Первое касается обращения евнуха царицы Эфиопской. Тот был на поклонении в Иерусалиме и, возвращаясь домой, читал в колеснице Исайю. Дух Святой велел Филиппу пристать к колеснице, после чего апостол наставил евнуха о смысле читаемого и крестил его. Это событие описывается в 8-й главе Деяний. Второе событие произошло в Ефесе, где Павел нашел учеников, крещенных крещением Иоанновым. Этих он спросил, приняли ли они Святого Духа, а те ответили, что даже и не слыхали, есть ли Дух Святый (Деян 19:2). Павел наставил их, и крестил, и возложил затем руки, после чего они исполнились Духа Святого. К этим двум событиям примыкает и третье, совершившееся через Петра. Тому Дух велел идти в дом сотника Корнилия и там благовествовать. Корнилий не был евреем, но веровал в Единого Бога, молился и творил много добрых дел. Он был таким же прозелитом, или пришельцем, как и эфиопский евнух, то есть человеком, не принадлежащим по плоти к Израилю, но имеющим веру. Там в доме Корнилия после проповеди Петра на язычников излился Дух Святый, и Петр счел, что нельзя отказать в крещении водою тем, кто получил Духа. Корнилий и его домашние приняли крещение от апостола, который более других сторонился общения с неевреями.
Все эти три крещения были совершены Филиппом, Павлом и Петром по внушению и под прямым действием Святого Духа. Но не только это их роднит. Они все совершены над людьми, которые уже вели религиозную жизнь, но еще не приняли Духа. Евнух читает Исайю, Корнилий молится и творит милостыни, ученики в Ефесе исповедуют покаяние Иоанново. Не видим ли мы в этих новозаветных рассказах три живые иллюстрации к словам, сказанным Серафимом Саровским. Тот учил, что ни милостыня, ни молитва, ни хранение чистоты, ни иное что, творимое с верою, не имеет само в себе цены, но есть лишь путь и средство к стяжанию Духа Святого, к вхождению в глубокое общение с Ним. Сказанное касается всех нас, именуемых христианами. Многие из нас молятся, многие совершают паломничества, многие исследуют Писание. Но далеко не так много из нас тех, кто всего себя предоставил Богу в жертву живую, святую благоугодную, для разумного служения (Рим 12:1). И бесплодны мы бываем часто потому, что делам нашим не содействует Утешитель. Надеясь на себя самих, бываем мы часто подобны детям, говорящим «я сам» и ничего не могущим сделать правильно.
Не кому-то и где-то, каким-то далеким неверующим людям, а нам самим нужно исполняться Духом. Все остальное — средства. Но венцом всего будут не наши усилия, а милостивое посещение Утешителя, Который прежде должен достаточно испытать нас и найти нас достойными Своего пришествия. Именно об этом пришествии мы и молим, говоря: «Прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наши».
Летний палаточный лагерь «РОСЫ 2012» (19 июня 2012г.)
Приглашает вас интересно провести летние каникулы в палаточном лагере на берегу речки Рось, Корсунь-Шевченковского района поселка Выграев.
Мы уверены, что в летнем лагере «РОСЫ 2012» наши дети научатся ценить дружбу, любить природу и уважать друг-друга. Приглашаем всех желающих в возрасте от 6 лет в двухнедельный отпуск на чудесном берегу речки Рось. В лагерь едут священники: протоиерей Владимир Тукало (храм св.кн. Ольги), иерей Игорь (храм Агапита Печерского). В лагере будут читаться утренние и вечерние молитвы, молебны и Божественные Литургии по воскресным дням.
Время проведения: с 19 июля по 1 августа В программе:
•Множество интересных развивающих игр
•Спортивные мероприятия: соревнования, эстафеты, переправы, байдарки, фехтование
•Этноплощадка: куклы-мотанки, резьба по дереву, лозоплетение, поделки из глины
•Художественная мастерская: рисование, игрушки из травы, игрушки из фетра, апликации, витинанки
•Специализации: выживание, медицина, спас-работы, журналистика, кухарское дело, спецпроект «английская мозаика», актерское мастерство
Стоимость участия: 1200 грн
Телефоны для справок:
•(+380 67)7130603 — о. Игорь
•(+380 67)2752679 — Надежда
•(+380 63)7124510 — Ангелина
По благославению епископа Ионы.
Чай в Прибалтике (19 июня 2012г.)
Бедный, он всегда бедный. А вот чтобы человеку среднего достатка почувствовать себя бедняком, нужно зайти в большой магазин. Или маленький, но тогда — дорогой. Или в обычные магазины, но — часто.
Елки-палки, шел себе, ни о чем не думал, был доволен жизнью, и вдруг — раз, и почувствовал себя нищим. Ничего не хотел, пока ничего не видел. Потом вдруг увидел и все захотел.
Так я однажды гулял по одному городу в Прибалтике (какому — не скажу). Чуть не сказал «по одному небольшому городу», как будто там есть большие города.
Это уже была заграница. Уже были визы, таможенные сборы, декларации. А ведь я был там еще школьником. Ходил с экскурсией по всевозможным улочкам и соборам, дышал заплесневелым воздухом и впитывал впечатления.
А теперь оказался там опять на пару дней по личным делам и снова ходил по тем же улочкам, вспоминал детство и вглядывался в лица прохожих.
Ходить по магазинам я ненавижу. Выбирать, присматриваться для меня так же тяжело, как для приговоренного к повешению выбирать себе веревку. Но если уж я дорвусь до покупок — держите меня! Легче будет вытащить из-за стола с зеленым сукном заядлого картежника, чем меня оттащить от покупок. И накуплю же всякой дряни, так, что месяц будет стыдно, но не успокоюсь.
Так было и в тот раз. Славянская моя душа презрительно отворачивалась от витрин и созерцала шпили соборов и порхающих голубей. Но так было лишь до первого захода в магазин. Стоило мне зайти в магазин мыла, как я вышел из него с полным кульком пахучего товара и без четверти денег в кармане. Потом был магазин сувениров, магазин янтаря, магазин с бальзамами (впрочем, я обещал не говорить, в каком городе был).
К вечеру, когда солнце лизнуло красным языком своим шпили церквей и черепицу крыш и закатилось на отдых; когда ночь вывела на улицу одних людей и накрыла других одеялом законного отдыха, я остался на улице чужого города. До поезда оставалось еще три часа.
Злой на себя за дурно растраченные деньги, я пошел на вокзал пешком. Есть и такое в славянской душе — проиграв миллион, экономить на спичках. И вот по дороге, когда до вокзала оставалось идти минут десять, увидел я магазин чая. Чай мне нужен был, как зайцу — стоп-сигнал. Но привлекло то, что там люди не только покупали, но и пили чай.
— Здравствуйте.
Ни одна душа не отреагировала, как будто сговорившись. «Гады, националисты», — подумал я, и к букету испорченного настроения добавилась еще одна пикантная нотка.
— Можно чаю?
— Зеленого, черного? С жасмином, с бергамотом, с липой? С сахаром, с медом..
— С медом, — выпалил я, потому что понял — если продавщицу не прервать, то бесстрастно произносимый синонимический ряд товаров и услуг будет звучать до отхода моего поезда.
Она назвала цену и стала заваривать чай. Я прислонил к стене кульки и расстегнул пару пуговиц на плаще.
Через минуты две чай мне подал юноша, лет шестнадцати, голубоглазый и курчавый, похожий на мать.
— Ваш сын? — спросил я от нечего делать.
— Да, — буркнула хозяйка, давая понять, что не хочет ввязываться в разговор.
В это время двери хлопнули, и из магазина вышел последний кроме меня посетитель. Было уже довольно поздно.
— Вы гость? — неожиданно спросила она, энергично вытирая прилавок.
— Да, — ответил я, тоже давая понять, что не желаю ввязываться в разговор.
— Вам понравился наш город?
— Ужасно, — сказал я, и в этих словах не было ни капли неправды.
— Вы купили, я вижу, много подарков. Может, купите у меня несколько пачек чаю? Есть чай из Цейлона, Индии, Китая.
— Нет, нет. Поверьте, я люблю чай, но сильно растратился и не могу купить ничего, кроме постели в поезде.
— Ладно, — сказала хозяйка и продолжила остервенело и молча протирать прилавок.
Лимон плавал на поверхности, чай дымился, а я дул на него, потому что не умею пить горячее.
— У вас есть дети? — спросила вдруг хозяйка.
— Да. Двое. Девочки.
— Вы счастливый человек.
— Согласен. Но ведь и вы счастливы. У вас есть сын.
— Мой сын. Она произнесла эти слова мечтательно и мягко. Потом, будто вспомнив, что здесь посторонние, добавила сдержаннее: — Это мое счастье и моя опора. Вы похожи на доктора, — продолжала она. Я пожал в ответ плечами. — И мне хочется поделиться с вами тем, что лежит у меня на душе.
— Я — незнакомый вам иностранец.
— Тем лучше. Вы никому не расскажете, и, может, никогда больше не будете в нашем городе.
Я пил чай, а она продолжала: — Я хотела его убить. Его отец бросил меня, и я хотела сделать аборт. Подруга договорилась с доктором, тетя дала деньги, и я пошла в больницу. Мне было лет двадцать. Никто ни о чем ни разу не говорил со мной серьезно. Что я могла понимать? И вот я вхожу в кабинет, ложусь по приказу на кресло. (Она все трет уже сияющий прилавок и, не поднимая глаз, продолжает рассказ. Из подсобки слышно, как моет стаканы и что-то мурлычет под нос ее сын).
— А за окном больницы — храм. И там начинается служба. Был какой-то праздник. И вдруг начинают звонить колокола! Звон врывается в кабинет, а я лежу на кресле с расставленными ногами. Доктор гремит рядом своими хирургическими инструментами. И вдруг какая-то сила подбрасывает меня на ноги, я одеваюсь на ходу и пулей вылетаю из кабинета. Этот звон стоит в моих ушах до сегодняшнего дня. Я слышу его каждый раз, когда смотрю на моего мальчика. Страшно подумать, что его могло бы не быть рядом со мной.
Мой чай остывал. Я пил его и смотрел на женщину, которая, казалось, разговаривала сама с собой и вытирала прилавок.