Палатки всегда ставят с севера, прячут от солнца.Тут, у камней, с северной стороны, в тени стояли большие квадроциклы, прицепы, мотоциклы, бочки с рыбьим маслом, на одном прицепе аккумуляторы, на солнце разбросаны панели. Где-то у палаток тихо гудят кондиционеры. Палатки стояли вплотную к камням, так прохладнее. Горохов заехал с северной стороны, загнал свой мотоцикл в тенёк, заглушил мотор. Тут же со всех сторон к нему побежали дети. Все любопытные, почти все без масок, глаза даже не синие, не серые, у некоторых почти белые, как и волосы, а сами смуглые. Лица чистые, ну не в смысле не грязные, грязи-то на них хватало, а в смысле, что опухолей и желваков проказы на них нет.
Детей много, три десятка, наверное, все не старше десяти, тут те, кто старше, уже помогают взрослым. Остановились, взяв его в круг, смотрят.
- Эй, торговец… А что привёз? – Кричит ему синеглазая девочка, кажется она тут самая старшая и поэтому заводила.
- Я не торговец, - говорит Горохов, слезая с мотоцикла. Он достаёт из сумки коробку с фруктовыми леденцами, скорее всего эти дети о таких даже не слыхали. Протягивает коробку девчонке. – Подели на всех, по-честному.
- Сама знаю, - заносчиво говорит та и берёт коробку без каких-либо «спасибо». Дали и дали, чего за это благодарить. Пусть этот тип сам «спасибо» скажет, что не отняли.
- А атаман у вас где? – Спрашивает инженер и усмехается, глядя как у детворы сразу вырос интерес к коробке.
- А кто его спрашивает? – Доносится сзади.
Горохов оборачивается на голос, видит пару женщин, за детскими головами, и ещё несколько стоят у своих палаток, все смотрят на него. Все они без пыльников, без масок, без головных уборов, в лёгкой, тонкой, домотканой одежде, волосы собраны на затылках. У каждой длинные, золотые серёжки, на пальцах у некоторых ещё и кольца есть, у каждой на запястьях по несколько разных браслетов и тонкие, наколотые узоры украшают кисти их рук, а у одной и целое монисто из золотых замысловатых монеток. Вся грудь в золоте.Женщины, без исключения, поджарые, сухие, полных в степи не бывает. Почти все по-домашнему в коротких штанах по колено, голени голые. Это не привычно.
- Я инженер Калинин, меня сюда пропустил Салов, мне нужен
атаман.
- Странно, - говорит та, у которой золотое монисто, - атаман как раз с Саловым поехал саранчу собрать.
Тут Горохов даже растерялся на мгновение. Он ещё раз оглядел женщин, что смотрели на него, детей, которые не на шутку увлеклись дележом конфет, а потом сказал:
- Ладно, подожду тут.
- Ну, жди, - усмехнулась женщина, повернулась и пошла к большой палатке.
И другие женщины тоже утеряли к нему интерес, тоже стали расходиться. Но не все. Некоторые остались, их было трое, они, эти трое, были молоды, все хорошо сложённые, две светлых, а одна темноволосая, но все привлекательные, если не считать их степную поджарость и первые признаки проказы на лицах за изъян. Переговариваясь меж собой и посмеиваясь, подошли к нему, не особо церемонясь заглядывали ему в багажные сумки:
- Так ты не торговец? – Спросила самая высокая из них.
- Нет, - отвечал Горохов, доставая сигареты и закуривая, - я инженер.
- О! Инженер. – С уважением сказала темноволосая. - А сюда чего приехал? Колодец рыть?
Он усмехнулся и покачал головой в ответ:
- Нет, не колодец.
- А чего же делать хочешь? – Спросила вторая женщина, темноволосая, глазастая, немного резкая, чтобы быть приятной. У неё родинка на подбородке.
- Об этом я с атаманом поговорю, - отвечает Горохов.
- А мотоцикл твой? – Спрашивает сероглазая, самая красивая из них и свою руку в тонких узорах татуировки кладёт на «газ». Узоры на руке красивые, но руки у неё грубые, и под ногтями грязь. Впрочем, грязь под ногтями тут у всех женщин, эти дамы совсем не такие, как в городах. Здесь попросту нет воды, чтобы часто мыть руки.
- Мой. – Инженер аккуратно убирает её руку с руля: этого делать не нужно.
- А ты из городских? – Интересуется третья, высокая.
- Из степных.
- Но с севера? – Не отстаёт от него третья.
- С запада, из-за реки я.
- А, из-за реки, - понимает его высокая, - там, говорят, даргов много. Горохов молча кивает: да, много. Он бы с удовольствием закончил этот разговор, ему сдаётся, что женщины не сами его затеяли, что их послали разузнать о нём побольше. А это ему не нравится. Чем больше информации о тебе, тем быстрее можно найти дыру в легенде.
- А ты женат, инженер? – Спрашивает самая красивая, у неё почти чистое лицо, лишь небольшая припухлость под носом, которая почти не портит казачку. Она поглядывает на подруг и все они улыбаются с этакой женской многозначительностью.
- Нет. – инженер качает головой.
- Нет? А чего? – Спрашивает высокая. Тут и интерес в голосе слышится и какая-то тревога: отчего это может быть не женат мужчина в расцвете лет?
- Да, как-то всё не ладилось, - отвечает инженер нехотя. Теперь он думает, что может женщин и не подсылал никто, кажется, они сами пришли. Он уже думает: не прогнать ли навязчивых и болтливых баб. Но решает подождать: надо выглядеть добряком.
- А дети? Дети есть у тебя? – Не унималась красивая.
- Не знаю, может быть где-то и есть, - он смеётся.
Женщины тоже улыбаются:
- А как же без жены-то жить или может ты, инженер, к любви не способный? – Ехидно спрашивает тёмненькая с родинкой на подбородке. У неё тоже татуированы руки, узоры уходят с кистей рук под одежду, а сама так и сверлит его глазами.
А он не отвечает, опять смеётся: «Вот бабы! Ни стыда, не совести...! Нет. Всё-таки нужно их гнать». – Горохов стреляет окурком в ближайшую кучу песка, и тут из-за камня, с дюны, в тень, съезжает квадроцикл, за ним ещё один, и ещё.
Ну, вот и отвечать не нужно. Одна из женщин сразу уходит, а та, что
потемней и та, что красивая, остаются.
Горохов по одежде узнаёт человека, что едет на первом квадроцикле, это один из трёх, что его встречали, с которыми он уже разговаривал.
Казак слезает с квадроцикла, стягивает маску, очки и держит их одной руке, хороший дробовик в другой, и говорит беззлобно:
- Самара, ты всё мужа себе ищешь?
- Так ты бы мне нашёл, атаман, я бы и не искала, - с вызовом отвечает ему тёмненькая с родинкой.
«А, это и есть атаман. Лёва Василёк по прозвищу Ходи-Нога. Молодой, лет тридцать, не больше».
- Занялась бы делом, женщина, или вон почисть саранчу. - Говорит молодой атаман. - Инженер, пошли в дом, а то наши бабы тебя заедят, заодно расскажешь зачем приехал.
Наглая Самара только фыркает ему в ответ, но атаман ей ничего не говорит. Всем известно, что казачки очень своенравны. Горохов идёт за атманом в большую палатку, что раскинута под самым большим камнем.
Глава 6
Тихо, почти бесшумно работает кондиционер, тянет по низу приятным холодком. Молодой атаман и ещё один уже не молодой казак сели напротив. Женщина в золотом монисто приносит им чай. Теперь инженер рассмотрел её как следует. У неё холёные руки, видно в доме есть слуги или рабы, она на вид благородна, только под правым ухом виден желвак проказы. Он достаёт из ранца две банки консервированных персиков и бутылку ликёра из кактуса, протягивает всё это женщине:
- Это вам. Выпьете с подругами.
- Ой, спасибо вам… - Она берёт подарки. Улыбается. Ей всё
нравится.
А Горохов достаёт ещё одну коробку из ранца. Ставит её перед атаманом. Это сорок восемь отличных патронов. Калиброванные стальные пули семь шестьдесят две, покрытые медью, с крепкой прозрачной гильзой и с капсюлем, не дающим осечки.
- О, - произносит старый казак уважительно, берёт коробку с патронами чтобы взглянуть на них поближе. - Его лицо и пальцы обезображены степной болезнью, нижняя губа уже синяя, казак пришептывает, но он, кажется, не придаёт этому большого значения, - с медью.
- Спасибо, - произносит Лёва Василёк, он тоже посмотрел патроны, - это ценный подарок.
Они все выпивают чая. И атаман произносит:
- Ну, ладно, а что тебя к нам занесло, инженер?
- Дело… Дело, - Горохов чуть помолчал, - я вчера осматривался тут, в степи, и нашёл местечко, в котором должна быть вода.
- Я ж тебе говорил, что он тут из-за воды, - сразу произнёс старый
казак, сидевший рядом с атаманом.
- Да, Еремей, да, - кивал Лёва Василёк, - ты говорил.
- Чуть на юго-запад от ваших сетей, есть низина, - продолжал инженер, - мне нужно просто произвести подсчёты, но уже и так ясно, что там есть полость, надо только узнать её размеры и конфигурацию, чтобы определить объём. Для этого нужно будет пробурить пару дыр в земле. Если линза будет больше двадцати тысяч кубов, мы все заработаем денег.
- Сколько денег? – Сразу спросил Еремей. – Мы сколько заработаем?
Инженер выдержал паузу, по сути, ему нужно было прикинуть ту цену, что он готов был дать им. Их квадроциклы он видел – старьё, у этой ватаги нет лишних денег. Палатки тоже. Вот и тут они сидели на стареньком войлоке из пуха степной колючки, а не хорошем ковре, и чай пили из когда-то красивых, но сейчас уже облупившихся, обколотых по краям чашек. А ведь гостю, предлагается всегда лучшее. Нет, у Василька денег не было, можно было начинать с тысячи.
- Тысяча рублей, - произнёс он, внимательно глядя на атамана, - пять сотен сразу, как только доберусь до воды.
- Ишь ты, тысяча! – Воскликнул Еремей. – А ты инженер, я запамятовал, откуда будешь?
- Я из Березняков, - ответил Горохов, уже понимая куда клонит старый казак.
- Березняки, я слышал, город большой?
- Большой.
- Вот, - говорит Еремей удовлетворённо, - большой город, а скажи-ка, дорогой человек, почём там чистая вода, в твоём большом городе?
- Значит, хочешь посчитать? – Спрашивает у него инженер.
- А что ж… И хочу. Мы тут тоже не дураки, авось цифры знаем.
- Посчитать значит хочешь? Ну, что ж, Еремей, давай посчитаем.