разов. Рыбы собрались в стаю, дружно подняли блестящие головы и уставились на неё сотней глаз, подобных мягко вспыхивающему янтарю. Они ждали той мелодии, что Татьяна захотела бы им пропеть. Вот только петь она не умела!
Татьяна вновь почувствовала тепло воды Лагуны Ушедших за горизонт, отстранённый холод Звёздного пути, дружественные касания разумов Танов. Следуя их зову, попыталась передать Крагге своё одиночество после ухода Учителя и испытанное в Лагуне чувство — найденной потери; интерес и настороженность к тем существам, в чьих жилах текла кровь Лу-Тана.
Ответная волна эмоций накрыла её с головой, но дружеский разум не давал захлебнуться в потоке, вёл, удерживая и направляя. И неожиданно Татьяна ощутила сразу несколько десятков креллов — на Крелосе и вне его, будто наяву отхлопавших ей весёлые, обнадёживающие и подбодряющие приветствия, во всех оттенках которых она ещё не смогла разобраться. Таны говорили с ней хором — беззвучно, через огромные расстояния галактического пространства передавая родное тепло сердец, а она отвечала, как умела, передавая радость и изумление, и что-то, чему никогда не нашла бы названия. Мир раздвинулся...
«Хорошо! — прозвучал тихий голос, явно не желающий напугать её. — Головастик впервые выплыл из бухты! Хватит на сегодня, дитя. Нового нельзя есть много!»
Мироздание сузилось до Квиллиниума. Потрясённая новыми ощущениями, Татьяна Викторовна открыла глаза и поняла, что раскачивается на сидении — совсем так, как когда-то маленькие зелёные «прынцы», синхронизирующие своё сознание с сознанием матери.
Буро-коричневое пятно медленно плавало под водой вдоль бортика бассейна, но, едва мир перестал качаться перед глазами Татьяны, вынырнуло, обернувшись ухмыляющейся мордой Крагге. Серафида лучилась довольством. И более не стесняясь, Татьяна ответила ей всем спектром испытываемых эмоций, поделившись собой, как когда-то делилась с Управляющим Разумом Лазарета.
Широкая лапа высунулась из воды и довольно похлопала по мостику, отчего тот ощутимо закачался, едва не сбросив Татьяну обратно в бассейн.
«Я не задержусь здесь надолго, дитя, — сказала серафида, — но пока эта вода чешет мне бока, буду помогать тебе учиться петь, как поют креллы и мы. Во всей галактике нет более существ, умеющих объять разумом другой или пересечь пространство лучами ментальности, как это сделала ты, побывав в Бухте Ушедших За Горизонт. Перед отлётом с Крелоса я тоже была там. Видела новую клановую фигурку среди Танов и не понимала — у кого же их них появилось потомство? Ведь я редко бываю на родной планете, Лу-Танни. Песни Путей гонят меня из семейного кгаккса, и я странствую между звёздами, чтобы слушать и запоминать их, а потом петь Императору Влажного легиона, помогая познать далёкие миры, где он никогда не побывает!».
«Менестрель... — подумала Татьяна. — Межзвёздный трубадур». Мысль возникла ассоциативно — так же легко, как когда-то родилось имя «Ирбис» для гостя из неведомой, клубящейся темноты.
«Пожалуй, — Крагге довольно заворчала, — транслируемые тобой смыслы, в которые завёрнуты слова, вполне подходят. Я буду ждать тебя здесь, отдыхая — межзвёздные перелёты утомительны для серафиды в возрасте, поэтому не беспокойся о времени встречи — когда бы ты ни пришла, найдёшь меня здесь!»
И Крагге ди Аллиен, Странствующая Певунья Двора, опустилась под воду. Татьяна наблюдала, как замерцал свет над подводными створками в покои, куда гостья М-63 вплыла величаво, словно многотонный лайнер.
Она проводила серафиду взглядом и вдруг поймала себя на том, что посылает ей вслед такое же тёплое, дружественное чувство, как и креллы, разбросанные по всей галактике — ей самой, совсем чужой для них женщине с Земли.
«А чего ты хочешь, дитя? — мысль серафиды казалась затухающим эхом на краю сознания, — Лу-Тан навсегда отдал тебе часть себя. Он был и моим другом».
Последнее усилие по осознанию услышанного привело Татьяну к состоянию полнейшего отупения. В голове не было ни единой мысли, лишь тишина, сумрак, покой. И сквозь него пробилось, словно дразнящий розовый лучик, возмущение Шуни, запертого в жилом секторе. И сразу следом за ним — привычная тоска собаки, ждущей хозяйку.
Татьяна Викторовна ахнула и поспешила в свои покои, едва не снеся Ту-Ропа, терпеливо ждущего под дверями Квиллиниума.
— Через час мне приказано отвести вас в Штаб-квартиру, доктор Лу-Танни, — на ходу сообщил ту.
— Я быстро соберусь, — сказала Татьяна. — Мы успеем перекусить по пути туда?
— Конечно, — ухмыльнулся ту, — раз пять.
Ту-Роп ввёл Татьяну в круглую серую комнату, кивком указал на сидение, больше похожее на гигантский гриб, чем на табуретку, и так же молча вышел. Татьяна Викторовна удивлённо проводила его глазами — всегда разговорчивый и смешливый ту неожиданно стал серьёзным стражем порядка. Неприметные двери разъехались в стороны, впуская раз виденное Татьяной в жизни существо из созвездия Ориона. Впрочем, это был не СиАйЛион с Дайли-прайм, доктор Лазарета сектора Хэми, Страж порога, а какой-то другой сирион, заскользивший по полу так плавно, что стал похож на привидение, прогуливающееся по коридорам замка. Пришелец был одет в широкую серую хламиду, в рукавах которой прятал ладони.
Несколько минут Татьяна Викторовна заворожено следила, как сирион описывает безмолвные круги вдоль стен, пока, наконец, он не остановился перед ней, чуть склонив голову и широко разведя руки в стороны.
— Такая честь для меня, доктор Лу-Танни, видеть вас и говорить с вами! Я — СиРиЛион с Гвийарты-Дайли, звёздная система Ориона, скромный советник о'гири ВаГаБан в этом заброшенном уголке Галактики.
Расу сирионов Татьяне довелось изучить лишь поверхностно — знания, в основном, были получены из обучающей программы Лу-Тана. Их язык был перегружен тяжёлыми и многозначными семантическими конструкциями, и попробовав учить его, Татьяна поняла, что как и язык сатианетов, он ей не даётся. И оставила попытки, понадеявшись на Управляющий Разум и то, что выходцы из звёздной системы Ориона, наравне с веганцами, были одними из основателей Межзвёздной Ассоциации, а значит, просто не могли не знать межгалактического кода. Но даже на этом — простом, не изысканном «рабочем» языке, сирионы умудрялись изъясняться витиевато и многословно.
Татьяна Викторовна пожалела, что не выучила хотя бы приветствия на сирионском.
— И мне очень приятно! — пробормотала она и, подумав, добавила. — А как мне следует обращаться к вам, советник?
Тот замахал широкими рукавами. Татьяна обратила внимание, что кости предплечий сириона были на одну треть длиннее костей плеча — поэтому его движения человеку казались странными.
— Зовите по имени, доктор! На самом деле мы знакомы — нас представлял друг другу БагДэАн в ваш прошлый визит на М-63. Но, насколько я помню, ваше внимание в тот момент было несколько... рассеянно!
Уголки губ сириона приподнялись. Татьяна рассмеялась, оценив шутку. Слава богу, прошли первые минуты скованности, уступив место обычному доброжелательного разговору.
— Последние события настораживают нас, Лу-Танни, — спрятав кисти рук в рукава своего одеяния, заговорил сирион. — Не желаю пугать вас, потому не стану рассказывать всё, что знаю, но война выходит на новый виток. Самое плохое, мы не можем понять, в каком направлении будут развиваться военные действия. Мощнейшая аналитическая база Ассоциации работает вхолостую, предсказывая динамику локальных столкновений, распространение протектората той или иной стороны на сектора, но не более того. Мы считаем, что показательная инициатива гоков есть не что иное, как попытка отвлечь наше внимание от чего-то важного. Мы не верим в их искренность и в то, что они корректно соблюдают 536-дрей. Чтобы вы не обвинили руководство Ассоциации в предвзятости, скажу вам — сложись подобная ситуация с участием сатианетов — мы отнеслись бы к ним так же. Гоки впервые приглашают на ганноган представителей других цивилизаций, ведь не стоит считать приглашением нахождение там их пленных противников. Наша делегация будет невелика — я, несколько членов и наблюдателей Совета, Ту-Ганн, вы и Ту-Роп. Это скорее обзорная, а не научная экскурсия, в ходе которой нас ознакомят с общим устройством корабля, содержанием пленных, продемонстрируют некоторые научные наработки.
— Два врача в составе делегации? — удивилась Татьяна. — Почему?
— На вашем присутствии настаивал лично Гру-Хак.
И сирион пронзительно взглянул на Татьяну Викторовну своими раскосыми глазами, словно желая докопаться до самой сути. Повисла пауза. СиРиЛион явно ждал ответа. И собирался ждать, сколько потребуется.
— Он связался со мной, — помолчав, пояснила Татьяна. — Сообщил, что ему будет интересен независимый консультант с варварской планетки. В нескольких словах пояснил суть своего открытия. Но я не делала никаких выводов... Пока не делала. Озвученная им проблема слишком серьёзна, я даже осмыслить её не могу, вот так, с наскока!
Сирион потряс высоким пучком.
— Интересный способ решения проблем у вас, землян — подскакивать! Должно быть, это стимулирует активность мозговой коры?
Татьяна не сдержалась, фыркнула. Впрочем, СиРиЛион продолжал рассуждать:
— Это похоже на Гру-Хака — он известен нетривиальными ходами и оригинальными решениями. Этот тип до сих пор не стал Первым в Ковене только потому, что совершенно непредсказуем, и не умеет жалеть ни себя, ни подчинённых. Окружители Первого никогда не допустят его выше четвертой ступени, потому что одно дело, не считая, уничтожать врагов, и совсем другое идти к победе по трупам своих же сородичей.
Слушая сириона, Татьяна ощутила, что ей трудно дышать. Каково человеку, родившемуся и выросшему под мирным небом Земли, лицом к лицу столкнуться с безобразно гримасничающей войной таких нечеловеческих масштабов? Конечно, и на родной планете хватало конфликтов — как локальных, так и не очень. Но Татьяна Викторовна была человеком далёким от них, работала не в военном госпитале, а в обычной клинике, о фронтовых ужасах горячих точек знала только из новостей или понаслышке. А теперь эта подлая карга — война, роняя из неопрятного рта тела погибших, тянет к ней стальные пальцы, пытаясь вмешаться в существование доктора Лазарета на затерянном перекрёстке миров. Воистину, для войны не бывает заброшенных мест и лишних людей!