<...> И едва дошёл слух, что бояре готовят великое войско против Степана, Алёна Никитична решительно взъелась на Фролку: “Брат ведь Степан тебе, пентюх! Сиди-ишь! Срам ведь смотреть: брат за весь люд, за всю землю один со злодеями бьётся, а ты всё на гуслях да в голос, как девка!.. Тпрунди-брунди на гуслях — вот и вся твоя справа!”».
В. В. Каменский, роман-поэма «Степан Разин» (М., 1918): «Фрол был нрава кроткого, грустного; и звали его Птицей-Девицей». А. П. Чапыгин:
«Вишь, много ты, Фролко, на девку походишь... Ой, да не казак ты!
— Не лежит сердце к казачеству: война, грабёж».
В. М. Шукшин: «Фрол — не охотник до войны, до всяких сговоров, хитростей военных. Не в разинскую породу. Он — материн сын, Черток: покойница больше всего на свете боялась войны, а жила с воином и воинов рожала. Зато уж и тряслась она над Фролом, меньшим своим... Помирала, просила мужа и старших сынов: “Не маните вы его с собой, ради Христа, не берите на войну”». На самом деле Фрол Разин был одним из главных военачальников у своего брата и пользовался авторитетом и до восстания: в 1666 году он попал в число отборных казаков, которые составили станицу в Москву. Минута слабости — и лживый миф прилип к человеку...
Как жили Разины в детстве, мы не знаем. Наверное, лапта, бабки, пятнашки, позднее — посиделки, танцы; купались, ездили верхом. А. Н. Сахаров: «Иван верховодил за атамана, Стенька был есаулом, а маленький Фролка сходил за русского пленника, которого братья освобождали вместе с другими ребятишками-несмышлёнышами от страшной турецкой неволи». Наверняка так и было: мальчишки всегда играют «в войну» и, соответственно, «в политику» — игру, которой Степан посвятит свою жизнь.
Казачество, несмотря на свою обособленность, в русскую политику было завязано очень сильно: давайте разберёмся с этим. После смерти Ивана Грозного (1584), Дмитрия (1591) и Фёдора (1598) правящая династия пресеклась, в 1598 году на трон взошёл Борис Годунов, сторонник централизации и враг казаков: им запрещалось появляться в русских городах, нарушившие запрет попадали в тюрьму, русские не могли торговать с казаками. Неудивительно, что в 1603 году Лжедмитрий I обратился за помощью к донцам. Они послали к нему войска под предводительством атаманов Андрея Карелы и Михаила Межакова (запорожцы тоже прислали помощь). Известно, что в Туле Лжедмитрий I принимал делегацию с Дона прежде, чем московских бояр; казаки сопровождали его во время торжественного въезда в Москву.
Весной 1606 года на Тереке казаки голосованием выбрали из своей среды собственного «царевича» — Петра; это был юный «чура» Илья Коровин по прозвищу Муромец (выходец из Мурома). (Почему мальчика — ясно: чтобы управлять через него). Лжепетр с войском двинулся к Москве на помощь Лжедмитрию I, но тот 17 мая был убит (Земский собор избрал на престол Василия Шуйского), и казаки повернули обратно, по пути грабя купцов и разоряя русские города. Летом того же года в Московию пришёл с войском украинских казаков Иван Болотников, к нему присоединялись донцы (любопытно, что сам Болотников казаком не был): требовали выдать на расправу бояр, убивших Лжедмитрия. Казаки участвовали во всех битвах с царскими войсками: в осаде Москвы, калужском и тульском осадных «сидениях». А заодно устанавливали повсюду скопированный с Речи Посполитой институт «приставств» — организованный рэкет, который давал особенно хороший доход с богатых монастырей. А. В. Сопов пишет, что Российское государство по отношению к казакам проводило очень гибкую политику, что предопределило сильные «охранительные» и «державные» ориентации казаков. Однако до Петра I, а может, даже и до Екатерины И, «ориентации» у казаков были прямо противоположные...
И всё же казаки проиграли. Шуйский обещал сохранить жизнь Болотникову и Лжепетру, но слова не сдержал; впрочем, к репрессиям Годунова он не вернулся и официально замирился с Доном, послав казакам богатое жалованье. Однако, когда летом 1607 года объявился Лжедмитрий II, казаки опять встали на сторону самозванца. В. Н. Татищев приводил цитату из неизвестного источника: «И через то во всех городех паки казаков из холопей и крестьян намножилось, и в каждом городе поделали своих атаманов». Шуйского свергли бояре в 1610 году, а вскоре предатель убил Лжедмитрия II. Но тут Марина Мнишек родила сына Ивана Дмитриевича (по легенде, от донского атамана Ивана Заруцкого) — казаки встали за него. Почему казаки с их умом и ловкостью всё время проигрывали Москве? Отчасти по объективным причинам: малочисленность, экономическая блокада, нехватка продовольствия, отсутствие оружейной промышленности; отчасти, возможно, потому, что слишком увлекались рэкетом...
Вскоре началась война с Речью Посполитой; польские войска осаждали Смоленск и Москву. В начале 1611 года стало формироваться русское ополчение: казаки не смогли между собой договориться и воевали и на той, и на другой стороне. Тогда же возник Лжедмитрий III и с казаками занял Псков, а на юге казаки бились за Лжедмитрия IV (первый был разбит, второй куда-то делся). Тем не менее в тот период казаки, видимо, были сильны как никогда. В 1613 году измученные и обалдевшие бояре объявили очередной Земский собор (он собирался в сложных для Москвы ситуациях) для выборов царя (как можно видеть, и царей нередко выбирали, только избирательный ценз был гораздо уже, чем у древних республиканцев и казаков): участвовать должны были верхи духовенства, Боярская дума и «земские люди» — свободные представители разных сословий и местностей. В знаменитой «Повести о Земском соборе»[24] говорилось: «И хожаху казаки в Москве толпами, где ни двигнутся гулять в базарь — человек 20 или 30, а все вооружённы, самовластны, а меньши человек 15 или десяти никако же не двигнутся. От боярска же чина никто же с ними впреки глаголети не смеюше и на пути встретающе, и бояр же в сторону воротяще от них, но токмо им главы свои поклоняюще».
Казаки предложили три кандидатуры: князь Д. Т. Трубецкой, князь Д. М. Черкасский (оба — опальные) и мальчик Михаил Фёдорович Романов. В апреле 1613 года Михаил был избран царём. Шведский посланник доносил из Москвы, что казаки осадили дворы бояр и силой заставили избрать Михаила. (Уж наверное не только силой; кого-то и уговорили, да и многие бояре одобряли такой выбор). «Хронограф» второй половины XVII века упоминает, что за избрание Романова высказался на соборе донской атаман. Чем казакам нравился этот вариант? Формально они ссылались на то, что он наиболее законен, ибо его отца, патриарха Филарета, в своё время благословил царь Фёдор. Наверное, важнее было то, что Филарет в своё время пострадал от Годунова и был сторонником Лжедмитрия II. А путешественник Жак Маржерет докладывал английскому королю Иакову I, что казаки просто рассчитывают манипулировать новым царём. Отчасти их расчёт оправдался. От Земского собора совместно с Духовным собором они получили грамоту: «А за свою нынешнюю и прежнюю многую службу вы, Донские казаки, от всемогущего Бога милости, а от царя Михаила великое жалование, от всяких людей Московского государства и от окрестных государств честь и славу и похвалу будете иметь». Казакам было разрешено ездить в какие угодно русские города. Сношения с ними перешли в ведение Посольского приказа. От Михаила они регулярно получали всяческие похвалы, он пожаловал их знаменем. Было ли всё это так уж хорошо для казаков? Н. И. Костомаров: «До эпохи самозванцев козачество, по-видимому, готовилось образовать отдельное общество в русских южных краях и хотело только укрыться с своею независимостью от северного единовластия; но, вмешавшись в дела Москвы в начале XVII века, оно вошло в неразрывную связь с нею...»
Ещё несколько лет отряды казаков шатались повсюду и занимались грабежом, но всё затихло в 1618-м, когда Михаил стал выплачивать Дону жалованье регулярно, а не эпизодически. Тогда казаки стали ходить на Чёрное море, грабить Крым и турецкие земли; в конце концов, после угроз турецкого султана и крымского хана, Михаил решил порвать с казаками и в 1630 году отправил им грамоту, извещавшую о их отлучении от церкви. Казаки посыльного убили, и два года между Доном и Москвой не было отношений, но в 1633-м, когда случилась новая война с Речью Посполитой, Михаил позвал казаков на помощь — помирились. В 1641—1642 годах донцы и запорожцы служили Москве, обороняя Азов от крымского хана; по легендам, в «азовском сиденьи» участвовали либо Тимофей Разя, либо его сын Иван, либо Степан, а то и все вместе. В 1653 году гетман Богдан Хмельницкий, не ладивший с поляками, упросил принять украинские территории под протекторат Москвы, и до 1667 года тянулся конфликт с поляками: воевать казакам было где. (Бывало, что и Москва помогала казакам: в 1648 году по просьбе донского правительства был прислан для защиты от набегов отлично экипированный отряд в тысячу солдат, набранных из вольных людей сроком службы на один год, голова отряда — дворянин Лазарев).
Тут выходит на сцену одна интересная, связанная с разинскими делами, фигура. Царь Алексей Михайлович хотел объединения русской церкви с греческой и, соответственно, согласования обрядов с греческими образцами. Властолюбивый и энергичный патриарх Никон, ранее не терпевший греков, сделал то, чего хотел царь, но за это выговорил для себя полную свободу от светской власти (и в два с половиной раза увеличил свою личную собственность); царь сперва терпел, потом они поссорились, и в 1666 году был созван собор, чтобы судить Никона: его признали виновным в произнесении хулы на царя и церковь, лишили сана и сослали в Ферапонтов монастырь. До этого в народе Никона за его новаторство и стяжательство не любили, но к свергнутым отношение иное: легла одна из козырных карт будущей смуты.
Во второй половине XVII века из-за экономических проблем было много локальных мятежей в городах (именно в городах, запомним это): в 1648 году — в Москве, Устюге, Козлове, Сольвычегодске, в 1649-м снова в Москве, в 1650-м в Новгороде и Пскове, в 1662-м по всей стране; после подавления беспорядков уцелевшие участники пополняли ряды казаков на Дону, других ссылали на Волгу. Сами казаки время от времени пускались в пиратство: яицкий атаман Иван Кондырев наводил страх на Каспийском море в начале 1660-х, его земляк, пират Парфён Иванов, незадолго до этого дошёл с Волги до Персии.