— Ты хочешь войти в вечность? — спросил он. — Или нет?
Короче говоря, и разве не в этом суть старости, я надел волшебную шапочку и лёг на свою кровать. Я закрыл глаза и снова начал считать овец. Они перепрыгивали через забор всё быстрее и быстрее, взбирались по склону горы, взбирались на утёсы, резвились в белых пушистых облаках. Я взял свой посох цвета мечты и последовал за ними.
— Просыпайся.
Я проснулся. Я сел.
— Первое, что пришло тебе на ум, — сказал Джек.
Мне понравилось то удовлетворение, когда я произнёс число накануне, но оно не могло сравнится с тем чувством, когда я выдал потрясающее название числа, звучавшее примерно так (и я уверен, вы не станете возражать, если я опущу середину):
— Двенадцать дуотригинтиллионов, триста сорок пять унотриджинтиллионов, шестьсот семьдесят восемь тригинтиллионов, … триста сорок пять миллионов шестьсот семьдесят восемь тысяч девятьсот один.
Фух. Я ощущал холод внутри моего черепа. Я почувствовал слабый, устойчивый ветер в лицо, словно воздух был разрежён. Зубчатые, нечеловеческие ледяные пики возвышались надо мной, словно челюсти Смерти.
— Моя голова, — простонал я. — Надеюсь, я не получил инсульт.
— Не обращай внимания, — сказал Джек. — Ты в базовом лагере Гугол!
Я моргнул, прогоняя горы, и увидел свою знакомую комнату. Джек улыбался, нет, ухмылялся. На его лице было ещё больше морщин, чем обычно.
— Что…?
— В базовом лагере Гугол, — повторил он. — На Маттерхорне[11] математики, высоко над будничной линией леса. Страна вечных снегов.
— Гугл? Поисковая система? О чём ты?
— Я говорю не о бизнесе, я говорю о математике. «Гугол» — математический термин старой школы, который придумал один племянник профессора математики в 1938 году. Он означает число, которое ты можешь записать как 10 в сотой степени. Десять дуотригинтиллионов звучат помпезно по сравнению с этим. Ты заметил, что число, которое ты только что назвал, состоит из ста одной цифры: 12, 345, 678, 901, 234, 567, 890, 123, 456, 789, 012, 345, 678, 901, 234, 567, 890, 123, 456, 789, 012, 345, 678, 901, 234, 567, 890, 123, 456, 789, 012, 345, 678, 901. Вот почему я говорю, что ты в базовом лагере Гугол. Кстати, Берт, я впечатлён, что ты знал, как выразить все эти цифры словами.
— Не забывай, я страховой агент.
— Бывший, — сказал Джек. — Теперь ты вошёл в вечность. У меня есть предчувствие, что ты очень скоро будешь готов к моей тайне.
Он вошёл в систему и аутентифицировал меня на веб-сайте Победителей, и весь день мы были первыми. Перед сном, сразу после «Философского психо», мы ещё раз зашли на сайт Победителей. Я всё ещё был чемпионом. Безумный монах стал историей. Да и был ли он?
— Он может считать день и ночь от десяти до девяноста лет, но он никогда не догонит тебя, — успокоил меня Джек. — Никто никогда не догонит тебя. Ты навсегда останешься победителем.
— Круто, — сказал я. — Но я жульничал. Куча машин сделала это за меня. Я просто спал.
— Давай заберёмся дальше, — нетерпеливо сказал Джек. — Мне бы очень этого хотелось. Сделай это, Берт. Оставь свои следы на бескрайних снегах. Согласно правилам Победителей, ты можешь просто повторить то же самое число ещё раз, а затем продолжить считать. Из предыдущего базового лагеря Гугол.
— Звучит заманчиво. Только я забыл число.
— Я напишу его для тебя, — сказал Джек. Он что-то нацарапал карандашом на одном из треугольных клочков бумаги, которые всегда носил с собой в карманах.
Итак, я прочитал число вслух, а затем произнёс следующее, и ещё одно после этого, а затем я на некоторое время считая впал в транс, а затем…
— Что случилось? — спросил Джек, настороженно наблюдавший за мной.
— Я потерял голос, — прошептал я.
Джек налил мне стакан воды.
— Попробуй ещё раз.
Я попробовал ещё раз, но по какой-то причине не смог произнести следующее число.
— В любом случае, этого достаточно, — сказал я. — Я проделал хороший путь самостоятельно. Теперь это действительно похоже на мой личный рекорд.
— Я хочу, чтобы ты попробовал записать это последнее число! — настаивал Джек, выглядевший очень взволнованно. — Ты увидишь, что его там нет! — он протянул мне свой простой карандаш, 2Т, сделанный в Китае.
Просто чтобы доставить ему удовольствие, я попытался записать число, которое не смог произнести, но, конечно же, когда я добрался до последней цифры, грифель сломался. — Это глупо; — сказал я. Джек же был в полном восторге. Он протянул мне свою шариковую ручку. В ней закончились чернила на долбаной последней цифре. — Я сдаюсь, — я отбросил ручку в сторону и пожал плечами. — Какая мне разница, если я посчитаю ещё одно число? Я уже бессмертен. Гордая, одинокая фигура на бескрайних снежных полях.
— Ты описал мою жизнь в двух словах, — прокричал Джек. — До этого момента.
— Почему ты выглядишь таким счастливым?
— Потому что я больше не один, — сказал он. — Нас двое, я и ты, Берт. Я не сумасшедший. Ты нашёл дыру!
— Какую дыру?
— Дыру в числовой строке. Того числа, которое ты хотел назвать, — его там нет, говорю тебе. Вот почему ты не мог произнести его или записать. Число пропало, Берт. И теперь, когда ты наткнулся на большое недостающее число, ты сможешь заметить и те, которые поменьше.
— Я думал, твоя волшебная шапочка заставила меня сосчитать все до единого числа до базового лагеря Гугол.
— Она не могла не перепрыгивать через дыры. Как камень, несущийся по воде. Предположим, ты начнёшь считать в обратном порядке. Я сейчас поверчу свой «Уортлберри», чтобы убедиться, что он помечает числа, которые ты пропустил.
— Я что теперь должен тащить свою усталую обратно из базового лагеря Гугол? — воскликнул я.
— Начинать с предгорий — просто прекрасно, — сказал Джек. — Мы ищем меньшие недостающие числа. Не швейцарский сыр с горной вершины, — он протянул мне волшебную шапочку. — Предположим, ты считаешь в обратном порядке от своего предыдущего рекорда. 12 345 893…
— Как ты все их запомнил?
— Математики не впадают в маразм, — ответил он.
— Они просто сходят с ума, — пробормотал я. Но я сделал так, как мне сказали. Я решил, что я в долгу перед Джеком. Я натянул шапочку, лёг на спину, закрыл глаза и начал считать овец, перепрыгивающих через забор задом наперёд, хвостом вперёд…
Вы когда-нибудь рассматривали овечий хвост?
Это была грязная работа, но кто-то должен был её выполнить. Стадо столпилось вокруг меня. Мы пересекали пастбища на вершинах холмов, спускались по заросшим кустарником оврагам и выезжали на кукурузные поля за городом.
— Просыпайся, — сказал Джек. Я проснулся. Я сел. Джек сунул мне под нос свой «Уортлберри».
— Вуаля, — сказал он.
— Поздравляю, — сказал я. — Ты нашёл шесть чисел, которых не существует.
— Три, — Джек покачал головой. — Наша установка регистрировала числа по обе стороны от каждого пропущенного числа, так как не-числа не могут быть отображены. Ты не видишь дыры. Ты просто видишь всё вокруг. Не-дыры.
— Хорошо, — сказал я. — Неважно.
Мы пошли завтракать. Овсянка была комковатой. Интересно, комочки — это не овсянка, или овсянка — это не комочки?
Пока я размышлял обо всём этом, Джек сделал несколько телефонных звонков друзьям-математикам — в банковском деле, в сфере коммуникаций и в правительстве. Математики есть везде. Я слушал вполуха; разговоры звучали так, будто Джек спорил со всеми, с кем разговаривал. Как обычно. Через некоторое время он повесил трубку и кратко изложил мне ситуацию.
— Те числа, которые мы обнаружили пропавшими, никогда не использовались в качестве идентификационных номеров для банковских счетов, телефонных номеров, веб-адресов — нигде. Но это никого не волнует. Мои так называемые коллеги не понимают сути дела. Вместо того, чтобы задаваться вопросом, почему эти конкретные числа трудно использовать, люди просто пропускают их мимо. Никто не тратит время впустую, беспокоясь о недостающих числах.
— Но у тебя же есть время, чтобы тратить его по пустякам, — сказал я. — Верно?
— Неверно, — сказал Джек, очень напряжённо. — Неверно, что я трачу время впустую. Я готов рассказать тебе свой секрет. Я надеюсь, ты не подумаешь, что я зашёл слишком далеко.
На какое-то параноидальное мгновение я воспринимал его глаза, словно светящиеся иллюминаторы, а его голову контейнером, в котором внутри сидит инопланетянин. Но я не мог отгородиться от него. Я должен был позволить ему говорить. Кроме него, у меня никого не было.
— Рассказывай, — сказал я. — Мы всё равно останемся друзьями.
— Я больше не хочу быть знаменитым, — сказал Джек со вздохом. — Будет достаточно, если я смогу убедить только одного человека. Пусть им будешь ты, Берт. Мой секрет касается определённого очень небольшого числа людей. Его. Блядь. Там. Нет.
— Не бери в голову всё это, — сказал я, чувствуя себя неловко. — Я плохо спал.
Джек уставился на столешницу. Он прищурил левый глаз и уставился одним глазом на кончик своего пальца.
— Сделай так, Берт. В поле зрения есть отверстие, где зрительный нерв соединяется с глазным яблоком. Но ты никогда не видишь дыру. Ты видишь всё вокруг. — Он взмахнул рукой. — Выбери место на столешнице, пристально посмотри на него и двигай кончиком пальца от правой стороны к центру. В определённый момент кончик твоего пальца исчезнет. Начинай около двух часов, на полпути к правому краю твоего поля зрения.
Я попробовал и надо же — сработало. Чёрт возьми, я мог бы засунуть в дыру целых два кулака. Забавно, что я никогда не замечал такого раньше, хотя дыра прямо перед моим носом на протяжении восьмидесяти лет.
Гектор бочком подошёл к нашему столику, разглядывая нас.
— Вы позавтракали, сеньоры?
— Всё в порядке, — сказал я, уставившись на свой безымянный палец. — Ты можешь убрать со стола, если хочешь.
Мы с Джеком вышли во внутренний дворик позади «Конца путешествия» и сели бок о бок в кресла-качалки, глядя на кукурузное поле позади нашего дома престарелых.