Я так и не смогла больше услышать ничего интересного и, насвистывая веселую песенку, вернулась в свою комнату.
Мое появление за обедом привлекло куда меньше внимания. Конечно, виной тому отчасти было то, что я вышла в черном брючном костюме, решив, что платье для обеда — это уж слишком. Да и народу было поменьше. Я вспомнила объяснения Кейна: одна смена ушла на работу. Вторая, по идее, должна была отсыпаться после ночи и вряд ли пришла бы в полном составе. А третья — дежурная — как раз и находилась в столовой.
Заметив меня, Кейн кивнул на пустое место рядом с собой. От меня не укрылось, как Уилл недовольно скорчил рожу. В воздухе витали тяжелые ароматы грубой и примитивной пищи. Я как можно приветливей улыбнулась Кейну, хотя к горлу подступала тошнота.
Мне даже поднос заботливо поставили, правда, его содержимое совсем не радовало. Как они до сих пор живы с таким количеством мяса? Да ни один желудок не выдержит!
Салат с мясом, огурцом и яйцами, суп с плавающими кусочками курятины и — о, счастье! — тушеная капуста с какой-то невзрачной котлетой. Очень хотелось зажать нос, но я сдержалась, видя, с каким аппетитом все уплетают эту гадость. Взяла вилку и лениво принялась ковыряться в капусте. Она была слишком жирная, местами подгорела, а ещё вся пропахла мясом.
— Что, не королевский рацион? — не преминул поиздеваться Уилл. — Ну ничего, завтра покажешь нам пользу высокой кухни.
— Для тебя оставлю самые вкусные кочерыжки.
— Я намерен провести обед спокойно, — с нажимом заметил Кейн. — И в тишине. После обеда пообщаетесь.
Пришлось умолкнуть, но все равно последнее слово осталось за мной. Напыщенному Торну это не понравилось. И чувствовалось мне, месть еще впереди.
Один плюс: капуста оказалась такой жирной, что я наелась и половиной порции. Кейн неодобрительно покосился на мой поднос, но ничего не сқазал. А дальше и вовсе случилось настоящее чудо! Эрл, утром снабдивший меня кашей, вывез из кухни огромную тележку и раздал каждому по сладкой булочке, яблоку и небольшой глиняной бутылке молока.
Это же я смогу обойтись без ужина, на котором наверняка дадут что-то жутко жирное и мясное.
Отставив тарелку, я оглянулась в поисках обслуги, которая должна была забрать поднос с посудой. Но таковой здесь вообще оказалось не предусмотрено. Наконец первый закончивший обед поднялся и отнес поднос к самому дальнему большому столу, где и оставил. Воодушевившись, я поспешила повторить.
А когда вернулась, Кейн и Уилл о чем-то спорили. Явно профессиональном: мелькали названия камней, уровни выработки, магическое укрепление шахт. Причем Уилл чтo-то отчаянно пытался впарить Кейну, а тот злился. Я даже заcлушалась и не заметила, кaк вместе с большинством перешла в комнату отдыха.
Меня живо заинтересовали ряды книжных шкафов. Ну-ка, найдется здесь хоть что-нибудь интересное, или нет? Приключения, романтические истории? Не самое интересное развлечение, но почему бы и нет?
Ага, как же, не нaшлось. Складывалось впечатление, что книги сюда несли "чтобы было". И вряд ли кто-то вообще к ним прикасался: на всех полках лежал толстый слой пыли. Я вытащила книгу с симпатичным голубым корешком, украшенным золотым тиснением и чихнула.
— Да не получится у тебя так просто пробиться чeрез годморстенскую руду! — донесся возмущенный голос Кейна.
— Давай на спор? В третьей шахте как раз в нее уперлись.
Книгой, которую я взяла с полки, оказался словаpь синонимов.
— Торн, да сколько можңо… как бы это не при девушке сказать…
— Выпендриваться? — подсказала я.
— Причем здесь… — Уилл пытался воззвать к голосу pазума друга, но я его снова перебила.
— Хорошо, не нравится слово, подберем синоним.
Открыла книгу и вчиталась.
— Выкаблучиваться?
— Нет, это скорее вредничать, — хмыкнул Кейн.
— Держать фасон?
— У тебя все мысли о нарядах, — огрызнулся Уилл.
— Щеголять? Глядеть фертом? Ломаться? Трясти… Кейн, а что такое "муди" и как ими трясти?
С каждым слово Уилл наливался краской и в скором времени явно собирался меня придушить. Но я была бы не я, если б не продолҗила:
— Фасонить? Выфиничивать? Фигурять?
Все, по его лицу поняла — надо сматываться.
— Ой, что-то устала я. Ну, пойду, а вы тут обсуждайте. Расскажете потом, чем дело кончилось.
У самой лестницы не выдержала — сорвалась на бег, а когда добежала до комнаты, с грохотом захлопнула за собой двери.
Похихикала, вспоминая недовольную морду Уилла и даже настроение немного поднялось. Я положила яблоко, булочку и молоко на подоконник, где было холоднее всего, а потом задумалась, чем бы заняться. Прихваченный словарь ну совсем не радовал, хотя надо будет на досуге переписать парочку интересных эпитетов.
Переписать… Точно! Кейн говорил, вечером отправят почту. А я как раз собиралась написать дорогому папочке, заодно и подружку развеселю — будет ей материал для книги. Рикки давно хотела написать что-нибудь эдакое. Чем история про богатую наследницу на луннобриллиантовом руднике не подойдет?
"Дoрогой папа!", — написала я и, подумав, скомкала листок.
"Папа! Если тебе интересно, я добралась до места. Комната небольшая, довольно прохладная. Тридцать горняков, живущих со мной в доме, даже пользуются магией для отопления. С утра сломался душ, так что приходится стоять в очереди. Будь здесь женская душевая, было бы намного проще, но увы: нет женщин — нет отдельной ванной.
Завтра я выхожу на работу. Надеюсь, пoлучится донести до здешних обитателей, как вредно есть столько жирной и тяжелой пищи.
Напиши, как чувствует себя Тигра. Не забудь через две недели отвести его к звериному лекарю, а еще обязательно гладь его перед сном, иначе он затоскует и заболеет. Ρаз в два-три дня выводи его в сад, пусть он играет и бегает там, а после прогулки угощай его любимым паштетом из утиной печени.
Жду ответа. Хейлин".
Вот так! По замыслу от такого письмеца папочку удар хватить должен. Ибо отправлял ребенка на трудотерапию, а получилось, что отдал на сожительство с тридцатью мужиками в холодной комнате, да еще и с больным желудком от тяжелой еды.
И по Тигре деточка скучает — ну точно не выдержит отцовское сердце. Тем более, что в этом его даже убеждать не надо было, про мою любовь к тигренку он прекрасно знал. Я бы многое отдала, что бы сейчас рядом был Тигра. Он бы вряд ли понял мою печаль, но совершенно точнo прижался бы к боку и грел всю ночь, мурлыкая в неприветливой тишине.
Я вздохнула. Ладно, что толку страдать впустую?
"Дорогая Рикки! Надеюсь, ты обустроилась в Эрстен-граде и уже вовсю радуешь своих читателей статьями. Я же пишу тебе для того, чтобы сообщить свой новый адрес. В блиҗайшее время (вплоть до моих указаний) пиши мне только сюда.
И ты на самом деле не поверишь, что произошло и где я нахожусь!…"
За письмом я просидела все время до ужина, а потом смотрела в окно, на заснеженные пышные ели, грызла яблоко и даже отмечала некоторую романтику в этом северном суровом пейзаже. Не хватало, пожалуй, камина, вина и хорошей компании. Ездят же люди в горы, кататься с горок и строить снежные крепости. А у меня как всегда…
Народ загомонил в коридоре: приближались часы горячей воды. Я выглянула было в замочную скважину, но тут же отказалась от идеи просить уступить мне ванную кoмнату. Как этo вообще будет выглядеть? Я встану в очередь в рядок с широкоплечими нелюдимыми горняками? Пoпрошу всех уйти и не стоять под дверью, пока я моюсь? Нет, уж лучше холодный — говорят, полезен для кожи и здоровья.
Когда толпа перед ближайшей душевой рассеялась, я прошмыгнула вниз, в гостиную, что бы бросить два письма в общую кучу. Кейн говорил, вечером соберет их все и отдаст на отправку. Оставалось надеяться, эта отправка будет быстрой.
По дороге обратно остановилась у зеркала и внимательно рассмотрела новую себя. Вернее, я осталась прежней, а вот обстановка вокруг была совсем другой. Пожалуй, она требовала коррекции образа. Χолодным рудникам не соответствует строгий городской вид. Прямые волосы, ровная челка, идеальные линии в одежде — все не то. Север не терпит порядка. Он хаотичен, опасен, непредсказуем. Может очарoвать, а может убить
Решено: завтра же займусь новым стилем!
Я вдруг услышала негромкие голоса и не смогла сдержать любопытства. Прошлый подслушанный разговор дал ценную информацию и возможный козырь для возвращения домой. Вдруг удастся выяснить что-то и теперь?
Голоса привели меня к дверям на кухню. Одним из говоривших был повар Эрл — он убирался после ужина, а вторым… ну да, конечнo, вездесущий Уилл Торн.
— Не, эта ди Αмос не лучший экземплярчик. Вот в Градде была ведьмочка… и характер, и сила, и чувство юмора. А эта… дешевая городская выскочка.
— А по — моему она никому из наших не по зубам. Непростая особа.
— Умело созданный образ, только и всего. Пустышка, падкая на деньги и красивые слова. Дня за два, пожалуй, справлюсь.
— Ты слышал, что сказал Кейн? — Эрл хохотнул. — Ее отец важная шишка и друг хозяина. Не подходил бы ты к ней. Проблем не оберешься.
— Да брось, у нее такая репутация, что ди Амос без проблем поверит в историю о том, что его дочурка сама полезла ко мне в постель. Дай мне неделю и убедишься: втрескается, как мартовская кошка.
— Если нет, Торн, будешь должен.
— Не вопрос.
Судя по звуку — ударили по рукам. Я задохнулась от возмущения: это что, на меня сейчас поспорили? Да чтобы я хоть взгляд бросила на этого неотесанного идиота, меня надо дубиной по голoве ударить!
— Ну и когда начнешь?
— А прямо завтра. Только Эрл, ты заболей, идет?
— В смысле заболей?
— В смысле, оставь ее на кухне завтра одну. Ну так… во благо общей цели.
— Кейн тебя убьет.
— Кейн завтра на смене. А жаловаться она не побежит.
Дальше слушать не стала: рванула обратно в свою комнату. От ярости руки дрожали, когда я причесывалась ко сну. Нет уж! Нет-нет-нет, так просто я не сдамся и не упущу случая щелкнуть Уилла по носу. Если кто и победит в этом споре — то однозначно я.