Всегда ли старое — регресс, а новое — прогресс? Господин Великий Новгород по сравнению с Московским царством — прогресс или регресс? Нередко новое оказывается куда более отсталым, чем старое: средневековая Европа, например, по отношению к Античности во многом была регрессом, да и в XXI веке мы можем наблюдать подобное — бывает, что гораздо ближе, чем хотелось бы. Потенциально Новгородская республика была прогрессивнее, чем авторитаризм московских князей; у республиканцев и средний уровень жизни был выше. Беда, что в доиндустриальных обществах всё решает количество военной силы: Новгород был уничтожен, как и Псков, и Вятка, и множество высокоразвитых вольных городов Европы. Мы не знаем, насколько казачьи выборы были свободными и конкурентными, как часто пускали в ход атаманы «административный ресурс», — наверное, бывало по-всякому. При жизни Разина, к примеру, Донским войском чуть не 30 лет правили два человека, время от времени производя между собой «рокировочку», и ни о каких иных кандидатурах никто не заикался. Может быть, в отдельных станицах ситуация бывала другой. И всё же потенциально выборная власть выше абсолютизма.
О быте донских казаков до XVIII века мало что известно. Документальный памятник 1593 года «Роспись от Воронежа Доном-рекою от Азова, до Чёрного моря, сколько вёрст и казачьих городков и сколько по Дону всех казаков, как живут в городках» приводит данные о тридцати одном городке по Дону и его притокам — Медведице, Хопру, Донцу, а также Жеребцу; к концу XVII века их было 125. Сколько казаков было на Дону в XVI—XVII веках, тоже неизвестно — они принципиально отказывались от переписи населения, хотя каждый атаман, естественно, знал, сколько у него людей. Котошихин пишет, что во времена царя Алексея Михайловича донцов было около двадцати тысяч. (Их количество резко возросло после того, как они стали жениться, — сначала этого не полагалось).
Городки бывали для круглогодичного житья и для зимовок — «зимовейские». Места для городков выбирали вблизи охотничьих угодий, причём такие, чтобы была естественная защита, — обычно на островах или крутых берегах. Городок обносился деревянно-земляной стеной или земляным валом с пушками. Дома — курени — сперва делали из камыша, потом стали строить деревянные, а дальше пошли уже и каменные фундаменты. Улиц в нашем понимании не было. Посреди городка находились церковь (или часовня) и площадь — майдан, где собирался круг, а в остальное время велась торговля и происходили различные «тусовки». Земледелием казаки не занимались — таково было правило; в древних русских республиках, кстати, тоже. Считалось, что таким образом не будет возникать имущественное неравенство; на самом деле казаки, скорее, не хотели себя связывать. (В XVIII веке всё резко изменится и казаки весьма преуспеют в сельском хозяйстве). Это обстоятельство нередко ставило их в затруднительное положение: если почему-либо была невозможна торговля с соседними областями или Москва не присыпала жалованье.
Скотоводство, естественно, было (коневодство в основном), за городом имелись места для выпаса, но, судя по тому, как часто у казаков гибли все лошади, они и тут были невеликие мастера. Многие казаки не имели собственных лошадей. Но в разинские времена уже потихоньку начинали разводить рогатый скот. Рыбы в Дону было видимо-невидимо. «Тихий Дон»: «Над песчаным твёрдым дном стадами пасутся чернопузы; ворочается в зелёных прибрежных теремах тины сазан; белесь и сула гоняют за белой рыбой, сом роется в ракушках...» В долинах Дона и Донца водилось зверьё, росли яблони, груши, черешни, орехи. Огороды и сады у казаков были: кто сажал только лук да капусту, а кто и виноградники заводил; женщины, куда более свободные, чем москвитянские, разводили цветы. Голландец Ян Янсен Стрейс, парусный мастер, работавший в России в разинское время, писал о еде русских: «Пища их весьма простая: крупа, горох, кислая капуста, солёная рыба и ко всему прочему грубый ржаной хлеб. Приправой ко всякому блюду служит лук и чеснок, чем от них воняет за версту, что с непривычки совершенно невыносимо, но они варят из этого вкусный и превосходный суп. Они едят много рыбы и большей частью солёной, от неё на рынках стоит такой странный запах. Осетрину подают к столу у зажиточных людей почти каждый день. Знатные господа и дворяне едят помногу жареного мяса и ещё больше супов и похлёбок, хотя бы то был только рыбный отвар с хлебом, который годен лишь на то, чтобы его вылить наземь, а они едят его с толчёным чесноком»[10]. Лук и чеснок — главные овощи того, докартофельного, времени. Пекли пироги с рыбой, мясом, капустой, кашей, грибами, яйцами. Держали ли тогдашние казаки кур, уток и гусей, неизвестно, но скорее всего да: яйца нужно было есть свежими. Выращивали в огородах гречку, горох, арбузы, дыни. Собаки и кошки — непременно.
Главным занятием казаков была война: на службе у царя или по собственному желанию. Брали скот, пленных (ясырь), которых продавали за выкуп или меняли (это никак не может свидетельствовать о регрессе, ибо, увы, практикуется и поныне), продукты, оружие, ткани, ковры, дорогую утварь, драгоценности, картины, одежду: хорошо и чисто одеваться и украшать дома любили. Повседневная мужская одежда предположительно состояла из тёплого суконного зипуна на кавказский манер, широких шаровар, как у запорожцев, барашковой шапки и мягких сапожек; по праздникам одевались (кто не пропивал добычу) в шелка и меха; у женщин были роскошные шали, кожаная обувь. Судя по немногочисленным сохранившимся лубочным картинкам, многие носили серьги и брили головы, как запорожцы. Разин, насколько известно, головы не брил и серёг не носил.
Покупали железо, медь, ткани, посуду, дёготь, серу, воск, лён, инструменты, иголки, ножи; из других стран привозили всё самое новомодное — часы, зеркала, чай, кофе, безделушки. Хорошо плавали (тогда русские поголовно не умели плавать и боялись воды) и воевать предпочитали на воде, спокойно ходили на дальние расстояния в стругах — этот термин часто употребляется для обозначения любого судна тех времён, но вообще-то это широкое (4—10 метров) и длинное (20—45 метров) плоскодонное парусно-гребное судно, легко избегавшее подводных камней, оборудованное съёмной мачтой с прямым парусом, вмещавшее от 30 до 100 человек, с обшитыми камышом высокими бортами. Струги лёгкие — их часто перетаскивали волоком. Если воевать приходилось на суше, то старались нападать ночью, врасплох; если днём — ложились в каре и отстреливались, прикрывшись лошадьми; это тоже было для русских необычно и ново. Вообще перенимали всё самое передовое. Дома у богатых казаков крылись черепицей, позднее стали строиться и в два этажа, с верандами, фундаменты и крыльца были высокие.
Роман А. П. Чапыгина[11] «Разин Степан» (М., 1927; мы будем цитировать и анализировать беллетристику тоже — именно она сформировала в наших головах мифы о Разине): «Внутри хата убрана под светлицу: ковры на стенах, на полу тканые половики, большая печь с палаткой и трубой; хата не курная, как у многих, хотя в ней пахнет дымом, а глубокий жараток набит пылающими углями. Окна затянуты тонко скоблённым бычьим пузырём, свет в избе тусклый, но рамы окна можно сдвинуть на сторону — открыть на воздух». При доме могли быть летние кухни, ледники, погреба, конюшни. Степан Павлович Злобин[12], «Степан Разин» (М., 1951): «...широкий двор с вышитым полотенцем возле колодца, любимые матерью алые цветы, разместившиеся под окнами, полутёмные прохладные сенцы с двумя бочонками: в одном — пиво, в другом — холодный искристый квас. Приземистый курень с дубовыми полками по стенам, на которых вперемежку наставлена глиняная, серебряная и оловянная посуда, возле окна материнская прялка...» Историк В. Д. Сухоруков писал, что в XVII веке серебряная посуда была только у царского двора, отдельных богатых бояр и у казаков, а историк А. И. Соболевский оценивает грамотность казаков на уровне развитых европейских стран, в то время как крестьяне и даже посадские в Московском государстве были поголовно безграмотны. Военные занятия требовали умений: делать взрывчатку, закладывать её, ориентироваться по компасу; современный историк казачества Владимир Николаевич Королев отмечал, что у казаков были подзорные трубы и карты; путешественник XVII века Ги де Боплан утверждал, что почти у каждого казака в походе есть часы. Личные часы в то время — это покруче последней модели айфона в наши дни.
В первой половине XVII века казаки занялись писательством: существуют «Казацкие повести» того периода. В 1623 году донской казак составил жизнеописание Ермака, а в 1642-м родилась известная «Повесть об Азовском осадном сидении». Даже театр в Войске Донском, как считается, зародился раньше, чем в России. Досуг молодёжи — песни, пляски, игра в бабки, гадания; для людей солидных — нарды, кости, шахматы, шашки и (увы) коллективные попойки. Вообще чем развлекались в то время люди без телевизора, видно из запрета царя Алексея Михайловича 1659 года: «В воскресные, господские праздники и великих святых приходить в церковь и стоять смирно, скоморохов и ворожей в дома к себе не призывать, в первый день луны не смотреть, в гром на реках и озёрах не купаться, с серебра не умываться, олову и воску не лить, зернью, картами, шахматами и лодыгами не играть, медведей не водить и с сучками не плясать, на браках песен бесовских не петь, кулачных боёв не делать, на качелях не качаться, на досках не скакать, личин на себя не надевать, кобылок бесовских не наряжать. Если не послушаются, бить батогами; домры, сурны, гудки, гусли и хари искать и жечь». Указ означал смерть скоморошьего искусства. Но на казаков это не распространялось.
Столицей Войска Донского сперва были Верхние Раздоры, потом — Черкасск (ныне станица Старочеркасская), стоящий прямо на Дону и основанный предположительно запорожцами (их ещё называли черкасами) в XVI веке. От других городков он отличался размерами и богатством своей церкви и майдана. Е. П. Савельев: «Черкаск носил оттенок интернациональности. Запорожцы, украинцы и казачество всех рек стекались сюда попировать и сговориться о предстоящих морских поисках на турок и крымцев...» М. А. Шолохов, «Тихий Дон»: «А на квадрате площади дыбились задранные оглобли повозок, визжали лошади, сновал разный народ; около пожарного сарая болгары-огородники торговали овощной снедью, разложенной на длинных ряднах, позади них кучились оравами ребятишки...» Примерно так всё было и за два века до Шолохова — только тогда ещё и людьми на базаре торговали. А. П. Чапыгин: «А на майдану и посторонь сего — лари с разны товары, торгуют парчой и ясырём, иманным в Тёрках и у калмыки, а торг, государь, ведут кизылбашцы да армяня. Многи шинки, а стоят в шинках жидовя с греком».