Особого удивления у них во взглядах не было. Также не было и страха или элементарной настороженности. Казалось, что появление вооруженных гостей не стало для хозяев серьезным событием или хотя бы поводом изменить ближайшие планы. Один, крепкий, коротко стриженный, с приличной дозой азиатской крови в жилах, одетый в армейский камуфляж, но в гражданском брезентовом плаще поверх униформы, бросил на гостей несколько коротких взглядов и продолжил невозмутимо помешивать в котелке уху. Другой, обросший недельной щетиной, худощавый блондинистый красавчик с печальными синими глазами, был одет как лесной человек, только без дурацких меховых оторочек на манжетах и вязанки амулетов на шее. Он вовсе скользнул взглядом только по Артему и Сереге и вновь уставился на тлеющие под котелком угли.
— Так что пересмотр моральных принципов не имеет значения, — вздохнув, закончил красавчик прерванную появлением гостей фразу. — Мы проиграли природе, она загнала нас в банку, как пауков или крыс, и теперь нам приходится выживать всеми доступными способами. В том числе пожирая друг друга. Но верни природа все назад, мы тут же вспомним прежние законы, принципы и негласные договоренности. Это как на войне. Пока ты на передовой, имеешь лицензию на убийство, а отойди в тыл, и все, ты не можешь никого тронуть даже пальцем. А в чем разница? Люди по ту линию фронтовой полосы лучше или хуже людей в своем тылу? Две руки у всех, две ноги, голова, туловище, душа.
— Те чужаки, однако, — заметил азиат-таежник.
— А если гражданская война?
— А если нет никаких тылов? — попытался вклиниться в беседу Коваль. — Вот ты говоришь, мы, как крысы в банке, но ведь это не так. Крыса — она сама за себя, а мы можем объединяться в отряды. Какой сильнее, в том люди имеют хорошие шансы, а какой слабее, тот на закуску сильным пойдет. С одиночками такая же фигня, все сгинут рано или поздно. Я о чем толкую…
— Гражданская — это как раз, когда запутано все в мозгах, пожалуй, — будто бы не услышав развернутую реплику Коваля, сказал азиат. — Свои-чужие… все кувырком, однако. Как сейчас, да.
— Вот я и говорю… — предпринял новую попытку Коваль.
Бродяги снова не отреагировали. Они вообще вели себя так, словно ничегошеньки не изменилось. Как сидели они вдвоем у костерка на берегу реки, встречая рассвет и готовя себе завтрак в виде ухи из дюжины красноперых окуньков, так и сидели. А гости для них словно были ночными призраками, которые должны развеяться, как утренний туман, едва их коснутся первые лучи восходящего солнца.
— Упоротые, что ли? — по обыкновению предварительно хмыкнув, проронил Гена. — Слышь, выжившие, привет! Алло, гараж, вы на связи?
— И тебе алло, добрый человек, — даже не взглянув на Гену, ответил азиат. — Погодите пять минут, однако, рыба еще сырая.
— На связи, — сделал вывод Гена. — Выеживаются просто. Знакомое дело.
— Пусть повыеживаются. — Коваль пожал плечами, потом вдруг скинул рюкзак и достал из него банку рыбных консервов. — Наш вклад. Кошевой, держи для навара.
— Дело доброе, да, — азиат кивнул и взял у лидера группы банку. — Чего твои бойцы в сторонке топчутся? Пусть подсаживаются. Места, пожалуй, хватит. Костерок хилый, однако греет и сушит. Пока солнце взойдет, совсем продрогнут ребята.
— Они закаленные. — Коваль смерил повара взглядом. — Кругами ходите или по цели? Не видал вас раньше в этих местах.
— Однако, видал бы, давно познакомились бы, разве нет? — азиат хитро посмотрел на Коваля.
— В точку, — лидер группы одобрительно кивнул. — И не здесь разговаривали бы, а в нашем лагере. Сидели бы сейчас за нормальным столом, угощались свининой на ребрышках да борщом и хорошим чаем все запивали бы, а то и пивком. Совсем другие беседы вели бы.
— Под ребрышки с пивком? — азиат хмыкнул. — Аж слюна пошла. Верно говоришь, совсем другой разговор под такую закуску, однако. Да, Егор?
Он покосился на красавчика.
— Заманчиво звучит. — Красавчик Егор не отвел взгляда от угольков. — Как сказка.
— Ошибочка, граждане выжившие, — спокойно возразил Коваль. — Есть такое место, где сказку делают былью. Хотите проверить?
— И что нам за это будет? — Егор наконец оторвал взгляд от углей, но посмотрел не на Коваля, а опять на Артема и Серегу.
— Вот, ребят у волков отбили, они с нами теперь идут, — перехватив взгляд красавчика, поспешил прояснить ситуацию Гена. — Добровольно!
— Понятно. — Тон у Егора остался ровным, практически безучастным. Поверил он Гене или нет, было неясно.
— Решайтесь, — вернулся к теме Коваль. — Чего без толку по свету мотаться? С нами будете всегда сыты, одеты, обуты, а главное — при деле.
— Дело — это хорошо, это важно, в этом есть смысл, а смысл это главное, да, — азиат кивнул несколько раз подряд. — Хорошее предложение, пожалуй. Только… вы сами кто будете? Под кем себя числите? В зависимости от вашего ответа и мой ответ. Кто стоит за вами, выжившие, какая сила?
— За нами правильная сила стоит. — Коваль сменил вечно хмурое выражение лица на торжественное, словно собрался произносить слова присяги или петь гимн. — Черный рынок. А мы его лучшая ударная сила, Клан Справедливых. И кем бы ты ни был раньше, выживший, теперь выбор у тебя простой. Либо отрекаешься от прошлого и становишься бойцом группы, либо смерть. Такой у нас принцип.
— Это сейчас окончательное предложение было, да? — Азиат поинтересовался спокойно, продолжая одновременно помешивать уху в котелке. — Ультиматум?
— Он самый. — Коваль на миг обернулся и кивнул.
Два бойца подошли вплотную и приставили стволы автоматов к затылкам повару и его приятелю.
— Клан Справедливых, — негромко повторил Егор. — Звучит красиво, да только с Черным рынком нам не по пути. У нас на торгашей аллергия.
— С бродягами вам вообще пути не будет, — Коваль покачал головой. — Скоро всех передавим… кто к нам не перейдет. А вояки или егеря сами вас не примут. Ну, чего решаете, выжившие? Шевелите извилинами поскорее, солнце скоро взойдет, надо укрытие искать от патрулей армейских.
— Значит, клан ваш или смерть? — Азиат вздохнул: — Альтернатива, однако, понятна. Предложение принимается.
— Молодец, — Коваль кивнул.
— Выбираю смерть.
Все, что случилось в следующие три секунды, Артем запомнил хорошо, но осознал гораздо позже. Такой вот фокус. В первый момент вообще почти никто, кроме азиата и его приятеля, не понял, что происходит. Коваль сказал азиату «молодец» и кивнул, но кивок у него получился странный, двойной. Сначала вниз, затем резко назад и снова вниз, словно он зацепился подбородком за невидимый крючок на резинке. На самом деле это хозяин костерка неуловимо быстрым апперкотом — прямо так, сидя, — заставил лидера боевой группы «справедливых» дернуть головой, а после вырубиться. Коваль отключился, но поначалу не упал, лишь обмяк и остался сидеть, словно ничего не произошло. Разве что свесил голову на грудь, да, видимо, прикусил язык, поскольку из уголка перекошенного рта у него потекла кровь. Ее капли зашипели на углях и вспенили бурлящую уху.
К середине второй секунды Коваль все-таки рухнул на бок, и все остальные, наконец, сообразили, что происходит.
Гена проявил завидную прыть и успел отпрянуть от азиата, но отпрыгнуть на безопасную дистанцию ему помешал печальный красавчик Егор. Он будто бы небрежно махнул рукой, зацепил бойца за ногу, и Гена растянулся в полный рост. Рядом с ним тотчас упал все тот же Егор. Упал навзничь, а в последний момент ударил Гену локтем в затылок. Локоть врезался в затылок «серому» со скоростью резиновой пули, и Гена вырубился всерьез, и, видимо, надолго.
Покончив с Геной, красавчик не стал подниматься с земли, а лишь резко выгнулся дугой, вставая на борцовский мостик и одновременно выдергивая сзади из-за пояса пистолет. Как можно стрелять из такого положения, Артем понимал с трудом, но для Егора видеть мир вверх тормашками было, похоже, вполне привычным делом. Он вытянул руки с зажатым в них пистолетом и несколько раз выстрелил в проводника, который, на свою беду, в момент начала заварушки наблюдал за пустырем. Проводник все-таки успел обернуться и даже почти навел оружие на противника, но было поздно.
Но еще сильнее обделались два бойца, державшие потенциальных рекрутов не то что на прицеле — практически на кукане. Ни тот, ни другой не выстрелил, хотя и Егор, и азиат оставались у них прямо перед носом. Казалось бы, что проще — навел и выстрелил! Артему вспомнился волк, едва не перекусивший скауту шею. Навел и выстрелил, какие проблемы? Но эти двое так и не нажали на спусковые крючки, словно не были уверены, что попадут в цель даже длинной очередью. В результате боец, целившийся в азиата, упал, получив в лоб прикладом собственного автомата, а воин, упустивший Егора, рухнул, поймав виском банку с рыбными консервами. Азиат запустил ее со скоростью хоккейной шайбы, и на дистанции в десять шагов удар двухсотграммового снаряда получился нокаутирующим.
Беспощадный красавчик Егор как-то странно крутанулся и встал на ноги — прямо из партера, с борцовского мостика и без помощи рук. Встал и направил оружие на Артема. Но больше испугал скаута азиат с ложкой в руке. Почему-то Артем решил, что теперь оружием повара станет именно эта ложка. Чернову представилось, как азиат приближается и неуловимо быстрым движением вгоняет ручку железной ложки почти целиком скауту в орбиту под левый глаз. Глаз после этого почти целиком вылезает наружу, из носа и рта течет кровь, и Артем падает рядом с Ковалем. Только не в обморок, а замертво.
От промелькнувшей в воображении картинки Чернова передернуло. Азиат, видимо, это заметил и не подошел. Остался у костра и невозмутимо уставился на обмершего паренька.
— Далеко шли? — Азиат положил руку на пистолет красавчика.
— Мы… в форпост группы войск… Харьковской… в Волчанск.
— В армию решили записаться? — Азиат хитро улыбнулся: — Не рано, однако?
— Мы… нет… мы с донесением. Мы скауты-разведчики… нас послали связными. Другой связи нет, Лес мешает.