экзерсисов стало намного легче, но идеал находился так далеко, что о его достижении даже думать не хочется.

Уставшие и голодные мы возвращались домой. К этому времени тетушка Пин уже вывела Златку на воздух и опять копалась в своих корытах. Кстати, насчет корыт и грунта в них. Я сначала не придал этому значения, а затем устроил всем дикий разнос. Как оказалось, на следующее утро после прибытия батоно Левана, пока я спал, эти пришибленные садоводы-любители открывали ворота и посылали Генку за грунтом, потому что на стоянке все было качественно заасфальтировано.

Наше возвращение встречало все население станции, правда, одна юная особа не снизошла своим вниманием до геройских деда и крестного. Златка стояла к нам спиной и пялилась за периметр.

Даже гадать не приходится, что могло заинтересовать девочку больше наших пострелушек, — ее новый кореш, крыса.

Кстати, на ловца и зверь бежит.

Вчера ночью у меня было время подумать не только о всяких там дерзких урках, но и о собственных способностях. И сейчас появилась возможность проверить на практике кое-какие наработки.

Оставив снаряжение у входа в станцию, я без карабина, но с пистолетом в кобуре направился к аборигену на предмет обменяться любезностями и опытом.

Подходил спокойно, чтобы не спугнуть зверька. Хотя его спугнешь — за забором крыса чувствовала себя очень вольготно. Подойдя почти вплотную к ограде, я пустил силу на спрятанный под шляпой обруч и, как смог, постарался метнуть в тахруна образ атакующей чешуйчатой гориллы. Этим я хотел проверить отношение зверька к данному монстру и то, способен ли я транслировать образы не из памяти, а из воображения. Надеюсь, в реальности атакующую меня гориллу я не увижу никогда.

А ведь сработало!

Тахруна словно шилом в одно место ткнули. Он взвизгнул и высоко подпрыгнул. Упав, как кошка, на четыре лапы, эта крыса уставилась на меня. Я же, как только выдал образ гориллы, тут же усилил поток энергии на обруч и представил, что мою голову охватывает защитный пузырь.

И это тоже сработало! Прав был Паша — у артефактов управление чисто интуитивное.

Прыгнувший на меня скальный сфинкс — так по сведениям из справочника называлась эта бесшерстная рысь — был прозрачным, практически невидимым.

Ох, как же расстроилась эта злобная зараза! Тахрун что-то визжал, подпрыгивая и мерзко шипя на меня. Побесновавшись пару минут, он махнул своим тощим хвостом и убежал.

Проведенный эксперимент откровенно меня порадовал, зато сильно огорчил Златку. Девочка, несмотря на свой светлый нрав, минут двадцать дулась, но затем успокоилась. Не умела она долго злиться, а капризничала очень редко и то только по серьезному поводу, когда была с чем-то в корне не согласна.

После физических и магических нагрузок обед пошел на ура, да и за столом воцарилась приятная атмосфера. Все тяжелые мысли ушли в неведомые дали, и даже дядюшка Чхан перестал прятать взгляд — похоже, уже простил меня за то, что я не наказал его обидчика.

Он-то простил, а вот я себя — нет.

Глава 5

Словно компенсируя напряжение последних дней, следующие сутки выдались спокойными. Вечером пришел только один караван с западной стороны, а судя по найденному на сервере станции графику, дальше будет еще спокойнее. И все потому что подходил к концу сезон сбора красной смолы из удела боярина Горошина, да и накопленные за зиму и постепенно вывозимые запасы медных слитков из вотчины барона начали иссякать. Дальше столь насыщенный трафик становился попросту ненужным. Караваны будут ходить через день, а то и вовсе пару раз в неделю. Да и машин в колоннах станет меньше, а значит, и нагрузка на персонал снизится, впрочем, как и наши дополнительные доходы.

Тренировки мы с Геной, порой привлекая батоно Левана, проводили каждый день, но прежней интенсивности уже не было. Я ухватил саму суть процесса, так что осталось лишь нарабатывать автоматику. К тому же никто не собирался идти на магическую войну или в дальние походы по внешке. Да и перспектива выходов на простую охоту становилась все более туманной. Даже Баламут растерял прежний пыл.

И все дело в том, что мы тут имели сомнительно счастье лицезреть местное травоядное, повергшее нас в шок. Однажды ближе к обеду на опушку вышел единорог. Нет, я имею в виду не беленькую лошадку с изящным витым рогом на лбу, а нечто волосатое и огромное. Если использовать ассоциации, то это было нечто похожее на шерстистого носорога, чей рог сдвинули на лоб. Причем тварь лишь немногим не дотягивала по габаритам до слона и была явно психически неуравновешенной.

О госте меня предупредили менгиры, так что это чудо природы еще и магией умело пользоваться. В момент, когда единорог что-то не поделил с молодым баобабом, всем стало понятно, что свой охотничий азарт нам лучше держать на привязи. Эта громадина сначала паслась себе, но затем почему-то психанула, дико взревела и, несколько раз боднув ствол, ушла. Зум камеры позволил рассмотреть, что даже гигантскому дереву подобное обращение нанесло ощутимый урон — в стволе образовалась выемка с половину кубического метра.

Теперь необходимость усиленного бронирования местного транспорта вообще не вызывала ни малейших вопросов.

Даже не знаю, удалось бы нам набраться смелости, чтобы до конца сезона выйти за ограду, которая теперь казалась совершенно смешной защитой, но все решил случай.

Через пару дней после знакомства с единорогом Златка все утро ходила грустная, и нам пришлось выяснять, в чем дело. Кто бы сомневался, что тут не обойдется без тахруна. Девочка пожаловалась, что Чуча пропал.

Казалось бы, и фиг с ней, с этой крысой, но ребенок расстроился. К тому же на воздух Златку теперь выпускали под неусыпным контролем. Очень уж всех нас напряг единорог, мать его слониха!

Не знаю, как Злата учуяла своего кореша, но ближе к полудню она прибежала в пункт управления и заявила, что хочет наружу. Торопиться я не стал и сначала проверил периметр через камеры. Чуча действительно был здесь, причем вел себя странно. Он подпрыгивал, стоя плотную к сетке, при этом не касаясь ее. Вроде в справочнике нет ничего о наличии интеллекта у этого вида, но что-то он чересчур сообразительный. Дровишек в костер моих подозрений подбросило то, как тахнур замахал передними лапками — словно Робинзон при виде корабля. Он явно хотел пообщаться, но его возбужденность не позволила мне выпустить наружу ребенка. Особенно настораживал ответ на вопрос: как она узнала, что пришел ее мелкий дружок?

— Я просто поняла, что Чуча рядом.

Ну вот не нравятся мне ментальные способности этой крысы. Было такое впечатление, что при нашем магическом противостоянии тахрун намеренно не работал в полную силу.

Все это очень подозрительно.

Прихватив с собой карабин и Баламута, я вышел на переговоры. Осторожно активированный на прием обруч показал, что зверек находится на грани истерики. По мне буквально ударил целый фильм из нарезки разных образов. Все промелькнуло очень быстро, но я смог вычленить главное — вот нора, в которой живут два тахруна крупнее нашего знакомца и два намного меньше Чучи. Вот они убегают в эту нору, а затем была картинка, в которой та самая лысая рысь, которой меня пугала эта крыса, пытается разрыть убежище тахрунов, но нора слишком маленькая. В финале зверек выплеснул на меня видение, в котором Гена убивает вожака древесных жаб.

Тут не надо быть великим зоологом, чтобы понять, чего именно хочет от меня зверек. Другой вопрос, зачем нам рисковать, чтобы спасти каких-то крыс? Тахрунов, конечно, жалко, но это все в рамках круговорота жизни в природе — естественный, мать его, отбор!

Да уж, Домовой, горазд ты на отговорки.

Мысленно чертыхнувшись, я еще раз посмотрел на Чучу.

Дело даже не в том, что мне кого-то там жалко, просто вырисовывающаяся тенденция откровенно не нравилась. Мы начали заползать в раковину. Да, безопасность должна стоять во главе угла, но не перерастать в паранойю. Чем быстрее пятишься, тем сложнее будет остановиться и тем более сделать шаг веред.

То, что даже Баламут согласился отложить выходы в лес на необозримое «потом», стало тем самым звоночком, заставившим меня задуматься. Да и неприятная ситуация с провокатором здорово подстегнула.

По всему выходило, что нам нужно делать этот чертов шаг вперед. И почему бы не сейчас? Чем это не весомый повод? Я сунулся в чужой мир, чтобы помочь друзьям, несмотря на свою рассудительность и осторожность, уже давно попахивающую трусостью. А вот эта крыса уже стала другом для Златки, точнее, его заменителем, но для мироощущения девочки это не имеет ни малейшего значения. К тому же, если верить справочнику, скальный сфинкс не опаснее земной рыси и серьезную угрозу может представлять только таким, как Чуча.

Стряхнув с себя задумчивость, я с подозрением посмотрел на тахруна.

Он что, мысли читает?

Зверь уже не бесновался и подозрительно затих, присев на задние лапки и не отрывая взгляда от меня.

— Гена, мы идем на охоту, — повернувшись к другу, сказал я, а тахнуру послал видение, в котором стреляю в бесшерстного кота.

— Ты совсем повредился умом от своей магии? — возмутился мой друг. — Какая охота? Ты забыл ту рогатую тварь?

Как ни странно, назревающий спор вызвал у меня лишь улыбку — очень уж забавной показалась эта смена наших извечных ролей:

— Нет, Гена, это с тобой что-то не так. Куда девался Баламут, голыми руками упокоивший Гарика Беспредела?

Моего друга не взбодрило даже упоминание одного из его почти эпических подвигов.

— Тогда все было по-другому. Сейчас мне есть что терять.

Было видно, что болезнь Златки научила отмороженного Баламута бояться. Увы, это отнюдь не здоровая осторожность, которой ему всегда не хватало.

— Гена, ты не помнишь, кто мне сказал, что червя страха нужно давить, пока он не стал удавом?

— А ты не помнишь, что после этого случилось? — вопросом на вопрос ответил немного смутившийся Баламут.

— Помню, — с улыбкой сказал я, ощутив, как опять заныл отбитый копчик, — нас перевернуло и изрядно побило о скалы, но тогда мой страх ушел, хоть я тебе и не признался.

— На кого хоть охотимся? — после небольшой паузы спросил Баламут, вернув себе, казалось бы, пропавшие навсегда кривоватую улыбку и слегка безумный блеск в глазах.

— Есть тут такая тварь. Называется скальный сфинкс. По сути, рысь облезлая, но расслабляться не стоит. Сам говоришь, где-то там бродят эти рогатые монстры.

Тахрун бомбардировал меня все более тревожными образами, пока я не закрылся от него. Бежать в лес сломя голову никто не собирается, хотя и медлить мы не стали. Подготовка заняла меньше пяти минут, и вот мы уже у ворот станции, но тут случилась неожиданная заминка. За нами увязался батоно Леван. В руках он сжимал свой карамультук, к тому же нацепил куртку дружинника.

— Я с вами, — весело заявил аксакал.

— Куда, батоно Леван?! — возмутился я. — А кто останется на базе?

— А что с базой? — не унимался грузин. — Они там как в бункере. А вы идете в лес, где водятся похожие на мамонтов единороги. Чем вы такого монстра валить будете? Вашими пукалками?

— Вы это называете пукалкой? — с какой-то даже обидой осведомился я, приподнимая своего «вепря».

Ладно у Баламута на руках сто третий «калаш» с промежуточным патроном, но у меня же прямо слонобой!

— Да вы же им единорогу только морду порвете и доведете до полного бешенства. Тут нужно череп пробивать, а он у рогатого почти как броня фуры.

Сразу навалились сомнения, но весомых доводов, чтобы отправить старика обратно либо вообще отменить выход, у меня не нашлось даже для самого себя. А тут еще и находящийся на грани истерики Чуча стучался в мою голову отбойным молотком. Что любопытно, постепенно его послания становились слабее, да и сам зверек явно терял силы.

— Ладно, пошли. Но давайте без самодеятельности. Если кого-то посетит гениальная по своей лихости идея, сначала озвучиваем, затем получаем добро и только после этого действуем.

— Не много ли согласований для боевой обстановки? — проворчал Гена, но решил не развивать тему.

По невысокой траве, вслед за хоть уже и не таким резвым, как десять минут назад, но все еще достаточно быстрым зверьком, мы буквально бежали, но, когда вошли под сень баобабов, все инстинктивно перешли на шаг.

Смотреть на подобные леса со стороны или из кабины фуры — это одно, но вот так войти в вечный сумрак тени гигантов, чьи стволы впечатляли не меньше, чем колонны египетских храмов, было тем еще испытанием для нервов. Да и куда там египетским зодчим. Толстенные, до десяти метров в диметре бугристые стволы росли друг от друга на непривычно большом расстоянии. Непривычно для моего представления о лесе. Такого в родных чащах я не видел.

Травы здесь не было вообще, лишь полусгнивший наст из мертвых листьев пружинил под ногами. Казалось, вокруг вообще нет ничего живого, лишь слабенькие листочки пробивались на лианах, оплетавших свои гигантские опоры.

Крона, закрывавшая от нас небо, нависала где-то метрах в пятидесяти над головой. Под сенью великанов преобладали темно-коричневые оттенки, которые оживляли лишь очень редкие, тонкие спицы солнечных лучей, чудом пробившихся сквозь могучую крону. Вот где наверняка царило настоящее буйство жизни во всем ее многообразии. Вновь дико захотелось по примеру жителей соседнего удела забраться на верхотуру.

Одно хорошо — в подобном месте видно далеко, но все равно непривычный пейзаж давил на психику. Было такое ощущение, что мы перенеслись в сказочный лес. Только непонятно, кто сейчас появится из-за толстенного, выпирающего из наста корневища — Леголас или Баба-яга.

Ох, боюсь, это может оказаться нечто такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Намек на то, что предчувствия меня не подводят, мы получили минут через пять, когда приближались к склону. Здесь начинался подъем северного конца долины. Баобабы стали еще мельче, и их крона опустилась метров до двадцати, что по местным меркам очень низко. Появились обширные поляны, заросшие травой и кустами. Скорее всего, в этом месте был слишком тонкий слой почвы на камне, что не нравилось древесным гигантам.

Кусты росли не сплошной стеной, а отдельными участками, оставляя между собой лабиринт проходов разной ширины. Постояв на опушке большой поляны, мы двинулась вслед за Чучей. Прошли по прогалине между колючими зарослями метров пятьдесят, и тут эта крыса сдавленно пискнула, сиганув в ближайшие кусты.

Не понял? Что за…

Ответ на так и не заданный вслух вопрос пришел практически сразу. Еще на входе в лес я установил связь с обручем и постоянно подпитывал его, несмотря на легкую головную боль. Кстати, теперь она была значительно слабее, чем раньше, и появлялась гораздо позже.

Благодаря такой предусмотрительности мне удалось уловить волну азарта вкупе с голодным предвкушением. Весь этот набор прилетел откуда-то сзади, заставив меня резко крутануться на пятках.

Теперь наш боевой ордер изменился — опричники спереди, а я чуть сзади и между ними.

Здоровенная тварь, ничуть не похожая на скального сфинкса, поняла, что ее заметили, но почему-то не прыгнула, хотя уже была в нужной позе. Зверюга на первый взгляд походила на плоскомордого льва, раскрашенного тигриными полосками. С тигром его не позволяло ассоциировать некое подобие гривы, словно состоящей из толстых растаманских дредов.

— Гремучий лев! — хрипло от волнения прокаркал батоно Леван и, добавив по-грузински что-то явно матерное, вскинул винтовку.

И в этот момент то, что мне показалось гривой, вдруг распахнулось, как павлиний хвост. Это оказались никакие ни дреды, а что-то похожее на щупальца с костяными пластинами на концах.

Так вот почему его называют гремучим…

Зверь оглушительно рявкнул, затрещав своими погремушками, и все посторонние мысли вылетели из моей головы, оставив там только животный страх. Первый раз в жизни я понял — как это, когда трясутся поджилки. Все тело словно замерзло, слабо откликаясь на команды мозга.

Сознание заметалось в черепной коробке, и тут опять сработали инстинкты. На «вдох» времени не было, так что я просто пустил добрую половину своего постоянного запаса в обруч, повторяя прием, использованный при защите от видений Чучи. Сразу стало легче, и я, не теряя времени, выпустил в зверя всю обойму, жалея лишь об одном — что не взял собой барабанный магазин. Прыгнувшего вперед зверя с минимальным интервалом встретили как минимум шесть пуль из выпущенной десятки.

Знатно я разворотил ему морду, но даже в таком состоянии лев еще мог дотянуться до кого-то из нас, потому что полета такой туши не остановить даже пулям из «вепря». К счастью, определенный успех согнал с меня панику, и я вполне осознанно пустил весь свой энергетический остаток на «воздушный таран». Пришлось делать шаг вперед навстречу опасности, чтобы не зацепило товарищей. Льва ударная волна не отбросила, но его полет резко прервался, и туша, все еще дрыгающая лапами с жутким когтями, рухнула буквально в метре от ног моих опричников. Их тоже неслабо мотнуло, но уже в стороны.

На меня навалилась слабость, так что пришлось срочно тянуть энергию как из окружающего пространства, так и с браслетов товарищей. Похоже, именно это и вывело Гену из ступора. Он непонимающе уставился на свой так и не выстреливший автомат, повернулся ко мне и растерянно спросил:

— Чтоб меня! Это что, черт возьми, было?

— Оторопь, — тут же пояснил Леван. — Нечто похожее могут выдать только птерогрифы, болотный варан и вот такие гремучие львы. Еще есть знаменитая птица Рух, но там совсем уж запредельные масштабы, и долбит она, так сказать, по площадям.

Я наконец-то окончательно пришел в себя и даже преисполнился некой гордости.

— Батоно Леван, а вы говорили — пукалка, — с вызовом кивнул я на поверженного льва.

— Да, — почему-то с сожалением вздохнул грузин, — не пукалка, а мясорубка. Вы же, шеф, своим энтузиазмом лишили нас как минимум двух тысяч червонцев.

— В смысле? — растерялся я.

— Да в такой зверюге всяких ингредиентов для наших ведьм на пятнадцать кусков, не меньше. Это если продавать в самом Китеже.

— И что теперь делать?

— Что-что, — проворчал старик, доставая из ножен охотничий нож, — спасать оставшееся.

— А может, свалим отсюда, пока никто другой не приперся? — справедливо подметил Гена.

— Не переживайте, Геннадий. Там, где бродит гремучий лев, не станет ошиваться даже единорог.

— Да ладно! — не поверил Баламут. — Неужто такая громадина не прибьет какого-то льва?

— Не какого-то, а гремучего, — продолжил лекцию опытный старожил, при этом уже примериваясь, где сподручнее надрезать тушу зверя, которую переворачивать придется всем вместе. — Если что, единорог затопчет льва, но только когда осатанеет. Кстати, опытные люди говорят, что бешенство является его защитной фишкой. В таком состоянии великана даже оторопь не берет. Да и усиленная «молния» не вырубит. Но при этом единорог все равно не станет попусту искать встречи со львом.

— А что насчет какой-нибудь подружки, в смысле львицы? — продолжил допытываться Баламут, одновременно помогая старику.

Батоно Леван знаками показывал, где придержать, а где натянуть уже отделенный от туши кусок шкуры.

— Они одиночки и встречаются только во время гона, а он закончился пару месяцев назад. Вот, помню, в экспедиции на плато Пяти Ручьев мы столкнулись с такой резвящейся парочкой…

К словам аксакала я прислушивался лишь краем уха. Все это, конечно, хорошо, но присмотреть за окрестностями тоже не помешает. К тому же меня очень волновал еще один вопрос — куда подевался тахрун?

То, что он до сих пор не вернулся, могло означать только одно: опасности для хвостатой семьи больше нет. И тут вырисовываются два варианта. Либо лев спугнул сфинкса, либо видение Чучи изначально было фальшивкой, и это не очень приятная новость. Мне страстно захотелось прояснить данный вопрос, и, осматривая округу, я нашел способ, как это сделать.

Наши охотники так увлеклись разделкой добычи и охотничьими байками, что не заметили, как я направился вдоль полосы примятой львом травы. Конечно, из меня следопыт как из балерины рестлер, но уж такой путеводной нити даже мне не потерять.

Лев выходил на линию атаки по большому кругу. Он явно загодя услышал наше приближение и грамотно зашел сзади. Буквально через минуту стало понятно, от чего мы отвлекли хищника.

Вот же крыса облезлая!

Если симпатия к этой твари где-то и теплилась в глубине моей души, то сейчас она умерла окончательно.

Нас не просто развели, нас подставили!

Судя по тому, как глубоко разрыт небольшой холм и сколько земли было выброшено на траву, тут точно поработал не сфинкс. Чуча преднамеренно подсунул мне видение более слабого противника. И еще было у меня подозрение, что на нашу победу он даже не рассчитывал, просто хотел дать шанс своему семейству на побег.

Может, зоологи и составитель справочника недооценили интеллект тахрунов, считая их простыми животными? С другой стороны, хватает же мозгов в малюсеньких головках земных зуек, чтобы притвориться подранком и увести хищника от гнезда.

Я на мгновение замер, а затем резко повернулся в ту сторону, откуда исходила едва ощутимая волна страха, смешанного с любопытством.

Вот они, красавцы!

В проходе между кустами стояло все тахруново семейство. Судя по размерам, это были родители и три отпрыска-погодка, включая хитрого Чучу. Скорее всего, молодой тахрун живет в семье как минимум три года.

Златкин кореш благоразумно прятался от моего гневного взора за спинами родителей. Чуть поодаль замер его меньший брат или сестра. Третий ребенок в этой семье висел за спиной мамаши, обвив ее лапками и хвостом, как живой рюкзачок. При этом он не забывал таращить на меня какие-то непропорционально большие глаза. Погасил в себе желание пальнуть в них нелетальной пулей с «цепной молнией»: стало жалко денег, потраченных на артефакт. Так что я ограничился направленным видением, в котором отрываю Чуче голову.

Семейка этого пройдохи тут же шмыгнула в кусты, а вот он сам замер на месте. Сил на ответное видение у тахруна явно не осталось, но от слабости его характер не стал менее мерзким. Чуча развернулся и как мартышка продемонстрировал мне свой зад. Затем юркнул в кусты вслед за остальными.

— Ладно, Беловодье круглое, еще встретимся, — злобно процедил я сквозь зубы и побежал обратно, потому что Гена уже обнаружил мою пропажу.

Нужно отдать должное, он не стал орать на весь лес, а просто вызвал меня по рации.

Быстро добравшись до мясников-любителей, я вернулся к контролю периметра. Во-первых, потому что это необходимо, несмотря на все уверения батоно Левана. А во-вторых, мне просто не хотелось пачкаться, так что будем с умным видом изображать из себя охранника.

К моему удивлению, почти все мясо льва пошло в отходы. В импровизированные скатки из кусков бережно снятой шкуры аксакал завернул половину внутренностей, некоторые жилы и все кости, грубо избавленные от плоти. С особой бережливостью батоно Леван срезал и упаковал те самые щупальца с погремушками, вернее, их остатки.

Ну, ливер и щупальца можно понять, но вот на кой нам нужны кости?

Наш аксакал, не отвлекаясь от работы, спокойно ответил на мой вопрос:

— В костях животных с сильным магическим даром откладывается какая-то дрянь, которую используют даже маги-целители.

— А я думал, что они лечат исключительно магией. Так сказать, наложением рук, — искренне удивился я.

— Ха! — весело отреагировал грузин на мою неосведомленность. — Как бы не так. Да половина ведьм Подола занята поставками ингредиентов и зелий в клиники Города. С чего бы это магу надрываться, очищая организм пациента на клеточном уровне, если, используя вытяжку яда коронованной гадюки, дело пойдет быстрее и легче? Это только то, что мне известно.

Батоно Леван умело соорудил из свертков и наших ремней что-то наподобие наплечных сумок, и мы отправились в обратный путь. Все, кто оставался на станции, внимательно отслеживали эфир, так что особых восторгов и расспросов не было — дед Анджей тут же бросился проверять добычу и еще пару минут давился очередным ругательством. Затем не выдержал и попросил тетушку Пин отвести Златку к себе. А вот после этого дал волю эмоциям:

— Да как же можно было так испоганить товар?!

Дальше шла длинная фраза на польском.

— Пан Анджей, я хоть и не поляк, но то, что вы сейчас сказали, понял и без перевода, — с легкой обидой подметил я. — И дело совсем не в кривых руках и пустой голове, а в особых обстоятельствах.

— Пшепрашам, шеф, но обидно, когда столько червонцев к дяблу улетели!

Как оказалось, старик был не менее опытен в этом деле, чем его грузинский друг. Уже вдвоем, да еще и с помощью дядюшки Чхана, они быстро разложили добычу по каким-то баночкам, сверточкам и прочей таре. Кости очистили от мяса, причем не вываривая.

В итоге, глядя на эти хлопоты, я принял решение и приказал Анджею и Левану готовиться к отправке в Китеж. Судя по утренней сводке, свободные места в западном караване имеются.

Это решение было продиктовано разницей в цене, которую можно выгадать, если отвезти товар в город, не продавая старшему каравана, как это делают местные, которым достается нежданный приз. Добытчики, целенаправленно рыскающие вокруг уделов, тоже частенько используют дальнобойщиков, но только как простых перевозчиков. В Китеже товар встречают их городские представители.

Остро встал вопрос, что делать с полученными деньгами. Здесь они мне без надобности, зато очень нужно кое-что другое. А именно — артефакты. Сразу вспомнился наш бой с жабами, и появилось желание обзавестись чем-то наподобие «цепной молнии», но чтобы не получать разряд наравне с врагами. С другой стороны, не факт, что подобная ситуация повторится, и иметь перевес в оружии ближнего боя, когда кто-то лупит по тебе издалека, тоже не хотелось.

Мысли тут же перетекли на истинных магов и эфирную гранату, но денег на нее у меня пока нет, к тому же не факт, что подобное противостояние вообще хоть когда-нибудь состоится. Выбрасывать же столько червонцев для успокоения своих страхов не стану даже я.

Предварительно скачанный с сайта магазина, торгующего артефактами, файл особо не помог. Там было много интересного и даже вызывающего желание купить, но в условиях удаленной от города станции, окруженной дикими территориями, все это было бесполезно.

В итоге по совету батоно Левана я составил подробную записку с довольно пространными пожеланиями и примерной суммой, которой готов поделиться с подпольным артефактором, если он сумеет справиться с нестандартной задачей.

Увы, в сети так и не нашлось удобоваримого пояснения, как создаются артефакты, поэтому приходится полагаться на незнакомого человека.

Глава 6

Рано утром вместе с идущим на восток караваном к Китежу отправились оба умудренных опытом старика, и на станции стало совсем тоскливо. Супруги Чо, как обычно, ковырялись у себя на кухне. Златка с Геной бездельничали в беседке, а я сидел на пункте управления и лениво осматривал окрестности через камеры. Даже не знаю, как живут люди в деревне, где вся жизнь состоит из бесконечно повторяющейся рутинной работы. Будь здесь относительно нормальная связь с внешним миром, не пришлось бы придумывать себе развлечения. Кто бы мне еще пару дней назад сказал, что я буду с нетерпением ждать прихода караванов, — послал бы подальше в лес.

Сначала я думал, что обстановка давит только на меня, но после обеда практически на пустом месте случилась ссора Златки с Геной. Девочка по непонятной мне причине начала капризничать, а ее дед отреагировал на эти закидоны слишком резко. До рукоприкладства, конечно, не дошло, но все равно приятного мало. Плюс к этому уже ближе к вечеру я стал свидетелем короткого скандала, сути которого мне постичь было не дано, по причине незнания корейского языка.

Хуже всего то, что проблема эмоциональной атмосферы была чисто моей проблемой как станционного смотрителя. Но как ее решать, совершенно непонятно.

Прибытие караванов с обоих направлений взбодрило персонал, и нервозность исчезла, но на следующий день все повторилось. Была даже мысль выгулять Баламута на охоте, но оставлять станцию на пожилую пару корейцев не хотелось. Вот когда пришлось пожалеть о том, что для спокойствия отправил в Китеж и Левана, и Анджея.

Второй день в неполном составе выдался еще угрюмее, чем первый, но без эмоциональных всплесков. И все это почему-то не давало мне покоя, но понять, о чем намекала интуиция, не удавалось. Ну а дальше данная проблема отошла на второй план, потому что пожаловали долгожданные гости. Из удела боярина Горошина на обратном пути к нам заглянул караван с недоброй памяти уркой в составе.

О том, кто именно к нам едет, я узнал еще с утра благодаря ежедневной сводке и потихоньку заводился. Это состояние мне предельно не нравилось. Как бы не наломать дров — сорвусь и пристрелю урода. Особенно подстегивало воспоминание о собственной промашке и беспомощности во время предыдущего инцидента.

Странно, но, когда в ворота вошел восточный караван, мой запал начал как-то увядать. Обычные хлопоты по постановке фур на зарядку окончательно привели меня в норму, даже немного подняв настроение. Так что когда в западные ворота вошел караван с бузотером, была лишь короткая вспышка злости, тут же ушедшая куда-то в мировое пространство.

Я спокойно поставил и эти фуры на зарядку, после чего перевел контроль процесса на смартфон и обруч. Затем зашел в оружейку за карабином и неспешно двинулся к двери в столовую. Гена, последний час постоянно отиравшийся поблизости, занял свое уже привычное место за моим правым плечом.

На кухню мы заходить не стали. Просто немного подождали у открытой двери. Ожидание продлилось недолго.

— Да что за лажа! — послышался дребезжащий и раздражающе знакомый голос. — Опять эти узкоглазые помои какие-то набодяжили. Видно, нормальной хавки в этой конуре не будет.

Кривовато улыбнувшись Гене, я открыл массивную бронированную дверь в столовую.

Очередь к окну раздачи тут же распалась, и бузотер неожиданно оказался на переднем плане. Плохо, что за его спиной явно образовалась группа поддержки. Сейчас ситуация играла на моего соперника. Через обруч я ощутил от дальнобоев не столько угрозу, сколько угрюмое любопытство. Всем явно было интересно, как я отреагирую на подначки. И, что самое главное, меня абсолютно никто не боялся.

— О, начальник! — ехидно оскалился провокатор. — Я, конечно, извиняюсь, но погнал бы ты своих поваров. Ведь помоями кормят правильных пацанов.

— Не нравится — ходи голодный, — с удивительным спокойствием, особенно учитывая последние дни, сказал я, — А сейчас либо извинись перед господином поваром, либо выметайся спать в фуру.

Притворно угодливая улыбка приблатненного дальнобойщика стала хищной, и я понял, что ошибся в этом человеке. К тому же с помощью обруча удалось уловить его эмоции — веселая злость с нотками презрения.

Передо мной была не мелкая шавка, ради собственного удовольствия гадящая в душу окружающим, но и не матерый волчара — так, крепкий боевой пес, уверенный в своих силах и явно работающий по заказу.

В помещении буквально сгустилась атмосфера от недовольства дальнобойщиков. Мой оппонент ощутил это, даже не будучи магом, так что нагловато ощерился и посмотрел мне в глаза, словно говоря: «А что ты мне сделаешь?»

И все же, словно легкий запах гнили в только начавшемся портиться продукте, чувствовался въевшийся годами страх перед магами. Ему явно сказали, что я новичок — пустышка, ничего не умеющий и не обладающий хоть сколь-нибудь стоящими артефактами, но подсознательно он все же чуточку боялся.

Это единственная хорошая новость, особенно потому что для осадка страха в душе урки все же был реальный повод, пусть призрачный, но все же…

Еще пару дней назад я бы испугался, да и вообще вряд ли вышел в столовую, благоразумно оставаясь в надежно защищенной части станции, но после встречи с гремучим львом что-то изменилось. Так что бузотер не увидел в моих глазах того, на что надеялся, и призрачная тень страха стала гуще. Новый я в его восприятии как-то не клеился с тем, кого он видел всего несколько дней назад. Эти перемены немного смутили провокатора, но ненадолго.

Презрительно фыркнув, он просто развернулся ко мне спиной, все еще сжимая миску супом в руках. И собрался он явно не к выходу наружу.

Расчет верный — выстрел в данной диспозиции будет иметь для меня самые печальные последствия. Да и вообще бить в спину — это не по понятиям.

Да только мне на эти самые понятия плевать с высокой горки. Установив связь с наствольником, я пустил на «таран» немного энергии. Заинтересовавшийся стычкой народ стоял довольно плотно, так что их лишь немного качнуло, а вот провокатора повалило лицом на пол. Хорошо так повалило — супом залило и физиономию, и грудь. Да и соседям немного досталось.

Сноровисто крутанувшись на полу, урка полез рукой под полу своей куртки. При этом его глаза посветлели от бешенства. Адреналин, конечно, взбудоражил меня до шевеления волос на голове, но ни страха, ни растерянности не было и в помине. Меня охватило нечто вроде охотничьего азарта. Так что я с пугающей расчетливостью дождался, когда из-под полы куртки соперника появилась рукоять пистолета, и лишь после этого влепил в него резиновую пулю. Тут же выстрелил еще трижды, по всплеску ярости определив двоих самых опасных дружков бузотера. Последняя пуля вновь досталась уже очухавшемуся зачинщику.

— Рук не поднимать! Все замерли! Резиновые пули закончились, дальше пойдет свинец. Всем повернуться лицом к ближайшей стене! — Всю свою злость и решимость я постарался выплеснуть на окружающих через обруч.

Понятия не имел, что из этого выйдет, но лишний козырь не помешает, особенно против пяти десятков мужиков.

Это были караванщики, почти внешники — самые лихие обитатели этого мира. И все же «почти» оказалось очень важным уточнением. Те, кто привык скрываться за крепкой броней фуры, не очень-то хорошо чувствовали себя под прицелом только что стрелявшего карабина. К тому же нападение на мага и станционного смотрителя очень дурно пахнет при любых обстоятельствах. Первый приступ злости у них уже ушел, а постанывающие на полу коллеги являлась доказательством того, что ситуация далеко не фатальная.

Буквально источая недовольство, дальнобойщики начали разворачиваться к стенам. Лицом ко мне остались лишь два человека, в которых без труда можно было определить караванщиков.

Чуть повернув голову, я тихо сказал:

— Баламут, винти этого и тащи в коридор.

Гена по старой привычке по любому поводу напяливал на себя полный комплект снаряжения, в который входил пучок пластиковых наручников. Вот и пригодились. Отставной капитан шагнул вперед и под моим прикрытием сноровисто связал все еще скрюченного от боли провокатора, а затем быстро поволок его по полу к укрепленной двери.

Один из караванщиков возмущенно дернулся, но замер, глядя в дуло дробовика. Вот чего не отнимешь у моего «вепря» — так это убедительности его пустого и черного взгляда.

— Не надо делать глупостей, — с нажимом сказал я караванщику. — Переживать нужно было раньше, когда набирал всякую шваль в свою команду. Ведь это твой человек?

— Мой, — подтвердил очевидный вывод мордатый караванщик. Он хоть и старался держать уверенную мину, но явно не знал, как поступать дальше. — Вы не имеете права его забирать.

— Все права и обязанности точно прописаны в законе, — начал вещать я сухим тоном. — Уложение почтовой службы. Параграф двадцать три, статья восемь, пункт четыре. Дальнобойщикам запрещено вносить в пределы защищенного купола станции оружие. Тем более угрожать им персоналу.

— Вы первый начали, — набычился караванщик, и его коллега был явно согласен с этим заявлением.

— Вы хоть что-нибудь кроме этикеток на бутылках читаете? — вполне искренне возмутился я. — По законам Города расфокусированный «таран» не считается боевым конструктом. Можно сказать, я просто выдал этому хмырю увесистый пинок, а он в ответ схватился за револьвер. Но вернемся к параграфу двадцать три. Там же, в пункте двенадцать, сказано, что в случае вооруженной угрозы персоналу станции с меня снимаются все ограничения по применению мер самообороны. Старшо́й, после того как твой человек достал ствол, в случае даже намека на бунт я могу всех вас тут положить нестройными рядами. Выводи подчиненных, не доводи до греха. Мне же потом ваши трупы придется куда-то девать.

Выудив из памяти одну крайне кровавую сцену из фильма ужасов, я хлестнул ею по сознанию караванщика, лишний раз напоминая, с кем он имеет дело. Бригадир дальнобойщиков дернулся так, словно это была физическая оплеуха.

— Все, забирай своих орлов — и валите спать в фуры. Раздача еды остальным возобновится только тогда, когда все дальнобои западного каравана покинут купол. Это мой «монастырь», и здесь все будет по моим правилам.

Дядюшка Чхан очень верно подобрал момент чтобы с грохотом захлопнуть бронированные жалюзи на окне выдачи.

Второй караванщик демонстративно отвернулся. А мой собеседник лишь сильнее набычился. Первый шаг к выходу дался ему с большим трудом. Но он, в отличие от меня, был уверен, что мои действия реально подкреплены законом. Так его воспитали, так здесь повелось с того момента, когда маги объявили себя высшей кастой. Да, одаренные Китежа играют в демократию и действительно оглядываются на мнение простых граждан и Посадника. Но вся эта видимость работает только до того момента, когда кто-то из недаров решит, что между ним и магом в принципе нет никакой разницы.

Подобные мысли можно легко спутать с дешевой спесью, но дядька Захар прав — мы уже не люди, и если пустышки сделали всего лишь небольшой шаг в сторону от привычной человечности, то истинные убежали по этой кривой дорожке уже далеко. Так что у подспудного страха, сейчас подталкивающего этих матерых мужиков к выходу, наверняка имелись весомые причины, уходящие корнями в кровавое прошлое. И я знать не хочу, что именно тогда происходило.

Мои слова и ментальный удар еще раз напомнили караванщику о реальном положении вещей. Нет, он не увидел в моем взгляде презрения высшего существа к низшему — вот уж чем я точно не стану страдать, так это евгенической чушью. Дальнобойщик узрел там тень мрачного безумия, которую так ненавидел главный инструктор Полигона, сшитый заново, словно игрушка, разорванная капризным ребенком.

Да, сейчас я, по большому счету, лишь играл роль неадеквата, но уже начинал бояться момента, когда влияние магии начнет сказываться на моей психике.

Без тени улыбки или удовлетворения я смотрел на то, как половина угрюмых мужиков покидает столовую, а затем просто развернулся, бросив через плечо:

— Приятного аппетита, господа дальнобойщики.

В проеме бронированной двери стоял Гена и все еще целился за мою спину из автомата, и только когда я прошел мимо, он спиной вперед, по всем тактическим правилам, вплыл в коридор и начал задраивать вход. Вот уж у кого не было иллюзий и чрезмерной уверенности — только рефлексы, наработанные как раз для подобных ситуаций.

— Никита, — тихо сказал мой друг, подойдя ближе, — ты в порядке?

Я, казалось бы, покровительственным жестом положил ему руку на плечо и так же тихо ответил:

— Генка, че-то у меня ноги подгибаются.

Он мгновенно напрягся и в то же время облегченно выдохнул:

— А я уж думал, что магия действительно вывихнула тебе мозги. Силен ты, брат, лицедействовать. Станиславский был бы в шоке.

Друг напряг плечо, чтобы я смог на него опереться. При этом он явно был готов подхватить меня, вздумай великий маг свалиться от адреналинового отката, словно впечатлительная барышня.

Минутная слабость и дрожь в ногах ушли, позволив мне наконец-то вздохнуть свободно. Не знаю, что бы там сказал великий режиссер, но моя бравада являлась фальшивой не на все сто процентов, где-то там, на задворках сознания, уже ютилось нечто, что смотрело на обычных людей как на букашек, и это нечто мне очень не нравилось.

Хотя пользы от этой особенности все же можно поиметь прямо сейчас. Отпустив плечо друга, я перевел угрюмый взгляд на нашего пленника. Он уже успел очухаться, но к стяжке на руках Гена добавил путы на ногах, так что возможностей в плане передвижения у провокатора сейчас было не больше, чем у гусеницы.

— Ну что же, мой говорливый друг, — сказал я замершему пленнику, — сейчас у тебя будет шикарная возможность выговориться на пару лет вперед.

Да уж, каким бы относительно демократичным внешне ни выглядел этот мир, магам все же удалось запугать недаров до возникновения подсознательной фобии. В глазах нашего пленного поселился страх. Еще не ужас, но уже близко. Причем объективных предпосылок для подобной реакции как таковых не было. Я по-прежнему не могу попросту взять и убить его. Правило обиталища мага в данном случае действует в урезанном виде, потому что станция прежде всего является собственностью Города. Но пленный, оказавшись отрезанным от товарищей бронированной дверью и находясь в компании явно недружественно настроенного мага, кажется, забыл даже о том, что я пустышка и мало что умею. Зато он наверняка вспомнил все страшилки о жутких магах, мало чем отличающихся от демонов. И явно жалел, что они не пришли ему на ум, когда соглашался на эту авантюру.

А бояться ему нужно было вовсе не меня.

— Ну и чем тебе не угодила наша милая станция? — вкрадчиво спросил Баламут, присаживаясь рядом с провокатором и доставая свой любимый нож. — Говоришь, плохо кормят, а ты у нас такой большой гурман и постоянный клиент дорогих ресторанов?

Поняв, что его допрашивает простой человек, наш пленник решил повыеживаться:

— Вы че прицепились? Ну ляпнул, не подумав, что тут такого?

— Ты думаешь, мне хочется с тобой возиться? — ласково спросил Баламут. — Думаешь, мне больше нечем заняться? Я, кстати, еще не ужинал.

— Да пошел ты, волчара позорный.

Ох, зря он это сказал. Мне даже стало интересно, как наш вынужденный гость узнал, что Гена как-то связан с органами.

Провокатор явно собирался добавить еще что-то язвительное, но не смог, потому что истошно заорал, когда узкий клинок вошел ему в бедро.

— Говори, паскуда, пока я тебя не вскрыл как рыбу, — прорычал мой друг, и от его рыка стало не по себе даже мне.

Я, конечно, догадывался что Баламут белый и пушистый только со своими друзьями, но не подозревал, насколько он может меняться. Тот случай на съемной квартире был списан на горячность после схватки, но тут мой друг детства хладнокровно пытал пленника. Я не ханжа или повернутый на всю голову либертарианец, поэтому понимаю, что при захвате бандитов и террористов порой от скорости и эффективности экспресс-допросов может зависеть жизнь невинных людей, но все равно это перебор. К тому же принимать решения и брать на себя ответственность теперь моя часть общей работы.

— Смелый, да? — зловеще ощерился мой друг и, выдернув кинжал из раны, явно собрался воткнуть его еще раз.

Но я помешал ему:

— Погоди.

Увы, мне так и не удалось найти в Сети удобоваримые описания того, как действует магический дар и работают артефакты. Эта информация была только для закрытых кружков, куда мне вступать не захотелось. И все же слова отзывчивого оператора Паши о том, что управление артефактами проходит на интуитивном уровне, запали в душу. Повинуясь наитию, я через обруч потянулся к пленнику. В его сознании бушевала интереснейшая гамма эмоций.

Так же, как вычленял из встроенного наствольного артефакта нужную мне часть, я выделил зародившийся, но все еще контролируемый страх. Увы, с ходу повлиять на чужое сознание не удалось. Это вам не картинками разбрасываться. Точнее, я чувствовал, что мне просто не хватает ментальных силенок. Тут же вспомнились манипуляции с контактными сферами на магопреобразователе.

Сделав два быстрых шага, я встал на одно колено, нагнулся и ухватил пленника обеими ладонями за голову.

Есть контакт!

Сила из моего внутреннего источника через обруч потекла в голову пленника, воздействуя на его страх, как порция бензина, выплеснутая в костер.

Неожиданным образом в голове всплыли страшилки, которые я попутно нацеплял в Сети, когда пытался разобраться в реалиях этого мира. Короткая фраза буквально вырвалась из меня, без особого обдумывания:

— Я выпью твою душу.

Если крик, вызванный действиями Гены, был вполне себе нормальной реакцией на боль, то сейчас пленник завыл так тоскливо, будто и вправду поверил, что я действительно способен лишить его бессмертной души.

— Козырь! — вплелось в визг пленника внятное слово.

Я отпустил жертву, встал и попытался проанализировать ситуацию. А в это время Гена завершал начатое:

— Какой Козырь?

— Пахан с Южного сектора нижнего Подола, — вздрагивая от пережитого ужаса, затараторил сломленный урка. — Пришел от него человек. Сказал, что нужно пощупать за вымя одного лоха из новичков. Пустышка-неумеха с дешевыми цацками. Сказал, что нужно зачмарить и опустить в глазах дальнобоев.

— Зачмарить? — прорычал Гена и вновь потянулся за кинжалом.

— Оставь его, — остановил я друга. — Лучше залепи рану пластырем, а то изгваздает нам тут все кровью.

Принюхавшись, я понял, что не только кровью.

Да уж, со своими силами нужно как-то осторожнее, и про душу я ляпнул зря. Репутация штука тонкая, и перегибы в ней могут иметь опасные для нас последствия. Человеческая толпа подобна местному единорогу — от страха легко может перейти к панике и неконтролируемой ярости.

Дальнейших откровений пленника я почти не слушал. Главное было сказано в самом начале. Прямо дежавю какое-то. Опять этот пока незнакомый нам Козырь.

Сразу появилось желание познакомиться поближе со столь популярным персонажем. Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что главный в этой пьесе все равно не Козырь, а незабвенный Мурза по прозвищу Волк.

Чтоб его сожрала самая мерзкая тварь Запределья!

Честно, я все никак не мог понять, почему этот чудак ко мне прицепился? Ну сорвался очередной новичок-пустышка с крючка, ну и что? Таких срывов в городе, где каждую неделю появляется по десятку магов, должно быть не так уж мало. Неужели я своими действиями как-то задел его болезненное самолюбие?

Конечно, можно долго думать о мотивах поступков не самого адекватного из людей, но вывод все равно будет один — не расслабляться. Увы, ответить на нападки этого придурка мне все равно нечем, по крайней мере, пока. Посмотрим, как карта ляжет в дальнейшем. Тут за неделю работы станционным смотрителем столько всего приключилось, а впереди еще целых полгода. Так что либо меня здесь и закопают, либо в Китеж я вернусь куда более крутым, чем уехал оттуда.

— Закончил? — спросил я Гену, который за время моих размышлений принес аптечку и сейчас колдовал над раненым.

— Да, шеф, — по-армейски отчеканил Баламут. — Как новенький. Дырки считай что и не было.

Я посмотрел на того, кто «почти как новенький», в ожидании возмущенного вопля, но так и не дождался. Похоже, мужика действительно проняло до печенок.

— Тащи его наружу.

Сомнения отразились в глазах Гены только на мгновение, а затем он уверенно поволок пленника к выходу. Я же отправился на пункт управления, где вышел на частоту западного каравана:

— Караванщик, можешь забрать свой мусор. Надеюсь, твоя доля с заказа на меня окупит ночевку в машине.

— Какая доля? Какой заказ? — послышался голос караванщика.

Отвечать не стал. Ну а то, что угадал, откровенно порадовало. Сейчас провокатору небо покажется с овчинку. Хулиганство — это одно, подстава — другое, а вот крысятничество у таких, как эти ребята, является грехом почище скотоложства.

Проконтролировав ситуацию на станции и оставшись ею полностью удовлетворенным, я откинулся в кресле и с наслаждением потянулся.

А жизнь станционного смотрителя, оказывается, не такая уж плохая, хотя порой бывает страшновато.

Глава 7

Увы, благостное настроение дожило только до обеда следующего дня. Позднее утро встречало меня относительным оптимизмом. Проверив, все ли в порядке в нашем маленьком хозяйстве, я даже вышел погреться на весеннее солнышко, чтобы сменить Гену на сторожевом посту. В принципе контролировать округу можно и через камеры, но так приятнее, поэтому я поднялся на «пляж» батоно Левана.

А неплохо устроился аксакал на крыше мастерской. Удобное, несмотря на то что самодельное, кресло, чуть скрипнув трубчатым каркасом, заботливо приняло меня в свои матерчатые объятия. Зонтик надежно скрыл от прямых лучей солнца, но при этом не мешал любоваться синевой неба и облаками. Что уж говорить о потрясающей панораме вокруг. Да, находиться здесь опаснее, чем в беседке, но лезть в клетку мне не очень-то хотелось.

Увы, в отношении Златки приходилось идти на определенный компромисс. Нехорошо поступать так с ребенком, но держать ее в глухом куполе было бы еще хуже.

Впрочем, не похоже, что девочка так уж страдала от нахождения в сетчатой коробке. Златка сейчас увлеченно играла с самодельными куклами, которые ей заботливо пошила тетушка Пин. Прямо скажем, незавидное детство и в плане компании, и в отношении аксессуаров. У меня в детстве было не так уж много игрушек, но это не повод гнобить ребенка. К счастью, эта ситуация скоро исправится. Оба старика кроме задания купить артефакты получили целый список всяких мелочей, в котором игрушки для девочки стояли едва ли не на первом месте.

Возможно, именно из-за хорошего настроения перемены в поведении Златки так бросились мне в глаза.

То, что в беседке не все в порядке, я заметил не сразу, но, услышав обеспокоенный голос кореянки, встал и подошел к краю крыши мастерской. Златка капризничала, причем разошлась не на шутку. Ей чем-то не понравилась тряпичная кукла. Девочка принялась бить игрушкой по стойке качелей, словно хотела размозжить той голову. С тряпичной головой такое вряд ли получится, но тетушка Пин все равно попыталась урезонить девочку, получив в ответ свирепый толчок. И тут добрейшая кореянка со злостью дернула Златку за руку.

Девочка заплакала.

— Тетушка Пин, — подал я голос с крыши, — что там у вас происходит?

Реакция старушки была не менее странной, чем поведение девочки. Кореянка внезапно отдернула руки от Златки и даже отступила на пару шагов, прикрыв ладонями щеки. Казалось, что она сама испугалась своих резких действий в отношении ребенка.

Сразу вспомнилось не совсем адекватное поведение моих подчиненных в последние дни, в голову полезли мысли о ментальных умениях местных животных.

Я напрягся и встал столбиком, что тот суслик. Резкий до легкого головокружения «вдох» дал мне достаточное количество энергии, чтобы по максимуму накачать обруч. Мир обрел новые тона, хотя мое зрение ничуть не изменилось. Просто я начал чувствовать и понимать больше, чем несколько секунд назад. Где-то на краю восприятия и радиуса действия менгиров мелькнуло что-то странное, но тут же пропало. К тому же в беседке все вернулось в обычное русло.

И все же тревожные мысли никак не хотели улетучиваться. Это не мой родной мир, и подходить к нему с земными мерками не просто глупо, но и опасно. Тезис старика Оккама тут не подходил, и умножать сущности придется, потому что ошибка может стоить слишком дорого. Скорее в данной ситуации нужно опираться на опыт Шерлока Холмса. Беда в том, что в Беловодье границы невозможного очень уж размыты. Зато невероятного здесь просто завались.

Убедившись, что в беседке все в порядке, а окружающий мир не давит ощущением опасности, я вернулся в кресло и попытался проанализировать ситуацию.

Что мы имеем в качестве неоспоримого факта? Прошлый смотритель и его команда погибли при весьма подозрительных обстоятельствах. Да, все можно свести к простому помешательству одного из холопов, но реальность этой версии не несет нам потенциальной угрозы, так что ее сразу отправляем в корзину. Значит, примем за рабочую гипотезу предположение, что происшедшее на станции имело внешние причины. Но тут же всплывает другой неоспоримый факт — после гибели смотрителя на станции больше года посменно сидели операторы с дружинниками и даже в ус не дули. Простейший принцип сопоставления дает нам пока что неизвестную переменную — у дружинников было то, чего нет у нас и не было у погибшей команды моего предшественника.

Гадать здесь бессмысленно, так что я вызвал по рации Гену, оторвав его от чистки оружия. Затем вернулся в пункт управления и засел за компьютер.

Нормальной связи с городом у нас не было, но это не значило, что мы полностью отрезаны от внешнего мира. Да, окунуться с головой в Сеть мне сейчас не дано, но отправить в город сообщение вполне возможно. Контрольные сеансы сквозной связи проходили четыре раза в сутки. Радиосвязь была компьютеризирована по максимуму. Так что мне осталось только набрать в текстовом файле послание Шварцу и поставить его на ожидание автоматической отправки. Как только пройдет сеанс в шесть часов вечера, электронное письмо отправится к адресату через цепочку ретрансляторов.

Еще где-то с час я пытался найти ответы на мучившие меня вопросы в зоологическом справочнике и вообще где только можно. Выудил много чего интересного, но нигде даже близко не упоминалось, что кто-то из местной фауны умеет брать людей под внешний контроль. Многие способны напугать и даже усыпить, как одна мерзкая тварь, обитающая на болотах в трехстах километрах отсюда, но все они использовали ментальный дар лишь для охоты или обороны. Будь среди местного зверья настолько мощные кукловоды, это не осталось бы тайной.

Или нет?

Окончательно запутавшись в своих выводах, я решил пока отложить эту тему, тем более что странности в поведении моих соседей по станции прекратились. Да и домыслы все больше казались простой фантазией, возросшей на иррациональном страхе.

К вечеру, когда пришел очередной караван, все лишние мысли вообще покинули мою голову, занятую насущными проблемами. Точнее, их отсутствием. Скорость, с которой в среде дальнобойщиков распространяются слухи, впечатляла. Народ вел себя показательно дисциплинированно, хотя от многих мне удавалось уловить крайне негативные эмоции, но недостаточной силы, чтобы вылиться в агрессивные действия.

Чтобы прощупать эмоциональную почву, я сам выбрался поприветствовать путешественников. С собой не взял никакого оружия, одевшись в приобретенный у старого еврея костюм. Шляпа в помещении была не совсем уместна, но лучше уж обвинения в бескультурности, чем слухи о том, что смотритель Туманной обожает женские украшения.

— Господа, я рад приветствовать вас на станции «Туманный перевал». Мы всегда рады гостям, особенно если они ведут себя вежливо и культурно, в этом случае вас ждет вкусный ужин, сон в мягкой постели, а также не менее вкусный завтрак и доброе слово в дорогу. Надеюсь, вы не забыли правила и оставили оружие в машинах. Всем приятного аппетита.

Небрежным жестом, чуть приподняв поле шляпы, я развернулся и пошел к бронированной двери. Там в полном боевом снаряжении застыл Гена — именно он должен был показать, что наша вежливость имеет острые зубы. К тому же за дверью у стены стоял мой карабин, к которому я мог добраться, сделав всего четыре нешироких шага.

Не понадобилось, ну и слава богу!

Вечер прошел штатно, и через три часа, побалагурив в столовой и поиграв на очистившихся столах в карты, дальнобойщики отправились на боковую. Туристов сегодня не было, так что отдельные комнаты открывать так и не пришлось.

Бодрствовать остался я один. На всякий случай заглянув в настроенный на радиостанцию почтовый ящик, с удивлением увидел письмо от Шварца.

Если честно, на такую оперативность я даже не рассчитывал.

Там была подробная раскладка по снаряжению дружинников и оператора. Меня сразу же заинтересовал пункт защитных амулетов — очень интересные вещицы. Они обеспечивали даже недарам комплексную защиту от нескольких видов магических атак, в том числе имели встроенный ментальный блокиратор. Лично мне такая вещь вряд ли бы подошла, потому что она глушит ментальное поле до серьезной потери проводимости. Комплексный защитный артефакт был стандартом для недаров-дружинников, но в данном случае ими укомплектовали всех — от оператора до привлеченного гражданского повара. А вот нам таких цацек почему-то не отсыпали!

Впрочем, я знал почему — каждый дружинник давал воеводе личную клятву, причем не холопскую, а братскую. По большому счету, это был единый клан на службе у Посадника. Ну а наш передвижной дом престарелых, совмещенный с детсадом, лишь вольные наемники на контракте, хоть и с социальным статусом служащих городского управления.

На всякий случай я тут же повесил на ожидание письмо Шварцу с просьбой обеспечить нас такими же артефактами или хотя бы их аналогами в плане ментальной защиты.

Письмо ушло в шесть часов утра, когда я крепко спал, а Гена самостоятельно выпускал караваны на маршрут. Ответ от Шварца упал на почту так же оперативно, как и первое послание, но, увы, приятных сюрпризов не принес. Мой начальник слезно извинялся, но выбить для нас дорогущие артефакты был не в силах. А попытки найти аналоги на складе Хомяка провалились с треском. Вот уж чему я совершенно не удивился.

Ладно, никто губы особо-то и не раскатывал. Я тут же накатал письмо для Сосо, с просьбой-приказом моим старикам-разбойникам закупить у таинственного артефактора амулеты ментальной защиты. Характеристики я скопировал прямо из письма Шварца. Жадность вопила о том, что это сожрет все наши прибыли, но паранойя нашептывала, что без этого никак нельзя. Себя я еще с грехом пополам смогу защитить, а вот подопечные остаются крайне уязвимыми.

Давно заметил, что, когда делаешь шаг в нужном направлении, становится легче. Нет, спокойствие на меня не снизошло, но все равно тревога снизилась, а это немаловажно. Мысли потекли спокойнее и продуктивнее.

Сразу вспомнился наш сомнительной ценности друг и сосед — крыса Чуча. Этот мелкий уродец наверняка должен знать хоть что-то, а его умение транслировать образы давало надежду на то, что эти знания можно из него выудить.

Так как время обеденной прогулки закончилось, Златка находилась в своей комнате, где с тетушкой Пин занималась чистописанием. Читал ребенок быстро и много, а вот с письмом были проблемы — даже у меня получалось не так коряво. Возражения Златки насчет того, что в наше время пропись никому и даром не нужна, был отвергнуты кореянкой жестко и принципиально:

— Умение каллиграфического письма дисциплинирует и позволяет глубже проникать в суть слов и понятий, — тоном заправского завуча высказалась тетушка Пин еще на первом занятии. — Поправим ситуацию с русским правописанием, сразу возьмемся за иероглифы, вот уж где простор для творчества! К тому же хорошо развивается мелкая моторика, работа мозга, воображение и, что самое главное, равновесие духа.

В тот момент кореянка разошлась не на шутку, что было оценено всеми свидетелями вдохновенной речи. И только Златка, предчувствуя грядущие мучения, грустно вздохнула.

Когда я вошел в комнату, девочка как раз повторяла своей давешний вздох, аккомпанируя попыткам изобразить на бумаге иероглиф. Я не специалист, поэтому даже не смог оценить ее старания.

— Тетушка Пин, вы позволите прервать вас на пару минут?

— Конечно, господин, — с легким поклоном ответила учительница по совместительству.

— Кнопка, — повернулся я к девочке, с радостью отложившей самодельную кисть, в детской руке казавшуюся несуразно большой. — Скажи мне, ты давно видела своего друга Чучу?

— Сегодня утром, — почему-то расстроенно ответила девочка. — Но он играть не захотел. Быстро съел пару букашек и убежал. Я спросила, почему он такой вредный, но Чуча лишь кинул в меня картинкой и исчез. Кажется, он чего-то боялся.

Нежелание наглого и местами безбашенного Чучи сидеть там, где есть халявная еда и развлечения, насторожили меня еще больше.

— А какую картинку он в тебя кинул?

Девочка прищурилась, явно готовясь к долгому и нудному описанию, но затем ее озарила идея.

Пользуясь все той же кистью, она быстро набросала на бумаге эскиз.

Неплохо получилось, особенно учитывая, что этого монстрика я уже видел в справочнике в исполнении профессиональных иллюстраторов. А ведь детские рисунки Златки раньше не особо впечатляли. Повернувшись к тетушке Пин, я поклонился ей точно так же, как она сделала это минуту назад.

Кореянка скромно потупила взгляд, с достоинством принимая похвалу ее достижениям.

— Златка, — вернулся я к разговору с девочкой, — когда Чуча появится снова, скажи деду, пусть разбудит меня, а сама попробуй задержать зверька до моего прихода.

— Хорошо, Дя.

— Все, не буду вам мешать, — сказал я, поворачиваясь к выходу.

— Дя, ты не помешал, — попыталась саботировать урок Златка. — Эти писульки очень скучные.

— Да, — вновь повернулся я к девочке, — но сама посмотри, как хорошо у тебя получается. И не только писать, но и рисовать. Кстати, попробуй нарисовать деда. Уверен, он очень обрадуется.

— А почему не тебя? — хитро прищурилась Златка.

— Вот после деда и всех остальных можно нарисовать, и меня.

Если судить по изображению болотного бегуна, у нее явная тяга к шаржам, а в таких делах, вопреки поговорке, я все же предпочту смеяться первым — когда рассматривание и обсуждение карикатур немного утомит публику.

Вернувшись на пункт управления, вывел на экран статью о болотном бегуне. Именно на нее я наткнулся, когда читал о ментальных способностях местной фауны.

Первое впечатление подтвердилось — тварь довольно мерзкая, особенно тем, что была антропоморфной. Казалось, что какой-то страдающий анорексией ребенок решил закосплеить Бэтмена, нацепив на себя плащ с широким мягким воротником и скрыв лицо за маской то ли лошади, то ли овцы, только с неприятными на вид клыками. Ноги у бегуна были длинными, словно подтверждая справедливость названия.

Все это, конечно, хорошо, но картинка все равно не сходилась. В статье говорилось, что ментальные способности у бегуна на зачаточном уровне. Он умеет отводить глаза и даже усыплять жертву, но большое количество контактов человека с этим зверем показало, что полностью усыпить хомо сапиенса оно не способно, а вот животных вырубало знатно — они даже не чувствовали, как их начинали жрать.

В общем, крайне неприятная тварь, но на виновника гибели предыдущего смотрителя не тянет. Или яйцеголовые зоологи чего-то не учли?

Япона икебана! В этом деле с каждым найденным ответом возникает еще больше вопросов. Предпосылки нехорошие, особенно учитывая нервное поведение Чучи. Так что решение обзавестись защитными амулетами в ущерб всему остальному из разряда сомнительных переходило в список разумных.

На всякий случай я поговорил со всем персоналом и попросил их отслеживать странности в поведении друг друга, а также резкие изменения в собственном настроении, но до вечера никаких рецидивов больше не было.

С приходом восточного, единственного на сегодня каравана служебные заботы отодвинули иные мысли на второй план. Хотя кое-что я все же отметил. Точнее, задал самому себя важные вопросы. Почему странности начались с отъездом стариков, и когда на станцию заезжали дальнобойщики, тоже ничего необычного не наблюдалось? Ситуацию с провокатором можно было не учитывать, тем более что остальные-то вели себя довольно адекватно.

Размышления не дали мне нормально выспаться, к тому же пришлось рано вставать по вызову с внешнего коммуникатора.

Когда выскочил наружу, я увидел, как Златка в чем-то убеждала замершего чуть поодаль от внешней сетки зверька. Выбравшись из «беседки», я быстрым шагом подошел к ограждению стоянки и присел у сетки внешнего периметра. Чуча с некоторой опаской подошел ближе.

Ну да, ему же было обещано отрывание головы самым изуверским способом.

— Не боись, я уже перегорел.

Мое не самое дружелюбное ворчание не очень-то вселило оптимизм в крысоподобного зверька.

— Скажи-ка мне, мой голохвостый друг, выдел ли ты такого зверя и что это за фрукт?

Слова были проговорены вслух скорее ради самого себя, чем в надежде на разумность зверя, а вот картинку из справочника он воспринял с полнимым пониманием.

Тахрун опять подскочил в своей излюбленной манере и тревожно засвистел.

То, что последовало за этим, стало для меня полной неожиданностью. Зверек совсем уж по-человечьи тяжело вздохнул и плюхнулся на пятую точку. Свесив голову на грудь, он прикрыл глаза, и тут на меня свалился целый шквал резких и ярких образов. Пришлось приложить определенное усилие, чтобы не закрыться и принять все выданное тахруном. А посмотреть там было на что.

Сначала плотно, стробоскопными вспышками пошли образы внутренних помещений станции, где Чуча не мог побывать по определению. Почти во всех образах фигурирует перекошенное, освещенное всполохами автоматных выстрелов смутно знакомое лицо молодого паренька. Затем он же со зверским оскалом заносил для удара здоровенный кухонный нож. Ракурс был таким, что казалось, будто картинку передают глаза жертв сбрендившего холопа.

В финале этого клипа шла неожиданно долгая картинка болотного бегуна, замершего в позе низкого старта недалеко от ограды. Странный плащ собран на спине плотным продольным валиком, а вот воротник развернут как параболическая антенна с овечьей головой в середине. Сразу вспомнилась грива гремучего льва.

Я опять позорно плюхнулся на пятую точку, но в этот раз крысе было не до веселья. Чуча со скоростью стрелы убегал к лесу.

И вот что это сейчас было?!

В принципе, я догадывался, что тахрун как-то уловил всплески предсмертных видений погибавшего персонала станции, а затем подкрепил их картинкой того, кто, по мнению зверька, был виновником той кровавой вакханалии. При этом не стоит забывать, как эта мелкая зараза кинула меня в прошлый раз, — данная короткометражка вполне может являться хитрым монтажом. Впрочем, эти подозрения никак не меняют моих планов по укреплению безопасности.

Окончательно придя в себя и успокоив разволновавшуюся за крестного Златку, я вернулся на пункт управления и сразу набрал в текстовом файле новое письмо для Сосо. В нем потребовал ускорить отправку артефактов.

Повторное прочтение статьи о болотном бегуне ничего не дало — авторы не считали данный вид опасным для людей. Был зафиксирован единственный случай нападения этой твари на спящего человека. Но с жертвой бегун ошибся — более развитый, чем у обычного животного, мозг человека сумел разбудить своего носителя после первого же укуса, а по физическим параметрам бегун недотягивал даже до средней собаки. Так что незадачливый живоглот тут же получил кулаком по своей овечьей морде и позорно сбежал.

Тогда как объяснить прошлогодние события на станции и видеопослания тахруна? Мысли начали ходить кругами по причине простого информационного голода. И эти круги нужно было разрывать, чтобы не зациклиться окончательно. Радовало одно — до пусть чисто теоретического решения проблемы осталось подождать всего три дня.

Глава 8

Следующий день прошел в нервозном ожидании неприятностей, и виной такому состоянию обитателей станции был я, а не таинственный кукловод. И все из-за моей просьбы следить друг за другом, которую я толком и объяснить-то не смог. В итоге на станции начал витать дух легкой паранойи.

В общем, сидели мы в куполе как в осаде, и только вечерний заезд двух караванов разрядил обстановку. Супруги Чо от радости закатили пир горой, удивив дальнобойщиков изысканным меню.

Заезд постояльцев сумел развеять паранойю, пока она не переросла в массовый психоз. Все мои попытки успокаивающе повлиять на психологическое состояние людей ни к чему не приводили. Бросаться образами и читать особо яркие эмоции окружающих мне еще удавалось, а вот на манипуляцию чужим сознанием силенок уже не хватало. Если верить собранной по крупицам информации, в будущем какого-то прогресса в этом плане ждать не стоит — все умения пустышки напрямую зависят от артефакта, но более мощного конструкта мне уже не осилить.

А может, оно и к лучшему. Неизвестно, куда может завести кривая дорожка кукловода. Так недолго схлопотать манию величия вкупе с социопатией.

А оно мне надо?

Прямо с утра следующего дня вместе со стандартной сводкой я получил новости непонятной значимости. Отсутствие караванов с обоих направлений могло бы порадовать отдыхом, если бы не сложившаяся ситуация.

Впрочем, за минувшие сутки особых всплесков эмоций у обитателей станции не наблюдалось, да и общая напряженность пошла на спад.

Может, я действительно дую на воду?

День прошел спокойно и размеренно. У всех даже было приподнятое настроение. Ну а вечером мне в голову пришла мысль, что я за все это время так и не видел пресловутых лунных восходов. В городе было не до этого, а здесь от заката солнца до полуночи приходилось заниматься контролем магопреобразователя.

Как раз в это время за пределами купола огненный Ярило уплыл за горизонт, и вскоре вслед за своим господином потянутся небесные сестры. Златку уже уложили спать. Супруги Чо копались на кухне, а Гена, как обычно, ковырялся в своих стреляющих железках. Он уже давно оборудовал в оружейке запасную берлогу, хотя его комната находилась буквально в паре шагов по коридору.

Пробежавшись взглядом по мониторам и прислушавшись через обруч к сторожевым менгирам, я встал и направился к выходу. Беспокоить Гену не стал, потому что выходить из беседки не собирался. Просто очень захотелось на воздух и наконец-то увидеть то, чем восхищаются все жители этого мира.

По причине недавней паранойи все двери были закрыты наглухо — и вручную, и с помощью электронных запоров с пульта. Для меня эта проблема решалась просто — одним нажатием кнопки на смартфоне.

И вот, справившись со всем преградами, я оказался на чистом воздухе.

Старшая луна еще не взошла, и ночную тьму рассеивали лишь звезды да светильники на столбах вокруг стоянки.

Электрическая лампочка изменила людей намного больше, чем нам кажется. Именно это маленькое чудо стерло, ну или, по крайней мере, размыло грань между светом и тьмой. Теперь мы не воспринимаем закат солнца как нечто кардинальное, меняющее мир до неузнаваемости. В наше время, чтобы прогнать тьму, достаточно щелкнуть выключателем, и мрак бессильно отступит. А вот в старину свечи, факелы и костры лишь добавляли тьме таинственности, за пределами куцей зоны своего влияния делая ее вообще непроницаемой.

Теперь же в залитых огнями городах ночная пора мало чем отличалась от дневной, а тайны ночи терялись где-то за далекими окраинами. Это было справедливо и для Земли, и для Беловодья. Точнее, для Нью-Китеж-града с его Сторожевыми башнями, дешевой электроэнергией и повсеместным освещением. Но здесь, на удаленной станции, старые правила вновь в силе, и фонари по периметру стоянки лишь очерчивают жалкий островок света в чернильном мраке.

Из-за леса, предварительно осенив его серебристым ореолом, выплыла красавица Дивия. Она была чуть больше земной Луны, с чистым, без пятен, ликом и блистала каким-то сказочным серебром. Пронзительно сверкавшие до этого момента звезды скромно потупились в присутствии старшей из двух лун, словно говоря о том, что они лишь покорная свита своей госпожи. Конечно же с восходом луны стало светлее, но это не изменило общей обстановки — небесное светило только добавило полутонов и теней, подстегивая воображение.

Я хоть и увлекся созерцанием ночных красот, но присутствие Гены уловил до того, как он заговорил, и то, что удалось ощутить через обруч, мне не понравилось.

— Ты зачем вышел без оружия? — угрюмо поинтересовался мой друг.

— Зачем таскать лишнюю тяжесть? Мне здесь ничего не… — повернувшись, я увидел Баламута и осекся.

Он был снаряжен как для боевого выхода. Даже маску нацепил.

— Ты чего это вырядился? — нахмурился я.

— Нужно поговорить, — невпопад брякнул мой друг.

— И для этого ты надел бронежилет? Гена, с тобой все в порядке?

— А с тобой?! — резко повысил тон мой старый друг. — Ты себя что, богом возомнил? Ходишь тут без оружия, ничего не боишься, но забываешь, что сам всего лишь пустышка.

Слова Гены для меня все больше теряли связность и логику, вызывая растерянность и даже страх.

— Гена, успокойся, — осторожно сказал я, протягивая к нему открытую ладонь.

— Не смей! — крикнул он и приподнял автомат.

Баламут еще не навел на меня ствол, но я все равно замер.

— Не смей лезть в мою голову! — почти паническим воплем внес он немного ясности в ситуацию.

— Гена, ты…

— Сними шляпу!

— Да в чем дело?! — психанул уже я, особенно потому что в полной мере ощутил всю гамму чувств своего друга.

А там было намешано много всего, и в основном нехорошего. Он боялся и ненавидел меня. Понять бы еще — за что, но времени на выяснение не было: мне в лицо уже направлен ствол автомата.

— Снимай.

Когда я медленно, чтобы не спугнуть шаткого равновесия, стянул с головы шляпу, Гена немного успокоился.

— Бросай ее в сторону, — продублировал он свое требование легким движением ствола. — Думаешь, я не догадался, почему ты таскаешь ее на голове даже в помещении? Думаешь, не понял, что ты спрятал там какую-то хрень, с помощью которой копаешься в наших мозгах?

Я выполнил приказ Баламута, отбросив шляпу в сторону, при этом судорожно пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации.

На Генку это совершенно не похоже. Любые претензии, даже абсурдные, он никогда не сдерживал, а выплескивал сразу, даже если потом приходилось извиняться за необоснованный наезд. А теперь мой друг почему-то решил носить в себе подозрения, пока они не переросли в паранойю и не выплеснулись нервным срывом.

Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что все это не просто так, но ее тут же спугнул очередной зрительный контакт с дулом автомата.

— Как всегда, решил, что умнее всех и никто не догадается, что ты ставишь на нас эксперименты, как на подопытных крысах? Что дальше? Сделаешь из меня ручного бобика? Заставишь ползать перед тобой на карачках и есть с рук?

Плохо, что подобные мысли вообще появились в голове моего друга и сейчас толкают его на отчаянные поступки. И все же то, что он выговорился, дарит робкую надежду. Действительно, было видно, что Гена понемногу успокаивается, так что можно попытаться объясниться:

— Ты все не так понял. Артефакт в виде женской диадемы. Я ничего не скрывал, просто стеснялся.

— Врать ты всегда был мастак, — прорычал Баламут, и его зрачки сузились до предела.

Эмоциональный скачок был настолько сильным, что я почувствовал его и без обруча. И это не могло быть случайностью. Теперь я окончательно убедился, что кто-то уготовал нам участь прошлого смотрителя и его команды. К тому же я осознал, что через пару секунд Гена дойдет до полного бешенства и выстрелит.

Инстинкт — бей или беги — ничего не менял. Не с Баламутом. При его рефлексах он выстрелит, увидев любое резкое движение. Выстрелит без промедления и без промаха.

Я был совершенно безоружен перед его навеянной извне злобой и собственными рефлексами, наработанными годами тренировок. Или не совсем безоружен? В своем страхе перед ментальным артефактом Баламут совершенно забыл о еще одном магическом конструкте. Наши браслеты опричников мы надевали каждое утро, и это уже стало привычкой. Поэтому ни он, ни я сразу о них и не вспомнили.

Стараясь быть совершенно неподвижным, я сделал резкий «вдох», в основном втягивая энергию через браслет Гены. Тянул осторожно, памятуя о том, как ему было плохо во время инцидента с жабами. И эта осторожность едва не сгубила меня.

Бламут качнулся, но нашел силы, уже падая, вновь поднять автомат. Пришлось потянуть энергию еще раз и окончательно вырубить друга.

Проверка пульса вызвала у меня облегченный вздох, но я тут же заскрипел зубами, буквально переполняясь злобой на этого придурка.

Пристрелить бы урода, чтобы не портил жизнь ни себе, ни окружающим!

Урода? Пристрелить?!

Только пройдя пик ненависти к старому другу, я понял, что это хоть и мои мысли, но чрезмерно усиленные влиянием извне. Бросившись к лежащей на асфальте шляпе, я быстро напялил ее себе на голову и тут же отгородился от всего мира ментальным барьером. Сразу стало легче, но навалилась тревога за других моих соратников. Хорошо если бетонные стены хоть как-то экранируют в этом плане, а если нет?

Схватившись за специально приделанный к разгрузке хлястик для перетаскивания раненых, я поволок Баламута вниз, в бункер.

Тяжелый, зараза!

Внешнюю дверь задраивал с какой-то безнадежной злобой. Пришлось оставить друга в столовой, и не по причине изрядного веса этого борова, а потому что долетавшие с кухни звуки мне очень не понравились. Там явно шла драка. Пробежав два проема открытых дверей, я увидел, как тетушка Пин с остервенением валькирии пытается зарезать своего благоверного, а тот обороняется с помощью сковородки.

Я даже на мгновение замер, засмотревшись на эту абсолютно бредовую картину.

Старики-разбойники все больше удивляли меня своими скрытыми талантами. Оба корейца орудовали подручными средствами с явным умением, о происхождении которого мы еще поговорим. Хотя было видно, что до мастеров боя они недотягивают. Еще привлекло внимание то, что крыша съехала лишь у тетушки Пин. Дядюшка Чхан только оборонялся, стараясь на особо навредить супруге.

Как только я ворвался на кухню, ситуация изменилась. Кореянке пришлось распылить внимание, чем тут же воспользовался ее супруг. Он быстро отбил нож сковородкой и, войдя в клинч, пальцами левой руки ткнул старушку куда-то в район шеи. Она тут же обмякла.

— Никита, — впервые обратился ко мне по имени старик, — помоги мне.

Он явно выдохся, и оно неудивительно — подобные упражнения не для его возраста, даже под воздействием тонизирующего артефакта.

Уже когда помогал старику подняться, по наитию ослабил ментальную защиту и тут же ощутил волну ненависти от дядюшки Чхана. Ударить меня сковородкой он так и не успел. В этот раз мне помогла моя же доброта.

Порой бывает очень полезно для здоровья проявлять заботу к окружающим.

Подхватывая встающего старика под руку, я подумал, что ему может пойти на пользу легкая энергетическая подпитка.

А вдруг можно качнуть энергию в обратную сторону, используя всего лишь один браслет опричника, раз уж он сейчас находится одновременно в пределах обеих наших аур?

Подпитка не состоялась по причине агрессивности реципиента, зато я неслабо так качнул энергию из его биополя.

Дядюшка Чхан вырубился, так и не успев толком замахнуться сковородой. И хуже всего то, что выглядел он, как говорится, краше в гроб кладут.

Я тут же приложил пальцы к его шее и похолодел. Пульса не было!

— Только не это!

Меня всего затрясло, но через секунду я шумно выдохнул, потому что все же ощутил слабое биение сердца. И все равно ему было очень плохо.

Роясь в памяти, как в сумочке ночной тусовшицы, я пытался выудить оттуда хоть что-то полезное.

Стоп! При слишком резком перепаде уровня магической энергии тонизирующие амулеты вырубаются, и, чтобы их включить, нужен маг.

Положив ладонь на грудь старика там, где должен был находиться его амулет, я прикрыл глаза и прислушался к своим ощущениям.

Есть что-то, что ощущается как неактивный конструкт!

Чтобы запустить амулет, хватило простого желания и щедрой порции энергии, заставившей магическое устройство работать на максимуме. Дыхание старика стало явным, а сердце забилось ровно и сильно. Его лицо порозовело.

Ох, как же я перепугался.

От адреналиновой атаки шумело в ушах, а разрядка ситуации улучшила слух. Так что только после этого я услышал, как кто-то приглушенно пищит.

Златка!

Забыв обо всем на свете, я сорвался с места и побежал в комнату девочки. Картина, которую я застал, поражала своей дикостью даже больше смертельной схватки двух добрейших стариков. Все в комнате было разбросано, а Златка с визгом каталась по полу. Пока я возился, она успела разбить себе костяшки в кровь и набить шишку на голове.

Мои попытки обездвижить девочку в объятиях ни к чему не привели. Она даже пару раз укусила меня. Пришлось заматывать Златку в одеяло как в кокон, стараясь при этом не повредить хрупкое тельце.

Мысли скакали в голове испуганными блохами, я никак не мог решиться на единственный доступный мне способ успокоить норовящего навредить самому себе ребенка — перекачку энергии. Предыдущий опыт со стариком пугал своими последствиями до дрожи.

Лишь когда упаковал Златку и положил ее на кровать, лишая возможности биться головой о твердую поверхность, я смог хоть как-то собрать мысли в кучу. Времени на раздумья у меня было крайне мало — вот-вот мог очнуться кто-то из других моих подопечных, и взявшаяся за нас тварь возьмет под контроль другую, более мобильную жертву.

Захлебывающийся крик ребенка сильно мешал думать.

И что мне делать? Простыми наручниками из комплекта Баламута тут не обойтись, а упаковать трех взрослых людей в кокон, как Златку, я просто не смогу.

Выход был, и он пугал меня как бы не больше творящегося вокруг безумия. Но вид уже посиневшей от крика Златки не оставлял выбора.

— Да пошло оно все! — рыкнул я и сорвался с места.

Благодаря тренировкам и советам Баламута экипировка заняла не больше двадцати секунд.

Разгрузка и рюкзак. Четыре магазина в карманы на разгрузке, барабан в рюкзак. Бронежилет даже не тронул, а вот очки и маску нацепил скорее для психологической защиты, чем для физической безопасности. Под конец схватил своего «вепря», к сожалению не ощутив от его тяжести ожидаемой уверенности, и выскочил в коридор.

Еще минуту заняло обездвиживание подопечных. Обоих корейцев я пристегнул к прикрученным к полу стойкам кухонных столов подальше друг от друга. Гену двигать не стал — скрутил по рукам и ногам прямо там, где он лежал.

Внешние двери удалось без проблем заблокировать с помощью смартфона, связанного с главным компьютером станции. Так что случайные гости моим друзьям не навредят. А вот неслучайную и самую главную опасность, которой все эти запоры нипочем, придется убирать, так сказать, вручную.

Ворота ограды стоянки открыл и закрыл за собой также с помощью смартфона. И вот когда за спиной со зловещим лязгом встала на свое место сдвижная секция, с меня слетели последние остатки уверенности в своих силах.

Почему я покинул станцию? Из желания защищать подопечных или просто сбежал от дикого чувства бессилия? Может, это — шаг в пропасть, желание поскорее закончить с происходящим кошмаром?

Никогда не замечал за собой суицидальных наклонностей, но поди ж ты.

Встряхнувшись, я сконцентрировался на обруче и только когда убедился, что защита все еще работает, понял, что мысли все-таки мои, родные. Увы, эту защиту сейчас придется снимать.

Как только я деактивировал обруч, на меня навалился страх и безнадега. Что не так уж плохо. Во-первых, это означало, что мои друзья в безопасности. Уже подмечено — тварь не может давить на двух людей сразу. Во-вторых, я сразу понял, где она находится, так что рванул в ту сторону с отменной резвостью. По сведениям из справочника, болотный бегун в близком бою не очень грозен. Если это, конечно, он, что не факт, учитывая все происходящее.

Что же касается других источников информации, то веры крысе как свидетелю не очень-то много.

Злостью и каким-то яростным отчаяньем на минуту удалось перебороть влияние извне. Восстанавливать защиту вблизи от базы я не решился.

Метров через тридцать резко остановился и дал короткую, на три патрона, очередь туда, где ощущалось присутствие враждебного разума. В ответ удалось уловить отголоски чужого страха. Ну как страха… скорее беспокойства, так что пули явно прошли от цели на изрядном расстоянии.

И все же моя активность заставила эту тварь отступить!

Я тут же восстановил защиту, едва не всхлипнув от облегчения, и продолжил бег в прежнем направлении, на юг, в сторону дна чаши долины.

Неудивительно, что болотный бегун бежит к болоту. Опять же если это он!

Несмотря на открытое пространство полосы отчуждения и свет уже двух лун, я так и не смог увидеть своей цели, только отголоски его эмоций.

Но вот у самой кромки леса в траве мелькнула тень. Только то, что в магазине почти не осталось патронов, не позволило мне выпустить вслед этой твари большое количество пуль. Хорошо, что сразу не пристегнул барабан. Не знаю, сумел бы я остановиться или нет.

Как только невредимая тень скрылась в зарослях на опушке, ушло давление извне. На меня сразу же вновь навалились сомнения — а нужно ли продолжать преследование? Отогнал тварь от станции, и хватит!

Я совсем не былинный герой и острыми приступами мазохизма точно не страдаю.

Принимать трудное решение не пришлось, потому что как только я остановился, тут же навалились страх и отчаяние. В сознании заворочались темные, тщательно угнетаемые всю мою жизнь мысли. Претензии к проступкам и небрежности друзей, презрение к собственной слабости и ошибкам, неумению отстаивать свои права с присущими другим наглостью и напором. Пришлось вновь восстанавливать слетевшую защиту, но это помогло только от эмоций, навеиваемых извне, однако не спасало от своих собственных страхов и сомнений.

— Зараза, — выдохнул я и рванул вперед.

Шансы на удачную охоту были мизерными, и все же они значительно выше, чем вероятность справиться с еще одной ментальной атакой на пятерых обитателей станции, из которых хоть как-то защититься может лишь один.

Я продрался сквозь заросли растущего на опушке подлеска, но вместо пугающей тьмы леса, плохо освещенного даже днем, узрел еще одно чудо этого мира. В статьях о живой природе Беловодья я наталкивался на описание флуоресцентного мха, но не придал этой информации особого значения. К тому же мы посещали этот лес днем и ничего экстраординарного не заметили. Но то было днем.

В отличие от солнечного света даже обеим лунам, вместе взятым, не удавалось внести под кроны баобабов хоть толику освещения. Но, несмотря на это, там было достаточно светло, чтобы идти и не спотыкаться о выпирающие корни и другие препятствия. Да и вообще открывшаяся мне картина поражала воображение.

Если раньше мне казалось, что я попал в сказочный лес, то сейчас навалилось полное ощущение нереальности происходящего. Даже в столь напряженной ситуации часть меня застыла в немом восхищении перед такой красотой. Казалось, что необъятные стволы баобабов — на самом деле столпы сиреневого света, лишь прикрытые сверху коростой потрескавшейся коры. Конечно, это было не так, просто светящийся мох предпочитал жить в трещинах коры, на пару с лианами ведя паразитический образ жизни.

Все хорошо, но все эти чудеса добавляли мук выбора. Будь здесь темно, как в канализационном коллекторе, здравый смысл не позволил бы мне продолжить преследование.

А теперь что делать?

Словно не желая отпускать меня, бегун надавил безнадегой. Я мгновенно закрылся и пальнул, ориентируясь по направлению ментального удара.

От мысли о возвращении, когда на загривке сидит эта тварь, по спине вновь пробежался холодок. Так что пришлось продолжить преследование.

Тут уж либо пан, либо пропал!

Укрепив защиту и выгнав из головы посторонние мысли, я постарался войти в некий ритм — десять шагов трусцы и короткое ослабление защиты для определения направления. Затем выстрел навскидку в сторону сигнала, чтобы цель не расслаблялась. Попасть можно было только случайно.

Через пару минут пришлось вставить в карабин магазин с артефактными пулями. Что-то мне подсказывало, что улетят они в подсвеченную мхами тьму так же бездарно, как и предыдущие. Надеяться оставалось лишь на удачу и на то, что охват «цепных молний» будет достаточным.

Теперь я стрелял не наугад, а только когда четко ощущал направление на беглеца. Двигалась тварь не быстрее меня, несмотря на громкое имя бегуна. Главное, чтобы это не было заманухой для слишком много возомнившего о себе охотника.

Увы, мои опасения оправдались на все сто.

Третий из восьми артефактных патронов, похоже, зацепил бегуна разлетом молний. Послышался звонкий клекот вперемежку с каким-то крысиным писком. Когда открылся, я не ощутил ментального давления. Хуже всего то, что при этом потерял свою цель.

Чутко застыв на месте, я начал осматриваться вокруг. Во время погони было как-то не до этого.

Здесь баобабы оказались даже хлипче, чем вокруг норы тахрунов. К тому же их крона была странно жидковата. Похоже, это болото нравилось древесным гигантам еще меньше, чем каменистый грунт у края долины. Обзор, к моему сожалению, резко снизился, хотя преград для света обеих лун стало значительно меньше. Зато мхи потускнели и вокруг появились заросли всяких кустов, в которых могла прятаться эта тварь.

Я завертелся на месте в отчаянной попытке увидеть противника, потому что в ментальном плане он пропал. Но монстр не собирался атаковать меня на короткой дистанции, явно понимая, чем это может закончиться.

Пустив максимальное напряжение на обруч, я чутко мониторил округу. Когда ощутил всплеск в кустах справа от себя, я от неожиданности пальнул в него дважды, тут же обругав себя последними словами за расточительность.

Увы, еще через четыре выстрела понял, что со мной играют как кошка с мышкой. Бегун на все сто оправдал свое имя, меняя позиции слишком быстро. Теперь становилось понятно, что меня сюда попросту заманили, чтобы не тащить отложенное на потом мясо от станции до болота.

Последняя артефактная пуля ушла в кусты без малейшего толку, лишь огласив округу треском разрядов. Я тут же вставил в карабин барабан, когда-то поражавший меня своей емкостью, но облегчения при этом не испытал. Наоборот, начала накатывать паника. Сломать ее удалось только вспышкой ярости — увы, она оказалась слишком заразительной.

— Сдохни, тварь! — заорал я, паля во все стороны без малейшей надежды на попадание.

Остановиться удалось с большим трудом, лишь испугав себя перспективой остаться в лесу совсем без патронов. В итоге этот страх вцепился в душу щупальцами Ктулху.

Я тут же опять закрылся, но было такое ощущение, что моя ментальная защита дает течь.

Попытки усилить барьер заняли все мое внимание, заставив застыть на одном месте.

Да и куда мне бежать? Обратно к станции, чтобы разделить муку с дорогими мне людьми? Нет уж, лучше останусь здесь — плохой выбор в противовес еще худшему.

И все же через мучительно короткие промежутки времени я заставлял себя приоткрываться — ведь больше всего боялся того, что тварь оставит меня и вернется к станции.

Как грязная жижа, толчками вплескивающаяся через борт раскачивающейся лодки, чужие мысли заполняли меня, проникая под защиту и становясь уже моими собственными.

А что, если ему нужен только я? Может, если дать себя убить, он оставит в покое моих близких? Может, лучше самому решить этот вопрос, чтобы не ждать и не мучиться?

Не знаю, до чего бы я додумался еще через пару минут, но тут до меня донесся знакомый свист. Я так увлекся ментальными проблемами, что реальные звуки уже казались мне чем-то эфемерным.

Или это глюк, или действительно Чуча. Догадываясь, чего именно от меня может хотеть мелкий шкодник, я резко снял защиту. Все равно мне теперь терять уже нечего. Хуже точно не будет.

Вместе с изрядной порцией ментальной грязи в сознание влетел образ невысоких кустов, которые я уже видел, когда вертелся на месте в безнадежных попытках обнаружить цель.

Недоверие даже не шевельнулось в моей измученной душе, и я, вскинув ставший непомерно тяжелым карабин, судорожно надавил пальцем на спусковой крючок.

Где-то на пятом выстреле ментальное давление исчезло, и до меня донесся явственный страх, дав четкое направление и позволив скорректировать прицел. Практически сразу после этого был всплеск ощущения чужой боли.

Ну, тут даже такой криворукий, как я, попадет. Полтора десятка пуль ободрали почти все листья с куста. Остановить стрельбу удалось запредельным усилием воли. Не знаю, сколько в барабане осталось патронов, но тревожный щелчок затвора так и не прозвучал.

А вот теперь меня охватил азарт, главное, что родной, так сказать, натурпродукт собственного производства.

Ох, как же хорошо!

И откуда только силы взялись? С места я сорвался, может, и медленнее, чем Усейн Болт, но не менее страстно.

Как оказалось, можно было и не спешить. Болотный бегун — а это был именно он — пытался уползти от меня, волоча за собой шлейф своего плаща и безвольно вытянутые длинные ноги. Вблизи стало понятно, что его плащ — это какие-то кожаные крылья, в которые куталось щуплое тельце.

Видно осознав, что сбежать уже не получится — с перебитым-то позвоночником, — эта тварь резко извернулась, и лежавший на плечах воротник вздыбился, обрамляя овечью голову точно так же, как щупальца гремучего льва.

Честно говоря, пальнул я больше с перепугу, чем осознанно, и голову бегуна раскололо как тыкву.

— Ох, — устало шлепнулся я на пятую точку, — опять дед Анджей ругаться будет за испорченный череп.

От несуразности подобных сожалений в данной ситуации меня пробило на нервный смех, который тут же оборвался, когда мимо с паническим писком пронесся Чуча. Зверек нырнул в ближайший колючий куст, а я услышал приглушенный рык.

Япона икебана! Да когда же все это кончится?!

После пережитого появление скального сфинкса и еще одной твари, на воспоминание названия которой у меня тупо не было сил, вызывали не страх, а злость.

Кстати, перечень гостей этой парочкой не ограничивался. Благодаря обручу мне удалось ощутить присутствие еще трех хищников.

Медленно встав на ноги, я с кривой ухмылкой осуществил мимолетную и на первый взгляд идиотскую идею.

Представил себе образ тираннозавра из «Парка Юрского периода» и истошно заорал, пуская весь накопившийся запас энергии через обруч и выплескивая мысленный образ в окружающее пространство.

— Р-ра-а-а!

Мне показалось или из моего горла вырвался обычный человеческий крик, а по лесу пошел гулять уже звериный рык?

Или это какое-то побочное проявление магического дара, или у меня уже галлюцинации на нервной почве.

Но не суть важно, главное, что все, кого привлекли выстрелы и запах пролившейся крови, решили ретироваться, поджав хвосты.

Не уверен, что удастся повторить эту фишку — тут нужен особый настрой, — но сейчас мне удалось впечатлить всю округу. Пожалуй, даже с перебором.

— Упс, — сдавленно пискнул я, когда в ответ на мой крик прилетел до боли знакомый рев. — Сегодня явно не мой день, точнее, ночь.

Со стремительностью скоростного поезда ко мне несся единорог, разбуженный аудиоментальными экспериментами. У этой скотины любой испуг тут же перерастает в боевое безумие, и стоять на его пути — крайне опрометчивая идея.

Вполне резонно было бы сбежать куда глаза глядят, но сил почти не осталось, да и смысла не было — бегать с этой тушей наперегонки затея, может, и увлекательная, но совершенно бесполезная. И все же я сорвался на бег, но только для того, чтобы побыстрее добраться до ближайшего ствола.

Как уже было подмечено, баобабы здесь росли хилые. Ну как хилые… тот, который я выбрал, имел метра два в диаметре. Главное, что он был обильно оплетен лианами. Солнышко сюда заглядывало регулярно как минимум на закате, так что на лианах виднелись не только листики, но и цветочки.

Поражаясь своим совершенно несвоевременным мыслям, я полез на дерево. Получалось довольно споро благодаря лианам, по которым было удобно карабкаться. И это очень хорошо, потому что чрезмерно нервная зверюшка была уже близко.

Не особо напрягая свой мозг раздумьями, единорог с разбегу боднул дерево.

Вот тварь! Чуть не стряхнул древолаза-любителя, словно перезревшую грушу. Меня даже отбросило от ствола вместе с лианой, в которую я вцепился изо всех сил. Лиана оказалась очень крепкой и лишь спружинила.

Забыв про усталость, я как паук полез еще выше.

— Ну вот чего ты прицепился?!

Единорог ответил еще одним ударом.

Максимально надежно закрепившись на дереве, я установил контакт с обручем и ощутил степень бешенства животного. Пугать его еще раз точно не стоит.

А если попробовать успокоить?

Перейти от теории к практике мне не дала ожившая рация.

— Домовой Баламуту, прием! — дребезжал в динамике взволнованный голос Гены. — Никита, ты где? Ты живой?!

Очухался наш берсерк и даже снизошел до беспокойства о бестолковом друге. Интересно, как он сумел освободиться? Паковал я его на совесть.

Чтобы добраться до закрепленной на разгрузке рации, пришлось переходить на хват только одной рукой.

— Домовой на связи. Не ори, пожалуйста.

— Ты живой? — с каким-то даже удивлением переспросил Гена.

— Не дождетесь, — в ответ проворчал я. — Ты что, когда-то видел говорящие трупы?

— Да мало ли что в этом долбаном мире может приключиться, — с облегчением рассмеялся мой друг. — Ты где?

— На дереве.

— В смысле? — удивился он.

— В том смысле, что сижу на дереве и думаю, сможет ли единорог свалить баобаб раньше, чем успокоится.

— Ты точно в порядке? — вкрадчивым тоном поинтересовался Баламут, явно усомнившись в здравости моего рассудка.

— В полном, — отрезал я, глядя, как здоровенная животина отходит для нового разгона. — Сейчас не мешай мне, я занят.

— Скажи, где ты, пойду на подмогу…

— Нет! — зло крикнул я. — Сиди на станции. Защита стариков и Златки на тебе. Разберусь сам. Это приказ.

— Но…

— Это приказ! — прорычал я в рацию. — Как понял?

— Приказ понял. Охранять станцию, — четко ответил Гена.

Вот за что я люблю служак, так это за въевшуюся в мозг дисциплину. Может, и правильно делают, что гробят в них тягу к инициативе, да так, что позже приходится прививать ее заново высшему командному составу, как грушу на яблоню.

Ладно, с Баламутом разберемся позже, а сейчас попробуем успокоить нашего буяна.

Сосредоточившись, я постарался через обруч послать единорогу волну умиротворения и образ зеленеющей под солнцем травки.

Думаете, помогло? Да ни фига подобного!

О тщетности моих попыток сообщило еще одно сотрясание ствола многострадального баобаба.

Мне кажется или к звуку глухого удара действительно присоединился треск? Да оно же два метра в диаметре!

Так, успокоить его не получается, а что, если убаюкать? Только как? Спеть ей колыбельную? Стоп, а ведь мысль не такая уж плохая. Нет, петь я не собираюсь, но в памяти навечно отложилась колыбельная матери. Я мало что помню из времен сопливого детства, но такое не забывается.

Расслабившись, я погрузился в воспоминания.

«Спи, моя радость, усни…»

Мелодия легко всплыла из глубин памяти и подарила успокоение, окончательно вымыла липкую грязь, которую влила в мою голову непонятная тварь. Перенаправив своим эмоции, я отдался этому чувству, даже не обращая внимания на единорога, — так стало хорошо.

Настолько увлекся, что едва не уснул, прямо вися на дереве. Очнулся, когда вцепившиеся в лиану пальцы начали разгибаться.

Осторожно вздохнув, я открыл глаза и посмотрел вниз.

Спит, скотина такая. Спит!

Единорог прислонился к дереву прямо подо мной и даже похрапывал во сне.

И вот как теперь слезть, не разбудив при этом дрыхнущего здоровяка?

Больше всего проблем доставил заброшенный за спину карабин, вдруг оказавшийся очень неудобным и своевольным. Наконец-то мои ноги коснулись мягкого наста из прелых листьев. Так что дальше получилось двигаться вообще бесшумно, но приходилось внимательно выбирать, куда ставить ногу. Не дай бог наступлю на сухую ветку!

Понятия не имею, как глубоко удалось погрузить в сон здоровенного единорога, да и проверять совершенно не хочется.

Сделав небольшой крюк, я все же подобрал убитого бегуна и взвалил его себе на спину.

Хилый-то хилый, а весу в нем оказалось не так уж мало.

Нормальную скорость смог позволить себе только метрах в ста от спящего единорога. Даже на секунду остановился, переживая, не навредит ли кто усыпленной мною животинке. Сам поражаюсь такой заботливости! Но затем подумал, что максимум, что сможет сделать тот же гремучий лев, так это укусить здоровяка за филейную часть.

То, что будет дальше, известно даже самой тупой крысе в этом лесу. Так что никто единорожку не обидит.

Кстати, насчет крыс — когда я удалился от места событий, тахрун тут же оказался рядом и с важным видом семенил справа от меня. Чучу просто распирало от самодовольства. Он явно ждал похвалы, но так и не дождался.

Перебьется, он еще до конца не рассчитался за подставу с гремучим львом.

Несмотря на груз, мне шагалось легко, так же как дышалось и думалось. Даже странно после таких-то передряг. Окружающая обстановка перестала угнетать, и дело не только в том, что опасное давление на сознание сменилось трофейной тяжестью на плечах. Изменения произошли на глубинном уровне. Что-то едва уловимое, но при этом кардинальное.

Это будто входишь темной ночью в старый дом без освещения, да еще и предварительно наслушавшись о нем страшных сказок. Каждой шорох и скрип заставляют вздрагивать и наполняют тени новыми значениями и даже обитателями. Но вдруг ты находишь выключатель, и дом заливает светом. Первое чувство, которое посещает человека в подобной ситуации, — это насмешка над самим собой. Как можно испугаться прошуршавшего в углу таракана или скрипнувшей от сквозняка дверцы шкафа? И всех делов-то — только разница в освещении.

Тут ситуация немного другая. Свет двух лун, с трудом проникавший под крону баобабов, оставался тем же, как и свечение мхов. Изменился я сам, наконец-то полностью приняв свою новую жизнь и новые возможности.

Афоризм «То, что не убивает, делает нас сильнее» затаскали до предела, но его мудрости это не отменяет. Страх ушел, оставив за собой лишь здоровую осторожность. Так что на полосу отчуждения из леса я вышел так, словно заканчивал прогулку по вечернему парку в благополучном районе.

Гена все же не выдержал и, едва камеры на посту управления уловили появление из леса моей фигуры, тут же помчался навстречу. Об этом меня предупредил всплеск эмоций, который донесся со стороны станции. Через десяток секунд из открывшихся ворот выскользнула напряженная фигура Баламута.

Вот он-то как раз все еще воспринимал окружающий мир с максимальной настороженностью. Когда Гена приблизился, я уловил, что от него фонит сложным коктейлем из злости и страха.

— Ты цел? — не глядя на меня и продолжая осматривать окрестности через прицел, спросил Баламут.

— Вроде да, — прислушавшись к себе, ответил я. — Мы там мозгами бодались, а не телами. Помоги дотащить добычу.

Вес дохлого бегуна меня изрядно вымотал, так что я воспользовался первой же возможностью от него избавиться, но Гену эта перспектива не особо воодушевила. До ворот базы оставалось метров сорок, и обеспечение безопасности прохождения этого участка казалось ему более важным делом, чем моя усталость:

— Я лучше прикрою твой отход.

— Расслабься, Баламут, — устало вздохнул я. — Рядом, кроме Чучи, никого нет.

Гена с сомнением сначала посмотрел на меня, затем на тахруна, который словно в подтверждение моих слов коротко присвистнул.

Перевалив тушу бегуна на плечи друга, я с удовольствием потянулся до хруста позвонков.

— Ты мне объяснишь, что это было? — со смешанными чувствами, столь сильными, что я смог их различить, спросил мой друг.

— Не сейчас, — отрицательно мотнул я головой. — Всем нам нужно успокоиться и выспаться. Все завтра.

Психолог из меня никудышный, и я понятия не имел, когда лучше всего провести разъяснительную беседу с персоналом. К тому же победная эйфория уже схлынула, и единственное, на что я был способен, это доплестись до душа, а затем как-то переползти на кровать. Сейчас для меня это было важнее, чем душевные терзания даже самого близкого друга. Тем более что такие проблемы нужно решать на свежую голову.

Глава 9

Решение оказалось верным. С утра, которое для меня началось в десять часов, обитатели станции вели себя вполне спокойно, явно отложив все переживания до момента, когда начальство соизволит поделиться информацией. И этот момент настал, когда я уселся завтракать.

Кто бы сомневался, что нормально поесть мне не дадут. С сожалением отодвинув недоеденный омлет и отхлебнув кофе из чашки, я обвел взглядом всех присутствующих. Корейские супруги, Гена и Златка сидели за кухонным столом ровненько и тихо, как первоклашки на вводном уроке. Я невольно почувствовал себя лектором. Это даже отразилось в моем тоне:

— Итак, дамы и господа. Начну с вопроса, который, уверен, всех вас очень волнует. Что это, блин, такое было? А была аномалия, почему-то не описанная в главном биологическом справочнике. Болотный бегун, которого дядюшка Чхан заморозил рядом с окороками и который по идее способен только усыплять совсем уж тупых зверушек, смог задурить нам голову до жажды смертоубийства. Уверен, в резне, уничтожившей команду прошлого смотрителя, тоже повинна эта скотина.

Все слушали меня с явным скепсисом во взглядах, который придется развеивать.

— Никаких ошибок нет. Это точно он, и господам биологам еще предстоит объяснить мне, как подобная хрень вообще могла случиться, но важнее другой факт. На данный момент мы имеем полный разброд и шатание в наших стройных рядах, которые оказались не такими уж стройными. Никто не внушал нам зверских мыслей. Та тварь лишь подняла муть со дна наших душ. Начнем с господина Баламута… — Перед тем как продолжить, я глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться. — Гена, твою дивизию, мы знакомы почти полвека! Но как только ты узнал, что я стал магом, ты начал вести себя так, словно имеешь дело с клоном, которого тебе подсунули инопланетяне вместо друга детства. Да, у меня есть некие ментальные таланты, точнее, я могу управлять артефактом ментального действия. Вот он, полюбуйся.

С этими словами я поднял со стола шляпу и, надорвав нити, вынул оттуда диадему:

— Догадываешься, почем еще в городе я не явился пред твои ясны очи с этой штукой на голове?

— Да уж, — смущенно откашлялся Гена, — я и сам бы не рискнул в таком показываться людям.

— Теперь насчет моих опытов, — продолжил я, вернув диадему в шляпу, а ее надел на голову. — Никто никому в голову не лезет. Ни один артефакт не поможет мне узнать того, о чем вы думаете. Тупо силенок не хватит справиться с такой мощной штукой, даже попади она мне в руки. Даже эмоции я могу ощущать лишь самые сильные. Не забывайте, что перед вами всего-то маг-пустышка. Да, я приложил деда Анджея видением, но на такое способна даже крыса Чуча, у которой мне и удалось передрать этот прием. Кстати, Гена, ты выгнал эту крысу с территории или она все еще ошивается где-то здесь?

— Чуча — мальчик, — проворчала Златка, гладя куда-то под стул, на котором сидела.

— Ясно, — переведя взгляд с девочки на ее деда, уставившегося в потолок, резюмировал я. — Значит, у нас в доме завелся вредитель. Ладно, об этом позже. Вернемся к моим умениям, точнее, к тому, чего я не могу сделать, даже если захочу. Возможно, в Китеже есть истинные маги, которые могут заморочить голову любому и заставить людей пресмыкаться перед собой. Но это вряд ли. Повторяю, я могу лишь ощущать эмоции, и только самые сильные. К примеру, сейчас вы все относительно спокойны, и только тетушка Пин чего-то боится. Госпожа Чо, я не мню себя великим мудрецом, но, если есть нечто, что так тяжко нести в себе, думаю, лучше этот груз сбросить, несмотря на последствия. Поговорите с супругом, чтобы у вас больше не возникало желания убить его, а заодно и всех нас.

Старая кореянка закрыла лицо ладонями, не сумев выдержать удивленного взгляда супруга.

— Теперь вы, дядюшка Чхан. Насчет моих умений мы уже поговорили. Если не верите в мою откровенность, скажите прямо. В крайнем случае просто отправитесь домой. А еще лучше выскажите все, что вас не устраивает в отношении присутствующих, и заготовьте претензии для наших стариков-путешественников. Разговор может выйти очень неприятным, но это точно лучше, чем копить в себе злость, которая полезет из вас, когда попадетесь кому-то с ментальными способностями. И вообще, думаю, нам всем стоит выговориться.

И ведь действительно высказались все. Меньше всего говорили как раз корейские супруги. Думаю, они объяснятся наедине. А вот Гена закатил целую речь — оказывается, я стал совсем другим. В смысле зарвался и зазнался его пристяжной друг Никитка. Много о себе возомнил, барин доморощенный. Позволяет указывать более опытным товарищам, что им делать и как.

Можно было бы указать на очевидные дырки в его доводах, но со стороны это будет выглядеть как постановка друга на явно не устраивающее его место. Так что я, вопреки своему же совету, ограничился успокаивающими и даже покаянными ответами. С одной стороны, мне-то сорваться не грозит, но это не значит, что проблему стоит заметать как мусор под ковер — идея изначально тупая и бесперспективная. Боюсь, придется приучать друга к новым реалиям постепенно, чтобы не ранить его нежное эго альфа-самца.

Больше всего удивила Златка, выкатившая нам целый список претензий. И в общем-то была права. Мы действительно задавили ребенка своей опекой и недооценкой ее как самостоятельной личности. Златка пережила за свою пока еще очень короткую жизнь побольше, чем многим выпадает до глубокой старости. Это, несомненно, оставляет свои следы, так что тут нужно переживать уже о здоровье ее психики, а не беспокоиться об инфантилизме.

Когда все выговорились, я решил подвести черту:

— В общем, по моему мнению, на данный момент нам ничто не угрожает, но все равно до приезда наших торговцев нужно присматривать друг за другом. Они привезут заказанные мной амулеты, и мы, возможно, решим эту проблему раз и навсегда. А теперь возвращаемся к обычной жизни и стараемся не впадать в паранойю. Здоровая осторожность только приветствуется.

Хотелось бы мне в реальности испытывать ту уверенность, которую я только что транслировал своей команде. С артефактами еще придется разбираться, и надеюсь, что нам не подсунут какое-то непотребство.

Оставив супругов Чо выяснить отношения на кухне, я пошел искать паразитов на станции. Точнее, одного паразита. Меня терзали смутные предчувствия, что с Чучей у нас будет еще куча проблем, особенно после того как он все-таки сумел преодолеть кордон станции. Вчера пришлось пустить зверька за ограду, потому что он всем своим видом и эмоциями показывал, как опасно ему будет возвращаться домой посреди ночи. Причину, по которой Чуча вообще полез так поздно к болоту, выяснить не удалось, несмотря на все мои старания. Тахрун опять прикинулся тупым животным. В то, что он заботился о моей жизни, почему-то не верилось.

Сладкую парочку — Златку и Чучу — я нашел в одном из гостевых номеров.

— Он еще здесь? — нахмурив брови, спросил я.

— Ему некуда идти, — хныкнула Златка, которая еще пару минут назад доказывала всем, что она уже взрослая, а сейчас обнимала тахруна, как плюшевого медведя.

Не хватало еще, чтобы она набралась от него блох или какой другой местной заразы.

— Неправда, — мотнул я головой, — у него есть родная нора и целая семья.

— Они ему там уже давно не рады, — не унималась девочка. — Родился маленький, и стало тесно.

Так вот оно в чем дело. С весной появилось пополнение, и лимит тахруньей семьи был превышен. Так что старшенького начали выживать, несмотря на то что он совсем недавно спас их от гремучего льва. Закон дикой природы во всей своей красе. Так что Чуче пришлось искать для себя новые варианты, а тут вон какая халява — и жрачка бесплатная, и защита.

В принципе враждебное отношение к тахруну я только изображал, прекрасно помня, кому обязан своей победой над бегуном. И все же предчувствия будущих проблем и врожденное упрямство являлись хоть каким-то предохранителем от того, что эта парочка залезет мне на голову слишком уж быстро.

— Ладно, мы его не выгоним, но внизу он жить не будет. Тем более здесь, в гостевых номерах. Пусть устраивается в мастерской наверху. С дедом Анджеем, когда он вернется, договоришься сама.

— Спасибо, Дя! — обрадовалась девочка и попыталась прижаться ко мне, все еще обнимая тахруна. Я ловко отстранился и лишь погладил ребенка по волосам.

Обнимашки в комплекте с этой наверняка блохастой, несмотря на отсутствие шерсти, крысой мне не нужны. Сразу вспомнилось, что где-то в багаже должен лежать амулет от всякой ползающей пакости, который Хомяк выдал мне в качестве бонуса.

Златка развила бурную деятельность по обустройству нового жилья для крысы и вовлекла в это дело почти всех, кроме меня. Выпускать эту гоп-компанию наверх не очень-то хотелось, но, вспомнив, что прошлой ночью купол станции нам не помог, пришлось сделать послабление в режиме.

Следующие тридцать шесть часов прошли без происшествий, хотя и в атмосфере перманентной нервозности. Зато когда на стоянку втянулся восточный караван и на кухню ввалились два наших командированных деда, общее настроение подскочило до невиданных высот.

Радостная встреча состоялась на кухне, где все дали волю эмоциям. Даже я пообнимался с нашими путешественниками. Затем прошел торжественный разбор подарков, ради которого пришлось задержать выдачу ужина дальнобойщикам.

В конце концов я не выдержал и восстановил порядок, разогнав всех по рабочим местам. Сам же, прихватив предназначенную мне посылку от подпольного артефактора, пошел на пункт управления. Любопытный Гена конечно же потащился следом.

Так, и что же мы имеем в плюсах? Еще с момента посещения китежского главхрана артефактов я начал замечать у себя зарождающуюся тягу к коллекционированию этих штук. Дороговатое, скажу я вам, получается хобби.

В коробке обнаружились целых тринадцать артефактов и по нынешним временам раритетная флешка. Похоже, тайный мастер решил не светиться на незащищенной радиолинии. Надеюсь, он не подсунет какой-то хитрый вирус вдобавок ко всем моим проблемам.

Внешний осмотр дал не так уж много. Шесть кругляшей с ушком явно предназначались для ношения на шее. К ним прилагались еще шесть амулетов-ромбиков, имевшие вместо простого ушка хитрую защелку. Тринадцатый артефакт выглядел посолиднее и был оформлен как крупная монета с инкрустацией в виде ветвистых молний.

Все-таки старики расторговались настолько успешно, что хватило и на мой первоначальный заказ. Надеюсь, они не потратили все на артефакты в ущерб остальным пунктам списка покупок.

Ладно, теперь перейдем к информационной части. Компьютер принял флешку без проблем.

Что мне понравилось — это манера, в которой Барабаш подавал информацию. Как постоянному клиенту он приоткрыл завесу таинственности, позволив старикам назвать его прозвище. И без особых разъяснений было понятно, что Барабаш — это взрослый вариант барабашки.

В своей пояснительной записке артефактор подробно разжевал, так сказать для чайников, все возможности представленных артефактов. Кругляши являлись не столько защитными амулетами, сколько сигнальными. Если на носителя было произведено ментальное давление, то амулет немного ослаблял его действие и выдавал предупреждающий сигнал — что-то типа надоедливого звона в ушах. Когда это случится, нужно было срочно цеплять на ту же цепочку дополнительный амулет в виде ромбика. До этого момента вторая часть своеобразного защитного гарнитура должна находиться в экранированном кармашке пояса. Пояс, как и жилетка, являлся практически обязательным предметом гардероба и был у всех, включая Златку.

Таким замысловатым способом артефакторы обходили ограничение недаров на управление артефактами. Неудобно, сложно, но иного варианта все равно нет. Ромбовидный артефакт не только надежно защищал носителя от ментального влияния извне, но и сильно гасил эмоции. Когда Гена для пробы нацепил весь комплект, он превратился в снулую рыбу. По его же словам, это было похоже на приступ меланхолии и легкую сонливость. Так что долго такую штуку носить не стоит. Зато под защиту комплекта мне так и не удалось проникнуть. Я не смог уловить даже тени эмоций друга, а он никак не реагировал на мои попытки бомбардировать его различными видениями.

В общем, можно считать, что к гипотетическому повторению ментальной атаки мы подготовлены.

Отложив защитные амулеты, я взялся за кругляш молниевика. Он, как и ромбики, носится в специальном кармашке пояса, только простом, не экранированном. Судя по описанию, работал данный девайс, опираясь на внешний контур моей ауры. Как только конструкт получит доступ к энергетическому запасу, он сразу выдаст по окружающим меня объектам россыпь электрических разрядов. В приписке было сказано, что особо нужно уделить внимание своевременному разрыву энергоканала, чтобы не выложиться досуха. А также позаботиться о том, чтобы в радиусе трех метров не было союзников.

Ну, об этом я и сам помнил, особенно после того, как приложил Гену двойным разрядом.

Зудящее нетерпение пришлось унимать изрядным усилием воли и все же отложить испытания до утра, чтобы провести его вне пределов станции.

Последним и, по мне, самым ценным подарком от Барабаша оказался файл с советами для магов-чайников. Чтение затянулось на пару часов, но буквально каждые пять минут я прерывался, чтобы обозвать последними словами то себя, то моих горе-учителей. Эти сволочи так сильно хотели побыстрее выпихнуть меня на станцию, что не удосужились провести хотя бы поверхностное ознакомление с основами управления артефактами. Точнее, как раз поверхностно и ознакомили, и на этом все. Ладно простейшие артефакты, как тот же наствольник и браслет опричника, но каким чудом мне удалось справиться с ментальным обручем? Оказывается, камешки в этой чертовой диадеме не просто так. Каждый нес в себе матрицу конструкта с отдельными функциями. Тот же ментальный щит можно было поставить, просто активировав два кристалла из двенадцати, а не напрягать мозг, словно пытаешься родить ежика. Там вообще сложнейшая схема с составлением персональных ментальных программ по сопряжению с конструктом. И все это нужно делать в особом медитативном состоянии.

Япона икебана, чувствую себя как обезьяна, нашедшая навороченный смартфон и вдруг осознавшая, что в него можно не только смотреться, как в зеркало.

Ладно, с этим разберемся, но все равно грош мне цена как аналитику. С другой стороны, у меня только сейчас перестал заходить ум за разум от всей этой магической галиматьи. Ничего, привыкнем и разберемся.

Закончив с самокопанием и самобичеванием, я печально вздохнул и взялся за то, что умею намного лучше, чем управлять артефактами, — составлять запрос в почтовую службу Нью-Китеж-града. Мы хоть и обезопасили себя от повторного нападения, но общей проблемы это не снимало. У меня остались претензии к яйцеголовым зоологам, причем немалые. И от составления докладной записки зависело, удастся ли Шварцу накрутить хвосты ученой братии, чтобы они все же явились сюда. Если честно, на научный энтузиазм рассчитывать не приходилось. Еще во время первичного сбора информации о Граде и Мире я понял, что Китеж давно растерял свой колониальный задор. Люди уютно устроились за периметром Сторожевых башен, наслаждаются сытой, а главное — долгой жизнью. Поэтому, чтобы вытащить разленившихся ученых в такую даль, придется постараться и напустить побольше страха, но при этом не перестараться, чтобы не отвечать потом за последствия.

Эпилог