Он догадался, что они были там, чтобы защитить Треноди и ее окружение. Они, конечно, казались резкими. Орудия вылетели из турелей с хриплым звуком и повернулись, чтобы нацелиться на Зена. — Назови себя! — прогремел «Внимающий Ветер».
В тот же момент в его наушниках раздался знакомый голос и сказал: «Продолжай идти, Зен». Все в порядке, мальчики; он со мной.
Зен пошел дальше по платформе. Орудия отследили его, когда он проходил. Шипастые ремонтные пауки не отставали от него, шмыгая вдоль хвостов бронепоездов. Он продолжал идти, его сердце стучало в ушах достаточно громко, чтобы заглушить музыку, которая начала доноситься с башни позади него.
За «Последним доводом» стоял новый поезд Зенитов, который тянул его старый друг «Дамасская роза». Ее почистили и переоборудовали, так что Зен с трудом узнал ее, но он знал нарисованных ангелов, резвящихся вдоль ее красного капота и по бокам элегантных экипажей, которые она везла. Картинки напомнили ему об одном хорошем поступке, который он сделал на свои новые деньги: нанял машинного психолога, чтобы тот извлек разрозненную программу его друга-моторика Флекса из систем «Розы» и загрузил ее в новое тело. В течение нескольких часов после перевоплощения Флекс ремонтировала и расширяла картины, которые она нарисовала на боках старого поезда. Увидев законченные картины здесь, в Хабе, Зен почувствовал, что его доброе дело было вознаграждено.
«Можешь садиться, Зен Старлинг», — сказал поезд и открыл единственную дверь во втором вагоне. «Все ушли на эту вечеринку в башне. Они не вернутся в течение часа или двух. Я пуста.»
Зен был почти так же рад услышать ее голос, как и голос Новы несколько часов назад. Он прошел в открытую дверь и с благодарностью рухнул на сиденье.
— Итак, Зен Старлинг, — сурово произнесла «Дамасская Роза», — что ты здесь делаешь?
На втором уровне центральной башни Хаба был собран широкий амфитеатр под навесом из вздымающейся мерцающей ткани. В центре сцены Треноди стояла у красно-золотой кафедры, чтобы произнести свою речь, в то время как посетители из Консорциума Зенитов и Паутины Миров наблюдали за происходящим с крутых рядов сидячих мест вокруг.
— Друзья мои, — сказал Треноди, повторяя по памяти слова, которые она так много раз отрабатывала со своими консультантами по имиджу и советниками по СМИ еще на Галатаве. — Мы, люди, так рады, что наконец-то нашли дорогу в Паутину Миров, — она говорила осторожно, как ее и учили, оставляя паузу между каждым предложением, чтобы программа-переводчик на кафедре могла превратить ее слова в крики, бульканье, ржание, мычание и цвета, которые передавали ее смысл инопланетянам. Снаружи и на других уровнях башни голоэкраны будут транслировать речь всем, кто не поместится в амфитеатре. Когда все закончится, поезда повезут записи через К-шлюзы в другие миры. За всю историю ни у одного оратора не было большей аудитории, чем у Треноди. Она сказала: «Мы так счастливы, что можем встретиться с вами и поучиться у всех ваших богатых и древних культур. Для нас большая честь, что мы смогли доказать вам свою добросовестность, победив воинственного Крайтта, который так долго охотился на ваши поезда и ваши станции… (Она имела в виду: «Осторожно, чудики. Крайтты представляли для вас угрозу на протяжении десяти столетий, но наш Корпоративный Десант разобрался с ними за десять месяцев. Так что пусть никто из вас, уродов, не думает, что вы можете связываться с людьми…’)
— Конечно, мы не смогли бы сделать это без наших союзников из Гнездовых миров, — продолжила она. «Наши друзья Нимы были такими смелыми, такими решительными и так быстро приспособились к использованию человеческих технологий…» (Она имела в виду: «Будьте добры к нам, и у вас тоже будут более быстрые поезда, лучшее оружие, высокоскоростная связь…»).
— Без их помощи, а также помощи и поддержки всех других народов Паутины эта война могла бы длиться намного дольше, — сказала она. «Но мы все работали вместе, и теперь дело сделано. Все кончено. Это заканчивается здесь, сегодня.» Освещение потускнело, освещенными остались только кафедра Треноди и участок сцены прямо перед ней. Охранники, стоявшие позади Треноди, переставили свои большие пушки. Появились новые охранники, маршируя к озеру света, ведя за собой фигуру, настолько утяжеленную цепями и кандалами, что она выглядела как призрак из старой сказки. В каком-то смысле это был призрак. Целд Гех Карнайсс, которую больше всего боялись из всех лидеров Крайттов, столько раз сообщали о её гибели во время войны, что люди начали верить в то, что она была легендой. Но вот она, пленница, захваченная на Дальнем Гаржалаке Корпоративным Десантом из боевого поезда Зенитов «Время Молота».
Вздох, бормотание, бульканье, рычание пронеслись по амфитеатру. Герастек заржал, Хат захлопал крыльями, а Те, Кто Помнят Море, взмахнули щупальцами и замерцали темно-красным и оранжевым, что означало тревогу. Затемненные ряды сидений вспыхнули от вспышек головных телефонов и химических фотовспышек, которые дики и чмойи использовали для экспонирования своих примитивных фотографий.
Целд Гех Карнейс медленно подошла к центру зала, а охранники рассыпались вокруг нее широким кольцом. Публика замолчала. Целд Гех стояла в центре ринга и смотрела на Треноди.
— Существует древний обычай… — громко сказала Треноди.
— Еще нет! — предупредил голос Калы Танаки в ее наушниках. Кала наблюдала за всем происходящим откуда-то из-за кулис, оценивая эффект, который производила речь Треноди на публику.
Конечно, это была речь не Треноди, а Калы; все слова принадлежали ей, и ее внезапное прерывание напомнило об этом Треноди и заставило ее замолчать, слегка покраснев и рассердившись на себя за свою ошибку.
— Заставь их подождать, — распорядилась Кала. «Помнишь, что мы говорили на репетиции? Молчание мощно. Жди. Удерживай момент. Пусть напряжение нарастает.»
Целд Гех Карнейс больше не была такой ужасающей фигурой, какой она была, когда Треноди впервые встретила ее. Она много раз была тяжело ранена. Ее лицо ящерицы было изрыто шрапнелью и обожжено огнем. Она потеряла один из своих желтых глаз, кожаная оборка на ее кожистой шее изодралась, а ее хвост превратился в покрытый шрамами обрубок. Сняв мантию и металлические украшения, она стояла перед Треноди обнаженной, хотя ее чешуйчатая и узловатая шкура старой ящерицы очень походила на броню. Самая большая перемена, подумала Треноди, заключалась в том, что ее гордость исчезла. Было опасно читать человеческие эмоции по выражениям лиц существ, которые не были людьми, но Крайтты были более похожи на людей, чем большинство существ в Паутине, и все, что показывалось в единственном оставшемся глазу Целд Гех Карнейс, это была усталость. Она была старой, и побежденной, и униженной, и она хотела, чтобы все это закончилось.
— А теперь… — сказала Кала.
— У Крайттов есть древний обычай, — сказал Треноди. — Его можно найти во всех мирах, которые они заразили. Если два клана Крайттов вступают в войну друг с другом, она заканчивается только тогда, когда лидер проигравшего клана будет убит.
Позади нее стояла одна из тех полезных молодых женщин, которых Кала Танака учила быть такими же вежливыми и эффективными, как она сама. Она вышла вперед и вручила Треноди нож. Это был нож Крайтта, сделанный из когтя какой-то ужасной гигантской рептилии из какого-то ужасного мира Крайттов. Это был нож с историей, потому что девушка по имени Чандни Ханса однажды использовала его, чтобы спасти жизнь Треноди, зарезав интерфейс Близнецов. До этого это был нож Целд Гех Карнейс, и Треноди подумала, что Целд Гех узнает его. В этом тускло-желтом глазу мелькнула жизнь, когда лезвие отразило свет, как осколок черного стекла. Целд Гех медленно погружалась в то, что могло бы быть положением на коленях, если бы ее колени были согнуты в правильном направлении. Она запрокинула свою ужасную голову ящера, чтобы обнажить более мягкую кожу горла. Треноди крепко сжала нож и задумалась, хватит ли у нее сил, чтобы разрезать даже самую мягкую часть жесткой шкуры Крайтта. Она была рада, что ей не придется.
— У людей тоже есть древний обычай, — сказала она. «Вот какой. Когда война окончена, мы ищем мира, а не мести. Когда наши враги побеждены, мы стремимся стать их друзьями, а не палачами…» (Это было довольно избирательное прочтение истории человечества, но инопланетяне не должны были этого знать.)
«Итак, я прошу вас всех, всех наших друзей из множества миров, которые соединил Творец рельсов, засвидетельствовать, что наша война с Целд Гех Карнейс и ее народом окончена». Она уронила нож. Он загрохотал по полу. Целд Гех Карнейс озадаченно посмотрела на него. Милосердие было роскошью, в которой Крайтт никогда не видел смысла.
— Все кончено, — сказала Треноди. — И кончается не кровью, а миром и, надеемся, дружбой. Целд Гех Карнейс поселится на одном из наших родных миров, и если ее люди пообещают сложить оружие, они смогут свободно торговать с нами, как и все другие народы Паутины. Она стояла там, пока голос Калы в ее наушниках не сказал:
«Хорошо. Теперь раз, два, три и повернись.» Затем она повернулась спиной к поверженной Гекх и ушла прочь, в то время как огромное пространство наполнилось криками, шлепаньем щупалец, жужжанием ульев Ним и всеми другими звуками, которые разумные существа, используют для обозначения аплодисментов.
В пустынном поезде Треноди Зен сел в кресло, мягкое, как мультяшные облака, и сказал: «Эти боевые поезда хорошенько меня рассмотрели…»
— О, не беспокойся о них, — сказала «Дамасская Роза». — Я сказала им, что ты — кто-то другой, а они достаточно глупы, чтобы поверить мне. И никто не может нас подслушать — между нами говоря, эта твоя маленькая подружка Мото перед уходом так хорошо обновила мои брандмауэры, что даже Стражи не могут пройти через них, если я этого не захочу. Итак, у нас есть время, чтобы решить, что с тобой делать.
— Мне нужно добраться до Клефа, — сказал Зен.
— Пшшшшш, — сказала поезд, и это было все, что она сказала, когда он рассказал ей историю о послании Новы. — Ты действительно веришь, что твой малень