В ожидании приглашения к завтраку все разместились в гостиной на довольно-таки замысловатой конструкции стульях. От стеснения мистер Хамфриз обливался потом.
– Знаешь, дорогая, – проговорил мистер Купер, – я только что сказал мистеру Хамфризу, что надеюсь и верю, что день его прибытия в Уилсторп станет для нас красным днем календаря.
– Да, я не сомневаюсь в этом, – сердечно ответствовала миссис Купер, – и многие, многие другие дни тоже.
Мисс Купер также пробормотала что-то в этом роде, а Хамфриз попытался сострить, заявив, что следует сделать красным весь календарь. Слова его были встречены пронзительным смехом, но явно оказались непонятыми. Далее последовал завтрак.
– Вы что-нибудь знаете о наших местах, мистер Хамфриз? – поинтересовалась мисс Купер после небольшой паузы. Такое начало предвещало более удачную беседу.
– Нет, к сожалению, не знаю, – ответил Хамфриз. – Когда я сошел с поезда, мне показалось, что здесь должно быть чудесно.
– Ах, места здесь и впрямь чудесные. И в самом деле, я даже иногда говорю, что лучшего места не найти во всем графстве. А люди здесь какие, у нас их здесь много. И какие у нас устраивают приемы в садах. Правда, боюсь, вы чуточку опоздали, мистер Хамфриз, летний сезон уже закончился и все соседи разъехались.
– Да? О боже, какая жалость! – воскликнул Хамфриз с некоторым облегчением, так как эту тему он был в состоянии развить. – Но, видите ли, миссис Купер, даже если бы я, приехав раньше, я бы не смог посещать их, верно? Вы же знаете, недавняя смерть моего бедного дяди…
– Ну, разумеется, мистер Хамфриз, как я могла такое сказать. – Мистер и мисс Купер невнятно поддержали ее. – Что вы, должно быть, подумали обо мне? Простите меня, прошу вас, простите.
– Ну что вы, что вы, миссис Купер, я нисколько не обиделся. Должен признаться, что смерть дяди не причинила мне огромного горя, ведь я никогда и не видел его. Я хотел сказать, что некоторое время мне, вероятно, не следует принимать участие в подобного рода увеселениях.
– Вы так любезны, мистер Хамфриз, правда, Джордж? И вы действительно прощаете меня? Но подумать только! Вы никогда не видели бедного мистера Уилсона!
– Ни разу в жизни, даже писем от него не получал. Да, кстати, это вам следует простить меня. Мне удалось только письменно поблагодарить вас за ваши старания нанять для меня прислугу в Холле.
– Ах, мистер Хамфриз, это-то как раз не стоило труда. Но я очень надеюсь, что эти люди окажутся подходящими для вас. На должности дворецкого и экономки мы взяли пару, которую знаем много лет, – прекрасные уважаемые люди. А мистер Купер нашел людей для конюшни и сада.
– Да, мистер Хамфриз, их там много. Главный садовник служил еще у мистера Уилсона, он – единственный, кто остался из прежней прислуги. Большая часть старых слуг получила небольшое наследство от старого джентльмена, и они уволились, а ваши новые экономка и дворецкий, как верно заметила жена, заслуживают полного доверия с вашей стороны.
– Так что, мистер Хамфриз, все готово, и вы можете ступить в ваше поместье прямо сегодня, чего, как я понимаю, вы и желаете, – сказала миссис Купер. – Готово все, за исключением компании, а в этом вопросе, боюсь вас ожидает разочарование. Но, как мы поняли, вы сами возжелали приехать без отлагательства. Если же я не права, спешу вас заверить, что мы будем счастливы, если вы захотите пожить у нас.
– Я нисколько в этом не сомневаюсь, миссис Купер, и крайне вам благодарен. Но мне кажется, мне следует не медля сделать этот решительный шаг. Я привык жить один и найду, чем заняться в вечерние часы… документы, книги и тому подобное… А если мистер Купер сможет уделить мне время и показать мне дом и участок…
– Конечно, конечно, мистер Хамфриз. Я к вашим услугам в любое время.
– До обеда, папа, ты хочешь сказать, – пояснила мисс Купер. – Не забудь, мы собираемся к Браснеттам. А ты все ключи взял от сада?
– Вы хорошо разбираетесь в садоводстве, мисс Купер? – полюбопытствовал мистер Хамфриз. – Не будете ли вы так добры разъяснить мне, что меня ждет в Холле?
– Ну, не знаю, хорошо ли я разбираюсь в садоводстве, мистер Хамфриз… цветы я очень люблю… но парк при Холле прелестный, я часто об этом говорю. Он такой старомодный, весь зарос кустарником. Еще там старый храм и лабиринт.
– Да что вы говорите? А вы когда-нибудь по нему ходили?
– Н-нет, – ответила мисс Купер, поджимая губы и отрицательно качая головой. – Мне очень хотелось побывать там, но старый мистер Уилсон вечно держал его закрытым. Он даже леди Уордроп туда не пустил. Она живет неподалеку, в Бентли, и вы знаете, она-то как раз разбирается в садах и парках, если вам это интересно. Поэтому я спросила папу, взял ли он все ключи.
– Понятно. Что ж, я должен обязательно посмотреть лабиринт и, когда изучу путь, показать его вам.
– Ах, спасибо, спасибо, мистер Хамфриз! Вот посмеюсь я над мисс Фостер (она – дочь священника, они сейчас уехали на выходные… такие приятные люди). Понимаете, мы постоянно шутим, кто из нас первая проникнет в лабиринт.
– Садовые ключи, должно быть, в доме, – сообщил мистер Купер, разглядывая большую связку ключей. – В библиотеке их там много лежит. Ну а теперь, мистер Хамфриз, если вы готовы, нам придется попрощаться с дамами и предпринять нашу небольшую экспедицию.
Как только они вышли из парадных ворот мистера Купера, Хамфриз был вынужден пройти сквозь строй собравшихся на деревенской улочке многочисленных местных жителей, внимательно его разглядывавших и приветствовавших снятием шляп. Далее, в садовых воротах своего поместья, ему пришлось обменяться несколькими словами с женой привратника и с самим привратником, отвечающим за состояние дорог в парке. Однако у меня нет времени, дабы предоставить полный отчет о его последующих передвижениях. Осмотрев участок примерно в полмили между воротами и домом, Хамфризу наконец удалось задать несколько вопросов своему попутчику о дяде, и мистер Купер безотлагательно пустился в подробные объяснения:
– Просто невероятно, как сказала моя жена, что вы никогда не видели старого джентльмена. И все-таки… не поймите меня превратно, мистер Хамфриз, я хочу доверительно сообщить вам, что, на мой взгляд, между вами и ним есть некоторое сходство. Я не хочу сказать ни слова в осуждение… ни единого слова. Я могу рассказать вам, каким он был. – Мистер Купер неожиданно остановился и устремил свой взгляд на Хамфриза. – Он был, как говорится, человек в футляре. Болезненно сомнительным. Да, именно это слово характеризует его точь-в-точь. Да, таким он был, сэр, болезненно сомнительным. Не принимал участия ни в чем, что происходило вокруг. Осмелюсь предложить вам, сэр, вырезку с несколькими словами из нашей местной газеты, в которой я, воспользовавшись случаем, работал. Если я правильно помню, в них самая суть. Только не спешите, мистер Хамфриз, с впечатлением, – продолжал Купер, выразительно постукивая Хамфриза по груди, – что я хочу сообщить нечто недостойное о вашем дяде. Ваш многоуважаемый дядя и мой бывший работодатель был в высшей степени достойным человеком. Честный, мистер Хамфриз, ясный, как свет, разумно мыслящий во всех делах. Он обладал чувствительным сердцем и великодушной рукой. Но, увы, камнем преткновения являлось его злополучное здоровье или, если точнее выразиться, отсутствие здоровья.
– Да, бедняга. Он что, чем-то страдал до своей последней болезни… которая, а вовсе не возраст, как я понимаю, и погубила его?
– Именно так, мистер Хамфриз… именно так! Мерцающая искра долго тлеет в печи. – Сии слова Купер сопроводил соответствующим жестом. – Золотая чаша постепенно перестает вибрировать. Но на другой ваш вопрос мне придется ответить отрицательно. Абсолютное отсутствие жизненной силы? да; особые жалобы? нет, если не принимать во внимание постоянный неприятный кашель. О, да мы почти у дома. Красивое здание, мистер Хамфриз, как вы считаете?
Вышеприведенного эпитета здание и впрямь заслуживало, только его архитектура отличалась некоторой причудливостью – очень высокий дом из красного кирпича с обычным парапетом, почти полностью скрывавшим крышу. Будто посреди сельской местности воздвигли дом городского типа. У здания были высокий фундамент и ведущая к парадному входу на редкость впечатляющая лестница. Вследствие своей высоты дом явно тяготел к пристройкам, но они отсутствовали. Конюшни и остальные служебные здания прятались за деревьями. Хамфриз датировал дом семидесятыми годами или около того.
Супружеская пара зрелых лет, которую наняли дворецким и экономкой, ожидала у парадной двери, которую они распахнули при появлении своего нового хозяина. Их звали, как Хамфризу было уже известно, Калтон. После небольшой с ними беседы он составил благоприятное впечатление и об их внешности, и об их поведении. Было договорено, что следующий день он посвятит изучению столового серебра и винного погреба вместе с мистером Калтоном, а миссис К. предоставит ему сведения о постельном белье и тому подобном, то есть где что находится и где должно находиться. Далее, отпустив Калтонов, они с мистером Купером начали осмотр здания. Топография его для нашей истории значения не имеет. Огромные помещения на первом этаже вполне устраивали нового владельца, особенно библиотека – широкая, как и столовая, и с тремя окнами на восток. Приготовленная для Хамфриза спальня находилась как раз над библиотекой. На стенах библиотеки висели весьма симпатичные картины, но лишь некоторые из них были по-настоящему ценными. Мебель вся была старой, да и книги были изданы не позднее семидесятых годов.
Узнав о небольших изменениях, которые его дядя предпринял в доме, а затем и ознакомившись с ними воочию, а также обозрев дядин блестящий портрет – украшение столовой, – Хамфриз был вынужден согласиться с мнением Купера, что в его предшественнике вряд ли присутствовали привлекательные черты. И ему стало грустно, что ему совсем не жаль – dolebat se dolere non passe[2]