Но Изольда с самого начала была спокойна. И немногословна, хотя кое-что странное и успела сказать.
Странное, да. Вообще все это очень странно.
Вынеся этот вердикт, я швырнул вещи Изольды в кладовку и поднялся на первый этаж, где уже было темно. Свет я не включал, да и не стал бы, даже если бы Изольды здесь не было.
Зашел в свободную комнату. Ощупью добрался до кровати, ощупью же и разделся. Прежде чем устроиться поудобнее, отодвинул занавеску и выглянул наружу.
Почему-то я совсем не испугался и даже не удивился, когда увидел человека с фонариком. Точнее, увидел я только фонарик, мелькающий между деревьев. Но не может же он летать сам по себе.
Человек с фонариком прошел мимо – в окна не светил, даже шага не замедлил. Он двигался со стороны моста, значит – из деревни. Там, куда он идет, ничего нет. Только тропинка, ведущая через лес.
Это значит, что скоро он пойдет обратно.
Я ждал, пока глаза не начали слипаться. Человек так и не вернулся. А может, вернулся, но с выключенным фонариком.
Мне все равно. Я в цитадели.
Искатели
Несколько крошечных деревянных домиков. Два домика чуть побольше – столовая и клуб. Склад. Сараи. Стрельбище для игры в пейнтбол. Вот и вся база отдыха «Рикошет», закрытая с окончанием сезона.
Не доехав метров ста до ворот, останавливается черный джип. Из него выходят двое мужчин в черных куртках. Оба бриты наголо.
– Здесь?
– Здесь. Охранник ее заметил. На складе прячется. Видел, как она роется в мусорном баке. – Человек смеется. – Жрать-то хочется!
Они идут к воротам. Охранник, молодой парень с не умещающимся в форменной куртке брюхом, уже ждет их.
Один из мужчин вручает ему несколько купюр, сложенных вдвое и заколотых пластмассовой клипсой. Охранник молча показывает, куда идти.
Мужчины идут мимо пустых домиков к дровяному сараю, запертому на щеколду.
Один из мужчин жестом предлагает другому обойти сарай кругом. Они осторожно шагают вдоль стен, пока наконец не находят, что искали: плохо прибитую доску.
Мужчина отодвигает доску в сторону – в получившееся отверстие вполне может пролезть худой человек. Жестами показывает второму: стой тут, я войду через дверь.
Войдя в сарай, мужчина находит выключатель. Под потолком загорается тусклая лампочка. Он идет, заглядывая за каждую поленницу, и наконец видит миниатюрную женщину в грязном сером комбинезоне, сидящую на полу. Кажется, она плачет.
Увидев мужчину, она испуганно вытаращивает глаза. Испуг быстро сменяется счастьем. Женщина вскакивает и кидается ему на шею.
– Да здравствует разум… – всхлипывает она.
– Ну, ну, все хорошо… – мужчина отворачивается – от женщины плохо пахнет.
Он вежливо отстраняет ее.
– Я хочу… назад… – негромко хнычет она.
– Обязательно! – говорит второй мужчина, появившийся у женщины за спиной.
Стрекочет электрошокер. Женщина падает.
– За что ты ее? – спрашивает первый. – Видишь, она добровольно сдается…
– И сбежала тоже добровольно. Пачкунья! – Второй пинает лежащую ногой. – Кто это у нас вообще?
Первый достает планшет, листает на нем фотографии.
– Это НР-3010. Можно даже отпечатки не сверять…
– Все равно придется, так положено.
– Кому ты это рассказываешь…
Один из мужчин взваливает обмякшую женщину на плечо.
Вместе они идут к выходу.
Эви
Викусик – это человек-убейся-позитивом. Подчеркиваю, не Виктория, не Вика, не Викуся, а именно Викусик. Так написано у нее на всех страничках во всех соцсетях. Она бы и в паспорте так написала, если бы знала, что так можно.
Вот мы идем с ней по улице, а она вдруг хватает меня за руку и шепчет: «Смотри, какая сирень!» Сколько лет ее знаю, а так и не научилась правильно на это реагировать. Симулировать восторг неохота, а обижать подругу хочется еще меньше. А она уже чуть не скачет от счастья и требует, чтобы я ее сфотографировала рядом с этой сиренью, и так, и сяк, и наперекосяк.
Если не сирень, то первый снег. Если не первый снег, то закат. Если не закат, то луна. К котятам и щенкам ее лучше вообще не подпускать. А если в поле зрения нет никаких животных и природных явлений, то Викусику достаточно посмотреть в зеркало и простонать: «Ой, Эви, я така-а-а-а-а-я красивая!..»
А теперь вот – этот квест. Уже второй день подряд я слушаю, как Викусик скачет, визжит и хлопает в ладоши. И сбежать от нее некуда, потому что в квартире, которую мы снимаем, всего одна комната на двоих.
– Эви, ты не понимаешь! – периодически заявляет она. – Когда я еще сыграю сектантку!
Наша Викусик – актриса в местном полулюбительском театре. Хотя в ее случае правильнее говорить «актрисулечка».
Театр детский. Поэтому да – сектанткой Викусику в ближайшие годы не побывать. В лучшем случае – Снежной Королевой.
Билеты на квест подогнал Никита. Просто поразительно, насколько эти двое подходят друг другу. Когда они вместе – не затыкаются ни на минуту. Никита что-то рассказывает, Викусик ржет. Потом они меняются ролями, и так до бесконечности.
Чем я провинилась, что должна теперь ехать с ними? Никита сказал, что с ними уже точно едет его друг, и если я откажусь, то им придется ехать втроем. Наверное, потому я и согласилась – из жалости к этому другу. Я прекрасно знаю, каково это – быть третьим лишним.
Друга я видела мельком. Мрачный толстяк, хотя, как утверждает Никита, и мухи не обидит. Готова поспорить, он в гробу видел и весь этот квест, и все эти их сюси-пуси, и всю эту жизнь. Наш человек, в общем.
Сейчас мы с Викусиком собираемся в суши-бар, как следует поесть перед поездкой, потому что там, куда мы собираемся, нам «сушей не видать как своих ушей». Это она так сказала. Думает, что остроумно.
Меня интересуют более приземленные вопросы:
– На чем будем добираться?
– За нами заедут.
– Надо же. Хороший сервис…
Кажется, мне осталось лишь расслабиться и получать удовольствие.
И вот мы уже сидим за столиком, вчетвером. Все как обычно. Эти двое трещат без умолку, а друг Никиты, Ян, вообще будто бы не здесь. Свои роллы он давно съел и теперь о чем-то напряженно думает.
У него длинные волосы, почти как у девушки. «Почти» – потому что девушки обычно моют голову более-менее регулярно. Ян, кажется, с элементарной гигиеной не знаком. И вот его хотят сосватать мне? Издеваетесь?
Вздрагивает, услышав свое имя.
– …Представляете, пять дней жить без гаджетов и без Интернета! – говорит Никита. – Нет, я-то справлюсь, а вот Ян как? А, Янош? Ты же из-за ноутбука вообще не встаешь?
Викусик визгливо хохочет, как будто Никита сказал что-то смешное. Ян смотрит на них безразлично.
Молодец, парень, держит лицо. Я бы на его месте этой дуре вылила соевый соус за шиворот.
– Ладно, Яник, не обижайся, – говорит Викусик. – Думай о хорошем. Пять дней будешь сидеть на диете – может, привыкнешь, вернешься домой – и продолжишь! Наверное, даже зарядку делать заставят, хоть скинешь маленько. Ты в своей жизни хоть одно упражнение сделал? – Она опять смеется.
По-моему, единственный человек, над которым Викусик не подтрунивает за то, что он не занимается спортом, – это я.
Ян молчит, но Викусик и не ждет ответа. И чего пристали к человеку? Да, Ян – с виду типичный задрот, да и не только с виду скорее всего, но это его дело.
Наверное, издевательства над Яном продолжались бы долго, но тут у Никиты звонит телефон.
– Ребятки, кто не доел – доедайте, – говорит наш друг. – За нами приехали.
Мы вызываем официанта. Пока ждем счет, к нам возвращается Викусик. Никита расплачивается за себя и Викусика. Я – за себя, Ян – за себя.
Снаружи нас ждет микроавтобус без каких-либо надписей или эмблем – белоснежный, блестящий, будто только что с конвейера сошел.
Мест всего шесть: одинарное, двойное и тройное.
Никита и Викусик, разумеется, занимают двойное.
Я могу сесть на одиночное. Но прохожу чуть дальше и усаживаюсь на тройное, к окошку.
Мне просто интересно, куда сядет Ян.
– Не возражаешь? – спрашивает он.
– Нет.
Он падает рядом.
Пожалуй, одинарное сиденье для него маловато. Поэтому и сел сюда.
Бритый наголо водитель оборачивается к нам. Глядит, все ли в порядке. Пришпоривает коней, и наша белая карета трогается с места.
Ян даже не пытается меня развлечь. Ему ни до кого, он в своих мыслях.
Никита шушукается себе с Викусиком, потом оборачивается к нам, видит, что у нас все очень скучно, и начинает рассказывать одну из своих глупых историй, сидя вполоборота – чтобы слышали все. Викусик ржет, я посмеиваюсь. А почему нет, ведь Никита и для меня старается.
Однажды он пришел к нам в гости, когда Викусика не было – она в магазин ушла. Никита попросил разрешения подождать ее. Как я могла ему отказать? Он спросил, что я читаю. Я ответила: Хармса. Думала, сразу отстанет, но он принялся сыпать цитатами.
Меня трудно рассмешить, но я хохотала до слез. Никита, в отличие от Викусика, талантливый актер.
Потом пришла Викусик, и Никита опять завел какие-то глупые истории, явно почерпнутые из паблика «Подслушано». Он с кем угодно найдет коннект. Тем более с Викусиком, которой для счастья много не надо.
Какой он на самом деле? Я бы узнала, если бы пообщалась с ним чуть подольше. Но он не станет тратить на меня свое время.
Я бы согласилась поцеловать Яна, этого аморфного толстяка с немытыми волосами, на глазах у Никиты, если бы знала, что это вызовет у него хотя бы капельку ревности и интереса ко мне. Или хотя бы надеялась на это. Но я даже не надеюсь.
Да и Ян, судя по всему, не будет особо рад, если я так сделаю…
Никому-то я не нужна.
А когда-то была. И если уж совсем честно, мне от этого легче не было.
Соблазнитель и его команда
– Пишем? – спросила Ирочка.
– Чуть правее встань, – ответил оператор.
Ирочка послушно шагнула в сторону, чтобы видно было афишу, висящую на стене фойе.