— Раньше здесь знаменитый Сибирский тракт проходил, — ответил Антон. — В объезд озера надо добрых сорок верст, как говорят старики, киселя хлебать, а напрямую от Березовки до Ярского всего три километра.
Чуть правее причальных столбов под склонившейся над водой березой чернела смолеными бортами лодка-плоскодонка. Показывая на нее, Голубев опять спросил:
— А это чья посудина?
— Бабки Гайдамачихи.
— Зачем она старухе?
— Никто из березовцев не знает.
— Как так?
— Ни разу не видели, как Гайдамачиха пользовалась ею.
— Любопытно бывшую трактирщицу и хозяйку парома посмотреть.
— Ничего особенного в ней нет. Тихая, как будто чуточку помешанная умом, старушонка. Отлично разбирается в лечебных травах.
— За счет этого и живет?
— Сын у нее на фронте погиб, а она пенсию получает.
Полюбовавшись с пригорка селом, Антон со Славой спустились к проулку и по нему вышли прямо к дому Бирюковых. На скамейке перед домом, прикрыв сивой бородою широченную грудь, дремал старик.
— А это что за Микула Селянинович?! — опять с восторгом спросил Голубев.
— Дед Матвей мой, — улыбнувшись, ответил Антон. — Полный георгиевский кавалер, а за гражданскую войну орден Красного Знамени имеет.
— Серьезно?!. Сколько ж ему годиков?
— Восьмой десяток, как он говорит, наполовину разменял.
Голубев шутливо хлопнул Антона по плечу.
— Вот Бирюковы! Прямо гвардейский род. Отец-то у тебя полный кавалер ордена Славы. И имена у всех старорусские: Матвей, Игнат, Антон…
— Хотели меня Виталием назвать. Приехали от матери из роддома, дед Матвей спрашивает: «Кто народился?» Отец и говорит: «Сын, Виталий». Дед уже тогда туговат на уши был: «Кого видали?» Отец кричит: «Виталий! Имя такое сыну дадим!» Дед обиделся, что сразу не разобрал, ладонью по столу: «Придумали чужеземное имя — с разбегу не поймешь. По-русски, Антоном, мальца нарекем!» Сказал как отрубил. Перечить деду Матвею и сейчас в нашей семье не принято.
Голубев засмеялся. Антон подошел к дремлющему деду и, наклонившись к его уху, громко сказал:
— Здравствуй, дед Матвей!
Старик, медленно открыв глаза, неторопливо поднял склоненную в дреме голову, провел костистой рукой по сивому лоскуту бороды и только после этого ответил:
— Здоров, ядрено-корень. Никак в гости явился?
Антон показал на Голубева.
— С другом вот отдохнуть приехали.
Дед Матвей понимающе кивнул.
— Не иначе рыбалить надумали…
— Как догадался?
— Одолели ныне райцентровские рыболовы Березовку. Каждую субботу да воскресенье прутся к Потеряеву озеру и на легковушках, и на мотоциклах — отбою нет.
— Ну и ловят?..
— Бывает. — Дед Матвей поцарапал бороду. — Коли удачливей зорьку провести желаете, пораньше место у камышей занимайте — там окунь добрый берет. Прозеваете время — на берегу притулиться негде будет. Вот-вот приезжие рыболовы нагрянут, — махнул рукой в сторону дома Ивана Серапионовича Глухова, возле которого стоял голубенький автомобиль «Запорожец». — Вон первый казак уже прикатил.
— Кто это? — спросил Антон.
— Племяш Ивана Скорпионыча. Каждый выходной тут как тут. — Дед повернулся к сельмагу. — Да вон, кажись, он чего-то с Иваном на телегу грузит.
У магазина уже знакомый Антону и Славе Голубеву молодой железнодорожник с полустанка и рыжебородый старик устанавливали на подводе только что купленный холодильник. Около них крутился кривоногий Торчков и, похоже, невпопад давал советы. Когда старик Глухов, развернув лошадь, направился с покупкой к своему дому, Торчков растерянно огляделся. Видимо, заметив у дома Бирюковых гостей, решительно направился к ним. Улыбаясь, еще издали заговорил:
— Надо ж такому совпадению случиться! Утром в районном центре встречались, а к вечеру уже в Березовке видимся. Никак сродственников пожаловал проведать, Антон Игнатьич?
— Опять в сельмаге причащался? — не дав Антону ответить, строго спросил Торчкова дед Матвей.
— Что ты, Матвей Васильич! С сегодняшнего, кроме газировки, никакой бутылочной жидкости не пью. Хватит, покуражился…
— Все выигранные деньги успел просадить?
Сморщившись, Торчков щелкнул вставной челюстью, словно хотел проверить, на месте ли она, и небрежно отмахнулся:
— А куда мне деньги?.. Гроб ими обклеивать, когда загнусь? — Он примостился на краешек скамейки рядом с дедом Матвеем и, заглядывая Антону в глаза, с самым серьезным видом заговорил: — Деньги, Игнатьич, по моему убеждению, — натуральное зло. Когда они есть — и печенка ноет, и в голове гудит, и на работе неприятности. Другое дело, когда денег нет. Сейчас зашел в сельмаг к Броньке Паутовой, выпил бутылочку газировки за двадцать копеек: в голове — свежесть, и с председателем колхоза неопасно разговаривать. У меня, Игнатьич, натура не та, как у других. Возьми, к примеру, того же Ивана Скорпионыча Глухова. Кто он?.. Кулак! Почему?.. Отвечу: деньги в кубышку складывает, рубля в жизнь не пропьет! В прошлом году племяшу своему, — Торчков показал заскорузлым пальцем на голубенький «Запорожец», — автомашину купил. Сейчас вот холодильник ему в подарок подбросил…
— Ты, Кумбрык, на Глухова бочку не кати! — уловив нить разговора, строго оборвал Торчкова дед Матвей.
— Да я разве качу? — вильнул в сторону Торчков. — Я к тому разговор веду, что если на полном серьезе спросить: откуда завелись у Скорпионыча такие деньги, чтобы сродственникам автомашину дарить? У меня, к примеру, тоже есть племяш. А могу я за здорово живешь ему хотя бы велосипед в подарок подбросить?.. Дудки!
Дед Матвей сердито обронил:
— Пропивать меньше надо. — И, не дав Торчкову открыть рта, продолжил: — Ты спьяна на весь люд обозлился. Гайдамачихе и той проходу не даешь.
— А чего я старой ведьме проход должен давать, если она коровенку мне угробила?! — взвился Торчков.
— Кого?!
— Того… Такой глаз напустила ведьма на мою корову, что та хвост в сторону и копыта врозь!
— Ветеринар говорил, не надо было корову гнилой картошкой кормить.
— Шибко много он понимает, твой ветеринар… — Торчков обиженно замолчал и, взглянув на Антона, проговорил, будто извиняясь: — Засиделся, Игнатьич, я с вами. Пойду по хозяйству управлять. Хоть коровы теперь у меня и нет, так опять же двух добрых боровков держу, а они постоянно пищи просят.
Глядя Торчкову вслед, дед Матвей усмехнулся:
— Вот балабон. Хлебом не корми, только дай о людях посудачить.
— Правда, что он мотоцикл выиграл? — спросил Антон.
— У Кумбрыка узнать правду трудней, чем у змеи ноги найти.
— Ну а в деревне что об этом говорят?
— Говорят, видели у него билет, на который мотоцикл с люлькой выпал. — Дед Матвей, кряхтя, стал подниматься со скамейки. — Ну ладно, гости… Соловья баснями не кормят. Пошли в избу.
А на крыльце уже появилась Полина Владимировна, обрадованно всплеснула руками:
— Антоша, сынок! Давно появился?..
ГлаваIV
Дед Матвей был прав, когда говорил, что скоро в Березовку нагрянут приезжие рыболовы. Пока Антон с Голубевым сидели за столом, по деревне мелькнуло около десятка мотоциклистов и промчалось несколько легковых автомашин. Все они спустились к берегу Потеряева озера. Медленно развернувшись от дома Глухова, туда же укатил голубенький «Запорожец». Едва только он проехал мимо окон Бирюковых, с улицы прибежал младший брат Антона шестиклассник Сережка со своим дружком Димкой Терехиным.
— Ты почему так долго не приезжал? — напустился было на брата Сергей, но, узнав, что гости собираются на рыбалку, мигом притащил из кладовки кучу рыболовных снастей.
— Где это так богато разжился? — перебирая всевозможные крючки и лески, спросил Антон.
— На макулатуру выменял. А вот эти, — Сергей показал две самые лучшие жерлицы, — и еще мировецкую книжку, «Судьба барабанщика» называется, однорукий заготовитель нам с Димкой дал за царский серебряный рубль, который мы в песке на берегу озера нашли.
— И часто этот заготовитель в Березовке бывает? — спросил Антон.
— Почти каждую неделю.
— А когда последний раз был?
— Позавчера вечером приехал, у Торчкова переночевал, а вчера утром, когда мы с Димкой в школу шли, вместе с Торчковым, кажется, в райцентр на своей подводе отправился.
Антон повернулся к Голубеву.
— Не соврал мой земляк насчет заготовителя.
— Какой земляк? — мгновенно заинтересовался Сергей.
— Это тебя не касается.
Улыбнувшись, Антон шутливо щелкнул брата по носу. Наскоро закончив ужин, он и Голубев быстро переоделись и в сопровождении мальчишек отправились к озеру. На песчаной косе, у причальных столбов, голубел «Запорожец». Возле него племянник Глухова перебирал рыболовные снасти, а сам Глухов, размеренно кивая рыжей кержацкой бородой, накачивал автомобильным насосом надувную лодку. Антон издали поздоровался со стариком. Тот сдержанно, но учтиво наклонил в ответ голову и, что-то сказав племяннику, устало положил насос. Племянник, тыльной стороной ладони сдвинув на затылок железнодорожную фуражку, тут же склонился над лодкой.
— Опять племяш Скорпионыча к острову собирается, — заговорщицки подмигнув Димке, проговорил Сергей.
Голубев засмеялся.
— Что смеешься! Попробуй с разбегу выговорить «Серапионович»… «Скорпионыч» — куда как проще и понятней, — сказал Антон и посмотрел на брата. — Почему «опять»? Он что, часто туда плавает?
— Ага. Знаешь, каких щук оттуда привозит?.. — Сережка широко развел руки. — Вот каких! По метру.
— Серега, — живо подхватил Димка, — а помнишь, летом тот кудрявый, что с аквалангом и подводным ружьем на зеленых «Жигулях» приезжал, какую щучину от острова привез?! Еще побольше метра.
Разговаривая, все четверо подошли к склонившейся над озером березе. Выбрав место поближе к камышу, Антон и Слава Голубев стали разматывать лески с удилищ, а Сергей с Димкой готовить жерлицы. Молча забросили удочки. Озеро рябило от ветерка, и клев, по определению Голубева, был терпимым. Окунь шел средний, однако клевал хорошо. Когда наловили десятка полтора, Слава вдруг предложил сварить настоящую рыбацкую уху на костре. Антон тут же отправил мальчишек в село за котелком и приправой к ухе, а сам принялся разводить костер.