— Ладно, я верю тебе. А теперь — иди.
Я вышел из кабинета и направился по коридору к выходу. Шаги мои были медленными и размеренными — я специально замедлялся, потому что внутри меня всё кричало «беги!».
Я боялся услышать за спиной шаги или окрик — любой знак того, что меня решат остановить.
Миновав коридор, я толкнул входную дверь и оказался во дворе. Схватил шест и пошел дальше столь же спокойным шагом. Наконец, целую вечность спустя, я толкнул калитку и вышел из дома целителя.
Ожидал чего угодно: выстрела из лука в спину, рыка здоровяка за спиной или атаки Ларна из темноты… Но ничего такого не произошло. Я выбрался.
Ноги сами понесли меня прочь. Лишь оказавшись достаточно далеко от дома Рика, я позволил себе остановиться и перевести дух.
Глава 2
Закончив медитацию на холме, я решил спуститься вниз, но не по ступеням, а по траве.
Мягкий ковер из травы приятно щекотал мои ступни. В груди ещё пульсировала тишина и спокойствие.
Я вдыхал аромат сырой земли и деревьев, любовался невероятно голубым небом. И понимал, что получив новую жизнь и яркие чувства молодости, боюсь потерять всё это. Я хочу прожить эту жизнь лучше, и буду стараться, хотя без ошибок не выходит и не выйдет. Жизненный опыт через призму молодого тела в новом, доселе незнакомом мне мире казался ничтожным. В старости уехать из деревни в город или наоборот — стресс. Пожилой человек может теряться в незнакомой обстановке и с трудом осваивает новое. Иногда — мышление закосневает. А тут меня забросили даже не из города в деревню, а в другой мир, в другую эпоху. И то, что мне вручили память местного жителя, сильно ситуацию не исправило…
Я вздохнул и перевел взгляд вниз.
С этого холма открывался изумительный вид на главную улицу города — широкую, пыльную и постоянно оживлённую. Именно на нее я и выхожу, надев сандалии. Пробираться переулками больше не нужно, проблема с Асурой улажена.
По дороге чаще других попадались серые люди — самый бедный слой нашего народа. Они словно растворялись в городской суете: блеклые, как тени в пасмурный день. Их лица были измождёнными, но с живым взглядом. Это крестьяне, люди, которые трудятся, чтобы выжить. На самом деле на них держится город: они кормят всех жителей и, наверное, даже не задумываются об этом.
Шагаю мимо вставшей посреди улицы повозки. Возница — мужчина с красным лицом и растрёпанными волосами — махал кнутом и выкрикивал ругательства, но это не помогало ему сдвинуть понурую лошадь.
Впереди показался храм. Красная черепичная крыша имела изогнутые вверх края. Деревянные стены покрывала роспись в чёрных и красных цветах. Китт помнил, что стены внутри храма расписаны сценами, изображающими жизнь духов и местных божеств — Ками.
Вход «охраняли» два терракотовых стража с карикатурными лицами, будто вылепленными ребенком.
Храм по большей части был старым, покосившимся, с трудом сохранял своё былое достоинство.
У крыльца сидел человек без ног. Одет он был в потрепанную и очень скромную одежду, по всей видимости, стиравшуюся лишь под случайными дождями. Лицо бедолаги было испещрено глубокими морщинами. Калека держал на коленях простенькую лютню, перебирал грубыми пальцами изношенные, но всё ещё звонкие струны. Неподалёку, на самом видном месте стояла глиняная плошка для подаяний.
Его образ отчего-то привлёк меня, и я остановился, чтобы послушать искалеченного музыканта. Голос калеки звучал хрипло, но удивительно сильно.
— … он шепчет мне в ухо: 'Сдавайся, старик,
Твой путь завершён, ты устал и поник!'.
Но я не сдаюсь, я стою, как скала,
Надежда моя в сердце пламя зажгла!..
Он продолжал напевать под мелодию лютни. В песне присутствовало что-то гордое и горькое одновременно.
Я достал несколько монет из кармана и опустил их в тарелку. Мужчина благодарно кивнул мне, но петь не перестал.
Вновь осматриваю храм. Двери храма распахнуты всегда и для всех, но заходить внутрь я не хотел — я и церкви-то посещать не стремился.
На входе стоит одна из жриц храма, готовая встретить новых прихожан. Жрица одета в простые потускневшие от множества стирок и от времени одежды без всяких украшений и атрибутов принадлежности к вере. В её взгляде читалась сильная усталость и глубокая преданность Ками.
Служители храма даже не живут, а существуют на более чем скромные подаяния, в отличие от некоторых других представителей разных религий в моей прошлой жизни.
Я дошел до лавки Роя, с привычной легкостью толкнул дверь. Воздух внутри был пропитан густым ароматом сушёных трав, смешанным с запахом старого дерева и топлёного воска. Каждый раз, заходя внутрь, я ощущаю разные запахи, зависящие от того, что сегодня перетирает, толчет или сушит Рой. Кажется, сегодня травник решил заварить чай из лаванды и шалфея.
Я прислонил шест к стене и направился дальше в лавку.
Рой стоит за прилавком, подготавливая к чему-то желтоватый корень. Корешок, вымытый и порезанный, лежит на деревянной разделочной доске.
— Приветствую, Китт, — говорит травник, начиная нарезать корень. — Что привело тебя ко мне на этот раз? Неужто опять что-то интересное принёс?
— Хотел поговорить о Рике.
Рой вытер нож о передник и начал аккуратно перекладывать кусочки корня в деревянную миску. Делал он это даже чересчур аккуратно, будто там был не нарезанный корешок, а флаконы с нестабильным нитроглицерином.
— С ним пока все по-прежнему. Я помню твою просьбу, и действительно ищу людей, которые имеют на целителя зуб. Кое-какие подвижки есть, но пока говорить о чем-то рано. И вообще, с чего ты решил, что они убивали людей ради цветов? Да, Рик скот, но все, что мы можем сейчас на него навесить — выращивание запрещенного «Ледяного сердца».
Я пожевал губами. Действительно, целитель тот еще скот, но ему могли просто продать тело.
— Я хочу отдать ему долг. С вами в качестве свидетеля.
Рой внимательно посмотрел на меня. Даже нож отложил.
— Китт, как только ты это сделаешь, он тебя убьет. После того, что ты узнал, тебе нужно пару месяцев выполнять его указания, и только потом выплачивать.
— Я сдохну за пару месяцев такой службы.
— А их и не будет. Дай мне время, и твои монеты останутся при тебе, и целителя уберут. И жизнь со здоровьем сохранишь себе.
— Ладно, — сдался я. — А что насчет Рогана и Ларна? Я знаю, что они хотели обмануть Рика.
— Они тебе докучают? Подходили к тебе?
— Нет.
— Значит, пока забудь про них. Хотели бы — давно бы свернули тебе шею, как-никак два дня прошло. Что ты сможешь сделать им, если они найдут тебя?
Вырву из них память о себе.
— Ничего, — соврал я.
— Ну вот…
— Тогда меня интересует добротная стеклянная посуда, — сдался я. — Для варки зелий. Вы наверняка в этом неплохо разбираетесь, да?
Рой прищурился. Он обтер руки о передник, скрестил руки на груди и немного отстранился.
— Разбираюсь в чём? В зельеварении? — переспросил он медленно, словно пробуя это слово на вкус. — Потому что я травник?
— Не совсем так, но…
— Зачем тебе это? — перебил вопросом травник.
— Любопытство и желание развиваться, — заверил я совершенно искренне. — Я просто хочу попробовать поэкспериментировать с ингредиентами. Кажется, это называется алхимией. Это ведь полезный навык, верно?
Рой молчал какое-то время, изучая меня. Я чувствовал себя так, будто стою под пристальным взглядом опытного учителя, который уже знает все мои слабости.
— Слушай сюда, парень, — наконец заговорил он. Его голос был низким и серьёзным. — Я сам не варю зелья. А если бы варил, никому бы не сказал.
— Почему? — спросил я, стараясь казаться невозмутимым.
Рой вздохнул и начал загибать пальцы:
— Во-первых, если Дома узнают, что ты этим занимаешься, а они точно узнают, жизнь тебе попортят. Алхимия, у нас дело незаконное, для большинства людей. Во-вторых, на ком ты проверять свои варева будешь? На себе? Можешь отравиться или хуже — вообще ноги протянуть. В-третьих, это дорогое удовольствие. Травы, особенно духовные, стоят недёшево, а если испортишь их… Ну, ты понял. В-четвёртых, повторяю, Дома со временем точно узнают о твоих экспериментах и возьмут тебя за задницу.
Я кивнул, пытаясь переварить его слова. Конечно, я знал о рисках, но все равно не хотел отступать.
— И всё же, я уже достаточно взрослый и самодостаточный. — И старый. — Могу сам решить, в какие передряги мне бросаться. Так что насчёт стеклянной посуды? У вас есть что-нибудь подходящее?
Рой покачал головой.
— Максимум, что могу предложить тебе сейчас, — это котелок или кастрюля. Для настоящей алхимии нужна особая посуда из специального стекла. Реторты, перегонные кубы, колбы, плюс инструменты для разделки, правильной нарезки или измельчения. У меня такого нет. И в свободной продаже ничего подобного ты не найдешь.
— Но рецепты вы знаете? — спросил я с надеждой.
Он усмехнулся.
— Рецепты знаю. Часть из них я тебе уже рассказал. Начни с простого. Поверь мне, тебе не нужно сразу прыгать в алхимики и пытаться варить зелья из духовных трав. Это может слишком сильно ударить по карману, а то и по здоровью новичка. Учись на самом простом. Например, на тех травах, которые можно найти прямо за городскими стенами. Возьми подорожник — его листья можно сварить в отвар для промывания ран. Или зверобой — хороший антисептик. Ты можешь собрать их за час прогулки по лугам и приготовить дома. И жизнью не рискуешь, и времени немного потратишь.
Он сделал паузу, давая мне время осмыслить его слова.
— И ещё одно: не пытайся прыгнуть выше головы. Алхимия — это не просто смешивание ингредиентов в котле. Это искусство. Если хочешь научиться, начни с малого. Но лучше вообще не учись, не вари зелий и помни о Домах.
Я вздохнул и кивнул. Его слова были разумными, даже если мне не хотелось их слышать.
Когда я уже собрался уходить, Рой вдруг остановил меня.