Будет когда-то это. Будет потом, а ныне Стены песочного цвета и день как сон Камни напоминают о странствии по пустыне.
Армянских святынь, храмов, подворий так много, и занимают они такие важные места (например, Гефсимания и пустой гроб Богородицы), что можно легко абстрагироваться от истории и географии и представить себе армян представителями какой-то всемирной и могучей христианской империи. Подозреваю, что они именно так сами себя себе и представляют.
Возвращаемся в старый город, чтобы надышаться его воздухом. Нежданное открытие — храм Александра Невского, что остался от Русского Палестинского Императорского общества. В нем, — порог Судных врат и, как утверждают, те самые «иглиные уши», то есть ушко, через которое верблюду ни за что не пролезть. Зато путник, если он не ожиревший, пролезет. При храме вериги некоего Петра, паломника из России, пришедшего в 1895 году в Иерусалим и здесь скончавшегося. Общий вес вериг (шапка, «рубашка», пояс, крест нагрудный) пугает воображение.
Храм Александра Невского
Одетый в это всё, он прошел полмира пешком, что-то отмаливая или за кого-то принося себя в жертву, и здесь, поплакав у святынь, умер с протертым от железа до костей мясом. Это и есть Святая Русь на своих прохладных и чистых вершинах, и была она таковой совсем еще недавно. Здесь сестры приветливы и одновременно тихи, не суетны. Сочетание редкое и драгоценное.
Уже вроде вышли из города, а нет. Ноги опять ведут нас обратно. Не хочется пулей выскакивать. Обходим город вдоль стены до Сионских ворот. «Любит Господь врата Сиона паче всех селений Иакова». Рядом еврейский квартал. Умные глаза у стариков. Несколько напряженные лица у молодых мужчин. Странные походки. Странное сочетание черноты одежд с желтизной стен квартала. Дети в шляпах и с пейсиками либо полны, либо бледны. И то, и то говорит о долгом сидении на месте, в помещении, над книгой, что в случае любви покушать даст лишний вес, а в обычном случае — просто анемичную бледность.
Это сколько же надо выстроить переборок в голове и сердце, на сколько запоров и щеколд нужно запереть сотню дверей в кладовых сознания, чтобы жить на расстоянии вытянутой руки от того места, где смерть побеждена и не быть истовым христианином?! Или они веруют, но не признаются? Или Господь специально наслал на них слепоту особого рода ради Своих, Одному Ему известных целей? Сижу и думаю, думаю и понимаю, что ничего я в этом не пойму. Слава Тебе, Господи, что ничего я в этом не пойму. Разве можно понять все, что намешано на этом святом клочке земли, и остаться в живых?
— Excuse me? Where is. — пытаюсь спросить у местного жителя о местоположении автобусной станции.
— Можно и по-русски, — слышу в ответ. А на вид — стопроцентный потомок патриарха Иакова. Прав Высоцкий: «А там на четверть бывший наш народ».
Еще немного, и автобус уже уносит нас прочь от города, который быстро закутывается в мрак, потому что темнеет на Востоке так, словно разом выключают свет.
Вот и перевари теперь, попробуй, всё, что съел. А съел-то много. Бывает, что за час съешь больше, чем за год. Душа устала, ум просит пощады и умоляет не заставлять его думать. Скоро Тель-Авив и временный дом, где мы уже и ели, и спали.
Перед сном — телевизор. Чуть-чуть, потому что глаза слипаются. Главные новости на этот час: избрали нового Папу, звать Франциском, лицо приятное. В Иерусалиме праздник по поводу написания Торы для Третьего Храма. Во как! Ну и совсем неожиданное известие. Издан первый номер журнала Playboy на иврите с фото местных моделей. Вы не поверите, но это именно нарезка топ-новостей из русскоговорящих израильских СМИ.
Я не смеюсь и не плачу. Я понимаю, что все перемешано до полной потери ориентиров. С теплотой в душе оттого, что был сегодня в Иерусалиме, я засыпаю. Перед глазами залитая солнцем долина Судного дня. Желтые стены Города со стороны замурованных ныне ворот, через которые в город въезжал на осленке Спаситель.
Путеводитель в номере отеля говорит, что Яффа получила свое имя от Иафета. Сегодня нам туда. Что я знаю об этом городе? Знаю, что в этот порт с незапамятных времен приплывали корабли с ливанским кедром для строительства Храма Соломонова, потом — крестоносцы, потом паломники со всех стран и России в том числе, потом сюда приехали первые колонисты-евреи. Приехали, но не поселились здесь, и Яффа осталась арабским городом, а евреи основали другой, рядом. Отсюда в Фарсис бежал на корабле Иона. Здесь Петр воскресил Тавифу. Кажется, не так уж мало я знаю, как для старта.
Если дойти вдоль моря до часовой башни и свернуть в крытые галереи магазинов и базарчиков, то никуда уходить не захочешь. Судя по всему, что мне понятно на Востоке, жизнь дается для того, чтобы играть в нарды, пить крепкий чай из пузатых стаканчиков и знать три-четыре фразы на пятишести языках. Есть, конечно, и другие занятия. Но они для молодежи, для женщин, для кого-то еще. А если усы у тебя уже седые, нескольких зубов во рту нет, но из тех, что есть один — золотой, то твоя мера — нарды, чай, наргиле, медленные разговоры, прерываемые громким смехом.
В этот мы жутко стоптали ноги, снуя то между рядами блошиного рынка, то у подножия нелепо выглядящих на Святой земле небоскребов. Потом мы освежали эти же самые наши (других нет) ноги в прохладных волнах Средиземного моря напротив своего отеля. А вечером того же дня опять были в Яффе, но уже не бродили, а сидели. Сидели за столиком в ресторанчике и ели рыбу. Есть много грехов на свете, но один из них — это быть на берегу Средиземного моря и не поесть свежей рыбы, которая и вкусна, и недорога.
А ведь в Тель-Авиве столько музеев! Я люблю музеи. В них сконцентрирована и удобно подана для усвоения обильная умственная пища. Здесь есть музей Библии, музей Армии Израиля, музей искусств, и куча прочего. Но супруга моя — против. Не потому, что не любит музеев. Она говорит: «Смотри на лица, слушай говор людской. Это лучше музеев». Отчасти я соглашаюсь, отчасти просто смиряюсь. Говорил же Бог Аврааму: «Слушайся голоса жены твоей, Сары».
Еще вчера мы были в Иерусалиме. Надо сказать, что контраст между Иерусалимом и Тель-Авивом таков же, что и контраст между ранней Литургией в Лаврских Пещерах и ночной жизнью Крещатика.
И некоторые кварталы Тель-Авива можно назвать «Модос». Это потому что евреи и арабы читают справа налево, так у них как раз Содом и получится.
Отдельная тема — названия улиц. По ним узнаешь степень посвящения в местную историю. Помню, когда во Львове появилась улица имени Памво Берынды, один мой знакомый искренно был уверен, что это персонаж, подобный Патрису Лумумбе. Хотя о. Памво был монахом Киевской Лавры и прославился печатанием книг. А имя у него египетское, в честь одного из древних отцов. Вот и мы, глядя то в карту, то на указатели названий улиц, проверяли себя на предмет знания современной и древней истории Израиля. Надо сказать, не все мы знаем, ой, не все.
Но не знать — не страшно. Страшно не хотеть знать. Вот рынок Кармель. Это я знаю. На горе Кармель (Кармил по-нашему) молился Илия. У католиков целый орден есть монахов-кармелитов, делящийся в свою очередь на два подордена: кармелитов босых и кармелитов обутых. Улица Кармель плавно переходит в улицу Короля Георгия. Это в честь Британского монарха времен протектората. А перпендикулярно к ней идет длиннющая улица Алленби, названная в честь британского генерала, усмирявшего в этих краях турок во времена Первой Мировой.
Есть бульвар царя Давида, улица царя Соломона и бульвар царя Саула. Того самого, что хотел из зависти убить Давида, женил его на Мелхоле, дочери своей, которого мучил злой дух, который Аендорскую волшебницу вызывал, который покончил самоубийством в проигранном бою, который ослят искал, а нашел царство, о котором говорят до сих пор «разве и Саул во пророках?» Это мне, опять-таки, знакомо. Но вот кто такой Арлозоров, в честь которого названа здоровенная улица? И чем, разрешите спросить, прославился этот палестинский Арлозоров, что по улице его имени ходят гей-парады? И кто такой, позвольте узнать, Бограшов, чья улица недалеко от нашего отеля? Уж больно странно звучат здесь фамилии на «ов».
То ли дело Жаботинский, Бялик, Пинскер. Все — сионисты от умеренных до крайних. Все родились в Российской империи, кончали иешивы, вдохновлялись Герцлем и положили жизнь за создание своего государства.
Все как-то на слуху у любителей истории. Ну и еще сотни других улиц с другими именами, о которых я не читал, не слышал и ничего не знаю. Будем учиться.
Мы хотели в день отъезда выехать в аэропорт попозже, но служитель на reception спросил: «Вы любите экстрим?» Оказалось, он прав. Ехать надо раньше. Проверки длиннее обычного, обыски возможны, да и народу больше. «Я боюсь бомбы», — сказал молодой служитель, проверяющий наши тощие сумки (ненавижу таскать с собой кучи вещей). «Я тоже боюсь», — говорю в ответ. И должен вам сказать, что дело не в арабах. Не в одних арабах, то есть. Еврейское государство завоевывалось теми же террористическими методами, которые сегодня у всех ассоциируются с Аль-Каидой. Пока очередь медленно движется на паспортный контроль, я вам кое-что расскажу.
До провозглашения независимости власть в регионе принадлежала Британии. А у евреев было несколько подпольных боевых организаций: Эцель, Лехи, Хагана. (Есть целые музеи, посвященные этим подпольным группам, типа музей «Молодой гвардии», только посерьезней). Организации эти воевали и между собой (что для террористов обычное дело), и с оккупантами, т. е. с британцами, в принципе много доброго сделавшими для евреев. Нападали они на блокпосты и дежурные полицейские отделения, саботировали работу транспорта, проводили диверсии, добывали оружие и проч. по списку. В 1946 году еврейскими подпольщиками были совершены самые громкие теракты. Был взорван отель «Царь Давид» в Иерусалиме. Туда занесли семь бидонов, но не с молоком, а со взрывчаткой. Погиб 91 человек, а целью была британская администрация, располагавшаяся в отеле. Каково?