ДИЛИ: Но он хотя бы?..
КЭТ встает. Подходит к маленькому столику, достает сигарету из коробки, закуривает. Смотрит на Анну.
КЭТ: Вы говорите обо мне, словно о мертвой.
АННА: Нет, нет, ты была совсем не мертвая, ты была такая живая, такая одушевленная, ты все время смеялась…
ДИЛИ: Конечно, ты часто улыбалась со мной, помнишь? Мы идем по улице, держимся за руки, Ты улыбаешься до ушей.
АННА: Да, она могла быть такой… одушевленной.
ДИЛИ: Одушевленная, это не то слово. Когда она улыбалась… Как бы описать это?
АННА: Ее глаза лучились.
ДИЛИ: Вот-вот, я и то не сказал бы лучше.
ДИЛИ встает, идет за коробкой с сигаретами, берет ее, улыбается Кэт. КЭТ смотрит на него, ждет, пока он закурит, затем берет у него коробку, подходит к Анне, предлагает ей закурить. АННА берет сигарету.
АННА: Нет, мертвой ты не была. Никогда и ни в чем.
КЭТ: Я хотела сказать: вы говорите так, словно я сейчас мертвая. Теперь.
АННА: Как ты можешь так говорить? Как ты можешь так говорить, когда — вот, я смотрю на тебя, вижу, как ты робко склоняешься надо мной, смотришь на меня…
ДИЛИ: Ну, хватит!
Пауза.
КЭТ садится. ДИЛИ наполняет бокал.
ДИЛИ: Сам я был студентом тогда, заигрывал со своим будущим и все думал: черт возьми, зачем навьючивать на себя, ведь у нее еще молоко на губах не обсохло, у этой худышки, и всех добродетелей, что она все время молчит, и ни на йоту характера, ни капли решимости, вся — на дуновении каких-то легких флюидов, которые клубились вокруг нее, но не каких-то уловимых флюидов, и уж конечно, не моих, а таких, я думаю, флюидов, что только ей и были внятны, без малейшего понимания, конечно, — насколько я, во всяком случае, понимаю это слово, по крайней мере так мне все это тогда представлялось. Классическая женская фигура, я себе говорил, или классическая женская поза, что-то такое, что давно ушло.
Пауза.
Таково мое тогдашнее представление. То есть это мое твердое убеждение насчет моих тогдашних представлений обо всем этом. О том, что было двадцать лет назад.
Молчание.
АННА: Когда я узнала, что Кэти вышла замуж, у меня сердце запрыгало от радости.
ДИЛИ: Кто вам сообщил эту новость?
АННА: Одна моя подруга.
Пауза.
Да, так и запрыгало от радости. Ведь я же знала, что она никогда не совершает пустых, опрометчивых, поспешных поступков. Есть люди, которые, прежде, чем прыгнуть, бросают камень в реку, чтобы узнать, холодна ли вода, и лишь очень немногие ждут, пока появится рябь, и уж потом только прыгают.
ДИЛИ: Некоторые люди — что? (К Кэт.) Что она говорит?
АННА: И я знала, что Кэти ждет не только, пока эта рябь возникнет, но пока она разойдется по всей поверхности, ведь вы знаете, что по ряби наверху можно судить о дрожании каждой частички воды, до самого дна реки, но даже когда она почувствует, что это случилось, когда она вполне удостоверится в этом, она и тогда не обязательно прыгнет. Но на этот раз она прыгнула, и я сразу поняла, что она влюбилась по-настоящему, что она счастлива. И отсюда я вывела, что и с вами случилось нечто похожее.
ДИЛИ: Вы имеете в виду рябь?
АННА: Если хотите.
ДИЛИ: У мужчин тоже бывает рябь?
АННА: В каком-то смысле.
ДИЛИ: Понятно.
Пауза.
АННА: А позже, когда я узнала вас, я обрадовалась вдвойне, потому что я знала, что Кэт всегда любила искусство.
КЭТ: Когда-то давно я любила искусство, но теперь не могу вспомнить, какое именно.
АННА: Только не говори, что ты забыла, как мы проводили целые дни в галерее Тейт, как мы изучали Лондон, старые церкви, старые дома, те, что уцелели после бомбежки, в Сити, к югу от Темзы, в Лэмбете, в Гринвиче. Боже. А воскресные газеты! Я не могла оторвать ее от воскресных обозрений. Она просто бредила ими и тянула меня то в галерею, то в театр, так много всего можно было увидеть и услышать в этом чудесном Лондоне в ту пору, что иногда мы что-то пропускали, или не хватало денег, поэтому приходилось что-то пропускать. Например, я помню, однажды, в воскресенье она сказала мне, оторвавшись от газеты, скорее бежим, скорей, скорей бежим, и мы схватили сумочки и бросились к автобусу и приехали в какой-то совершенно глухой район и почти в полном одиночестве посмотрели чудесный фильм под названием «Третий лишний».
Молчание.
ДИЛИ: Да, мне довольно много приходится путешествовать, по работе.
АННА: Вам нравится это?
ДИЛИ: Не то слово. Не то слово.
АННА: Далеко уезжаете?
ДИЛИ: Объездил весь земной шар, пока работаю.
АННА: А как же бедняжка Кэти, пока вас нет? Что же она делает?
АННА смотрит на Кэт.
КЭТ: Перемогаюсь как-то.
АННА: И надолго он отлучается?
КЭТ: Пожалуй. Иногда. (К Дили.) Ведь правда?
АННА: Вы так надолго оставляете свою жену? Как вы можете?
ДИЛИ: Приходится много путешествовать. Такая работа.
АННА (к Кэт): Наверно, мне стоит приезжать, чтобы побыть с тобой, пока он в отъезде.
ДИЛИ: Разве ваш муж не будет по вас скучать?
АННА: Будет, конечно, но он поймет.
ДИЛИ: А в этот раз он понял?
АННА: Конечно.
ДИЛИ: Мы приготовили для него вегетарианское угощение.
АННА: А он не вегетарианец. Он даже немножко гурман. Мы живем на прелестной вилле, уже много лет. Это очень высоко, среди скал.
ДИЛИ: Наверно, неплохо питаетесь там наверху, а?
АННА: Да, в общем грех жаловаться.
ДИЛИ: Да, я немного знаю Сицилию. Так, слегка. Таормина. Вы живете в Таормине?
АННА: Как раз рядом.
ДИЛИ: Как раз рядом, да-да. Это очень высоко. Возможно даже, ваша вилла попадалась мне на глаза.
Пауза.
Работа как-то приводила меня на Сицилию. У меня такая работа, что приходится изучать жизнь во всех ее проявлениях, по всему земному шару. Встречаться с людьми по всему земному шару. Я употребляю это слово, земной шар, поскольку у слова мир так много различных эмоциональных, политических, социологических и психологических ассоциаций и коннотаций, что я предпочитаю по возможности без них обходиться, или, иначе говоря, от них избавляться, или, если угодно, отказываться от них. Ну, а как ваша яхта?
АННА: О, просто прекрасно.
ДИЛИ: Капитан прямо правит?
АННА: Настолько прямо, насколько мы того пожелаем, если, конечно, вообще пожелаем.
ДИЛИ: А не показалась ли вам Англия по возвращении несколько как бы туманной?
АННА: В известном смысле, что, впрочем, бывает обманчиво.
ДИЛИ: Бывает обманчиво? (Про себя.) Что она, черт возьми, хочет этим сказать?
Пауза.
Что ж, если вашему мужу угодно будет посетить эту сторону света, моя милая женушка будет только рада, уж она из сил выбьется, а приготовит ему что-нибудь попышнее и послаще, а может, и посочнее. Это ей ничего не стоит.
Пауза.
Я думаю, что дела оставляют ему мало времени для путешествий. Как его зовут? Гиан Карло или Пер Паоло?
КЭТ (Анне): У вас мраморные полы?
АННА: Да.
КЭТ: Вы прямо босиком по ним ходите?
АННА: Да. Правда, я надеваю сандалии на террасе, иначе можно повредить ступни.
КЭТ: Из-за солнца, ты хочешь сказать, из-за жары.
АННА: Да.
ДИЛИ: У меня была прекрасная съемочная группа на Сицилии. Потрясающий оператор. Ирвинг Шульц. Ас в своем деле. Мы нашли очень точный, аскетичный ракурс для съемки этих женщин в черном. Таких сгорбленных старух во всем черном. Я написал сценарий и снял фильм. Меня зовут Орсон Уэллс.
КЭТ: Наверно, вы пьете апельсиновый сок у себя на террасе, а на закате — что-нибудь покрепче, и смотрите вниз, на море?
АННА: Да, порой.
ДИЛИ: По сути дела, я достиг вершин в своей профессии. Да, по сути дела так; и конечно, у меня есть масса связей в мире изысканных и утонченных людей, главным образом, проституток всякого рода.
КЭТ: А как ты находишь сицилийский народ?
АННА пристально смотрит на нее.
Молчание.
АННА (тихо): Давайте никуда не пойдем в этот вечер, не будем никуда выходить, останемся. Я приготовлю что-нибудь на ужин, ты помоешь волосы, расслабишься. Послушаем музыку.
КЭТ: О, даже не знаю. Можно и выйти.
АННА: Почему тебе так хочется выйти?
КЭТ: Можно погулять по парку.
АННА: В парке грязно ночью, и потом — все эти ужасные люди, мужчины, которые прячутся за деревьями, женщины со страшными голосами, они так истошно вопят, когда мимо них проходишь, и из-за деревьев вдруг выходят люди, и из-за кустов, и всюду тени, и полицейские шныряют, это будет ужасная прогулка, фары светят в глаза, и скрежет машин, и эти отели, ты ведь не любишь крутящихся дверей, ты их терпеть не можешь, смотреть на все это, на людей в освещенных вестибюлях, эти разговоры, толчея… все эти люстры.
Пауза.
Ты сразу захочешь вернуться, едва выйдешь. Тебя неудержимо потянет домой… в свою комнату…
Пауза.
КЭТ: Тогда что же мы будем делать?
АННА: Останемся. Хочешь, я почитаю тебе? Хочешь?
КЭТ: Сама не знаю.
Пауза.
АННА: Ты голодна?
КЭТ: Нет.
ДИЛИ: Голодна? После этой запеканки?
Пауза.
КЭТ: Что я надену завтра? Ума не приложу.
АННА: Надень зеленую юбку.