— У начальства, — ответил Абрамцев. — Сам Трушкин приехал.
— Слышал, — Гудко немного помолчал, затем снова спросил: — Ради чего собрали?
— Толком ничего не известно, — Абрамцев понизил голос до шепота. — Мне сам Семипалов позвонил, я еще домой уйти не успел, с бумагами задержался. Сказал: на железной дороге серьезное происшествие, тройное убийство при ограблении почтового вагона. Поезд едва успел от Москвы отойти, так что сам понимаешь, история скверная.
— Понимаю, — Гудко покачал головой. — Подробностей не знаешь?
— Откуда? Семипалов лишь обмолвился, что это дело сам начальник Главка под личный контроль берет, а потом Трушкина прислали.
Гудко покосился на следователя Супонева, стоявшего особняком. Опершись о стену спиной, Супонев прикрыл глаза и что-то тихо насвистывал под нос. Его спокойствие всегда удивляло Гудко, казалось, он в любой, самой сложной ситуации остается невозмутимым. Только он собрался высказать свою мысль Абрамцеву, как в коридоре показался подполковник Семипалов. Лицо его выражало крайнюю степень озабоченности. Завидев оперативников, он махнул рукой и приказал:
— Проходите в кабинет.
Абрамцев вошел первым, за ним потянулись остальные. В приемной их встретил старший лейтенант Кабанцев, личный помощник Семипалова. При виде посетителей он поспешно вышел из-за стола и открыл дверь в кабинет. Пропустив всех внутрь, он обратился к подполковнику:
— Для меня будут распоряжения?
— Не сейчас, Толя, — отмахнулся Семипалов. — Приготовь чай, похоже, я сегодня остаюсь без ужина.
— На всех? — чуть помедлив, уточнил Кабанцев.
— Нет, только мне. Ребята надолго не задержатся.
Не успели оперативники расположиться, как дверь открылась, и в кабинет ввалился капитан Дангадзе. Тяжело дыша, он обратился к подполковнику:
— Разрешите, товарищ подполковник?
— Входи, Дангадзе, как раз вовремя, — Семипалов бросил взгляд на часы и покачал головой. — На вводную времени почти нет, перехожу сразу к делу. Обстоятельства чрезвычайные, так что о выходных, тем более дополнительных, придется на время забыть. Сегодня на перегоне Москва — Александров на почтовый вагон железнодорожного состава, следующего до Владивостока, было совершено разбойное нападение. Убиты трое сотрудников почтового вагона, четвертый в критическом состоянии. Сейчас его везут в институт Склифософского. Почтовый вагон переправлен на запасные пути в городе Александрове, его охраной занимаются местные власти.
— Цель преступников — убийство? — следователь Супонев задал вопрос, глядя на свои ладони, сцепленные на коленях. Голос его звучал меланхолично.
— Нет, вагон был ограблен, — коротко ответил Семипалов. Манера следователя смотреть куда угодно, только не в глаза собеседнику, раздражала, и чтобы не показать этого, подполковнику приходилось напоминать себе, что в работе следователь безупречен.
— Кто в наши дни грабит почтовые вагоны? — удивленный Дангадзе не сдержал эмоций. — Мало им инкассаторских авто или, на худой конец, сберегательных касс? Да в простом магазине и то больше возьмешь!
— Комментарии приберегите для другого случая, — оборвал Дангадзе подполковник Семипалов. — Вагон ограблен, сотрудники убиты, преступники скрылись — это все, что известно на данный момент. Ваша задача — как можно скорее выйти на преступников. И чтобы не терять драгоценное время, придется разделиться. Капитан Абрамцев едет в Склиф и допрашивает свидетеля. Остальные — в Александров. Осмотреть место преступления, собрать улики и найти способ вычислить преступников. Вопросов не задавать! — Семипалов резким движением руки остановил поток вопросов, готовый сорваться с губ оперативников. — Идите, я всю ночь буду на связи. Завтра в семь ноль-ноль общий сбор. Надеюсь, до этого времени вам будет что сказать.
— До семи утра? — капитан Абрамцев нахмурился. — Срок нереальный, товарищ подполковник, и вы это знаете. Если бы у нас был хотя бы день, а то ведь ночь. В ночное время особо свидетелями не разживешься.
— Я-то знаю, капитан, а вот наверху знать этого не желают, — нехотя согласился Семипалов. — В восемь я должен буду докладывать генерал-майору Трушкину, а он, в свою очередь, обязан проинформировать генерал-лейтенанта, и хватит об этом… Супонев — вашу группу у проходной ждет машина. Забросите Абрамцева в Склиф и поедете в Александров.
Абрамцев встал, козырнул и вышел из кабинета, следом вышли Гудко и Дангадзе. Следователь Супонев замыкал шествие. До самого выхода с территории Главка никто не проронил ни звука. Лишь оказавшись на площади Дзержинского, оперативники перевели дух и позволили себе высказаться.
— И кому только в голову пришло почтовый вагон обносить? — Дангадзе расстегнул верхнюю пуговицу сатиновой рубашки и с наслаждением подставил шею легкому ветерку.
— Криминал от жары шалеет, вот и изгаляются, — капитан Абрамцев, последовав примеру Дангадзе, расстегнул ворот и закатал рукава. — Меня больше волнует вопрос: чем они там, наверху, думали, когда сроки назначали?
— Известно чем, — Гудко недовольно хмыкнул. — Им бы только распоряжения раздавать, а каким образом их выполнять — не их забота. Как думаете, удастся свидетелей найти в такое время суток?
— Какие свидетели, Олег! Тебе же сказали: вагон отогнали на запасные пути. Все свидетели укатили по рельсам в далекие дали, — Дангадзе негромко выругался. — Холера их всех забери!
— Точно! — Гудко смутился, но вида не подал. — И как прикажете свидетелей добывать?
— Полетишь во Владивосток, будешь поезд встречать и всех в кутузку, — Дангадзе рассмеялся собственной шутке.
— А кроме шуток у тебя что-то есть? — Гудко бросил хмурый взгляд на товарища. — Время идет, а мы тут лясы точим.
— Вот это верный подход, — вступил в разговор следователь Супонев. — Вместо того, чтобы начальство ругать, лучше займемся делом. Машина ждет, все готовы, а детали все равно придется на месте обсуждать.
С этими словами Супонев зашагал к автомобилю, припаркованному прямо напротив центральных ворот. У машины стоял водитель — парнишка с рыжеватыми усами. На Петровке он служил недавно, и оперативникам был незнаком. Подойдя к автомобилю, Супонев уточнил, их ли дожидается водитель, и, получив положительный ответ, махнул рукой товарищам. Через пару минут все погрузились в автомобиль, Супонев дал отмашку, и машина выехала на дорогу.
В НИИ скорой помощи имени Склифософского Абрамцев приехал около восьми часов вечера. Он сразу направился к клинико-хирургическому корпусу, отстроенному совсем недавно, вошел в вестибюль и обратился к вахтеру с просьбой пригласить дежурного врача. Вахтер, как водится, отказал, но удостоверение сотрудника милиции, предъявленное Абрамцевым, возымело действие. К Абрамцеву вышел дежурный врач, представился Сильвестром Анатольевичем и сообщил, что пострадавший в почтовом вагоне находится на операции.
— Не стану скрывать, состояние его критическое, — заявил Сильвестр Анатольевич. — Операция продлится не один час, так что рекомендую вам приехать завтра. Желательно ближе к полудню.
— Вы принимали больного? — проигнорировав рекомендацию врача, задал вопрос капитан Абрамцев. — Он что-то рассказал о том, что произошло?
— Нет, его принимал хирург, — Сильвестр Анатольевич недовольно поморщился, но на вопрос ответил. — По поводу того, говорил ли он с врачом до операции, я могу уточнить, но на это уйдет время. Я не намерен отвлекать хирурга разговорами во время работы.
— Где я могу подождать окончания операции?
— У себя дома, — Сильвестр Анатольевич снова поморщился. — Больница — не зал ожидания на вокзале.
— Это исключено. Я должен поговорить с врачом, — отрезал Абрамцев. — Так где я могу подождать?
Через пять минут он сидел в комнате отдыха, которой пользовались врачи и медсестры, дежурившие ночью, и дожидался, когда освободится хирург. Комната отдыха не пустовала и в вечернее время. То и дело дверь открывалась и впускала медперсонал всех калибров и возрастов. Врачи на капитана внимания почти не обращали, разве что бросали удивленные взгляды и тут же отводили глаза. Брали что-то из холодильника и сразу выходили. Молодые медсестрички, напротив, с интересом разглядывали незнакомца, расположившегося в кресле у окна. Абрамцев подозревал, что их набеги в комнату отдыха в этот вечер происходили чаще, чем в обычные дни, и причиной тому была его персона.
Ближе к десяти вечера комнату отдыха оккупировала группа медсестер в количестве шести человек. Разливая по стаканам чай, они перешептывались и украдкой бросали взгляды на Абрамцева. Надо признать, капитану Абрамцеву было чем привлечь женское внимание. Рост сто восемьдесят два сантиметра, ни грамма лишнего жира в накачанной систематическими тренировками фигуре, которую выгодно подчеркивали полуспортивные брюки и светло-голубая тенниска. Темно-каштановые волосы аккуратно пострижены, щеки гладко выбриты. Во всем облике чувствуется стать, а шоколадного цвета глаза светятся озорными искорками, сообщая заинтересованным лицам, что их владельцу не чужд юмор.
Абрамцеву их внимание было приятно. В этом году ему исполнялось тридцать два, десять из которых он прожил в счастливом браке, но последнее время ему стало казаться, что что-то из их отношений с супругой ушло, погас огонь, или просто рутина заела, и ему льстило, что он все еще не потерял привлекательности. Не то чтобы он подумывал о других женщинах, просто внимание молоденьких особ доказывало, что он еще не списан в запас. К тому же ожидание затягивалось, а присутствие медсестер хоть как-то скрашивало вынужденное безделье. Одна из медсестер, невысокая смуглая брюнетка, подначиваемая подругами, отделилась от группы и подошла к Абрамцеву.
— Скажите, вы к кому-то из персонала пришли? Случайно не жену ждете? — оглядываясь на подруг, спросила она.
— Случайно не жену, — сдерживая улыбку, ответил Абрамцев.
— Тогда кого же? Посещения пациентов закончились, да и не пускают сюда простых посетителей.