– Нет. А что, нужна? Какая?
– На студенческий билет нужна, вот такая… если нет, то в фотографии сами знают. Здесь их несколько рядом, фотографий, вы лучше идите в дальнюю, на улице Герцена: там фотограф хороший и студентам подешевле фотографии делает. И быстро – а фотография на студенческий билет нужна, без него вас просто в университет на занятия не пустят…
До фотографии Вера Андреевна дошла быстро, минут за десять, и порадовалась, что народу в ней вообще не было. А угрюмый фотограф, к которому она обратилась, молча махнул рукой на высокий неудобный табурет.
– А когда фотографии готовы будут? – поинтересовалась Вера Андреевна.
– Вы из студентов будете? Или только поступили? Завтра сделаю, к полудню где-то. Так… а с деньгами-то у вас как? Я чего спрашиваю: так фотография рубль стоит, но могу и подешевле сделать, по шестьдесят копеек – правда получится плоховато. На билет-то оно без разницы, видно, что лицо есть – и славно…
– Я что-то не поняла: вы дешевые специально плохими делаете?
– Дура ты! То есть… у меня пластины есть, которые давно лежали и попортились немного. А на них снимать – и мне не особо в убыток, так как по хорошему их просто выкинуть следует, и студенту экономия.
– Понятно, вуаль… влажность высокая в городе, а еще и жара… Но ведь это и поправить можно, я про пластины подпорченные говорю.
– Это как «поправить»?
– Самое простое – в проявитель бромистый калий добавить, а если пластины всерьез попортились, то уж лучше метилбензотриазол, – Вера Андреевна назвала известный каждому школьнику-фототлюбителю противовуалевый препарат.
– Что, извините?
– Точнее все же пять-метилбензотриазол, но это если пластина совсем подпортилась. Чувствительность при этом, конечно, процентов на пятнадцать понизится – но у вас же студия, выдержку немного увеличите – и никто ничего и не заметит на фотографии.
– А.. а вы тоже фотографией увлекаетесь? – в глазах фотографа загорелся неподдельный интерес.
– Нет, я на химическое отделение поступила, готовилась, книжки разные читала… Вы мне, если у вас есть уже готовые отпечатки с вуалью, покажите – я точнее скажу какой препарат применять.
– Вот, смотрите… что скажете?
– Ну… в принципе, если вы говорите, что к документам особо не придираются, тут и бромид калия поможет. Немного, но все же.
– А другой? Ну, этот, который пять-чего-то-азол? Где его купить можно или сделать из чего?
– Купить – это вряд ли, а сделать… тут без приличной лаборатории не обойтись. Но я – если меня все же до занятий допустят – к зиме, думаю, и до университетской лаборатории доберусь, а дальше все просто будет. То есть не очень просто – но вам химикат принесу: мне самой будет интересно попробовать что получится.
– Понятно… у меня-то лаборатория есть, небольшая. А бромистый этот калий в ней сделать можно?
– Легко! Нужны будут щелочь калийная, спирт нашатырный и бром… бромная вода подойдет.
– Бромная вода есть, щелочь… тоже вроде есть, а нашатырный спирт я в аптеке куплю. Девушка, вы не очень спешите? Аптека через два дома, а я вам фотографии нынче же сделаю, да что там: через час сделаю! И вообще бесплатно!
Спустя два часа Вера Андреевна вернулась в канцелярию университета. Принимавшая у нее документы женщина очень удивилась, увидев ее снова – а затем долго разглядывала переданную ей фотографию:
– Что, не захотел вам фотограф цену скинуть?
– Захотел…
– А фотография-то получилась… давно таких четких мне никто не приносил. Обычно-то все что подешевле делали, мутные.
– А я фотографу рассказала, как вуаль с фотопластин убирать… на свою голову. Пришлось, конечно, немного у него в лаборатории похимичить…
– Видно не зря вас Николай Дмитриевич решил на обучение взять. То-то, я чувствую, от вас аммиаком пахнет – но, похоже, с вами работать будет интересно
– Странно, а я запаха не чувствую.
– Принюхались… а у меня привычка уже такие мелочи отмечать: я же лаборантом на химическом отделении… тут, в приемной комиссии половину дневного оклада доплачивают, а в лаборатории-то сейчас дел нет пока учеба не началась. Да, теперь об оплате. В университете плата за обучение для всех одна…
– У меня деньги с собой.
– Девушка… Варвара, я вашу гарантию уже в горком отправила, они все гарантии от парткомов в два дня всегда оплачивают – так что с оплатой вам беспокоиться не нужно. Что, вы с собой пятьсот рублей носите?! Ужас…
– Что «ужас»? Мне их в обкоме выдали, на случай если гарантийное письмо не примут.
– Ужас, что вы столько денег с собой носите! Так… Варвара, мы сейчас вместе пойдем в сберкассу – это рядом, на Герцена, деньги положите на сберкнижку. Если нужно будет их в ваш горком вернуть, то просто переводом через сберкассу и проведете, а пока… если кто-то еще узнает, что вы такие суммы с собой носите… Вы просто не представляете, сколько в Москве преступных элементов!
– От преступных я отобьюсь, – Вера Андреевна сама не поняла, как у нее вырвалась эта фраза, но сказанное почему-то у нее ни малейших сомнений не вызвала. – У меня пистолет есть, наградной…
– И о нем никому не рассказывайте. Наталья! Я тут со студенткой отойду по делу, если кто придет, то сама документы посмотри, я минут через сорок вернусь…
До конца дня Вера Андреевна успела сделать всё: и в университет все документы оформила, и сберкнижку завела, и с Дорой Васильевной в жилконтору сходила. Там какой-то молодой мужчина, делая запись в книге, поинтересовался:
– Дора Васильевна, а вам-то зачем жиличку регистрировать? Вас же всяко уплотнять не будут.
– Да сосед мой…
– А, тогда понятно. Вы не волнуйтесь, я нынче же справку в отделение милиции отнесу… Так, девушка, вы вот тут распишитесь. То есть погодите, это же только если восемнадцать уже стукнуло нужно.
– Мне уже восемнадцать, а то как бы я в университет-то поступила?
– И то верно… уж выглядите вы больно… молодо.
– Говорят, это со временем проходит.
– К сожалению да. Расписались?
По дороге из жилконторы домой Вера Андреевна заметила:
– Я смотрю, вас тут все знают и уважают.
– Да нет, не все. У этого я сестру в том году к университету готовила, а денег он мне за уроки так и не отдал.
– И что вы с него их не спросили? Давайте вернемся, я с ним поговорю… заплатит!
– Не стоит. Девочка-то умница – но за университет-то платить надо! Да и у него голова светлая – но они вдвоем с сестрой живут, сироты. Он в жилконторе за комнатушку работает, дали им… в подвале, а на учебу ей он еще где-то с раннего утра зарабатывает – им и на жизнь едва хватает, куда ему за уроки-то платить! Я ему тоже учиться идти предлагала, а он ни в какую, сестре, говорит, на учебу зарабатывать нужно…
– Да уж… ладно. В среду учеба начинается, а пока у меня никаких дел нет… давайте пир устроим! Чай у нас китайский еще остался, сейчас зайдем в ту лавку на углу и колбасы купим, сала еще, картошечки нажарим – вкуснота!
– Варвара… я боюсь, что это будет… дорого.
– А это как раз нестрашно: мне же денег для оплаты учебы выдали, а получилось так, что учебу обком оплачивать будет и деньги у меня остались. Каждый день пир, конечно, устраивать мы не станем – а сегодня-то у меня точно праздник должен быть! И у вас тоже, раз вы меня приютили. И не спорьте: вы же математик от бога, а мне, химику… будущему, без математики никуда и у меня на вашу голову большие планы. На сытую и довольную голову. Так, любезный, нам картошки с полпуда, сала вот такой кусочек… колбаса хорошая? Подумай прежде чем ответить: наврешь – пристрелю не задумываясь… тогда круг колбасы и… да, и лука фунтов пять. Где бы еще яйца купить… Что, тоже есть? Тогда еще яиц дюжину… нет, нести не в чем будет… что, корзинку за пятак? Давайте и корзинку. Вы теперь будете самым моим любимым продавцом, как вас по имени-отчеству?
Когда они покидали магазин, Вера Андреевна услышала, как продавец тихо поинтересовался у Доры Васильевны:
– Родственница из провинции приехала?
А вот ответа нестарой старушки она уже не услышала.
За оставшиеся до начала учебы дни Вера Андреевна обзавелась всем, что по ее мнению для жизни в столице было необходимо. В пятницу в знакомой еще по прежней жизни небольшой столярной мастерской она заказала деревянную кровать (от покупки железной со скрипящими пружинами она благоразумно отказалась), в каком-то магазине приобрела разных тканей для пошива «столичной» одежды, разных мелочей вроде зубной щетки, расчесок и полотенец подкупила. Щетка, правда, ее вообще не впечатлила: деревянная, и щетина свиная была прошита простой стальной проволокой – но такой ей пользоваться уже доводилось, так что ничего ужасного в этой конструкции она не увидела. А пришлось ей все это покупать потому, что в котомке (куда она сложила без разбора все из обеих, взятых из вагона) ничего подобного просто не было. То есть «женских мелочей» не было, да и из одежды нашлась лишь одна пара белья (такие же панталоны, какие на ней и надеты были и что-то, напоминающее майку), пара валенок с галошами (судя по размеру, они достались ей как раз от Варвары, «на вырост»), пальто, явно перешитое из офицерской шинели, с трудом застегивающееся на груди и кофточка из белого с синими цветами ситца. Вера Андреевна подумала, что вопрос продавца в лавке в основном из-за ее одежды возник: синяя в мелкий цветочек юбка «в пол», светлая (но давно уже не белая) кофточка…
Однако часть покупок явно оказалось «преждевременной»: Дора Васильевна на вопрос ответила сильно смущаясь:
– Была у меня машинка, но пришлось ее продать…
Этот вопрос Вера Андреевна явно упустила: в ее-то время у каждой уважающей себя женщины швейная машина дома имелась, даже если ей почти и не пользовались – но до того светлого времени было еще очень далеко. Поэтому понедельник и вторник Вера Андреевна моталась по рынкам – и в конце концов ей все же повезло: удалось ей приобрести довольно свежо выглядевший «Зингер». Очень дешево удалось его купить, но низкая цена объяснялась просто: к машинке ни одно