фирий дёрнул хвостом. — Ну так что, куда едем?
— К господину Щукину. Архитектору, — поделилась Анна, вновь отворяя дверь.
— Что ж, пусть будет архитектор. Но только после — чур, домой!
— Постараюсь оправдать ваши ожидания, Порфирий Григорьевич. А сейчас нас ждут дела.
Кот согласно кивнул и первым прошествовал к паромобилю.
Несмотря на дрянную погоду и заснеженные дороги, до переулка Столярного доехали без эксцессов. И хотя кот всю дорогу ворчал на водителей и извозчиков, изредка ввертывая крепкое словцо, в целом даже он остался доволен поездкой.
— Так, безусловно, удобнее, чем бегать лапами по колкому снегу, — объявил он, выпрыгивая из машины. — Вы, люди, о себе позаботились, а должны бы позаботиться и обо мне.
— Стараемся изо всех сил, — отозвалась Анна. — Ты не видишь, где тут седьмой дом?
— Вижу. Это тот, что с разбитым фонарём. Идёмте, Анна Витольдовна, проведу вас вперёд, как слепого котёнка, — смилостивился Порфирий.
Зайдя вдвоём в парадную, они поднялись на мансардный этаж и, отыскав нужную квартиру, Анна крутанула ручку звонка.
Тренькнуло. Затем послышались шаги, и дверь отворила пожилая женщина. Седые волосы были убраны в чепец, поверх тёмного платья — такая же тёмная шаль.
— Добрый вечер, сударыня. Я — Воронцова Анна Витольдовна, частный детектив. Скажите, могу ли я увидеть господина Щукина?
Женщина посмотрела на неё долгим взглядом и кивнула:
— Можете. — И тут же добавила: — На Разумовском кладбище.
Глава 6
Анна замолчала, не зная, как исправить сложившуюся ситуацию, но выручил кот:
— Наши вам соболезнования, — мурлыкнул он, склоняя голову набок. — Мы с коллегой не знали о кончине господина Щукова, иначе ни за что не позволили бы себе подобную бестактность, — заверил вдову Порфирий Григорьевич.
— Благодарю, но извинения излишни, — женщина улыбнулась коту. — Это произошло не сегодня и не вчера, боль утраты уже успела притупиться.
— Понимаю вас, понимаю, — закивал кот. — Ах, как жаль, что нам не удалось встретиться со столь выдающимся архитектором. А ведь у нас имелись к нему вопросы. Так ведь, Анна Витольдовна?
— Именно так, — подтвердила Анна. — В свете последних событий я надеялась, что господин Щукин сможет рассказать нам кое-что о своих творениях, но теперь я понимаю, что мы зря вас побеспокоили. Извините, мы, пожалуй, пойдем.
— А может, останетесь на чай? — неожиданно предложила женщина. — Ко мне редко кто заходит, а тут такие приятные посетители. Я — Ангелина Самсоновна, вдова Ивана Сидоровича.
— Очень приятно, очень, — тут же объявил кот. — А я — Порфирий Григорьевич, коллега Анны Витольдовны в детективном агентстве.
— Наверное, быть детективом очень увлекательно, — предположила Ангелина Самсоновна. — Но, впрочем, что это я вас держу в дверях? Совсем из ума выжила. Проходите, а я самовар поставлю. Чай у меня замечательный, с шишками, лесом пахнет. Вы к такому как относитесь?
— Замечательно, — заверила Анна.
Кот же, в свою очередь, чуть отвернулся, чтобы не выдавать эмоций. Впрочем, вдова и так всё поняла:
— А для вас, Порфирий Григорьевич, курочка имеется. Одобряете ли вы птицу?
— Жареная или тушёная? — заинтересовался Порфирий, топорща усы.
— Томлёная в печи, с морковью и лавровым листом, — вдова улыбнулась. — Подойдёт?
— Вполне, — согласился Порфирий. — Если грудка имеется, так я бы прямо сейчас и отведал.
— Сейчас всё приготовлю, — и хозяйка засуетилась, накрывая на стол. Расставляя крутобокие чашки в красный горох, выставляя начищенную до блеска тарелочку с колотым сахаром и щипчики к ней. Поставила блестящий поджаристой корочкой пирог, дышащий теплом, для Анны, а для Порфирия Григорьевича — куриную грудку, как и заказывал кот.
Порфирий тут же принялся за угощение, а Ангелина Самсоновна села напротив Анны и, наполнив чашку чаем, подвинула её к Воронцовой:
— Вы, если о чём хотели распросить, так спрашивайте. Я Ванечке много помогала, хоть образования у меня и нет, зато, как он говорил, фантазий — океан.
— Знаете, на самом деле у меня вопрос только по одному зданию, — призналась Анна. — Вы помните его работу над замком-фантазией Люмэ?
— Ну, как же такое забудешь! — оживилась вдова. — Заказ-то чудной был. Ванечка над ним вместе с другом своим, Андреем, забыла уже, как по батюшке будет, работал.
— И что в нём было столь чудного? — Анна взяла щипчиками кусочек сахара и, положив в чай, вопросительно взглянула на Ангелину Самсоновну.
— А вот что, — вдова подперла подбородок рукой, и взгляд её устремился вперёд, словно пробиваясь сквозь время. — Кругом дома имелся целый комплекс построек: конюшня там, для прислуги флигель, но кроме них имелись ещё и развлечения для гостей. Вот их мы с Ванечкой и придумывали. Как сейчас помню, пришёл он домой после встречи с заказчиком и говорит: «Милая моя, станешь моей Ариадной, держащей путеводную нить?» А я знай себе смеюсь. Ариадна! Придумал тоже. Молодые были, счастливые. — Хозяйка вздохнула. — По правде говоря, в свою работу для Люмэ Ваня меня не посвящал. Но нет-нет да спрашивал, что мне из мифов больше нравится.
— И какие же были вашими любимыми? — проворчал Порфирий, вылизывая тарелку.
— Про Медузу Горгону нравилось и про золотое руно. Разные, как видите, — улыбнулась Ангелина Самсоновна. — Да вы кушайте, может, ещё пирога или курочки?
— Нет, благодарим, — ответила Анна за обоих. — Да, безусловно, жаль, что ваш супруг скончался. Наверняка у него остались бумаги по тому проекту.
— А знаете, вы ведь правы, — хозяйка поднялась из-за стола. — Я, если признаться, ничего в его кабинете не трогала. Так всё и лежит, как при Ванечке. Постороннему человеку почудится, что в комнате бардак, но это у него называлось творческий беспорядок. Хотите глянуть?
— Очень, — Анна поднялась следом за ней. — Для нас будет честью побывать там, где создавались шедевры.
— Скажете тоже — шедевры, — отмахнулась вдова. — Но господин Люмэ остался доволен и деньгами не обидел. И потом Ваню и друга его в книге указали об необычных зданиях Парагорска. Только у меня той книги нет, она для высоких чинов была.
— Именно в ней я и узнала о вашем муже, — призналась Анна. — Увы, не знала, что он умер.
— Да, знаете, однажды просто не проснулся. Был человек — и нет его. Вот как бывает, — хозяйка нахмурилась, и Анне почудилось, что та сейчас заплачет. Но, прогнав тень печали, Ангелина Самсоновна поманила её за собой. — Давайте не будем о грустном. Идите, я покажу вам кабинет.
Комната господина Щукина больше всего напоминала кабинет его товарища Жукова. Рулоны чертежей, сложенные на полках, некоторые торчат из корзины, другие листы лежат на столе и даже на кресле расположились наброски. Вдоль одной стены шли полки, заваленные бумагами, а у другой притулился секретер. На единственном свободном клочке стены висело несколько рисунков в рамках и пара благодарственных писем.
— Вот, сами видите, только работой и жил, — хозяйка погладила чертежи. — Только он и знал, где у него что лежит.
— Но бумаги по дому Люмэ тоже тут?
— Да, должны быть в секретере. Он их отдельно хранил, — Ангелина Самсоновна подошла к секретеру и, открыв его, поискала внутри. — Вот, синяя сафьяновая папка. — Она прижала её к груди. — Однако так непривычно трогать его бумаги без его разрешения. А друг его, Андрей, он вам помочь не смог? У него, знаю, такая же папка имелась. Им их Люмэ и преподнёс.
Анна переглянулась с котом, который успел запрыгнуть на подоконник и теперь что-то разглядывал сквозь стекло.
— Вы простите, что мы не сказали сразу, но господина Жукова, Андрея Аркадьевича, вчера убили. Нас наняла его крестница для проведения расследования, и мы склонны думать, что причиной нападения стали именно бумаги и чертежи по проекту Люмэ.
Сафьяновая папка выскользнула из рук вдовы, ударилась о пол и раскрылась, обнажив пустое нутро.
— Как же так? Как же так? — запричитала Ангелина Самсоновна, не замечая случившегося. — Кто же посмел поднять руку на Андрея? Такой милый мужчина был, обходительный, добрый, а уж талантливый! Что ж это в мире делается?
— Именно с этим мы и пытаемся разобраться, — заверила Анна, поднимая с пола папку. — А вы уверены, что бумаги хранились тут?
— Уверена? — переспросила хозяйка и тут же закивала. — Конечно, уверена. Сколько раз я её видела. Сколько лет Ванечка её прятал. Но я не понимаю, куда подевались чертежи. Это ж его наследство. — Губы её задрожали, и лицо некрасиво скривилось, предвещая близкие слёзы.
— Возможно, к вам кто-то приходил и спрашивал об этих бумагах, или это был непрошеный гость, — предположила Анна, обнимая вдову за плечи.
— Нет, нет, никого не было. Я бы знала. Но как же так? — продолжала причитать Ангелина Самсоновна, пока Анна провожала её на кухню.
Порфирий, в свою очередь, задержался в кабинете и пришёл уже, когда обе женщины вновь сидели за столом. Хозяйка утирала глаза батистовым платком с кружевным окаймлением, а Анна отмеряла ей валериановых капель.
Когда эмоции слегка улеглись, а дом заполнил запах лекарства, хозяйка нахмурилась:
— Знаете, вот сейчас я вспомнила, что незадолго до Ваниной смерти пришла домой, а у нас бумагой жжёной пахнет. Я ещё спросила, отчего это. А он сказал, что бы я не обращала внимания. Как вы думаете, мог ли он те чертежи сжечь? — она посмотрела на Воронцову.
— Всё возможно, однако этого мы уже не узнаем.
— К слову сказать, вас никогда не смущало, что с вашего окна столь прекрасный вид на крышу? — поинтересовался кот, укрывая лапки хвостом.
— Наоборот, Ване это нравилось. Вроде как над городом живём. А восходы из того окна — до чего чудесные, — вдова вздохнула и вновь поникла головой.
— Мы с коллегой отойдём на секунду, — сказала Анна и, дождавшись кивка, вышла с котом из гостиной. — Ну, что, нашёл? — сразу же спросила Воронцова.
— Я немножко осмотрел квартиру, — начал Порфирий. — Чужих аур, кроме нашей хозяйки и нас, нет. Да и окно в кабинете закрыто, и следов взлома не имеется. А благодаря снегу на крыше видно, что вчера или сегодня никто не приходил этим путём. Так что склонен считать, что или, зная о том, что документов тут нет, никто не станет вламываться к вдове, или придет в ближайшее время.