Это же Коля Сосновский, удивился я, узнав гостя. Легок на помине.
Выглядел Сосновский неважно. Он был в измятом вечернем костюме и неуверенно озирался по сторонам, словно никак не мог понять, куда попал. Когда извозчик уехал, Сосновский подошел к калитке и осторожно дотронулся до бронзового колокольчика. Колокольчик коротко звякнул.
— Встретить его? — спросил Игнат.
— Не надо, — остановил я слугу. — Пожалуй, я сам встречу.
Я сбежал по лестнице, мельком взглянул на себя в старое зеркало в ореховой раме, висевшее в прихожей, и пригладил волосы. Затем вышел на крыльцо и подошел к калитке.
— Здравствуй, Коля! — приветливо кивнул я. — Не ожидал, что ты приедешь, но я рад тебя видеть.
Я открыл калитку, чтобы впустить Сосновского.
— Мне сообщили, что твой отец недавно скончался. Прими мои соболезнования.
— Спасибо, Саша, — неуверенно кивнул Сосновский.
Входить он не спешил. Так и топтался возле калитки.
— Ты живешь здесь? — к моему удивлению спросил он, как будто не знал, к кому приехал.
Но я не подал виду, что удивился. Решил, что молодой граф Сосновский еще не пришел в себя после похорон отца.
— Здесь, — кивнул я. — Проходи.
— Саша, мы не виделись с самого выпуска, — сказал Сосновский. — Но я не знаю, к кому еще обратиться. Мне нужна твоя помощь.
Его глаза были красными, как будто он не спал всю ночь. Это же предположение подтверждал и измятый костюм.
— Входи, — улыбнулся я, — пойдем ко мне в кабинет, там все обсудим.
Я провел Сосновского в кабинет и предложил присесть.
— Благодарю, — рассеянно кивнул он, тяжело опускаясь в кресло.
Я сел за свой письменный стол и посмотрел на него.
— Слушаю тебя, Коля.
— Саша, со мной случилась ужасная история, — начал он.
Голос его хрипел от волнения. Сосновский закашлялся.
— Хочешь воды? — предложил я.
— Да, — кивнул он, не переставая кашлять.
Графин на столе оказался пуст, поэтому я послал зов Игнату. Через минуту слуга появился в дверях со стаканом в руках.
— Прошу, ваше сиятельство, — сказал он Сосновскому.
Сосновский сделал несколько глотков воды и благодарно кивнул, возвращая стакан.
— Игнат, наполни, пожалуйста, графин водой, — вежливо напомнил я.
Когда Игнат вышел, я снова обратился к Сосновскому:
— Расскажи, что произошло.
— Но ты сможешь мне помочь? — с непонятной настойчивостью спросил он.
— Это зависит от того, что ты мне расскажешь, — улыбнулся я. — Но в любом случае я тебя внимательно выслушаю.
— Хорошо, — кивнул Сосновский.
Его худые пальцы нервно стиснули подлокотники кресла.
— Мой отец умер неделю назад, — начал он. — Ты не представляешь себе, Саша, что мне пришлось пережить за эту неделю. Похороны, общение с родственниками. А ведь у нас большое дело. Нельзя было прекращать отгрузку леса. Управляющие постоянно дергали меня вопросами.
— Понимаю, — кивнул я.
— Вчера должно было состояться оглашение завещания моего отца, — продолжил Николай.
— Должно было? — нахмурился я.
— Оглашение состоялось, — поправился Сосновский.
— Что-то пошло не так?
— Да. Я приехал к нашему адвокату Юрию Андреевичу Стригалову в его кабинет в юстиц-коллегии на Городовом острове. Меня удивило, что вместе с нами в кабинете был какой-то незнакомый человек. Купчина с бородой, уверенный и громкоголосый.
На мой взгляд, Николай Сосновский рассказывал не слишком существенные подробности, но я не стал его перебивать.
— Юрий Андреевич достал из сейфа завещание и прочитал его, — медленно сказал Николай и в отчаянии посмотрел на меня. — Саша, мой отец лишил меня наследства.
— Полностью? — не поверил я. — За что? В чем ты провинился?
Николай Сосновский покачал головой.
— Нет, не полностью. Отец оставил мне дом в столице, титул и весь наличный капитал… Но загородное имение и Сосновский лес — все ушло в чужие руки!
Он в отчаянии посмотрел на меня.
— Саша, что это значит? Я ничего не понимаю. Я всю ночь бродил по городу и думал, но так и не смог ничего понять.
— Кому твой отец отписал загородное имение и корабельный лес? — спросил я.
— Этому самому купцу, — ответил Сосновский.
— Как его фамилия? — уточнил я, подвигая к себе лист бумаги.
— Порфирьев, — ответил Николай. — Он откуда-то из Вологды. Кажется, торгует рыбой и солью.
— Ты раньше знал его?
— Нет, я никогда его не видел.
— Понятно.
Я сделал карандашом пометку на бумаге.
— Но не это самое страшное, Саша, — настойчиво сказал Николай. — Имение, лес — это все не важно.
Он посмотрел на меня.
— После смерти отца ко мне должен был перейти наш родовой магический дар. Ты слышал о нем?
— Краем уха, — кивнул я. — Ну так что же?
— Дара нет. Наш родовой дар достался кому-то другому… я не знаю, кому.
Николай запустил руку за ворот измятой рубашки и вытащил золотой медальон на тонкой цепочке. Со злостью рванул его, и цепочка лопнула. Сосновский швырнул медальон на пол.
— Что это? — спросил я.
Он не ответил. Тогда я встал и сам поднял вещицу.
Это было деревце в палец величиной, выполненное из золота. Сосна, насколько я мог судить.
— Это ваш родовой амулет? — спросил я.
Николай Сосновский молча кивнул и закрыл лицо руками.
— Возьми его, — сказал я, протягивая ему амулет. — Он тебе еще пригодится.
Мой магический дар осторожно шевельнулся в груди. Ситуация была не просто необычная. Она не укладывалась в голове.
Вернувшись за стол, я задумчиво постучал карандашом по столешнице. Николай Сосновский никак на это не отреагировал. Так и сидел, опустив голову и закрыв ладонями лицо.
— Что ты думаешь об этом? — беззвучно послал я зов дому.
Дом ответил коротким сигналом. Он недоумевал вместе со мной.
— Да, я тоже ничего не понимаю, — согласился я. — Ладно, разберемся.
Осторожно постучав в дверь, вошел Игнат с полным графином воды.
— Игнат, накрой, пожалуйста, завтрак на двоих, — попросил я его. — Мы с Николаем Дмитриевичем будем завтракать вместе.
— Сделаю, ваше сиятельство, — понятливо кивнул Игнат.
— Коля, я приглашаю тебя остаться к завтраку, — сказал я Сосновскому. — Тебе нужно поесть. Судя по всему, с тобой произошла темная история. В ней много непонятного. Поэтому за едой ты расскажешь мне все подробно.
Николай Сосновский с надеждой посмотрел на меня.
— У меня есть деньги, Саша, — сказал он. — Я могу заплатить. Я заплачу, сколько скажешь. Только помоги. Ты же Тайновидец. Ты должен разобраться в том, что случилось.
— О деньгах мы поговорим позже, — кивнул я. — Сначала тебе нужно поесть. Идем.
Игнат накрыл завтрак на кухне. Я взглядом показал ему, что он может идти, и чуть ли не силой усадил Сосновского за стол.
— Сделаем так, — сказал я, — ты будешь есть, а я буду задавать тебе вопросы. Постарайся отвечать честно.
— Хорошо, — послушно кивнул Николай.
— Расскажи мне, в каких отношениях ты был со своим отцом? Между вами были какие-то ссоры, разногласия?
— Ничего такого не было, — покачал головой Николай. — У нас были прекрасные отношения, правда, Саша. Я с самого детства помогал отцу в делах. Учился у него, как выращивать лес, как заключать договора. Отец был мной доволен, он сам много раз об этом говорил.
— Хорошо, — кивнул я, — постарайся успокоиться. От чего умер твой отец?
— Он заразился болотной лихорадкой, — сказал Николай Сосновский. — Это обнаружилось слишком поздно. Он чувствовал себя не очень хорошо, но не хотел обращаться к целителям. А потом целители уже ничего не могли сделать. Он болел две недели, и с каждым днем ему становилось все хуже и хуже, пока, наконец…
Николай Сосновский замолчал, механически тыкая вилкой в тарелку.
— А во время болезни твоего отца не происходило чего-нибудь подозрительного? — спросил я. — Может быть, в вашем доме появились какие-то люди? Может быть, ты видел вокруг дома незнакомцев? Или еще что-нибудь. Постарайся вспомнить все. Любую мелочь.
Николай Сосновский беспомощно наморщил лоб.
— Нет, ничего такого не было, — сказал он. — К нам никто не приезжал. Мы с отцом живем вдвоем в загородном поместье, не считая слуг и работников.
— Может быть, с кем-то из них были ссоры?
— Нет. Все слуги работают у нас очень давно. Новых людей отец в последнее время не нанимал. Все было как обычно, пока он не заболел.
Николай Сосновский опустил вилку и посмотрел на меня.
— Было, Саша, — неожиданно сказал он. — Несколько раз отец звал меня к себе в комнату под разными пустяковыми предлогами. Мне показалось, что он хотел мне что-то сказать, хотел в чем-то признаться. Но он так ничего и не сказал. Теперь я догадываюсь. Наверное, он хотел поговорить со мной о завещании.
— Может быть, — согласился я.
— Но почему он этого не сделал? — срывающимся голосом спросил Сосновский. — Почему он молчал до самого конца? Почему он меня обманул?
— Постарайся успокоиться, Коля, — повторил я. — Мы все выясним.
— Да, — кивнул Николай. — Саша, можно мне еще воды?
— Конечно.
Я наполнил стакан водой и подал ему.
— Я бы сварил тебе кофе, но после нашего разговора тебе нужно будет поспать. А сейчас расскажи мне о церемонии оглашения завещания. Постарайся ничего не упустить.
— Хорошо, — кивнул Николай. — Оглашение завещания было назначено вчера, на девять часов вечера, в кабинете Юрия Андреевича Стригалова. Я приехал вовремя. И очень удивился, увидев там этого Порфирьева. Я думал, что мы с Юрием Андреевичем будем вдвоем, ведь других наследников у моего отца не было.
— Ты спросил Порфирьева, зачем он приехал?
— Нет, — покачал головой Коля. — Все случилось очень быстро, я просто не успел. Николай Андреевич достал из сейфа конверт с завещанием и показал нам печать.
— Печать была не тронута? — уточнил я.
— Нет, — ответил Сосновский. — Николай Андреевич сломал печать при нас. Достал из конверта завещание и прочитал его вслух. Об условиях завещания ты уже знаешь.