Дельфина, как фараона, доставили военному ветеринару в титановом саркофаге. Особь с такими ожогами ему еще не приходилось видеть. Он из милосердия ввел животному большую дозу фентанила, надеясь облегчить его уход в мир иной, и не потрудился навестить в день циклона. После смерти афалины он просто достанет из тела биочип и закроет дело. Останки пойдут на приманку для акул – единственное развлечение для населения военной базы. Несколько местных без особого любопытства посмотрели на ценное животное, прибывшее из Персидского залива на военном транспорте, и отметили жуткие ожоги, после которых люди, как правило, не выживают. На его контейнере стоял пятнадцатизначный буквенно-цифровой код ВМС и кличка – «Гугл».
Он родился на другом конце света, на военно-морской базе в Сан-Диего. Ему дали кличку Гугл, когда поняли, что он может найти все, о чем его попросят. Этот молодой дельфин обладал редкостным трудолюбием, необыкновенным умом, и тем, кто с ним работал, даже казалось, что иногда зверь старается подражать человеческой речи. Дельфин вырос и начал демонстрировать новые таланты. Он легко отличал типы игрушечных военных судов и называл их с помощью детских картинок и звуков. Он мог сопоставить акустическую вибрацию с направлением и даже мощностью двигателя корабля, сравнив запись звука с тем, что узнал во время выходов в океан, после которых неизменно возвращался на базу. Подобные образцы усовершенствованного биологического оружия, находившиеся в распоряжении ВМФ, всегда возвращались, стремясь в ту воду, к которой они привыкли с детства. Рядом с ними не было родичей, способных научить охоте или навыкам безопасности, поэтому родные бассейны, гарантировавшие пищу и защиту, физическую и эмоциональную, стали для них домом. Общение с другими особями не поощрялось; единственный, с кем мог контактировать боевой дельфин, был его дрессировщик. Для него Гугл был готов на все. А океан… океан был просто рабочим местом.
Гугл неизменно выполнял все поставленные задачи и всегда возвращался вовремя. Молодой дрессировщик очень гордился своим животным. Семьи у молодого человека не было, так что он считал военных с базы и Гугла своими братьями.
И только одну задачу Гугл никогда не выполнял. Ему ничего не стоило прикрепить маркер к гидрокостюму ныряльщика или к корпусу катера, но использовать против человека отравленный шип он категорически отказывался. Мог навесить на акваланг поплавок, заставлявший дайвера всплыть на поверхность, а вот прикрепить дополнительный груз, увлекавший пловца на дно, – это нет, ни за что. И удары хвостом, способные лишить человека сознания, он никогда не использовал. Он и в бассейне не хотел этого делать, даже ради достижения доминирующего положения среди собратьев. Дрессировщик правильно понял, что Гугл считал людей своими родичами и не хотел причинять им вред. Он даже гордился этой единственной погрешностью в работе своего подопечного. Он считал, что так дельфин проявляет любовь.
А сейчас Гугл висел на ремнях в белом пластиковом баке так, чтобы его воспаленное и перепачканное мазью дыхало находилось над водой. Массивное тело Гугла висело как мертвое. Там, в заливе, когда он возвращался с задания, единственный выживший из всей группы, большие пятна багрово-красной обожженной кожи отслаивались особенно сильно под нейлоновыми ремнями безопасности. Он плыл в горящем море и кричал, причем так настойчиво, что на корабле, с которого они ушли на задание, все-таки решили подобрать его. Корабль и сам нуждался в помощи, об этом красноречиво свидетельствовал крен на правый борт. А тут еще этот дельфин! Он же не должен был возвращаться. После завершения миссии живых оставлять не планировалось.
К счастью, сейчас разум Гугла свободно витал в опиоидных водах прошлого. Он возвращался на Базу, там его ждал молодой друг. Гугл нес ему маркеры, не замеченные другими боевыми дельфинами. Завидев наставника, Гугл неизменно чувствовал его радость, и в сердце дельфина рождалось ответное чувство. Дело не в еде, для Гугла намного дороже близость, возникавшая между ними, когда они смотрели в глаза друг другу. Правда, потом, когда Гугл остался один в своем секторе бассейна, глубоко изнутри поднималось какое-то странное горестное ощущение. Может, поэтому другие дельфины бьются головой о борта бассейнов? Может, они хотят рассказать, как затухает звук в воде, и уже невозможно определить, от чего он отра-зился? Хватит ли для этого слов их простого языка? Хотя дельфины изо всех сил старались понять, чего от них хотят люди, и на это уходили все их умственные способности, все-таки и свои чувства они передавали друг другу через воду. Чаще всего это были подавленность и безысходность. Наверное, поэтому Гугл так ждал каждое утро возвращения своего наставника. Он приходил, и смятение в сердце постепенно успокаивалось. Гугл даже не возражал против уколов в вену возле правого грудного плавника, ведь от них повышалось внимание, он становился более бдительным, целеустремленным и неутомимым. Если бы дельфины жили в своей естественной среде, они бы отдыхали днем. Но люди живут не так. Поэтому приходилось использовать стимуляторы. Зато после них дельфины отправлялись на работу счастливыми. Вот так и жил Гугл. И ему это нравилось.
Память ускользала, менялась; прошлое вдруг становилось страшным, даже уродливым, и это ощущение усиливалось с каждым ударом все еще бьющегося сердца. Действие фентанила прекращалось; обычный коктейль для подавления тревоги ему не принесли, и теперь он лучше чувствовал окружающее. Только оно не радовало. В порту разыгралась волна, тело Гугла мотало в контейнере, кожа терлась о стенки, и с нее сходила мазь от ожогов.
Наконец очередной удар волны вырвал Гугла из сновидений. Базы не стало, лицо наставника исчезло, никто не сделал очередного укола, а вокруг был грязный бак, который бился о бетонную стену. Яростные волны вырвали якорные цепи, бак завалился на бок. Гугл окунулся в воду и в панике вынырнул на поверхность, когда вода попала в дыхало. Он издал пронзительный визг, очищая его, а инстинкт приказал вдохнуть и нырнуть как раз в тот момент, когда остальные баки оторвало от стены гавани и бросило друг на друга. Ураганный ветер столкнул на них машину с причала, и баки рассыпались в стороны, а бак Гугла разбился. Крепления ремней вырвались из стенки.
Дельфин ударился животом, единственной непострадавшей частью тела, об илистое и замусоренное дно гавани, а затем отбойная волна потащила его за волнорезы над неровными краями валунов на глубину. Здесь было не легче. Волны сталкивались на выходе из гавани, и каждое такое столкновение взрывалось в нем болью. Ему попалось бревно, он оттолкнулся от него, всплыл и смог глотнуть воздуха. Вокруг царил ад. Но Гугла спасла тренировка. Первое заученное им правило гласило: при любом раскладе первым делом надо найти Базу. Место за его спиной Базой быть никак не могло, значит, она где-то там, впереди, среди бескрайних просторов его обычного рабочего места. Циклон сам подсказал ему дорогу, толкнув в определенном направлении. Он попытался плыть и чуть не задохнулся от боли. Но боль болью, а плыть надо.
Надо сделать работу.
Надо найти Базу.
9Странники
Эа злилась на себя. Поначалу она глубоко погрузилась в запутанные переплетения Исповеди, ей даже нравилось, ведь это было ее обычное состояние, и другие в кои-то веки могли ее понять. Но теперь все выплеснули из себя плохое и снова стали добрыми и бодрыми, опять отправились тренироваться к Исходу. И на этом облегчение кончилось. Она сама виновата, поскольку решила присоединиться к тренирующимся. Посчитала, что один танцор ничего не изменит, уж очень хотелось хоть на мгновение забыть о своем маленьком болезненном «я» и стать частью чего-то большего, общего.
Угрюмо держась на самом краю группы сверстников, Эа иногда пыталась имитировать некоторые движения, да хоть бы самые простые, вроде шлепков хвостом по воде, но даже это у нее получалось плохо. Наверное, она тоже могла бы радоваться и смеяться, как они, но она не понимала, как можно получать удовольствие, готовясь к такому пугающему событию? Мать не раз говорила, что, если Эа попробует просто действовать так же, как все, результат ее удивит. Но вместо этого Эа удивила всех своим натужным хрюканьем, своей попыткой стать частью общего веселья. Только те, кто добился успеха, могут позволить себе посмеяться над собственными неудачами. Но не Эа. В конце концов, после ряда неловких попыток, она развернулась и уплыла.
К обрыву ей не хотелось, там тренировались более уверенные в себе дельфины. Чем ближе к закату, тем больше шансов привлечь ненасытное внимание Оседлых – соседей-акул, чьи повадки хорошо известны. Лонги относились к ним с опаской, и не безосновательно, но привычки их изучили давно. А вот дальше в открытом океане обитали Бродяги, пугавшие Лонги на долгом пути изгнания из родных мест. В танце Исхода этим эпизодам соответствуют отчаянные прыжки.
Эа смотрела, как группа ее сверстников подплыла к краю обрыва, сделала круг и вернулась. Время позднее, лучше поостеречься. Она слышала, как они перещелкиваются о том, чтобы завтра как следует повторить первую часть ритуала. Никто никогда не репетировал всю последовательность, иначе как стае ощутить настоящий катарсис, наступающий после демонстрации ужаса того путешествия? Только в этом случае мощные беспорядочные прыжки и падения будут похожи на правду и только так они смогут по-настоящему выразить благодарность за то, что выжили.
Эа отплыла к детской зоне, якобы для того, чтобы помочь малышам. На самом деле она надеялась найти среди детенышей такого же, как она, замкнутого и напуганного событиями в лагуне. Если найдет, обязательно утешит, а если он окажется не таким маленьким, может, даже возьмет его с собой в гости к муренам. Возможно, подарит свою губку, которую использует, чтобы защищать нос, пока роет песок в поисках рыбы. Она хотела поделиться с кем-нибудь, отдать что-то свое, доставить радость кому-нибудь, но детская зона оказалась пуста. Дельфинята играли неподалеку, а Эа была совсем одна. До нее долетел голос матери, она весело и заботливо старалась помочь другим освоить сложные моменты танца.