- Давай без технических подробностей, - прервал Дудник. - Нам по барабану, сорок тысяч или сто. Там и там мамонты, саблезубы, пещерные львы и медведи. И неандертальцы с кроманьонцами. У людей каменные топоры, палки-копалки, копья и, возможно, луки. И физически они нас, скорее всего, сильнее.
- А ещё это может быть совсем другой мир, - вставил Олег. - Типа фэнтези. Вместо неандертальцев - эльфы, вместо кроманьонцев - гномы. Величайшие маги-шаманы...
- И все ходят в вурдалачьих шкурах и с ожерельями из клыков лично убитых вампиров вместо паспорта, - ехидно продолжила за брата Лапа.
- Всё может быть, - пожал плечами Евстифеев. - Но если без фантастики, то у меня всё.
- Мда... Сплошная безфантастика! - протянул Бульба. - Надо понимать, закончить школу не получится. Будем до гробовой доски мамонтов гонять.
- Лучше пасти, - не удержался Заварзин. - И доить. У них молоко хорошее.
- Ты пробовал, что ли?
- Нет. Но это пока!
Все рассмеялись. Не воспринималось всерьез попадание. Только Артем сидел хмурый, да Галочка Егоровна прятала лицо.
- Слушай, Ниндзя, а берег у реки не глинистый часом? - неожиданно спросил Заварзин.
- Глина, - кивнул Петров. - Белая. Ниже по течению выходы известняка.
- Интересно, - продолжения не последовало. Колька погрузился в раздумья. Или уснул.
- Раз вода рядом есть, переселяться смысла никакого, - медленно произнес Буртасов. Тоже засыпал на ходу. Отработать наравне с Бульбой, не имея лошадиного здоровья, это сколько же упрямства иметь надо! - Такое хозяйство нам не построить... Да и зачем? Одно место не лучше другого. А здесь снежок... Зачем-то он был нужен...
Галка, вскинувшись, обернулась к котятам. Как только изба прогрелась, зверенышей переместили в дом, поближе к печке.
- Всё нормально со Снежком! - выдохнула девушка. - И с остальными тоже!
- Не котёнок, снег зачем-то был нужен... Стенка... Нет...
- Ледник сделать, - Петров тоже закончил с едой и перешел к чаю.
- Точно, - обрадовался Батяня. - Ледник!
- Что такое ледник? – Галина Егоровна была девушкой городской и даже слов таких не знала.
- Вырыть яму, насыпать туда снегу, - пояснил Артем, – будет вместо холодильника. Хоть сырое мясо храни. До следующей зимы хватит. А там можно еще насыпать. Как знать, может, охотой жить придется. Миша прав, ледник нужен.
- Опять снег таскать, - вздохнул Дудник. – То туда, то сюда. Может, и без него сработает? Тут вечная мерзлота всё-таки…
- Может, и сработает, - согласился эвенк, - но ледник надо побыстрее делать. И не с поверхности брать, глубже – холоднее.
Андрей снова вздохнул.
- К тому же непонятно, что нас сюда перенесло, - продолжал Буртасов, словно разговора о леднике и не было. - Вдруг, некие разумные существа. Поймут свою ошибку и вернут всё взад. На этом месте есть хоть какие-то шансы.
- Вероятность посчитать? - ядовито хмыкнул Евстифеев.
- Не надо, - махнул рукой Батяня. - И без математики понятно, что шансы мизерные. Но в другом месте нет никаких. Мы на это рассчитывать не будем. Но местечко забьем на всякий пожарный. Теперь что нам ещё нужно?
- Спать нам нужно, - Артем зевнул. - Завтра тяжелый день будет. Можно, конечно, забить на стену, на метр подняли, уже хлеб.
- Не, - набычился Батяня. - Раз решили - доделаем.
- Если более важные дела не появятся.
Командир подумал и кивнул:
- То да! Давайте по койкам. Малой, Ниндзя, вам вон ту комнату оставили, - он махнул рукой. - Шмотьё уже там...
16 июня нулевого года. Кордон
Спалось Лешке плохо. Снилось что-то, воспринимаемое, как Преисподняя, хотя не похожее на христианский ад от слова "совсем". Костры не горели, котлов с кипящей смолой тоже не наблюдалось, не лезли в уши вопли поджариваемых грешников, да и особо жары не ощущалась. Вместо всего этого почти полная тишина, скрывающая стены помещения (Лешка четко понимал, что действие происходит в помещении) темнота и большой волосатый слон розового цвета, стоящий на задних лапах, а передними крутящий ручку гигантской мясорубки. Что-то у мамонта не ладилось. Вроде неумолимый винт подтягивал жертву к лопастям похожего на офисный вентилятор ножа, слегка изогнутые лопасти угрожающе шелестели, но попавшая в механизм букашка отчаянно сопротивлялась. То винт погнет, то лопасть отломает, то непробиваемой черепушкой всю систему заблокирует, а то проскочит между лезвий и невредимой просочится наружу. Мамонт негромко матерился голосом Бульбы, отлавливал или выковыривал из недр механизма упрямую насекомую, чинил мясорубку, одним движением волосатой руки устраняя неисправности, отправлял жертву обратно в мясоприемник, и всё начиналось по новой. Что особенно не нравилось Батяне, роль букашки исполнял он, Лешка Буртасов.
Очередной цикл издевательств прервался родным голосом Светки Лабжиновой:
- Народ, кушать подано, идите жрать, пожалуйста! - децибелы Лапа не экономила. - А то выброшу на помойку! Или съем всё сама!
Лёшка откинул в сторону руку резко уменьшившегося мамонта, ухватился за хобот и перекинул ноги через бортик мясоприемника.
- Уйди, животное, - Буртасов оскалил зубы. - А то засуну хобот в задницу и запущу ёжика! Пусть внутренние каналы тебе прочистит!
Мамонт обиженно заморгал, оскалил клыки, достойные смилодона, и отступил во тьму. А командир проснулся. Точнее - вынырнул из мучительного забытья, попытался шевельнуться и с ужасом обнаружил в собственном теле бесконечное количество мышц. Больших, средних, маленьких, очень маленьких, совершенно микроскопических. О существовании большинства Батяня даже не подозревал. И все болели! Нет, БОЛЕЛИ! Ныли, визжали, просились на свободу и требовали соблюдения прав человека на отдых на Лазурном Берегу замятинской Зоны Отдыха! Или хотя бы просто отдыха.
Лешка потянулся. Даже не с треском, а с душераздирающим скрежетом. Суставы, которых тоже оказалось гораздо больше расчетного, с болью, отдававшейся в самых неожиданных местах, вставали на предусмотренные природой места. Или наоборот, выскакивали из этих мест.
Буртасов тяжело перекатился на живот; с трудом оторвав тело от горизонтальной поверхности, встал на четвереньки; задом сполз с нар; ценой неимоверных усилий поднялся на ноги и, чувствуя себя одновременно палачом и его жертвой, начал разминку.
Через несколько минут выполнения упражнений, пародирующих малый разминочный комплекс, немного полегчало. От нормального состояния Лешка по-прежнему находился дальше, чем от родной эпохи, но, во всяком случае, мог добраться до стола в кают-компании (а что, хорошее название), не взвизгивая на каждом шагу от боли. И даже оказался способен наблюдать за командой.
"Волчата" подтягивались классической походкой моряков, хромающих на все имеющиеся ноги. Даже неубиваемый Бульба время от времени морщился: тоже, небось, обнаруживал в себе новые мышцы. Нормально выглядели только девчонки. Галочка Егоровна приставала к Ниндзе с неприличными предложениями: требовала крови, причем обязательно свежей, и изъявляла готовность пожертвовать содержимым собственного желудка. Ибо всё преходяще, а котят кормить надо. Петров, на опухшем лице которого и без того узкие глаза превратились вовсе в ниточки, долго не мог уразуметь, чего от него хочет эта безумная женщина, потом врубился, пробормотал несколько слов на эвенкийском и притащил из сеней мешок с измученным, полуживым зайцем. Содержимого Галкиного желудка, взбаламученного процедурой вскрытия заячьего горла, долго ждать не пришлось, и звереныши получили столь желанную смесь.
Человеческой части коллектива предлагалась гречка с зайчатиной: неугомонная Светка с утра успела не только привести себя в порядок, но и разделать и приготовить вчерашнего зайца. Буртасов вспомнил, сколько Лапа отмахала за прошедший день топором и лопатой, и удивленно присвистнул: выглядела девушка, словно весь день отдыхала. Железная она, что ли? Хотя, прозвище-то первоначально так и звучало: "Железная Лапа". Это потом подсократили.
- Люди! - Колька выбрался из спальни на двух ногах. Но за косяк держался обеими руками и оторваться от дверного проема явно боялся. - Сколько время?!
- Семь утра, - глянул на часы Дудник.
- А фигли вы не спите?! - взвыл Заварзин. - Легли в двенадцать!
- В одиннадцать, - уточнил Батяня. - Ты разомнись, полегчает.
- Ага, - Колька, не отпуская рук дважды полуприсел, прислушался к себе и двинулся к столу, потягиваясь и ворочая плечами. Движения получались странными.
Батяня ещё раз оглядел кают компанию:
- А где Малой?
- На улице, - буркнул Бульба, отправляя в рот очередную ложку варева. - Палкой машет. Ему малого комплекса недостаточно.
Буртасов кивнул и принялся за еду.
Чума закончил с "типа разминкой", устроился на лавке и поднял глаза на Батяню:
- Какие планы командир? Опять снег носим?
- Есть другие мысли?
- У меня? - испуганно замахал руками Чума. Медленно и неуверено. - Чур тебя! Работа интересная, творческая.
- В лес сходить надо, - облизал ложку Петров. - Морды проверить, силки наставить...
- Чего только люди не придумают, чтобы снег не грузить, - вздохнул Заварзин. - В пасть местным готтам готовы лезть.
- Кому? - не понял Дудник.
- Тиграм, - пояснил Колька. - По эвенкийски тигр - готта.
- Этта, - поправил Петров, - однако.
- Ну, эттам! - Чума нимало не смутился. - Та, эта... Какая разница!
- В лес лучше с утра? - уточнил Батяня.
Эвенк пожал плечами:
- Лесу всё равно. Раньше поставим - раньше соберём.
Командир кивнул:
- Идите. Может, чего вкусненького принесёте.
- И мне вкусненького! - ворвался в комнату Олег. Раскрасневшийся и отвратительно свежий. - И побольше, побольше! У меня молодой, растущий организм, ему много надо!
- Где шляешься? - сурово глянула на брата Светка. - Кто не успел, тот опоздал! Отстал - погиб! Жизнь - борьба, а у нас не богадельня!
- Началось... - Олег скорчил обиженную рожицу и заныл: - Все людоедов обижают...