— Нечего кусочничать, — строго произнесла мать. — Сейчас отец вернется, будем ужинать.
— Я пару кусочков, — принялся клянчить Олег, напомнив матери дни счастливого детства. — Голодный, как волк. Готов барана целиком проглотить.
— Барана не обещаю, а вот уткой фаршированной побалую, — мать улыбнулась тайком, стараясь не подать вида, как ей приятно вновь ощутить себя молодой мамашей.
— Ого, утка? С чего такое расточительство? — удивился Олег. — Вроде дня рождения ни у кого нет, и до Нового года еще далеко.
— Есть повод, — уклончиво ответила мать. — А ты вместо того, чтобы куски хватать, пошел бы оделся.
— Успею, — отмахнулся Олег. — И вообще, я что, не имею права в родном доме в трусах походить? Жара на улице зверская.
— Оденься, тебе говорят, — настойчиво повторила мать, и по тому, как она сжала губы, Олег понял, что та не шутит.
— А где отец? — насторожившись, спросил он.
— Ушел по делам, — мать снова уклонилась от ответа.
— Это по каким же делам? Не по сердечным ли? — Олег почуял подвох.
— Может, и так, — сдалась мать. — Сегодня к нам его друг придет. С дочерью.
— Ах, с дочерью, — протянул Олег. — Ну, значит, мне пора.
— Куда это ты собрался? — всполошилась мать. — Гости на пороге, а он из дома? Нет, мой родной, так дела не делаются.
— Это не мои дела, мама, — сердито произнес Олег. — Хватит с меня вашего сватовства! Сказал же уже: когда время придет, тогда и стану невесту искать.
— Да твое время никогда не придет, — мать в сердцах хлопнула сына по спине. — Мы и так с отцом долго ждали. Вот погоди, помрем, внуков не дождавшись, тогда по-другому запоешь!
— А кто вам виноват, что вы с моим рождением долго тянули? Во сколько ты меня родила? В тридцать пять! Так почему я должен осчастливить вас внуками в неполных двадцать семь?
— Не начинай, сынок, ты знаешь, что я отвечу, — мать опустилась на табурет и печально посмотрела на сына. — Просто мы с отцом за тебя беспокоимся. Думаешь, легко оставлять тебя одного на целом свете?
— Никто никого не оставляет. Вы с отцом еще сто лет проживете, — смягчился Олег. — И внуков понянчите, и правнуков. А невесту я себе сам найду, обещаю.
— И все же неплохо было бы познакомиться с Ариной. Девушка она скромная, работящая. Институт окончила, сейчас в школе работает, ребятишек уму-разуму учит, — принялась приговаривать мать, почувствовав, что сын дал слабину. — Плохо ли в матерях учительницу иметь? Раз уж она с чужими справляется, то и с твоими сорванцами совладает.
— Почему ты решила, что мои дети обязательно будут сорванцами? — Олег ласково улыбнулся матери.
— Потому что ты был сорванцом, и уж я-то знаю, в кого.
— Мама, мы уже говорили на эту тему, — Олег не хотел говорить с матерью в резком тоне, но по опыту знал — иначе нельзя. — Больше я не хочу возвращаться к этой теме. Вы с отцом должны уважать мои желания, разве нет?
— Сынок, уступи старикам, — в глазах матери засверкали слезы. — Только в этот раз. Если Арина тебе не приглянется, больше мы тебя не потревожим. Обещаю.
— Смахивает на шантаж, ты это понимаешь? — Олег, как и раньше в подобных ситуациях, начинал сдавать позиции, и мать отлично это знала. — Юридически — это уголовно наказуемое деяние.
— Так уж и уголовно, — мать ласково погладила сына по руке. — Иди, оденься. Я приготовила для тебя новую рубашку. Она отлично подойдет к твоим голубым глазам.
Олег тяжело вздохнул и направился в комнату. На спинке кровати висела одежда, приготовленная заботливой рукой матери. Быстро натянув летние брюки светло-коричневого цвета и голубую льняную рубашку, Олег подошел к зеркалу. Высокий, под метр девяносто, светло-русые волнистые волосы чуть длиннее, чем предписывают правила, ярко-голубые выразительные глаза, мужественные черты лица — чем не красавчик? И отчего это родители так беспокоятся о его личной жизни? Неужели и правда думают, что с его внешними данными и, что не менее важно, личностными характеристиками ему не удастся найти для себя хорошую партию? Родители познакомились после окончания Великой Отечественной, когда обоим было за тридцать, и все же их брак оказался крепким. Так почему бы не дать ему время найти свою половинку?
Размышления Олега прервал телефонный звонок (обладателями домашнего телефона они стали совсем недавно и еще не успели привыкнуть к подобной роскоши). Заливистая трель разлилась по квартире, после чего раздались торопливые шаги матери. Олег прислушался, мать говорила намеренно тихо, и он догадался, что спрашивают его. Открыв дверь, он вышел в коридор.
— Это меня? — одними губами спросил он.
— С работы, — мать недовольно хмурилась, но трубку сыну передала.
— Слушаю, — коротко произнес в трубку Олег.
— Здорово, Олег, ты еще не начал праздновать свое возвращение? — в трубке зазвучал голос капитана Абрамцева, коллеги и хорошего друга Гудко.
— А должен?
— Лучше бы нет, тут у нас аврал. Сможешь приехать? Знаю, Семипалов обещал вам с Дангадзе выходные, но тут история похлеще самого кровавого кинофильма про бандюгов, — на одном дыхании выложил Абрамцев. — Дангадзе уже в пути.
— Через тридцать минут буду, — бросил Гудко и, положив трубку, повернулся к матери. — Прости, мама, там запарка.
— Что-то серьезное? — мать беспокойно теребила фартук.
— Думаю, да. Извинишься за меня перед гостями?
— Конечно. Ступай, сынок, и будь осторожен.
Сердце Олега затопила волна благодарности: в таких ситуациях мать всегда была на высоте. Ни криков, ни обид, ни упреков, а лишь понимание и сочувствие. «Повезло же мне», — наверное, в тысячный раз подумал Олег. Он наклонился и нежно поцеловал мать в щеку. Она погладила его по щеке и подтолкнула к двери.
— Беги, работа ждать не будет.
Подходя к зданию на Петровке, Олег бросил взгляд на часы, стрелки показывали без четверти семь. «Добрался быстрее, чем планировал, это хорошо», — мысленно похвалил он сам себя. С самого детства Олег терпеть не мог опаздывать и с определенной долей осуждения относился к тем, кто этому правилу не следовал. Хотя с годами все же начал подходить к этому вопросу дифференцированно. Взять хотя бы Гию Дангадзе — в уголовке ему равных нет, он буквально нутром чует, где какой метод работы подойдет. И везде-то он на месте: хоть несговорчивого свидетеля на откровенность вывести, хоть матерого преступника «расколоть», хоть погоню устроить. К делу Дангадзе подходит творчески, почти художественно, лучшего напарника и представить трудно, а вот в повседневной жизни человек он абсолютно необязательный. Сколько раз за последний год Олегу приходилось прикрывать напарника перед начальниками всех рангов и положений!
И все же для Гии Олег готов был сделать исключение и закрыть глаза на его непунктуальность. Порой свободное отношение Гии к условностям было даже приятно, особенно если сравнивать со следователем Супоневым. Вот уж кто действительно педант до мозга костей! С опергруппой Гудко Николай Супонев работал не первый год, и, вопреки расхожему мнению о вечной вражде «оперов» и «следаков», их группа являлась исключением из правил. Взаимоотношения оперативной группы и следователя были не просто дружескими, а по-настоящему крепкими.
Поначалу Гудко не понимал, отчего так складывается, что все в группе уважают Супонева и безоговорочно выполняют все его требования. Он ничего не принимал на веру, каждую мелочь проверял лично. Он заставлял оперативников снова и снова выполнять одни и те же действия, повторять опросы и осмотры до умопомрачения, бессчетное количество раз вызывать одних и тех же свидетелей на беседу, организовывать круглосуточное наблюдение без видимых причин, а сам сидел себе в тепле кабинета и строчил, строчил, строчил бумажки, важно именуемые протоколами. Его дотошность могла любого свести с ума, и только после того, как подряд три дела, направленные следователем Супоневым в прокуратуру, завершились полной победой, и преступник получил сполна за свои мерзкие злодеяния, Гудко понял, что ради такого результата готов простить Супоневу все, включая его занудство.
Капитан Абрамцев, третий коллега, с которым Олег Гудко делил все тяготы и невзгоды милицейской службы, выгодно отличался от остальных сослуживцев тем, что всего в нем было в меру. Аккуратный в работе, внимательный к сослуживцам, с начальством держит золотую середину, не подхалимничает, но и на рожон не лезет. Вне службы — душа компании: сам любит повеселиться и про друзей не забывает. Он единственный из группы обзавелся семьей. С женой Татьяной нажил двоих детей, мальчика и девочку, чему коллеги немного завидовали. Олег втайне мечтал во всем походить на Абрамцева и искренне огорчился бы, если бы узнал, что коллеги считают его полной противоположностью Ивану Абрамцеву.
— Тяжелая артиллерия прибыла? — поприветствовал Олега дежурный по части, весельчак и тезка Олег Бодин. — Торопись, дружище, подполковник Семипалов три минуты как прибыл.
— Наши все здесь? — расписываясь в журнале, осведомился Гудко.
— Дангадзе задерживается, остальные на месте, — дежурный убрал журнал и, нажав кнопку, открыл «вертушку».
— Вызов ты принимал? — Гудко решил задержаться и выяснить, ради чего вызвали их опергруппу.
— Нет, сверху спустили, — Бодин понизил голос. — Говорят, на железной дороге ЧП, сам зам. нач. Главка генерал-майор Трушкин прибыл.
— Трушкин здесь? — Гудко нахмурился. Заместителя начальника Главка он видел лишь однажды, да и то на военном параде в честь Дня милиции. — Хочешь сказать, нас вызвал он?
— Похоже на то, — подтвердил Бодин и добавил: — Тебе лучше не опаздывать.
Гудко кивнул и направился к лестнице. Пролетев четыре пролета, он оказался на третьем этаже, там располагался кабинет подполковника Семипалова. У дверей кабинета стояли Абрамцев и Супонев. Гудко поздоровался с каждым за руку.
— Дангадзе внизу не встретил? — задал вопрос Абрамцев. — Должен бы уже подъехать.
— Не встретил, — ответил Гудко и кивком указал на дверь кабинета Семипалова. — Чего не заходим?