Распорядитель сопроводил меня к столу, за которым уже ждал куратор. Заметив меня, Руслан Константинович улыбнулся и указал на свободное кресло:
— Добрый день, Павел Филиппович! — воскликнул он. — Прошу вас, присаживайтесь.
— Добрый, — ответил я, усаживаясь.
Мужчина выглядел довольным. Он был облачен в клетчатый пиджак и светлую рубашку.
— Я воспользовался вашими советами, и супруга решила обновить мой гардероб. Удалось договориться с портным, чтобы он пришил к каждой вещи бирку с указанием меньшего размера. И вы не представляете, как изменилась моя жизнь!
— Расскажете? — улыбнулся я.
— Скажу только, что теперь вещи мне великоваты. А значит, иногда я могу позволить себе немного сладкого. Разумеется, я стану этим злоупотреблять, но как же приятно видеть, что жена мной гордится! Давненько она не была такой довольной.
— Это ли не прекрасно?
— Я очень рад, что вы помогли кустодиям закрыть дело, — продолжил куратор. — Александр Васильевич уже прислал в палату рекомендательное письмо, в котором очень хвалил вас и ваш вклад в защиту Империи. Его подписали мастер Зимин и князь Шуйский. И это очень хорошо...
— Думаете, письмо от кустодиев поможет мне отстоять статус? — уточнил я.
— Напрямую — нет, — ответил куратор. — Письмо имеет скорее рекомендательный характер. И особенный подтекст. Например, оно прозрачно намекает, что у вас очень влиятельные друзья, Павел Филиппович. Многие поняли, что с такими людьми лучше не ссориться. Вряд ли конфликт с начальником охранного отделения может помочь карьере. А именно эту должность в скором времени займет князь Шуйский.
Я только кивнул, признавая правоту Руслана Константиновича.
— Глава адвокатской палаты тоже выступил в вашу защиту, — продолжил куратор. — Вместе с мастером Суворовым и Свиридовой. Так что, все будет хорошо! Не ошибается только тот, кто ничего не делает, Павел Филиппович. И ваша ошибка в деле с Самохваловым не такая уж страшная.
— Заседание уже назначено? — спросил я.
— Через неделю, вам придет оповещение, — кивнул Руслан Константинович.
— Спасибо.
— Для того и нужны наставники, мастер Чехов, чтобы помогать молодым специалистам, — добродушно улыбнулся куратор.
Он замялся, а затем продолжил:
— Могу ли я попросить вас об одной услуге, Павел Филиппович?
Этот вопрос порядком меня удивил.
— Конечно, Руслан Константинович, слушаю...
Наставник замолчал, словно подбирая слова. А затем начал:
— В Петрограде про вас ходит слава не только как об адвокате, но и как о человеке, который может докопаться до истины в делах... скажем так, касающихся изнанки нашего мира. Способном призвать и допросить призрака или мертвеца...
Я кивнул, понимая, к чему начинает клонить собеседник.
— Так вот... С одним моим знакомым происходят очень странные вещи, — продолжил Руслан Константинович. — Что только он не делал! Вызвал жрецов-синодников, ведьм, и всяких колдунов, но ничего не помогает...
Я задумался. У меня была еще неделя свободного времени — почему бы не оказать любезность?
— А что именно за чертовщина происходит у этого вашего знакомца? — поинтересовался я.
— Это он уже сам вам поведает, — отмахнулся Машуков. — Я могу представить вас, и он все расскажет.
— Хорошо, — согласился я. — Когда ему будет удобно?
— В любое, комфортное для вас время, — тут же ответил Руслан Константинович.
— Тогда давайте назначим встречу сегодня на вечер, — произнёс я. — Сейчас у меня остались кое-какие дела, которые нужно решить, а вечером за чаем, я могу обсудить все с вашим знакомцем.
— Вечером за чаем, — повторил куратор. — Я заеду за вами в шесть.
— Буду ждать...
Я вышел из-за стола и протянул на прощание ладонь, Руслан Константинович ответил мне крепким рукопожатием. И я направился к дверям. На ходу позвонил Фоме.
— Подгоняй машину, — приказал я. — Пора ехать по делам.
— Сделаю, вашество, — ответил слуга.
— До свидания, Павел Филиппович, — с улыбкой попрощался со мной распорядитель. — Ждем вас снова в нашем заведении!
— До свидания, — ответил я и вышел из заведения.
Глава 3 Банковские дела
Перед поездкой в банк мы заехали домой. Фома попросил меня немного обождать и оправился в дом, чтобы забрать из рук Любови Федоровны деньги. Я был уверен, что она упакует купюры предельно бережно, так как к наличным Виноградова относилась очень серьезно.
В ожидании Фомы я вышел из салона, чтобы размять ноги и пройтись вдоль дорожки. Из пристройки показался Евсеев и при виде меня принялся поправлять воротник куртки.
— Здравы будьте, ваша светлость! — поклонился он и подошел ближе. — Не довелось с вами свидеться.
— Заходи поутру выпить чаю на кухне, — предложил я. — Полагаю, никто не станет возражать, если ты будешь общаться с домашними.
— Я бы с радостью, — оживился Евсеев. — Да только не знал, что можно в хозяйский дом без спроса входить.
— Считай, что ты спросил и получил разрешение, — кивнул я, а затем окинул мужчину оценивающим взглядом.
Он был одет довольно прилично, хотя очевидно было, что костюм на нем был с чужого плеча. Рукава свисали, скрывая кисти почти до кончиков пальцев, а штаны держались на туго затянутом вокруг талии ремне.
Заметив мой интерес, он развел руки.
— Немного похудел после лекарни! Госпожа Виноградова выделила мне кое-что из старой одежи, что нашлась в кладовой. И Фома пообещал, что вскорости мне придется обзавестись обновками.
— Все правильно.
— Я все же думаю, что должен сам оплатить все с оклада, — продолжил он. И смущенно добавил: — Каким бы вы его ни назначили...
— Внешний вид сотрудников кабинета адвоката должен соответствовать статусу, — возразил я. — А потому я беру на себя обеспечение работника всем необходимым. В цирюльню, смотрю, ты уже сходил.
— Да это я сам себя побрил и остриг, — гордо сообщил Евсеев. — Грива у меня от природы вьется, и даже если криво выходит, то оно не видно. Ждать, пока попаду к цирюльнику, я не стал. А просто выменял себе бритву на блошином рынке.
— А на что выменял? — удивился я.
— На рыбу, которую словил в канале, — просто ответил Евсеев.
— А где снасти взял?
— Один из рыбаков отдал старое удило, взамен на то, что покажу ему издали некроманта, — бесхитростно сообщил Евсеев.
— О как! — удивился я. — И показал?
— Как не показать, ежели вас любой в Петрограде увидеть может? — хмыкнул мужчина. — Я поначалу хотел тому мужику дать газету с вашей фотокарточкой. А потом подумал, что меня за такую хитрость поколотить могут. И ежели раньше меня это не особенно пугало, то теперь мне лицо портить нежелательно. Ведь я все ж на важного господина работаю.
— Верно, — усмехнулся я. — И как ты решил этот вопрос?
— Решаю еще, — вздохнул Евсеев. — В нашем договоре не было и слова про сроки. Так что, когда смогу, тогда и покажу ему некроманта...
— Помощь нужна? — улыбнулся я.
— Не, — мужик почесал затылок. — Справлюсь.
— К слову, про это... — я понизил голос. — Как ты справляешься?
— Работы тут немного. Я узнал, когда открываются лавки, и где Фома берет мясо и специи всяческие. Еще съезжу с ним в торговые ряды и выясню, у кого он что покупает. И потом сам за всем буду мотаться.
— Да не об этом речь...
— Ежели вы спрашиваете о моей хворобе, то не извольте беспокоиться.
— Как скажешь, — не стал спорить я. — Но если тебе понадобится помощь, то ты обязательно дай знать.
— Вы мне и так помогли, ваша светлость! Как никто до вас не помогал, — он потупился и мне показалось, что в уголках его глаз мелькнула слеза. — Жалко, что мамка не застала этого времени, когда я начал жить как человек. Сколько лет прожег зазря. А ведь мог...
Он махнул рукой и улыбнулся.
— У меня теперь вся жизнь по-другому пойдет. И я этого шанса ни за что не упущу, ваша светлость. Я может еще и женюсь!
— Почему нет? — поддержал я слугу.
— Я тут побрился, в баню сходил. Когда нос перестал быть красным да отекшим, оказалось, что морда лица еще не такая уж и плохая. У меня нрав незлобливый, и руки растут из нужного места. Может и смогу встретить такую даму, которой по сердцу придусь.
— Буду только рад, если твоя судьба устроится.
— Спасибо, Павел Филиппович, — поклонился мне собеседник.
— Все готово, вашество! — подал голос Фома, выходя из дома. — Можем ехать.
Я кивнул Евсееву и вернулся в машину. Питерский занял водительское сиденье.
— Хороший мужик, — сообщил он, указав на уходящего в пристройку слугу. — Я все же думаю, что толк с него будет. Работы не боится, и аппетит у него отменный...
— Это хороший знак. Надо будет Лаврентию Лавовичу передать, чтобы он его осмотрел на предмет качества здоровья. Все же теперь он тоже часть нашего штата.
— А ведь совсем недавно у вас был только я, — напомнил Фома, улыбнувшись мне в зеркало заднего вида.
— Кота первого в дом пускают! — заметил я, и мы оба засмеялись.
— Вы мне только дайте знать, какую форму надо прикупить для Евсеева. В том же магазине, что и для меня брали?
— Там можно взять только пару костюмов для особых случаев и несколько сорочек. А для работы надо прикупить что-то крепкое и немаркое. Думаю, что ему пригодится шинель для холодов, куртка для работ во дворе. Надо еще набрать носков, белья. Ничего роскошного ему точно не нужно. Он и так смущается оттого, что пришел к нам голым и босым.
— Знаю я место, где такого добра можно прикупить. Там отовариваются работяги из тех, кто неплохо устроился.
— Вот и славно, — улыбнулся я. — Главное, добудь ему фуражку. Думаю, Евсеев будет доволен.
Вскоре мы подкатили к банку. Питерский вышел и быстро обогнул машину, чтобы распахнуть передо мной дверь. Я выбрался наружу и только тогда заметил в руках помощника кожаный саквояж.
— Что это? — удивился я.
— Деньги, вашество. Я иногда вожу их в банк, чтобы пополнить счета.