Нам нужна проповедь, нужна катехизация, нужна миссия. Нужен некий период собирания народной души вокруг Литургии и воскрешения, возрождения незаслуженно забытых сокровищ литургической практики Церкви. Все остальное, по суду отеческого слова, должно рассматриваться, как область вопросов второстепенных, где нам дозволено и благословлено разнообразие.
Вот об этом я думаю, слыша жаркие споры братьев и сестер, отцов и владык. Но, ставши в храме на место верующего простолюдина, я бы так сказал отцам и владыкам: «Вы, возлюбленные, читайте Евангелие в какую хотите сторону, только так, чтобы я его расслышал и понял. А потом, не сочтите за труд, объясните мне, грешному, живые слова Живого Бога, а я, напитавшись Духом, всю жизнь за вас благодарить и молить Бога буду».
Лютеров догмат (17 ноября 2010г.)
Лютеров догмат — «Только Писание» — слышал всякий, кто общался с протестантами. Любят они цитировать одно из последних предложений в Апокалипсисе, где говорится об угрозах тем, кто приложит или отнимет нечто от слов пророчества книги сей (См. Откр. 22, 18-19). Слова эти остры, и правильное понимание их даёт человеку оружие, неправильное угрожает самому неосторожному пользователю. Таковы все Писания.
Апокалипсис завершает Новозаветное Откровение, но не завершает историю. История продолжается, а значит, продолжается действие в ней Духа Божия и Промысла Божия. Единственная историческая книга Нового Завета — книга Деяний апостольских — не заканчивается словом «аминь». Это ни в коей мере не случайность. Слово «аминь» — не просто завершение текста и запечатление его, но и имя Христово: Так говорит Аминь, свидетель верный и истинный (Откр. 3, 14). Апостол Лука, поставивший «аминь» в конце своего Евангелия, смеем полагать, не просто забыл дописать его в конце книги Деяний. Правильно будет думать, что Сам Бог, двигавший пишущей рукой апостола, в нужное время эту руку удерживал. Книга Деяний не окончена в том смысле, что начавшаяся история Церкви непрестанно продолжается, и лишь в последние мгновения человеческой истории, перед Страшным Судом, книга эта будет вполне завершена и, вместе со свернувшимися небесами, свёрнута.
За обретением правильной точки зрения на соотношение Предания и Писания обратимся к опыту ветхозаветному. Запрет на убавление и отнятие находится в Библии гораздо раньше, чем он появляется в Апокалипсисе. В книге Второзакония читаем: Всё, что я заповедую вам, старайтесь исполнить; не прибавляй к тому и не убавляй (Втор. 12, 32). Если отнестись к этим словам с современной протестантской категоричностью, то следует ограничить священные книги только Пятикнижием, отказав в священном достоинстве книгам историческим, учительным и пророческим. Такой соблазн действительно был. Саддукеи, например, говорили, что нет ни воскресения, ни ангела, ни духа; а фарисеи признают и то и другое (Деян. 23, 8). Формальная правда на стороне саддукеев, поскольку о воскресении и духовном мире молчит Закон. Но правильное понимание на стороне фарисеев. Они понимали священную историю не только как хранение однажды данного, но и как продвижение вперёд и накопление опыта. К синагогальному чтению Торы были добавлены чтения пророков. К основным праздникам, установленным в Пятикнижии (это Пасха, Пятидесятница и Кущи) добавились праздники, возникшие позже. Самые известные из них — Пурим и Ханука. Был накоплен огромный опыт внехрамового благочестия, заключавшийся в изучении и толковании Писаний, молитве и скрупулёзном выстраивании жизни в соответствии с Откровением. Если мы сегодня пользуемся всеми сокровищами Ветхозаветных Писаний и знаем, что все они «свидетельствуют о Христе», так это благодаря не только сбережению однажды данного на Синае, но и благодаря исторической открытости Ветхозаветной Церкви. Благодаря внимательности к словам и действиям Бога и чуткому вслушиванию в пульс священной истории.
Конечно, подобная жизнь трудна и рождает соблазны. Сколько, например, нужно было внутреннего труда и небесной помощи, чтобы включить в канон Песнь песней! Гораздо легче было спрятаться за Тору и назвать Песнь песней книгой соблазнительной. Но в том-то и подвиг Церкви, что она должна отделить правду от лжи, и не дай Бог одно с другим перепутать!
Совершенно понятен страх запутаться в преданиях человеческих и отыскать скалу, на которую можно безбоязненно опереться. Протестанты так и делают. «Вот Писание», — говорят они, не давая себе труда понять, что это не Книга, в готовом виде упавшая с Неба, но книга, долгими столетиями писавшаяся Церковью, вначале Ветхозаветной, а затем Новозаветной. Мусульмане верят в то, что Коран существует на небе и был однажды и навсегда дан Мухаммеду. Мы так о Библии не думаем. Мы знаем, к примеру, что само Откровение Иоанново, в котором есть угроза добавляющим и отнимающим, не было сразу включено в новозаветный канон. До него и вместо него могли читаться в собраниях другие книги, ныне не включённые в канон. Бог дал такое право Церкви и, мало того, возложил на неё обязанность выделять из потока Предания некую фиксированную и переданную на письме часть. И эта записанная часть Предания может быть понята и усвоена лишь в более широком контексте Предания. Таков закон: вначале Бог и Церковь, затем — Книга, Богом данная Церкви. Само слово «Библия», столь любимое протестантами, отсутствует в Писании. Златоуст назвал этим греческим словом собрание священных писаний, и всякий протестант, говорящий, что любит Библию, пользуется при этом термином из Предания Церкви.
Никто не спорит сегодня о дополнении и расширении книг библейского канона. Канон сформирован вот уже в течение более чем полутора тысяч лет. Споры могут вестись и ведутся лишь о правильном понимании Божиих слов, о методах раскрытия их смысла и, что несравненно сложнее и важнее, о приближении к Автору Библии и общении с Ним. Бог первичнее Писания, и общение с Ним было возможно без посредства книг во времена от Адама до Моисея. Церковь и ныне не выводит догматы из Писания, но подтверждает догматы Писанием, поскольку догматы веры Церковь получила от устной проповеди апостолов, сказавших несомненно более, чем написано. Иной обряд, такой как земной поклон перед освящёнными евхаристическими Дарами, говорит об отношениях человека и Бога больше, чем многие страницы текста. Протестант же, напротив, отвергает историческую Церковь, хранящую Откровение, и силится воссоздать её на основании текстов, полученных от Церкви, и в соответствии со своим частным пониманием текста. Если есть Церковь, то есть и Писание и правильное понимание последнего. Если же есть только Книга, а человек отставлен на произвол вольных интерпретаций, то Истина неизбежно будет страдать от служения смертоносным буквам (2 Кор. 3, 7), что мы и наблюдаем наглядно на примере Реформации, не имеющей своего законченного лица.
Нам, конечно же, предстоит и делом, и словом доказывать родовую, органическую связь Церкви и Писания, Писания и Евхаристии. Нам предстоит выстраивать мост, приводящий людей, полюбивших Иисуса Христа через Книгу, к Церкви, Главой Которой Иисус является. Труд этот не прост, но священ и многоплоден. Книга Деяний продолжает писаться, и слово «аминь» в конце её ещё не поставлено. Дух Божий живёт в Апостольской Церкви и продолжает действовать тихо, но удивительно. «Протестанты всех стран, воцерковляйтесь», — можно сказать без всякой тени иронии. Только чуть больше внимания к истории, чуть больше знания её, и путь от Книги до вхождения в благодатное лоно, родившее Книгу, заметно сократится.
Мы — люди и Книги, и Чаши. Беседа (19 ноября 2010г.)
Когда в назначенное для интервью время я пришел в храм во имя преподобного Агапита Печерского, настоятель протоиерей Андрей Ткачев как раз наставлял только что принявшую крещение девушку. Из того, что и сколько он ей рассказал, можно было, наверное, составить краткое пособие по катехизации…
…В кабинете отца настоятеля кроме книг по христианскому богословию и миссионерству я заметил на письменном столе русско-персидский словарь. Очевидно, что хозяин кабинета — личность неординарная. Ведущий телепередач «На сон грядущим», «Сад божественных песен» (КРТ), он является одним из самых ярких миссионеров Украинской Православной Церкви.
Любящий Слово Божье, искренний, иногда очень пылкий, по миссионерскому запалу отец Андрей чем-то напоминает святого апостола Павла. Главный украинский православный миссионер достаточно критично оценивает состояние миссии в Украине. Но в этой оценке — вся боль и, можно сказать, крик души. А вместе с тем, и вера в то, что Господь Свою Церковь не оставит, с Его помощью все может и должно измениться к лучшему.
О состояние миссии в Украине, группах по изучению Священного Писания в храмах, отношении к мусульманам и проблеме православных «ультрасов» рассказал в интервью «Православию в Украине» протоиерей Андрей Ткачев.
«Отвечать на соблазны сегодняшнего дня нужно сегодняшними ответами, а не вчерашними»
— Отец Андрей, как Вы оцениваете состояние христианской православной миссии в Украине?
— Мне кажется, что миссия у нас, у славян, не присутствует в культурном коде. У нас нет миссионерского запала в принципе. Если мы что-нибудь имеем хорошее, то имеем его для себя.
А миссия — это когда ты хочешь поделиться тем хорошим, что у тебя есть. Это может быть культурная миссия, а может быть миссия исключительно христианская. В конце концов, экспансия импортных товаров — это тоже в некотором роде миссия.
Я не вижу, честно говоря, масштабной миссии в Украинской Православной Церкви. В этих словах нет никакого эпатажа или желания обидеть кого бы то ни было, просто констатация факта. И эта констатация рождает вопросы. Потому что если миссии нет, то нет смысла говорить о поместности. Миссионерство ведь — это компонент церковной полноты. Если Церковь живет полнотой церковного бытия, свидетельства, она неизбежно миссионерствует, а если миссии нет, то нет и церковной полноты.
Кроме того, необходимо помнить, что есть две миссии — внутренняя и внешняя. Но у нас нет толком ни той, ни другой. На внешней — молчание, на внутренней — требоисполнение. Поэтому стоит этот вопрос заострить, поднять и произнести как диагноз. Может быть, эти слова и есть, собственно, диагнозом. Поэтому у меня нет оптимизма по части будущего украинской православной миссии.