— Прямо так и сказал? — удивился я. — Хорошая у тебя фантазия!
— Кого там вы решили отдать на корм призракам? — послышался голос Виноградовой.
А через секунду, призрачная женщина просочилась через потолок и возникла перед нами.
— Никого, — ответил я. — Это Фома так над Евсеевым пошутил.
— После того как денег ему дал? — с подозрением спросила Любовь Федоровна. — Не надо отпираться, я все видела.
— Фома получил компенсацию и распорядился ей, как пожелал, — просто ответил я.
При слове «компенсация» глаза Виноградовой вспыхнули интересом.
— Вот как? Вы решили устроить подставное дорожное происшествие? — живо поинтересовалась она. — Поставили машину под удар, и заставили потерпевшего рассчитаться на месте?
Фома охнул и прижал ладонь к груди.
— Эту схему уже давно прикрыли, как и махинации со страховыми выплатами, — ответил я. — Тем более, что дворян, уличенных в разбое, воровстве или обмане, могут лишить всех чинов.
Эта информация расстроила Виноградову.
— Чудные времена, — вздохнула она. — Вариантов заработать быстро и много с каждым днем становится все меньше... Так что за компенсацию получил, Фома?
— Банк мне выплатил, — пояснил слуга. — За вред, который нанесли мне тамошние дружинники.
— На тебя посмели напасть? Если так, мы немедленно поедем в тот банк, и я его сожгу!
— У вас нет силы огня.
— А спички к чему? — осведомилась женщина.
— Не надо ничего сжигать! — поспешно замотал головой Фома. — Там же деньги наши лежат. Да и не сделали они мне ничего, только рубашку порвали. И чай на пиджак пролили, когда скрутить пытались.
Виноградова грозно насупилась:
— Как вообще они посмели напасть на слугу семьи?
— А вот это интересный вопрос, — ответил я. — Как оказалось, Фома не раз приезжал в банк, чтобы положить на счет большие деньги. Покупал ценные бумаги на предъявителя, и арендовал ячейку для драгоценностей... Поэтому приняли Питерского за вора. И решили провести задержание.
Виноградова фыркнула:
— Любопытный приказчик в этом заведении! Даже нарушил банковскую тайну, чтобы узнать, что Фома хранит в ячейках.
— За это он уже выплатил отступные, — сказал я. — А у меня возникает вопрос: каково происхождение этих ценностей?
Любовь Федоровна пожала плечами:
— В основном, старые запасы... Если помнишь, я держала здесь ломбард.
— В основном? — уточнил я.
Виноградова поджала губы. Несколько секунд она молчала, явно не собираясь отвечать, но я терпеливо ждал, и тогда она неохотно сказала:
— После моей смерти этот дом начал пользоваться дурной славой. И здесь время от времени собирались разные... личности. Сперва это были странные людишки, которые хотели организовать какой-то культ. Они были забавными, и особо мне не мешали.
— Приносили жертвы в подвале дома?
— Если бы... — вздохнула призрак. — Так, стращали людей.
— И куда они делись? — озаботился я.
— В один прекрасный день лидер культа, который собирал пожертвования, сбежал, прихватив с собой почти всю кассу.
— Почти? — прищурился я.
— Я взяла немного — просто посчитать! И не успела вернуть... — буркнула Виноградова и продолжила, — Остальные культисты разбрелись кто куда. Уж очень разочарованы были эти юноши и девушки подлостью своего предводителя... Потом стало интереснее — какое-то время тут базировались разбойники, которые успели ограбить несколько сберкасс и ювелирный магазин. В конце Смуты часто такое бывало.
— Здесь? — удивился я. — В центре города?
— Павел Филиппович, ну чем ты слушал?! — возмутилась Любовь Федоровна. — Я же сказала, что к этому дому боялись даже приближаться. Исключения всегда были, но это были либо храбрецы, либо скудоумные, а среди жандармов в смутное время не было ни тех, ни других. Смелых я обычно прогоняла. Первый год посмертия я очень любила озоровать и хулиганить, поэтому для разного разбойного люда мой дом был крепостью. Вот и несли сюда все награбленное.
— И куда делись те разбойники? — уточнил я.
— Перебили друг друга, когда делили ворованное. — неохотно ответила Виноградова. — Жадность — очень сильное чувство, Павел Филиппович. Часто она затмевает такие понятия, как дружба и честь.
Я начал догадываться, откуда у Любови Федоровны появились капиталы на покупку дома. И почему Виноградова может так свободно обходиться без силы. Но все же уточнил:
— А после этих разбойников были еще гости?
— Были да сплыли! — отрезала Виноградова. — Все они были дурными людьми. А этот дом словно открывает человеческие пороки, вот и сгинули они в стенах нашего жилища.
Мне подумалось, что порокам очень сильно помогала госпожа Виноградова, подсказывая и нашептывая людям нужные слова.
— И где останки этих всех порочных самоубийц? — спросил я.
— В стенах дома, — спокойно повторила призрачная женщина. — Один добрый человек помог их туда поместить. Правда пришлось много времени потратить на его убеждение. А призраки выдохлись, да и померли. Я была сильнее, и лишила их еды. Они какое-то время выли, пытались выбраться отсюда, но правила посмертия едины для всех.
Любовь Федоровна развела руки, словно говоря: так сложилась их жизнь.
— Вы их убили? — спросил я. — Высосали силу?
Призраки могли кормиться друг от друга, когда и не было других источников питания. Но Виноградова покачала головой:
— Ну, сперва они устроили борьбу на выживание. И один за другим впали в некое подобие спячки. Так что их даже твой фонарь не манит. Зависли в астрале между мирами. А победителей отправляла я. У меня не было выбора — они дичали, зверели, и мне приходилось...
— Но почему они не питались от других гостей?
— Гости здесь бывали не так часто. Между посещениями могло пройти и полгода. За это время призраки начинали жрать друг друга. Поначалу это сложно — быть мертвым. Не сразу понимаешь, что произошло.
— То есть, у вас в доме есть батарейка, от которой вы питаетесь? — уточнил я, чтобы сменить тему разговора.
— Только та батарейка уже давно едва теплится, — ответила Виноградова. — Основным моим источником питания теперь является работа.
— Вот как! — пробормотал я. — В той самой комнатке в подвале?
Любовь Федоровна вздохнула и отвернулась. Мне стоило давно выяснить причины того, отчего моя соседка настолько сильная. И ведь я догадывался, что все не так просто. Но постоянно гнал от себя дурные мысли.
— Как я и сказала, там есть крысиное гнездо. Ну, теперь все тайны дома раскрыты.
Я только кивнул.
— Надеюсь, это не повлияет на наши отношения? — склонив голову, спросила призрак.
Я немного помолчал, обдумывая ситуацию.
— То, что вы устраивали здесь самосуд и убивали разбойников — не повлияет, — ответил я наконец. — Кто знает, чего бы еще натворили эти лихие люди... А вот трупы в стенах могут довести до беды.
— Думаете, что воскреснут, вашество? — ахнул Питерский.
Я покачал головой.
— Все проще, Фома. После Смуты, жандармы в городе работают куда лучше. Отец даже говорил, что в третьем отделении хотят создать группу, которая будет заниматься старыми преступлениями. Пока это только разговоры, охранному отделению свежих дел хватает. Но вот через несколько лет эта идея вполне может стать реальностью. И если доблестные стражи порядка начнут искать пропавших, то могут прийти в этот дом.
— Да говорю же: сами они друг друга порешили! — возразила призрак.
— Сами себя убили, и сами себя в стену замуровали? Может быть жандармы и спишут это все на турнир на выживание, только времени это займет много. Год, а то и больше. И все это время в нашем доме будут топтаться отряды жандармерии и всякие службы. А мы раз за разом будем давать объяснения. И я уверен, что об этом растрезвонят все городские газеты, а такая реклама может повредить моей адвокатской практике.
— Об этом я не подумала... — задумчиво сказала Любовь Федоровна. — И что будем делать?
— Решать, как избавиться от эха минувших лет, — ответил я.
Глава 5 Старый новый клиент
Любовь Федоровна уселась на подоконник, закинула ногу на ногу и сделала вид, что рассматривает картину Залежного. Я же не был готов в этот момент выяснять все подробности ее приключений в доме, и решил оставить расспросы на потом.
Мне казалось, что после этого рассказа Фома как-то иначе начнет смотреть на Виноградову, но парень проявил мудрость и заявил:
— Хорошую женщину и смертью не испортишь! Вон как вы тут все в своих руках держали все эти годы...
Призрачная дама взглянула на него с удивлением, явно не ожидая подобных слов. А помощник продолжил:
— Ежели бы не упокаивались тут всякие злодеи, то и вас здесь бы уже не было.
— Никто не вечен... — прошелестела Любовь Федоровна.
— А вы не все! — упрямо насупился парень. — И я считаю, что нельзя вас винить в том, что вы выживали, как умели... То есть — не умирали, как могли...
От этой фразы на губах Виноградовой проступила легкая улыбка:
— До чего же ты хороший, Фомушка, — вздохнула она и откинула со лба прядь волос. — Не знаю, за что Искупитель наградил меня таким другом...
Она потупилась, словно смутилась своих слов. Я же подошел к ней и сказал:
— С этого дня я прошу вас без стеснений брать у меня столько сил, сколько нужно.
— Да ее не так много и надо, — рассеянно ответила женщина.
— Вы для меня не посторонний человек...
Любовь Федоровна покачала головой.
— Я не человек, Павел...
— Это уж не вам решать! — пробасил Питерский. — Пусть вы и померли, но от этого не перестали быть человеком.
Женщина слабо улыбнулась:
— И поэтому ты мне венок подарил?
— Я свою ошибку уже учел, — отозвался помощник. — Павел Филиппович мне все пояснил. А после разговора с ним я посадил цветы под окном.
Хозяйка дома спрыгнула на пол и поправила безупречный подол платья. Подошла ближе и усмехнулась:
— Что бы я без вас делала?