ры и чехлы на креслах вычищены, оконные стекла вымыты, нигде ни пылинки, на столах, откуда ни возьмись, появились чистые скатерти. «Ну правильно, это же Юнис, – подумал про себя Фредерик. – Она терпеть не может беспорядка, вот и убралась везде. Большую же работу ей пришлось проделать!»
Тем временем, поражаясь внезапно наступившей в жилище Эрна чистоте, Фредерик сам не заметил, как обошел весь дом, но никого так и не встретил. И куда они подевались? У Эрна сегодня должен быть выходной, а Юнис… Впрочем, она могла, в принципе, уже как-то узнать, что дело о взрыве раскрыто, и сама уехать отсюда. А Эрн просто куда-то ушел. Но почему тогда двери не заперты, если никого нет?
Фредерик подошел к окну и, окинув взглядом заросший сорняками сад через кристально-прозрачное стекло, обмер. Юнис и Эрн были там, они сидели на резной скамейке под яблоней, склонив головы друг к другу и держась за руки. На коленях Эрна лежала толстая потрепанная тетрадь, из которой он что-то зачитывал вслух. «Наверное, поэзию ей свою декламирует», – пронеслось в голове Фредерика. Судя по выражению лица и расслабленной позе, Юнис была вполне довольна жизнью. «Вот это поворот! – думал про себя Фэтти. – И что теперь делать? Может, просто уехать и оставить все как есть? Нет, нельзя, нужно же ей сообщить, что ее напарник арестован…»
Старясь не думать о том, что ждет его внизу, Фредерик быстро сбежал по ступенькам и, придав себе как можно более беззаботный вид, весело насвистывая, двинулся по дорожке вглубь сада. Юнис и Эрн услышали его и как по команде вместе подняли головы.
– А, Фредерик, – улыбнулась Юнис. – Здравствуй!
– Привет, Фэтти! – в свою очередь расплылся в улыбке Эрн.
– Привет, – протянул Фредерик, неотрывно глядя на Юнис. Она ему улыбается?! Она не готова разорвать его в клочья?
– Кхм… да, – Фредерик наконец сбросил с себя оцепенение. – Юнис, я, собственно, приехал за тобой. Видишь ли, дело о взрыве на складе э-э-э… обернулось немного неожиданным образом…
– Я уже знаю, – махнула рукой Юнис, поразив Фредерика еще больше. Создавалось впечатление, что арест ее партнера по бизнесу ее нисколько не взволновал. – Эрн показал мне заметку в утреннем «Таймс». Джекоб, надо же кто бы мог подумать, что он занимался таким за моей спиной! А казался таким надежным… – рассеянно произнесла она.
– Так что, отвезти тебя в Лондон? – выдавил из себя Фредерик, пока Юнис не преподнесла ему новых сюрпризов. – Или, быть может, мне э-э-э… заехать попозже?
– Нет-нет, – спохватилась она. – Конечно, я поеду сейчас, дела не ждут! Особенно теперь, когда я осталась без помощника. Надо ехать, – она повернулась к Эрну и взяла его за руку.
– Я подожду тебя в машине, – выпалил Фредерик и поспешил к калитке.
Дойдя до своей машины, Фредерик тяжело опустился на сиденье и провел рукой по лбу. «Уф, час от часу не легче! – думал он. – Юнис и Эрн – ничего себе парочка! Более непохожих друг на друга людей я еще не встречал. Не понять мне женщин никогда, что бы там ни втолковывал мистер Дженкс! Но похоже, она всем довольна, и это, безусловно, радует».
Через полчаса из калитки наконец появилась Юнис с блаженно-счастливым выражением лица и сияющими глазами.
– Я готова, – произнесла она, устраиваясь рядом с Фредериком.
Фредерик завел мотор и тронулся с места, не в силах выговорить ни слова. Но Юнис этого и не требовалось.
– Фредерик, спасибо тебе большое! – прочувственно произнесла она. – Спасибо, что привез меня сюда! Сначала я на тебя, конечно, злилась, но потом… Эрн – он такой умный, талантливый, нежный! А какие он пишет стихи!.. – с этими словами она повернулась, чтобы кинуть на заднее сиденье дорожную сумку, которую все еще держала в руках и внезапно вскрикнула. – Что это, Фредерик? Кровь?!
Сыщик чертыхнулся про себя, вспомнив, что так и не отвез в химчистку чехол с заднего сиденья, на котором вчера лежал раненый Пип, и которое теперь, конечно же, было все в бурых пятнах.
– Что у вас вчера произошло, Фредерик? – теребила его Юнис.
– Перевозили пострадавшего, – не хотел вдаваться в подробности сыщик.
– Это тот журналист, в которого вчера стрелял, Джекоб, да? – глаза Юнис расширились от ужаса. – В «Таймс» об этом писали.
– Да, – снова коротко ответил Фредерик. – Но ты не волнуйся, Юнис, его вчера прооперировали, и с ним уже все в порядке.
Юнис лишь покачала головой и дальше весь остаток дороги до Лондона просидела тихо. Положить сумку на испачканное кровью сиденье она так и не решилась.
30 августа 1972 года, около 11 утра, Паддингтон, Лондон
Глэдис приоткрыла дверь палаты и осторожно заглянула внутрь. Пип был там один. Он сидел на кровати и читал книгу, выглядя при этом вполне здоровым. Ему уже сняли швы и готовили к выписке, хотя его лечащий врач настоял на том, чтобы подержать его в больнице еще пару дней для верности. Глэдис пустили к нему впервые – до этого у него была только Бетс, ей было разрешено посещение как близкой родственнице, и то ненадолго. Жаль, кончено, что брат и сестра встретились при таких обстоятельствах после долгих лет разлуки.
– Привет! – улыбнулся Пип, увидев Глэдис на пороге. Он был удивлен и обрадован одновременно.
– Как себя чувствуешь? – Глэдис улыбнулась в ответ. – Выглядишь ты очень даже ничего!
– Да я вообще здоров как буйвол, – засмеялся Пип. – Вот только доктор Браун и доктор Холл так не считают и держат меня тут. Я уже с ума схожу от тоски!
– Подумать только – ему скучно в больнице! – возмутилась Глэдис. – А я, между прочим, чуть с ума не сошла от ужаса, когда увидела тебя лежащим на полу без сознания в луже крови в доме Лэммертона! Разве можно вот так вот очертя голову бросаться навстречу опасности?! Как был неисправимым авантюристом, так и остался!
– Можно подумать, ты бы на моем месте поступила по-другому! – воскликнул Пип. – Значит, ты за меня волновалась? – добавил он, расплываясь в улыбке.
Глэдис присела рядом с ним на кровать.
– Конечно, а как иначе? – тихо произнесла она.
– Глэдис, – голос Филиппа звучал нежно. – Честное слово, ты самая потрясающая девушка из всех, что я когда-либо знал! Это ж надо было суметь – разбить стекло ровно в тот момент, когда мимо него проходил Джекоб! Ты чудо! Думаешь, я тебе льщу? Ни капельки! Эх, ну почему ты мне не веришь?
Глэдис с минуту посидела молча. Что ни говори, а слова Пипа были ей приятны.
– Знаешь, Филипп, ты меня все-таки удивил своим поступком, – произнесла она несколько задумчиво. – Тем, что ты поехал в Питерсвуд на следующий день после нашего разговора, – пояснила она в ответ на его недоуменный взгляд. – Честно говоря, я думала, ты тут же забудешь о нашем разговоре. Может, я и впрямь недооценила тебя.
– Ты даже не представляешь, насколько, – Филипп вновь расплылся в широкой улыбке. – Значит ли это, что я могу надеяться?.. – спросил он уже серьезно.
– Возможно, – тихо произнесла Глэдис, опустив взгляд.
– Как бы оно ни сложилось, я хочу, чтобы ты знала: все, что я сказал тебе в пятницу вечером, – правда. Я действительно ни разу в жизни не испытывал ничего подобного ни к одной девушке. Все мои мимолетные романы – просто ерунда по сравнению с тобой.
Глэдис все это время не поднимала на него глаз. Филипп осторожно взял ее ладонь в свою. Она не отдернула руку и не отстранилась. Тогда он отбросил в сторону больничное одеяло и придвинулся к ней, нежно приобняв за плечи и пытаясь заглянуть ей в лицо. Она сама подняла голову, и их глаза встретились. Их лица были так близко, Пипу очень хотелось поцеловать ее, но он не решался. Своим полным надежды взглядом он как будто спрашивал позволения. И она чуть заметно кивнула. Филипп откинул назад прядь ее огненно-рыжих волос и поцеловал Глэдис со всей нежностью, которую испытывал к этой хрупкой девушке. Она ответила. Очень робко и неуверенно, но она поцеловала его в ответ.
– У меня есть шанс, что мы будем вместе? – прошептал Филипп.
Глэдис медленно кивнула и теперь поцеловала его сама.
В палату заглянул доктор Браун – предупредить Глэдис, что время, отведенное на посещение пациента, скоро закончится. Но Глэдис и Пип даже не услышали звука открывшейся двери – так они были увлечены друг другом. Покраснев от смущения, Люк отступил назад в коридор, решив, что зайдет позже.
2 сентября 1972 года, около 5 вечера, Питерсвуд
Бетс все время думала о том, что скажет родителям, когда они вернутся с отдыха. Вместе с тем она про себя удивлялась, что реакция близнецов ее беспокоит куда меньше. Почему-то в ней жила уверенность, что Фэтти им непременно понравится. Со старшими Хилтонами все казалось сложнее – они всегда были людьми консервативных взглядов, и любое отступление от общепринятых норм выводило их из себя. А уж события последней недели содержали в себе столько этих самых отступлений, что предстоящее объяснение с отцом не на шутку пугало Бетс.
Двумя днями раньше Бетс, не без помощи друзей Ларри, получила свидетельство о разводе. Она больше не была миссис Лэммертон и наконец почувствовала себя по-настоящему свободной. Фэтти не замедлил сделать ей предложение, и теперь они были официально помолвлены. Все было бы прекрасно, если бы Бетс не изводила себя целыми днями мыслями о том, как она объяснит этот внезапный поворот матери и отцу. Фэтти и Пип предлагали ей свою помощь, но она считала, что поговорить с родителями ей нужно самой. В конце концов она пришла к выводу, что лучше просто изложить им события последних дней, и будь что будет. Пип, однако, твердо решил как можно скорее выполнить данное Глэдис обещание и в день приезда Хилтонов остался в Питерсвуде вместе с Бетс.
Мистер и миссис Хилтон вернулись домой к обеду. Маленькие Фредди и Эрн выскочили из машины и первыми кинулись к матери. Бетс по очереди обняла их и расцеловала, но ее мысли были настолько заняты предстоящим разговором с родителями, что радость от встречи с детьми получилась какой-то неестественной. Стоя возле раскрытой калитки, Бетс неотрывно следила за старшими Хилтонами: вот мама рассчиталась с таксистом, а папа подхватил чемоданы и понес их к калитке. Седина уже изрядно тронула виски мистера Хилтона, хотя он по-прежнему держался прямо и уверенно. Миссис Хилтон в свои почти шестьдесят оставалась леди до кончиков ногтей. На ней было скромное дорожное платье и аккуратная шляпка. Двигалась она по-прежнему очень грациозно и с достоинством.