— Да тут такое дело, — протянул солдатик и смущенно потупил взор. — Вряд ли меня в него пустят.
— Что, билет потерял? — выдвинул предположение Егор.
— От поезда отстал, — солдатик поднял глаза на Егора. — Глупо так вышло. Мы с приятелями немного отметили и не заметили, как время пролетело. А когда опомнились, наш поезд уже ушел.
— Хреново, — посочувствовал Егор. — Теперь придется за свой счет билеты брать. Ну да не беда, пожалитесь кассиру, он вам из брони билеты выдаст. Дороговато, зато ждать не придется. В летний сезон с билетами всегда туго.
— В этом еще одна проблема, — солдатик снова опустил взгляд.
— Что, деньги все прожрали? — Егор весело рассмеялся. — Ох, парень, знал бы ты, сколько таких вот дембелей я за десять лет работы повидал! Остается одно — родственникам писать и надеяться, что перевод быстро придет.
— Это уж совсем позорно, — солдатик с печальным видом вздохнул. — Хочется героем в родную деревню прийти, а не нахлебником. Да и перед родителями стыдно.
— Тут уж выбирать не приходится, — рассудительно заметил Егор. — Не здесь же тебе оставаться.
— А вы бы не могли нас к себе взять? — после минутной паузы выдал солдатик. — Мы много места не займем. Сядем в уголочке, вы нас и не заметите.
— Нет, солдатик, подсаживать посторонних в вагон нам строго воспрещается. Сам понимаешь, груз ценный везем, можно сказать, головой за него отвечаем. За такое не ваша армейская гауптвахта, а что похуже полагается, — Егор похлопал парнишку по плечу. — Мой тебе совет — не глупи, пиши родне, пусть деньги высылают. Уверен, мамка твоя так обрадуется, что ты домой едешь, что любую сумму вышлет.
— Не могу я, — с надрывом произнес парнишка. — У нее и так пять ртов, отец неделями дома не появляется, старается лишнюю копейку зашибить. Нет, нельзя мне мамке писать.
— Так у друзей попроси, — снова дал совет Егор. — Друзья-то уж найдут сколько нужно. Тебе далеко ехать?
— В Дуляпино.
— Это где ж такое водится? — шутливо спросил Егор.
— Пятьдесят километров от Иваново, — охотно поделился информацией солдатик.
— Ошибся ты, служивый, нам не по пути, — у Егора от сердца отлегло, уж больно не хотелось отказывать дембелю.
— Так мне бы только до Нерехты добраться, а там приятель обещал на «зилке» подхватить. Он в Нерехту по работе каждый день гоняет, так что с этим проблем не будет, — солдатик воодушевился. — Возьмите до Нерехты, тут езды всего ничего. А мы с ребятами вам грузиться поможем.
— Экий ты шустрый, — рассмеялся Егор. — Мы уж погрузились, долго ждал.
— Кто же знал-то? Я бы раньше подошел, да решиться никак не мог, — признался солдатик.
— А друзья твои где же?
— В здании вокзала сидят. Сначала по другим вагонам ходили, доброго человека искали, — солдатик вздохнул. — Видно, перевелись на свете добрые люди.
— Чего же ты за всех говоришь? Сам вляпался, а на людей наговариваешь, — Егор вдруг рассердился. — Тебе государство деньги на билет выделило, чтобы ты как человек до дома добрался, а ты напился, от поезда отстал, и сам же виноватых ищешь.
— Простите, я совсем не то хотел сказать, — парнишка тронул Егора за рукав. — Правы вы. Конечно, правы. Надо было не водку в глотку заливать, а о доме думать. Ладно, пойду я.
Солдатик подтянул ремень, стянул с головы фуражку и зашагал прочь от почтового вагона. Егор смотрел ему вслед, а на душе кошки скребли. В чем-то парнишка был прав: боязливый стал народ, каждый за свою шкуру трясется. А ведь, помнится, и сам на перекладных с армейской службы до дому добирался. Давно это было, двадцать годков прошло, но и теперь нет-нет да и вспомнит, как в поезде его, парнишку, баба Глаша курочкой отварной подкармливала да рассолом домашним отпаивала. И ведь никаких нотаций не читала. Гладила по волосам и приговаривала: «Ничего, милый, похмелье вещь недолгая. Поспишь, и все пройдет».
— Эй, служивый, постой! — окликнул Егор солдатика. Тот развернулся на каблуках и с надеждой взглянул на почтальона. — Поди сюда!
Солдатик бросился обратно.
— Тебя как звать-то? — спросил Егор.
— Леха. Алексей Спиридонов.
— Беги за друзьями, Леха.
— Возьмете? — переспросил Леха, не веря в удачу.
— Куда ж от вас деваться? Только чур, из вагона до самой Нерехты ни ногой, — предупредил Егор. — Мне неприятности не нужны.
— Обещаю! — глаза парнишки заблестели. — Мы вас не стесним.
Он опрометью бросился к вокзалу, на полпути обернулся и прокричал:
— Спасибо!
— Чего уж там, — пробурчал себе под нос Егор. На душе стало тепло и как-то щекотно.
Он поднялся в вагон и покричал Леньку, но тот либо не услышал, либо поленился отвечать. Егор заглянул в единственное купе, предназначенное для отдыха почтальонов. Оно ничем не отличалось от любого другого купе проводников: те же две полки для сна, откидной столик, да еще шкафы для личных вещей вдоль стены. «Ничего, до Нерехты вряд ли кому-то спать приспичит, — размышлял он, глядя на спальные места. — А там солдатики выйдут». Он бросил пару одеял на нижнюю полку и снова вышел на перрон. Солдатик уже стоял у дверей почтового вагона, за его спиной Егор углядел еще двоих. Один такой же салажонок, как и Леха, а вот второй его озадачил. На вид Егор дал бы ему все тридцать, а то и тридцать пять. В темных волосах поблескивала седина, фигура давно потеряла юношеские формы, губы сжаты в узкую полоску. Глаз Егор разглядеть не смог, их закрывал козырек форменной фуражки.
— Это твои приятели? — перегородив вход в тамбур, обратился Егор к Лехе.
— Они самые, — радостно вещал Леха. — Это Димка Лопахин, мы с ним с учебки вместе. А это Григорий Шацков.
— Не поздновато на дембель собрался, Григорий? — обратился к мужчине Егор.
— Так вышло, отец, — не поднимая глаз, вежливо ответил Григорий. — Сначала институт окончил, а уж потом служить пошел, вот годки и набежали.
— Что ж, заходите, — Егор посторонился, пропуская дембелей. — До Нерехты придется сидеть в купе безвылазно. Так что, если кто курит, придется потерпеть.
— Потерпим, отец, — за всех ответил Григорий и первым прошмыгнул в вагон.
— И никакого спиртного, — бросил Егор вдогонку.
— Этого добра мы уже напились, — выдал тот, кого представили как Димку Лопахина, и разразился громким, неприятным смехом.
— Надо бы вещмешки ваши проверить, — поздновато спохватился Егор. — Да уж ладно, не дурни ведь вы? Должны понимать, что мигом ссажу вас, если что не так.
— Мы понимаем, — на этот раз ответ дал Леха. — И очень вам благодарны.
— Да чего уж там! — Егор махнул рукой, идея подсобить солдатикам уже не казалась ему такой приятной. — Заходите в купе, дверь открыта.
Из громкоговорителя зазвучал голос, сообщающий об отправлении поезда Москва — Владивосток, менять решение не оставалось времени. Егор поднял подножку, захлопнул дверь вагона и, ворча что-то себе под нос, прошел внутрь.
— Чего так долго? — обратился к нему Иван Громов, по прозвищу Профессор. Прозвище это он получил за заумные речи, а еще за очки в круглой роговой оправе, которые не снимал даже ночью.
— Дело было, — коротко ответил Егор, решив немного повременить с объяснениями. — Все на месте?
— Если ты про Леньку, то он спит в багажном отделении, — сообщил Профессор. — Дрыхнет, как медведь в спячке. Эх, молодость, молодость, все у них легко и просто.
Егор усмехнулся, пару месяцев назад Профессору стукнул тридцатник, и это событие он воспринял как угрозу, приближение смерти или по крайней мере завершение лучшего этапа человеческой жизни, по завершению которого его ждет лишь скука и тоска по прошлому. Приближающемуся к своему сорокалетию Егору такое отношение к возрасту казалось по меньшей мере глупым.
— Трофимыч, ты его слышал? — со смешком обратился Егор ко второму напарнику, седовласому Анатолию Трофимовичу Вырикову, из бригады он был самым старшим по возрасту. Собственно, Трофимыч, как именовали его коллеги, три года находился на заслуженном отдыхе. В шестьдесят он, как и положено, получил пенсию, но любимое дело не бросил. Его жена, женщина активная, целыми днями пропадала то у внуков, то у подруг, а то и на выделенном почтовым профсоюзом клочке земли, гордо именуемом «приусадебный участок». При таком раскладе никто Трофимычу палки в колеса не вставлял, и он продолжал работать.
— А то как не слыхать! — Трофимыч включился в игру. — Профессор у нас если уж выдаст, то по полной. Да и чему удивляться? В его-то почтенном возрасте в таких вещах пора разбираться.
— Да ну вас, — надулся Иван Громов. — Мог бы и не отвечать, знал ведь, что вы все к шутке сведете.
— Разве плохо повеселиться перед долгой дорогой? — резонно заметил Трофимыч. — Вон Егор уже по мешкам глазами шарит, примеряется, с чего вперед начать. А так позубоскалили чуток, и на душе веселее.
Егор опустился на скамью, прикрученную к полу в центре вагона специально для почтальонов. Окинув взглядом горы посылок, загруженных Ленькой, он покачал головой. Ни о какой системе Ленька знать не знал, и винить его вроде как было не за что, но перспектива потратить лишний час на систематизацию почтовых отправлений не слишком радовала. Да еще это его решение подсадить в почтовый вагон, битком набитый ценностями, пусть и молодых, но все же мужиков. Теперь решение казалось ему ребяческим, совершенно не обдуманным, и это портило настроение. А ведь придется сказать об этом товарищам, и кто знает, как они отнесутся к его решению.
— Тут такое дело, — откашлявшись, начал Егор. — У нас попутчики организовались. Никто не против?
— Чего? Не понял, — протянул Трофимыч. — Ты, Егор, не мямли, объясни доходчиво.
— Да солдатики, дембеля, в компанию напросились, — нарочито беспечным тоном пояснил Егор. — От поезда отстали, вот и пришлось подсобить.
— К нам в вагон? — в один голос воскликнули Трофимыч и Иван Громов.
— Ну не в вагон-ресторан же, — пожал плечами Егор. — Да вы не переживайте, до Нерехты докатят и отвалят. На этом перегоне дозагрузки нет, так что все путем.