А Марита все не унималась:
– Поговаривают, что перстенек как замок стóит, прикидываешь? Это сколько же проблем можно уладить с такой кучей золота!
– Ни одной не уладишь, – охладила я ее пыл. – Даже если удастся его вынести из университета, то в ближайшие лет пять с такой вещью лучше не высовываться – скупщики тоже не дураки и с шелле связываться не станут. То есть надо ждать годы, потом ехать на другой конец империи – и то останется риск, что скупщик скорее тебя сдаст за объявленное вознаграждение.
– Серьезно? – девушка выпучила ярко-зеленые глаза. – Тогда это не Лорина… она ж из купеческих, должна разбираться в таком не хуже твоего. Вот ведь как, – она будто расстроилась. – А я с тех пор только и думаю, что бы могла сделать, имея гору золотых кратов. Сбежала бы отсюда, забрала бы родных, купила бы всем липовые бумаги, чтобы великий князь нас вовек не нашел… А потом думаю, что всех соседей и друзей не заберешь. Так, может, и хорошо, что у меня нет возможности? Но разве может быть такое, шо никакой возможности увернуться нет? Ведь если боги существуют – они должны подарить хотя бы шанс!
Она о шансе продажи перстня говорит, или я уже надумываю? На «шо» опять перешла, то есть заволновалась. Но сам предмет разговора был печальным – он касался и меня тоже:
– Не знаю, Марита, клянусь богиней, что не знаю, будет ли вообще какой-то шанс.
– Но это несправедливо! – она вдруг завопила громче, как будто держалась-держалась, а потом прорвало. – Посмотри на нас – кому мы такое зло успели сделать? Мамуся рыдала, сказать ничего не могла, а соседи смотрели так… я понимала, почему так смотрят. Ведь легче руки на себя наложить, чем… под старика с калечным разумом…
Если она сейчас еще и разрыдается, то я точно поверю в ее вину. Не женой Зохара она хочет стать: супругой лучше лишь в сравнении, но тоже ничего хорошего. Марита мечтает сбежать, найти любой способ, согласиться на любую судьбу – лишь бы она была не той, что ей уготована. И даже если она украла, да еще и мне подложила, в этот момент я не могла осудить ее порывы, только сказать хоть что-то в утешение:
– Возможно, Марита, в мире водятся чудовища хуже него.
– Возможно… – она отозвалась глухим эхом, выпрямилась, а взгляд сделался пустым. – Но я была там, Айса. Ничего не видела, почти все время просидела в одной комнате, но я слышала крики… И поверь, эти крики сведут с ума и тебя. Да, тебя не тронут. И меня, наверное, тоже, пока я остаюсь самой красивой девушкой Окраины… Но если ты думаешь, что сможешь не слышать эти крики, каким-то образом к ним привыкнуть – ты ошибаешься. Это место – огненный ад, в который боги отправляют негодяев лишь после смерти, такого не должно быть в мире живых. И точно не должно случаться с хорошими людьми.
Меня прошиб озноб. Я осознанно ее ни о чем не спрашивала, потому что не хотела знать. Но все равно ведь всегда знала.
– Если такая возможность есть, то я ее найду, – зачем-то пообещала я, хотя обращалась только к самой себе. – Можно сделать немыслимое, чтобы не попасть в лапы этого мерзкого ублюдка. Пусть сам горит в своем аду, наполовину сгнивший старик!
Мою тираду прервал веселый голос со стороны:
– О, не папашу ли моего обсуждаете? По описанию узнал. И чего так вылупились? Думаете, что побегу писать домой письмо, как тут про него отзываются? Вы реально считаете, что этим можно кого-то удивить?
Мы и впрямь испугались до такой степени, что схватили друг друга за руки. Перед нами стоял молодой человек. Иссиня-черные волосы только подчеркивали мертвенную бледность кожи, слишком длинный и немного крючковатый нос – гармонирующий, однако, с остальными чертами лица, а возле глаз кроваво-красный дымок, перемещающийся скачками в воздухе от каждого движения. Чистокровного демона сложно перепутать с кем-то еще.
– Да-да, я Аштар, – парень упал на свободный стул возле столика. – Давно хотел на вас глянуть, да все времени не находил.
Мы молчали, будто языки проглотили. Аштара мы опасались почти по инерции. Он – сын великого князя и даже не наследник, высокого титула шелле не имеет, потому в Объединенном университете Центрины не считается элитой. Но для нас обеих его могущество не подлежит сомнению – да хотя бы в том, что Аштар может передать своему отцу каждое наше слово, и неизвестно, как тот отреагирует. Демон же разглядывал нас с азартом:
– Ты княжна Айса, правильно? – он сразу угадал, глядя на меня. – Надо же, а ты не так уродлива, как тебя описывали. Я уж было решил, что ты горбатый черт… Стоп, подожди! – он вскинул палец, как будто я вообще собиралась его перебивать. – Это ведь в тебя папаша вдохнул демоническую силу? Тогда я вижу уже ее эффект? Такая магия пробуждает красоту не сразу, несколько месяцев будет в тебе тлеть и вытаскивать краски, так что ко дню свадьбы ты вполне можешь сделаться вполне привлекательной.
Если он хотел меня подобным порадовать, то здорово ошибся. Я продолжала пялиться на него молча. Тогда Аштар начал рассматривать Мариту:
– О, а про тебя молва ничуть не преувеличила. Я даже в Сердцевине таких девиц не видал, а я там только по красоткам и слонялся… – Он, похоже, говорил очень честно. И тоже неутешительно: – Берегись, Марита, к такой девушке внимание неизбежно. А мой отец здесь не столь значимая персона, если думаешь, что сможешь прикрываться его именем. Так что или отбивайся до последнего, или влюбляй в себя такого, против кого даже мой папаша вякнуть не сможет. Иначе всех слез не хватит, чтобы смыть твою оплошность.
Марита тоже смотрела на него широко распахнутыми глазами и даже не моргала. Советы Аштара звучали глупо и не по адресу. Она лучше него понимала свое положение, не зря ведь даже на случайные приветствия в коридоре не отвечала. Я подумала, что ее из этого заторможенного состояния надо вырвать.
– Марита! Мы ведь на урок опаздываем! – позвала я и потянула ее за руку к выходу.
Полагаю, мы не обязаны прощаться с Аштаром или выказывать ему какую-то вежливость? Или обязаны? Потом вместе разберемся, хотя мы с ней больше и не заодно.
Но Марита после двух поворотов затормозила, останавливая и меня. Посмотрела прямо и поинтересовалась:
– Ты ведь тоже об этом подумала, Айса? – Оценила мое непонимание и озвучила идею: – Аштар, наверное, может забрать одну из нас или обеих, если понравимся… Вряд ли его отец будет слишком против, ведь сын же! А этот хотя бы молод и довольно хорош собой! Ну, в сравнении…
Нет, об этом я точно не подумала:
– Марита, ты действительно хочешь заменить одно чудовище на другое? Или ты придумала себе, что раз он выглядит лучше, то перестал от этого быть демоном и сыном демона? Они все жестоки, Марита, чужие страдания для них – как для нас хлеб! О, не сомневайся в себе – если захочешь, то Аштар с тобой развлечется. Но никто не гарантирует, что потом он не вышвырнет тебя на расправу собственному же отцу!
– Ты права, знаю, – она поникла. – Это не та возможность, которая нас спасет.
Она зациклена на поиске надежды. И я тоже должна быть сосредоточена на этом. Но на примере Мариты видела, что бездумная надежда скорее уничтожит, чем спасет.
Вечером в библиотеке я слышала разговоры. Перстень так и не нашли, из Сердцевины на днях приедут еще несколько шелле – сильных магов, которые помогут с поисками, как звучало в слухах. Территорию уже всю осмотрели, потому в скором времени повторят обыски спален, и на этот раз ощупают каждую пылинку без спешки. Слухи могут оказаться только слухами – студенты нашли самую интересную тему для болтовни и ее неустанно мусолят, придумывая даже небылицы. Ничему нельзя верить. Но мне-то что делать? Подкинуть кольцо теперь кому-то еще? Но кого же я ненавижу до такой степени? Мариту? Сделать с ней то же, что сделала она? Но она попросту не возьмет перстень в руки, она совсем не дура. Может, Аштара? Ненависти к сыну великого князя хоть и нет – я вообще мало что о нем знаю – но если сравнивать с остальными незнакомцами, то их жаль сильнее.
Вечером, когда я приняла позу для молитвы, Марита отложила учебник и сползла на пол.
– Ты чего? – спросила я, поскольку еще не успела начать.
– Ничего, – она закусила пухлую нижнюю губу. – Научишь и меня своим песнопениям?
Я удивилась ее желанию:
– Неужто у вас в деревне так не молятся?
– Молятся те, кому нужна помощь богов. И раньше я не знала, что она мне очень нужна. Вся моя жизнь была песней, Айса, а теперь мне понадобится только смирение. И еще, давай пообещаем друг другу, что когда-нибудь, когда одной из нас не хватит смирения, вторая возьмет ее за руку и помолится за обеих. Тебе ведь тоже кажется, что такая необходимость когда-нибудь случится?
Я резко отвернулась, поскольку ее отчаянье было заразным. А я не могла пожалеть врага. И не могла не пожалеть.
Проверка! Жестокая, безаппеляционная, но нужная точка! Иначе я задохнусь, если так и не отвечу для себя: она или не она. Мне горло передавило, как будто изнутри камнем распирало:
– Хорошо, научу. Но пока не подашь мне мягкие тапочки? Я очень прошу, сегодня ноги новыми туфлями натерла.
– Конечно, – она с удивлением от слишком внезапной смены темы прямо на четвереньках поползла к шкафу. – Которые? О боги, не устану удивляться, сколько у тебя обуви!
– Красная коробка, – почти совсем неслышно выдавила я.
Марита легко вытащила коробку снизу – сразу ухватила правильную. Вместе с ней поднялась на ноги, открыла крышку, нахмурилась – дескать, нет здесь ничего. А потом склонила голову и вынула перстень. Пялилась на него несколько секунд, а потом страшно закричала, бросая кольцо на пол и встряхивая рукой, будто пыталась смахнуть следы от него с пальцев.
– Ты… ты умом съехала?! – ей не хватало воздуха, но она все пыталась его проглотить побольше. – Ты… О боги, что ты натворила?! У нас обеих нет разрешения на выход из университета, мы никуда его не спрячем! Боги! – она кричала так, что уже в соседней комнате студентки могли насторожиться.
– Тихо, Марита, тихо! – я тоже подскочила, готовая зажать ей рот ладонью. – Успокойся!