– Инспектор Монк, – представился он. – Убийства.
Она подняла на него глаза, вздрогнула. Он кивнул на женщину.
– Нам необходимо кое-что тут сделать.
Как и всё вокруг, его роскошный баритон, размеренный и методичный, казался механическим.
Сколько мне придется еще пробыть здесь? Вопрос был готов сорваться с языка Марии, но она удержалась. Поняла: для нее сейчас самое лучшее – оставаться там, где она есть. Попросила только:
– Можно воды?
Монк прошел в ванную и вернулся со стаканом воды. Когда передавал ей стакан, к нему подошла женщина.
– Это доктор Шелтон, – пояснил Монк. – Медэксперт.
У женщины были спокойные голубые глаза, косметикой она не пользовалась.
– Элизабет Шелтон, – уточнила она.
Мы – сестры, сказал ее ясный голос, я понимаю вас, сочувствую вам. Когда женщина опустилась перед диваном на колени, Мария преисполнилась благодарности к ней.
– Он не изнасиловал вас? – спросила ее новая подруга.
– Нет.
– Вам нужен врач?
– Нет. Я не хочу, чтобы ко мне прикасались.
Шелтон помедлила.
– Можно мне осмотреть вашу шею? – спросила она. Лицо ее выражало сочувствие, сочувствующим был и тон ее голоса. Мария молча наклонилась вперед.
Кончиками пальцев женщина бережно подняла ее подбородок.
– Как появились эти царапины? – спросила она. Мария сглотнула.
– Он сделал это. – После паузы добавила: – Когда был на мне.
– Где-нибудь еще есть ушибы?
Мария коснулась щеки:
– Здесь.
– Как появился этот ушиб?
– Он ударил меня.
Шелтон посмотрела ей в глаза:
– Открытой ладонью?
– Да, – сказала Мария упавшим голосом. – Он все бил и бил.
– Сколько раз он ударил?
– Не знаю.
Шелтон помолчала.
– Есть еще ушибы? – спросила она. Мария посмотрела на свои ноги.
– Да.
– Где?
– На бедре.
– Можно посмотреть?
Мария не ответила. Шелтон взглянула на Монка. Не говоря ни слова, тот отошел в другой угол комнаты. Шелтон мягко сказала:
– Это поможет нам.
Мария огляделась. Монк отдергивал шторы. Партнер Монка – бледный лысеющий человек, чем-то напоминавший священника, – стоял над ее черным пистолетом. Коп в форме – тот, что допрашивал ее, – смотрел на коллегу с выражением безмерного уныния.
Мария медленно задрала подол юбки.
Царапина как будто даже увеличилась – алела выступающей полосой под колготками. Шелтон наклонила голову:
– А здесь что?
– Он стягивал с меня колготки.
Шелтон рассматривала рану.
– Колготки были на вас?
– Да. Конечно.
Почти заботливо Шелтон опустила подол ее юбки. Только мгновение спустя Мария заметила, что она внимательно разглядывает ткань.
– Можно посмотреть ваши руки?
Мария кивнула. Шелтон взяла обе ее руки в свои, и тон ее стал холодно-вежливым.
– Я хотела бы взять пробы. Из-под ногтей.
Быстро подойдя к черной сумке, открыла ее. Вернулась, снова опустилась на колени, держа в руках тонкий металлический инструмент и белый конвертик.
– Можно?
Дождавшись ответного кивка, Шелтон скользнула инструментом под ноготь указательного пальца правой руки. В этот момент Мария увидела золотые дужки ее серег.
Палец за пальцем женщина брала пробы. Неожиданно у Марии появилось странное ощущение, что она голая.
– Я устала, – прошептала она.
– Только три осталось, – ответила Шелтон голосом педиатра, разговаривающего с ребенком. – Заканчиваю.
Мария едва сидела. Она уже ни на что не была способна.
– Спасибо. – Медэксперт поднялась.
И замерла, глядя на магнитофон. По ее глазам было видно, что она уже обдумывает вопрос, собираясь что-то выяснить. Мария представила себе, как удивится Шелтон, услышав магнитофонную запись. Но та отошла к Монку, так ни о чем и не спросив.
Стоя возле Ренсома, они о чем-то говорили, но так тихо, что ничего не было слышно. Мария почувствовала, что совершенно одинока.
Монк кивнул Шелтон и подошел к ней.
– Мы вынуждены взять вас с собой, в отдел убийств. Надо разобраться в том, что случилось.
У нее возникло ощущение, что все тело одеревенело.
– Долго мне придется там пробыть? – спросила она.
– Несколько часов. Пока мы не разберемся со всем этим.
Мария отметила про себя, что он никогда не извиняется перед ней, будто бы имеет депо с неодушевленным предметом, подлежащим обработке.
– Он оскорбил меня, – сказала она.
– Расскажете. – Голос не был ни равнодушным, ни участливым. – Вы нам все об этом расскажете.
По его тону было ясно: в полицейском ведомстве ей предстоит провести долгие и долгие часы. Встав, Мария поняла, что ноги плохо держат ее. Я в порядке, сказала она себе Просто долго сидела.
– Ди Стефано проводит вас, – сказал Монк. Полицейский с унылым лицом взял ее под руку. Нетвердо ступая, поддерживаемая и направляемая им, она пошла к двери. Сколько часов, подумалось ей, прошло с того времени, когда она впервые вошла сюда, взяла бокал из его рук? Слушала женский голос с магнитофонной ленты, говоривший ей, чего хочет от нее Ренсом?
Оборачиваясь, Мария почти надеялась, что увидит пустую комнату.
Магнитофон все еще стоял на кофейном столике.
Второй коп складывал бокалы в сумку. Слева от него Шелтон переворачивала Ренсома на спину. Ренсом уставился в потолок пустым и пристальным взглядом, а в это время она рассматривала его рубашку, пальцы. Натянула пластиковые пакеты на его руки.
Мария почувствовала – и это было неожиданно и совершенно непостижимо, – что не может, совершенно не может оставить их здесь с Ренсомом. – Идемте, мисс Карелли. Дверь закрылась за ними.
Коридор этажом ниже почуял чрезвычайное происшествие. Консьержка, несколько туристов, мужчина средних лот, обнимавший за плечи некое существо, похожее на дорогостоящую проститутку. И больше никого. Та часть сознания Марии, что сохранила способность к здравым рассуждениям, отметила: пресса пока не знает.
Снаружи было холодно. Пока они шли к патрульному автомобилю, она окидывала взглядом городской пейзаж вокруг Ноб-Хилла, но не видела ничего. Потом за ней захлопнулась дверца автомобиля, стало тесно и темно.
Оказавшись на заднем сиденье, Мария увидела перед собой металлическую решетку, отделявшую ее от Ди Стефано. Тот запустил двигатель.
– Подождите немного, – попросила она. – Откройте, пожалуйста, окно.
Дворец правосудия был огромным монолитом – длиннее футбольного поля и совершенно безликим. Коридор уныл, как отделение "Скорой помощи": свет матовых лампочек, голые стены, на полу – зеленая виниловая плитка, стертая ногами бесчисленных посетителей. Ренегаты городского дна сновали по коридорам, обделывая свои делишки с полицией. У Марии было фантастическое ощущение человека, попавшего в иной мир.
Ее провели на седьмой этаж, через дверь с надписью черными буквами: "Убийства", и поместили в комнату без окон под номером 8-11. Кто-то принес кофе с порошковыми сливками и палочкой для размешивания. Она осмотрелась: длинный стол, жесткие деревянные стулья, желтые стены, пол с зеленым ковровым покрытием. Кофе был некрепкий и на вкус горький.
Она ждала два часа.
Что они там делают? Глядя на голую стену, Мария мысленно повторяла вместе с Шелтон все стадии экспертизы: вот та дюйм за дюймом[7] осматривает тело, вот ее палец скользит по царапинам на ягодицах Ренсома, вот она застыла над раной. Что она там увидела?
Мария задумчиво потрогала синяк под глазом.
Синяк набух и отозвался на прикосновение болью. А стоило повернуть голову – болела расцарапанная шея.
Ногти. Шелтон их осматривала. Посмотрела и у Ренсома. После этого снова осмотрела рану. Потом Марию увезли.
В дверях появился Монк.
– Жалоб нет?
– Нет.
– Вы готовы отвечать на вопросы?
– Да. – Она почувствовала прилив энергии. – Мне хотелось бы поскорее покончить с этим.
Он вышел и через некоторое время вернулся с магнитофоном. Поставил его на стол между ними.
Мария, как зачарованная, смотрела на аппарат.
– Что здесь записано? – наконец спросила она. Монк посмотрел на нее оценивающим взглядом.
– Чистая кассета, – ответил он. – У нас записываются все допросы.
Это почему-то оказалось для нее неожиданностью. Не сводя глаз с магнитофона, она кивнула.
Монк нажал кнопку. Мария смотрела, как катушки стали медленно вращаться.
– Это предварительное следствие по делу об убийстве. – Полицейский говорил нарочито монотонным голосом. – Тринадцатое января, четыре часа пять минут пополудни. Потерпевший – Марк Ренсом. Допрашивается Мария Карелли. Допрос веду я – инспектор Чарльз Монк.
Из внутреннего кармана пиджака он вынул небольшую белую карточку.
– Мисс Карелли, мы обязаны поставить вас в известность о ваших правах. С этой карточки я буду зачитывать вам соответствующие положения. Отвечайте, пожалуйста, отчетливо и ясно.
– Хорошо.
– Вы имеете право на молчание. Это означает, что вы можете не отвечать на какие-либо вопросы. Вам это понятно?
– Да.
– Все, что вы говорите, может быть использовано против вас в суде. Это понятно?
Мария смотрела, как катушка сделала один оборот, потом другой…
– Мисс Карелли?
– Да. Мне понятно.
– По вашей просьбе на допросе может присутствовать адвокат. Если вы не в состоянии нанять адвоката, его помощь будет вам обеспечена. Это вы понимаете?
– Да. Конечно.
– Есть необходимость присутствия на данном допросе адвоката?
– Нет.
– Готовы ли вы отвечать на мои вопросы?
– Да. – Оторвав взгляд от магнитофонной ленты, она выпрямилась. – Он изнасиловать меня пытался. Это кого-нибудь здесь волнует?
Минутное замешательство, и Монк невозмутимо приступил к допросу.
– Вы были знакомы с Марком Ренсомом?
– Как и все, я знала его. – Она уточнила: – Марк Ренсом был знаменитостью. Но я никогда не встречалась с ним до сегодняшнего дня.