Хотелось бы ему верить. Во время бракоразводного процесса обе стороны вызовут свидетелей, и в таком сложном, спорном деле, как это, мой отчет станет важным документом для судьи. Нужно правильно его составить.
Официантка приносит нам еду, мы заказываем напитки по второму кругу и начинаем беседовать на легкие темы, например о джазовом концерте, который недавно прошел в Стрэтмор-холле и на котором Чарльз побывал. Еще я спрашиваю его, стоит ли мне поменять свой джип на внедорожник «бронко». Чарльз не упоминает о жене и сыновьях, живущих вдали от округа Колумбия. У парней свои семьи, и Чарльз редко видит своих внуков. Я, в свою очередь, не говорю о Марко и его новой подружке.
Мы доедаем бургеры и сидим в уютном молчании, слушая гитариста. После песни Джимми Баффета он начинает исполнять кавер «Bittersweet» Элли Голдинг. Сразу узнаю композицию, потому что она была любимой у подростка, с которым я работала в прошлом году.
– Детка, не забудь мое имя, когда наступит утро, – поет музыкант.
За соседним столиком на груди матери засыпает ребенок с темными кудрявыми волосами. Кончиками пальцев она водит по спинке сына круговыми движениями и радостно улыбается ему уголками губ. Муж обнимает жену за плечи, словно окутывает свою маленькую семью невидимым коконом.
Вот так скоро будет и у Марко, думаю я. Он хочет детей. И в этот раз он выбрал женщину, чье желание совпадает с его собственным.
Моя мать злоупотребляла алкоголем, и я никогда об этом не забываю. Именно поэтому я обычно ограничиваюсь двумя порциями спиртного. Но сегодня я подзываю официантку и заказываю третью.
9
Ровно в десять утра я паркуюсь на том же самом месте, перед гаражом Баркли. Помимо моей здесь еще несколько машин, включая фургон с логотипом компании «Перфектли сизонд».
Механический шум громко оповещает о строительстве, происходящем в задней части дома. Но отсюда ничего не видно. Меня так и тянет пойти туда, но пока еще рановато отклоняться от установленного протокола. Сначала необходимо встретиться с Иэном и задать ему несколько провокационных вопросов. Ему они не понравятся, но его реакция поможет мне понять, насколько он управляет своими эмоциями.
Я поднимаюсь на крыльцо и нажимаю кнопку звонка. На этот раз дверь открывается спустя минуту. И я впервые вижу Иэна Баркли.
Мое первое впечатление: в жизни он лучше, чем на фотографиях. Это высокий, стройный мужчина с резкими чертами лица и волевым подбородком. Его густые рыжеватые волосы чуть взъерошены, будто он только что провел по ним рукой. На нем простая черная рубашка «Хенли» и поношенные «левайсы».
В памяти всплывает один из таблоидных заголовков: «Богатая наследница против бедного садовника!»
– Здравствуйте! Вы Стелла? – Он слегка улыбается, и от уголков глаз разбегаются морщинки, что делает его еще более привлекательным.
– Да, это я. Приятно познакомиться, Иэн.
– Входите.
Дверь широко распахивается, я переступаю порог и замечаю, что хозяин дома встречает меня без обуви, в носках. Он точно не такой официозный, как супруга.
– Спасибо, что пришли, – говорит Иэн.
В этом плане они с Бет похожи. Его слова звучат так, будто мое появление здесь – полностью его заслуга.
– Это моя работа, – отвечаю я беззаботным тоном, хотя намерение у меня самое твердое – отстаивать интересы Роуз, и ничьи больше.
– Итак… – Он широко разводит руками, будто вопрошая. – Хотите поговорить в моем кабинете?
Именно там. Я хочу увидеть, где якобы находился Иэн в момент смерти Тины.
– Да!
Он поворачивается и ведет меня к лестнице. Не могу удержаться и снова рассматриваю все фотографии Роуз по пути на второй этаж. Кто и зачем убрал все стекла из рамок?
И снова меня охватывает тяжелое чувство, я словно падаю в удушающие объятия клаустрофобии. Пытаюсь сглотнуть, но во рту сухо.
На площадке Иэн поворачивает направо, к окну, которое выходит на задний двор. Не могу понять, заменили стекло на плексиглас или нет. Вчера вечером читала про этот материал – оказывается, он широко используется. И теперь до меня доходит, почему я едва слышу механический шум снаружи. Старое тонкое стекло не могло подавлять громкие звуки столь же эффективно. Меня так и подмывает спросить Иэна о новых окнах, но интуиция подсказывает, что с этим лучше повременить.
В узком, тускло освещенном коридоре все двери снова закрыты. Еще одна удивительная деталь особняка. Иэн застывает перед первой дверью и, вместо того чтобы открыть ее, лезет в карман джинсов и выуживает кожаный брелок с ключами. Он поворачивает серебристый ключ в новом на вид замке над древней круглой дверной ручкой, и раздается щелчок. Интересно, когда Иэн установил замок?
При таком спорном бракоразводном процессе, как у семьи Баркли, Иэн, наверное, хотел обезопасить свой компьютер и рабочие файлы от любопытных глаз Бет. Однако на ум приходит другое, более мрачное объяснение: Иэну нужно было безопасное место для свиданий с няней Роуз.
Иэн открывает дверь, я медленно вхожу, разглядываю прямоугольную комнату. Посередине – письменный стол, изготовленный, похоже, из старой амбарной двери, в углу – два обтянутых тканью вращающихся кресла, разделенных небольшим круглым столиком. Напротив стола – темно-синий диван.
Не вижу фотографий в рамках или картин. Или пресс-папье. Или настенных часов.
Ничего стеклянного. Мой пульс ускоряется. Заставляю себя успокоиться. Важно зафиксировать каждую деталь этой встречи.
– Я… Ах! – Спохватившись, Иэн показывает на кресла. – Хотите присесть?
– Конечно.
Подхожу к одному из кресел и сажусь. Иэн остается в дверях, будто собирается сбежать. Оцениваю его длинные ноги и спортивное телосложение. Ему потребуется всего несколько секунд, чтобы спуститься по ступенькам к своему кабинету.
– Хотите воды? – предлагает он.
– С удовольствием.
Во рту все еще сухо; кроме того, хочу посмотреть, в чем он принесет воду. Он идет к мини-холодильнику, установленному под стеллажом, открывает его, достает две банки ароматизированной сельтерской.
– С виноградом или лаймом?
– С виноградом.
По-моему, он тянет время. Ну, на его месте любой бы так делал. Отмыться от общественного мнения будет трудно: привлекательный ландшафтный дизайнер из простой семьи женился на богатой наследнице, потом завел интрижку с двадцатишестилетней няней и, возможно, убил ее, а ведь она носила его ребенка.
Много лет я разбиралась в тонкостях разводов и крепко усвоила единственное правило: брак редко разваливается по вине исключительно одного из партнеров. Как правило, обе стороны вносят свой вклад в той или иной степени. Конечно, я не оправдываю измену, но считаю, что она указывает на более глубокие супружеские проблемы.
Кроме того, у самой Бет, вполне вероятно, был десяток интрижек, до того как Иэн начал крутить с Тиной.
Я открываю банку и делаю большой глоток, затем приступаю к делу:
– Понимаю, случай непростой. Однако мне предстоит сделать то, что больше всего отвечает интересам Роуз, а для этого необходимо лучше узнать вас.
У Иэна ходят желваки, он явно стискивает зубы. Но мои слова срабатывают – он наконец садится.
Я спокойно продолжаю:
– Как бы вы описали характер дочери?
Иэн моргает. Может, он думал, что я буду вести себя как папарацци, которые в первые дни после смерти Тины поставили палатки перед воротами и выкрикивали вопросы типа «Это вы толкнули няню?».
– Я всегда говорил, что Роуз подходит ее имя. Она изящная и милая, как роза.
Я ободряюще киваю, отмечая, что он немного расслабляется, когда описывает своего ребенка.
– Она невероятно умная. Гораздо умнее меня в ее возрасте. Она научилась читать, когда ей было три. Сперва я подумал, что она просто запомнила все книги Доктора Сьюза[3], но нет, она на самом деле читала их. Еще она любит музыку – представляете, классику. Моцарта и Бетховена. Даже Вагнера, хотя это композитор для настоящих ценителей. У нее всегда была душа взрослого.
Я вспоминаю торжественное выражение лица Роуз на фотографиях и бархатную ленту для волос в тон закрытому платью. Девочка действительно выглядит старомодно, будто ее перенесли в наш век из прошлого.
Подкидываю Иэну еще несколько безобидных вопросов – о совместном досуге с дочерью, о ее любимых блюдах, о распорядке будних дней… Он отвечает без колебаний, говорит, что она обожает завтрак вместо ужина, особенно вафли и клубнику, любит читать перед сном, засыпает прямо с книгой. Складывается впечатление, что Иэн хорошо знает дочь и ему нравится проводить с ней время. Может, это правда, а может, он хочет, чтобы я в это поверила.
Неожиданно задаю вопрос, которого он боится:
– Расскажите, что произошло между вами и Тиной.
Если честно, я предпочла бы обойтись без омерзительных подробностей. Как и в большинстве случаев, эта измена своими осколками ранила всех вокруг. Вспоминаю натянутую улыбку Бет, ярость Пита и замкнутость Роуз.
Иэн закрывает глаза. На лице отражается боль. И выглядит неподдельной.
– Не могу поверить, что Тины больше нет.
Жду, пока он соберется с духом и продолжит.
– Я уже все рассказал детективу Гарсии, причем несколько раз, но если вы хотите, чтобы я повторил, то без проблем.
– Хочу услышать эту историю от вас, – киваю я.
Детектив из отдела по расследованию убийств Наталия Гарсия – с ней я тоже планирую встретиться – заставила Иэна повторить свою историю несколько раз, чтобы выяснить, есть ли в ней какие-нибудь противоречия или нестыковки. У меня иной подход. Я доверяю своей интуиции, которая меня не подводит. Хочу проверить собственную реакцию на слова Иэна.
– У нас с Тиной сразу возникла обоюдная симпатия. – Иэн погружается в воспоминания. – Она была веселой, жизнерадостной, и Роуз при ней стала веселее. А вот Бет не терпит всяких глупостей. Ей никогда не нравилось, что я корчу дочке рожицы или притворяюсь чудовищем, которое гоняется за ней по детской площадке.