(Det, 1969)
Prologos
Это. Это было… и всё на Этом. Так Это началось. Оно есть. Идёт дальше. Движется. Дальше. Возникает. Превращается в это и в это и в это. Выходит за пределы Этого. Становится чем-то ещё. Становится [чем-то] бо́льшим. Сочетает Что-то-ещё с Тем, что вышло за пределы и Этого. Выходит за пределы и этого. Становится отличным от чего-то-ещё и вышедшим за пределы этого. Превращается в Нечто. В нечто новое. Нечто постоянно обновляющееся. Сразу же становящееся настолько новым, насколько Это только может быть. Выдвигает себя вперёд. Выставляет себя напоказ. Прикасается, испытывает прикосновения. Улавливает сыпучий материал. Растёт все больше и больше. Повышает свою безопасность, существуя как вышедшее за пределы себя, набирает вес, набирает скорость, завладевает [чем-то] бо́льшим во время движения, продвигается дальше по-другому, помимо других вещей, которые собираются, впитываются, быстро обременяются тем, что пришло изначально, началось столь случайно. Это было… на Этом всё. Столь иным Это началось. Столь непохожим. [Вот] уже – различие между этим и этим, поскольку ничто не есть то, чем Это было. [Вот] уже – время между этим и этим, между здесь и там, между тогда и сейчас. [Вот] уже – протяжённость пространства между ним и чем-то ещё, чем-то бо́льшим, неким Нечто, чем-то новым, что сейчас, в этот момент, было, и тем, что сейчас, в следующий момент, продолжается. Движется. Заполняет [пространство]. Уже достаточно погрузилось в себя, чтобы различать внешнее и внутреннее. Играет, переливается, клубится. Это: снаружи. И уплотняется: Это внутри. Обретает ядро, вещество. Обретает поверхности, изломы, переживает перепады, падения, возбуждения между отдельными частями, свободную турбулентность. Делает оборот, совершенно новый оборот. Обращается и вращается, его обращают и вращают. И не останавливается в своём развитии. Ищет форму. Оглядывается на прошлое. Оборот за оборотом обретает иной оборот. Берётся в повторную обработку. Виток за витком находит новое выражение. Обретает структуру в непрестанном поиске структуры. К вариациям внутри Этого добавляется материя вовне Этого. Меняет суть. Локализует необходимости, делит текущие функции на новые функции. Функционирует, чтобы функционировать. Функционирует, чтобы другое могло функционировать и потому что нечто другое функционирует. В каждой функции – необходимость новых функций в новых вариациях. Демаскировка всё ещё обращающегося сыпучего материала как катализатор для всего уже слишком твёрдого, того, что нашло свою собственную инерцию и утратило тенденцию к свободным соединениям. Необходимость внешней энергии для замкнутых частей. Неиссякаемой энергии. Толчка извне. Это было тем, чем собиралось быть. Собирается. Это, заставляющее другое делать что-то другое, нечто непосредственное. Принуждает к неудержимому исходу. Принуждает инертное Это к движению. Принуждает всё Это произойти. Это происходит. Это никогда бы не произошло без постороннего Это. Это никуда бы не пришло без враждебного Это. Это и это и это могли бы прекрасно функционировать, но без напряжения, без мощи, без введения в действие отдельных частей, без установления своих правил игры. Без заблуждений. Без ошибок и ловушек, шараханий в сторону и возможностей. Обретшее бытие Это никогда бы не обрело сущности, если бы не существовало существенно отличающееся Это и от своего преизбытка не раздавало бы смерть – настолько медленно, что это напоминает жизнь.
Это стало столь иным, что всего лишь напоминает [жизнь]. Столь сильно преобразившись. [Вот] уже – гораздо больше различий между жизнью и жизнью, чем между смертью и жизнью. [Вот] уже – время в большой степени может быть измерено только в жизни. [Вот] уже – безусловная пустынность пространства, сведённого к вещам. Оказавшихся в предуготовительной игре. Редуцированных до удержанных деталей, которые постоянно отделяются, делятся и дифференцируются, ища различия, ища видимости. Крутятся и переплетаются, извиваются, обращаются, принимают случайный оборот, изгибаются, синхронно искривляются в случайном проявлении, ища очевидную систему. Переформулируют. Подпитывают большие амбиции отдельных элементов: спроектировать Всё или Все-ленную по своему собственному малому образцу. Хотят выглядеть чем-то другим. Не хотят больше выглядеть самими собой. Варьируются столь случайным образом. Испытывают скачкообразные бифуркации. Флуктуируют диффузно.
Модулируют, обретают нюансы, которые сами модулируются, нюансируясь в процессе модуляций. Как попало. Ориентировочно. Ищут форму. Формируют форму, формирующую форму. Выходят за пределы этого. Сохраняют видимости. Ищут не-жизнь, которая не есть смерть. Играют роль. Невозможную для постижения. Входят в роль и не впускают пустоту. Относятся свободно к чужому, враждебному Это – с тем, чтобы быть чужими для себя. Имеют это в себе. Обращаются к враждебному, невовлечённому Это, будучи вовлечены в него. Обуславливают его. Соглашаются с ним. Это вводит в правила игры неотступные нарушения этих правил, как если бы это было неким правилом. Как будто неотступный смертный час был бы само собой разумеющимся оборотом. Как будто ему нужно было лишь правильно обернуться. Смертный час, где же теперь невеста твоя? Столь иначе теперь, в плену системы. Столь свободно.
Это горит. Это Солнце – оно горит. Так долго, сколько требуется, чтобы сгореть солнцу. Так долго до и так долго после эпох, которые измеряются жизнью или смертью. Солнце сжигает само себя. И сожжёт. Когда-то. Когда-нибудь. Промежутки времени, к продолжительности которых не существует восприимчивости. Не существует даже нежности. И когда Солнце погаснет – что жизнь, что смерть давно уже будут одним и тем же, как это было и всегда. Это. Когда Солнце погаснет, Солнце освободится от всего. И от Этого тоже. Это было… на Этом всё. В то же время иногда Солнце всё ещё достаточно избыточно, чтобы раздавать смерть настолько медленно, что она выглядит как жизнь, пока жизнь продолжает фикционировать. Между тем Солнце встаёт, Солнце садится. Свет и тьма сменяют друг друга. Это освещается, проясняется, ослепляет и делается явным в дневное время, готовясь к тому, чтобы стать приглушённым, покрыться тенью, остыть, потемнеть, спрятаться. Это небо – иногда небеса, а иногда тьма. Звёзды отмечают пунктиром расстояния и маскируют пустоту, горят до тех пор, пока Это длится. Или тьма – тотальна, и пустота затянута облаками, темнота скрыта темнотой, временная ночь во временном небе вместо Ничто, напоминает то, что будет дальше, чем будущее. После того, как. После того, как. До тех пор, пока Это длится. В этом сейчас. В следующий миг задаётся расстояние как молния между тьмой и тьмой. Электрические разряды, магнитные бури, химия маскируют эту статику. Эта гармоническая память о Ничто, о тьме без тьмы, о небе без неба и о пустоте без недостающей пустоты, том Ничто, чья гармония гармонических гармоний камуфлируется свободой. Возмещается видимостью. Удерживается вне той жизни, где Солнце восходит и Солнце садится. Так свободно, как только может конфликт формулировать свою устойчивую модель. Так же страстно, так же чувственно, как только может жизнь формулировать свою продолжительность, своё единственное движение. Солнце восходит. На равнине света ложатся в дрейф белые облака. В лавине света вокруг ворочаются бесцветные туманы и сгущаются в водяные фигуры, родные земле, фиксированные в меняющемся цвете. Выставляют себя напоказ. Двигают. И двигаются. Как попало. На ощупь. Ищут форму. Находят игру. Играют роль, формируют игру, в сильном восходящем потоке перекатывают инертный пар по небу, как будто ведут речь о свободе. Так, значит, речь о свободе. Солнце восходит и солнце заходит. Системная игра. Более реальное небо.
Это медлит. Находит место в мире и медлит в каком-то другом мире. То место, нпрм., где Тихий океан перекатывает один, два, три континента в Атлантический, и наоборот. Нпрм. Но медлит в каком-то другом мире. Это встаёт, бросается в начала, быстро превращается в пену и распыляется на усовершенствованные части en masse. Но медлит в каком-то другом мире. Формирует свет длинными волнующимися периодами, цитирует попутно небо, рефлектирует, плетёт блестящие идеи, они уже проявляются в цвете, но медлят, темнея, в другом мире. Впадают в крайности и останавливаются на сверкающей поверхности: ламе, сатин, люстрин. И натягивают ткань. Статическое, гладкое, скользит над всем, как если бы это было всё. Но в каком-то другом мире? Пропитывают безупречную чистоту пятнами, обостряют её до светочувствительного, нового экстаза. Мнут то, что гладко, сжимают то, что податливо, бросаются в бегство от самих себя, стихий(-ное) смешивание. Вода и воздух. Анти-свет и свет, внутри-светящееся, само-светящееся Это. Море, льющее через край кислород и солнечные блики, поднимающее в день полного штиля божественную солнечную бурю, находит гиперболическое выражение полёта и перетекает в седьмое небо, в интерференцию между волнами света и воды, рушится, уходит под поверхность, где море купается в море света. Но не горит, ещё более смертоносное: это море Икара. Другой мир. Нпрм., беззвучный мир звуков, что молчит в своём собственном мире. Мир поверхностей, погружённый в самого себя.
Или постоянно кипящий, бурлящий, переливающийся жемчугом мир, под наркозом тишины. Неугомонный, беспокойный мир анестезии, светящаяся тьма, где свет и тьма – это лишь проявления недостатка интерференции между светом и тьмой. Жизнь, что гораздо более опасна, чем Это. Другой мир, что функционирует как образ смерти в мире.
Так ощутимо. [И вот] уже – разница между смертью и смертью гораздо больше, чем между жизнью и смертью. [И вот] уже – пространство в целом может быть измерено смертью. Отсутствующая безусловная пустыня сводится к бытию. Ожидание. Медлит в другом мире. Захвачена своей вечной игрой. Сводясь к неудержанным деталям, что постоянно сближаются и соединяются, сопоставляются, комбинируются, ищут уплотнений. Ищут видимости, находят, нпрм., бездомное Это. Это – Летаргическое море.
Это пришло, чтобы остаться. До тех пор, пока Это длится. Это нашло своё окончательное местоположение. В течение некоторого времени. Отлилось в устоявшиеся формы. (Которые могли бы быть сформированы по-другому.) Нашедшее своё устойчивое проявление. (Которое может свободно обратиться в другое Это.) Привело себя в порядок, установило себя, нашло себе место. Мир пришёл в мир. Внутри мира. Привёл свою видимость в порядок. Нпрм., в мире камня, нпрм., в очертаниях континентальных шельфов, незыблемых скрытых смыслов, что ведут свой путь через горные хребты, приходят однажды как скальные формации, слой за слоем непроходимых затверженных смыслов, так хорошо проработанных, в своём собственном мире. Глубже смысла, без всякого смысла, в химическом сне, утихомиренно. Это было то, что двигалось, находило себе место и теперь постоянно успокаивается. Как слюда, гнейс и гранит. Как серный колчедан и кварц. Как усмирённая лава, базальт, диабаз. Ища окаменелую перспективу. Находя её застывшей в блеске преувеличенных проявлений. Одухотворений. Прозрений, замешанных – на киновари и цинковых белилах. На золоте и серебре, платине. Твёрдые формы явной видимости, видимости чистого значения. Подземные игры. Нпрм., играющие тёмные кристаллы, отдающие свои светящиеся краски вслепую. Чёрный рубин, сапфир, бирюза. Чёрное прозрачное стекло, алмаз. Чёрные белые опалы. Чёрное белое. Тонкие структуры организованных беспорядков, скрытые переходы между жизнью и смертью. Неуязвимая игра. В уязвимом мире.
Это словно взято из воздуха, и распространяется, формируется, а может и словно распуститься из Этого, распускается и приносит плод. Столь экзальтированный. Свет и СО2, явленные однажды в уникальной зелё-ной ткани, прибавляющей в объёме. Лето. Набирающее силу, как трава, маскирующее папоротником землю, тайные следы к возобновлению, покрывает её деревьями, кустарниками. Рост. Достигает адекватного выражения, но все же эта адекватность никогда не полна, всегда остаётся подразумеваемое, движение в тень листвы. Оборачивается наизнанку, приходит со скрытыми отсылками к отсутствующему, враждебному, к экстазу. Прибегает к новым методам, чтобы сыграть страсть, страсть к зелёному, увертюру, где неуязвима только сама уязвимость. Одно лето. [Которое] лета не делает. Но лето изморённое, что приходит опять и опять, лето опустошённое, что откладывается до возвращения своего следующего щедрого прихода, лето пыльное, восстающее из пыли, делает смерть бессмертной. Как будто не отводящее от себя глаз Это обращено в себя, отцветшее Это] и есть цветение, а продуктивность – весь жалкий результат. Лето, определяемое как зима. Носящее маску. Играющее свою игру до конца, свою двойную игру. В красочном поединке с самим собой. Носит небрежно свой зелёный плащ, накинув на оба плеча, готовое к тому, чтобы выглядеть как лето. И повторяет: Лето умерло, лето прекрасно может распуститься зеленью. Ещё раз выгнать свежие побеги, чтобы достичь самого сочного проявления, повторить цветущий распад.
Это вернулось к себе самому. Пришло постоять само за себя. Эволюционировало из некой массы и достигло единственного в своём роде. Описало развитие и достигло самим собой описанного проявления. Преследовало себя и случайно нашло само себя. Как нечто само собой разумеющееся. Пришло держать ответ за себя. И может начать [работать] само на себя. Экспериментировать с рядами отдельно стоящих, свободно парящих проявлений. Иногда с непосредственно плавающими проявлениями. Сновидящее. В другом мире. Заключать в себе себя. Это было то (Это), что было необходимо. Необходимо сейчас. Это, наконец, заставляет самого себя сделать что-то другое. Принуждает себя играть роль, роль кого-то другого, кроме самого себя. Как само собой разумеющееся. Заключать в себе себя как чужого, но вести себя подобно чужому для всего возможного другого, кроме себя самого. Чуждое и враждебное, постороннее. И понимающее, то есть принимающее твою сторону. Наконец, имеющее глаза на голове и озирающееся вокруг. Относящееся свободно, нпрм., к миру камней, к царству растений, к воздуху, к воде и к своему собственному миру. Как к другому миру. Наконец-то. Может стоять на своих ногах и уйти от своей собственной смерти. Совершенно свободно. Хотя никогда не совершенно свободно. Всегда как часть преображения, дорогой ценой. С такой совершенной интуицией, как может только животное проигрывать свою смертность. Со всей страстью. Забывая себя. В погоне за всем возможным другим, кроме самого себя. Забывая свою смерть. Продолжая убивать. Всё, что можно. Кормясь этим. Питаясь смертью кого-то другого. Опорожняясь ей. Притворяться, что это просто что-то так выглядит. Когда-нибудь. И в другом мире.
Это максимально упорядочивается. В своём собственном мире. Координирует, субординирует, надординирует. Как будто речь о системе. Антецеденты и постпозитивы. Как будто речь о центре. Это речь о подвижных вставках, случайных скобках, о той именно степени раздражимости, что называется жизнью. И которая движется дальше. Выставляет себя напоказ, прикасается и испытывает прикосновения. Которая ведёт себя от амёбы к амёбе. Преследует случайные проявления, чтобы поймать индивидуальность: специфический круглый вакуоль, специфическую однородную плазму, странным образом раздвоенный энергетический центр, или в сумме: специфическую форму жизни, которая постоянно систематизирует своё бессилие: образует жгутиковые камеры, кремнистые спикулы, геммулы. Заключает несколько уровней симметрии в пределах одной медузы. Просто чтобы умирать и умирать.
Просто чтобы перемещаться между здесь и там. Просто чтобы начать производить то ли иное. Производить ряды совершенно одинаковых, совершенно свободных индивидов, что движутся, просто чтобы перемещаться между здесь и там. Но никогда не совершенно свободно. Просто чтобы всегда опять и опять вводить в действие видимость. Сохраняя жизнь в форме. Размножаясь[10]. Сохраняя смерть бесформенной. За пределами фиктивной формы. Всегда так опрометчиво прикрываясь забвением. Всегда тайно оставаясь в живых между здесь и там. Как будто речь о бесконечной протяжённости. Речь о точке перенаселённости. Всегда там, где смерть работает под прикрытием. Хотя никогда не совершенно прикрытая. Никогда не открывая раковину мидии, позволяя мягкому Это исчезнуть. Под покровом.
Как будто мягкое Это, это мягко исчезающее, бесформенное, в химическом сне, утихомиренное забвение было единственное. Это. Было единственное. Это. Как будто вот это и это и это было меньше, чем Это. Как будто даже устойчивые выражения, стандартные обороты, меньше, чем это невыразительное, поддающееся Это. Как будто жизнь меньше, чем смерть. Да, меньше. Жизнь, которая больше, – это по определению смерть. Может снять маску и повторить: жизнь есть смерть. Так что пусть жизнь идёт своим чередом. Опять и опять формируя свои формы, чтобы достичь более плотной бесформенности, повторяя формирующую фо́рмальность. Фо́рмальное различие между морскими звёздами и змеехвостками; морскими огурцами и морскими лилиями, трематодами, гребневиками, коловратками, плеченогими – листоногими – усоногими, повторяя чисто фо́рмальное различие между раками и бабочками, пауками и блохами.
Повторяя: головохордовые – личиночнохордовые – мшанки, смерть, круглоротые – скаты – пластиножаберные рыбы, исчезающие, земноводные, змеи, мягко исчезающие, бесформенные, ящерицы – вараны – птеродактили, утихомиренные в глубоком химическом сне. Есть Это единственное. Забвение есть единственное Это. Паутина, скомканная ветром, пыль, что улетает, отступая, окрашивая крылья бабочки в серый, в цвет придавленной землёй, увядшей от холода улитки, жуки – кузнечики, они сгорают, рыба сохнет на солнце, мёрзнет во льду, устойчивые выражения, которые вырываются, трепещут, превращаются в пыль, на ощупь ищут форму, находят случайным образом, нпрм., нечто бесформенное, это место в непрестанном движении между жизнью и смертью, то место, где, невыраженное в невыразительном, находит однако своё выражение. Несвязанно. И поэтому действительно щемяще-нежно.
Столь же свободно, как только конфликт может свободно формулировать свою стабильную модель. И потому даже шемяще-нежно, настолько ощутимо, как только жизнь может формулировать свою продолжительность, своё единственное движение. Птица взлетает эмпирически. Стая следует за ней наугад. Машет крыльями, выставляет себя напоказ. Перемещает и перемещается. Как будто речь о свободе. Но дело и идёт о свободе: птица, которая взлетает, стаи, что следуют за ней, ни более ни менее, крылья, что несут её между здесь и там так свободно в принудительном воздухе. Именно что никогда не совершенно свободно, всегда в принудительной конфигурации, спешат, чтобы в конце концов упасть и исчезнуть. Птица, что падает, стая, что следует за ней. Со всей страстью. В лавине жизни, той жизни, что, будучи сорвана и отброшена в преходящем, формируется спеша в бесформенное Это. Просто чтобы сказать: жила́.
На границе, в бесконечно исчезающем пространстве между движением и изолированным состоянием покоя, в скрытых переходах между жизнью и смертью, в Этом, преходящее организует свой непокой, распределяет функции, развивает органы, системы, ткани и скелеты, обостряет свой опыт и повторяет закреплённое проявление, существующий порядок. Функционирует, потому что Это функционирует или что-то другое может функционировать или потому, что другое функционирует, сохраняя свои невозможные, а со временем осознанно тщетные попытки уйти, величественно дистанцироваться от своей собственной смерти, выжить и остаться на неопределённое время между здесь и там. Как будто есть от чего уходить. Как будто существует не-жизнь, которая не есть смерть. Как будто человеческое не есть человеческое. Нпрм.
Некий мир пришёл в этот мир в этом мире. Сжатый мир, окаменевшая перспектива, непроходимый фиксированный смысл, так хорошо поддерживаемый, с бетонными фундаментами, стальными конструкциями, с укреплёнными сваркой массивными блоками, колоссальными конфигурациями, затвердевшими в иллюзиях выспренних выражений, пришёл в мир, упорядочил себя – установил себя – нашёл себе место, город, стандартизированный хаос, с упорядоченными видимостями.
В некотором смысле город – это масса. Такая пористая масса. Глыба с кавернами и трещинами, с дырами, шахтами, путепроводами и трубами, с туннелями, пустотами, подземными коммуникациями, замкнутыми каморками. Коробки, сбитые, подвешенные, наугад соединённые между собой, наконец функционируют, служа главным образом для того, чтобы закрывать со всех сторон специально в-житых туда жителей. Для того, чтобы сгруппировать их, отделить их друг от друга, дать им место, где они могут лежать, пока ждут.
В некотором смысле город – это окаменелость, полый объект, превратившаяся в известь заимствованная губка из бетона, чьи лабиринтообразные ответвления и тупики заставляют временно присутствующих жителей искать. Этот поиск распределяется по дорожной сети, автобусным маршрутам, сетке железных дорог, далее через парадные двери до лестницы, лифта, идут через проходы, коридоры, наконец, через передние помещения, подсобные помещения в помещения, где ждут.
В некотором смысле город представляет собой лабиринт. Лабиринт, состоящий из лабиринтов поменьше, чьи временно перемещающиеся жители содержат видимости в порядке, размеренно перемещаясь, нпрм., на фабрики, адаптируясь, перемещаясь регулярно, к заданным пунктам назначения, нпрм., к сохраняющимся во времени и пространстве временно присутствующим вещам, что перемещаются размеренно, а стало быть, регулярно, привязанные к видимости, поддерживаемой жителями.
В некотором смысле город является видимостью. Это система функций, функционирующая, чтобы функционировать, благодаря чему что-то другое может функционировать и потому что что-то другое функционирует. Система видимостей, которая симулирует, чтобы симулировать, благодаря чему что-то другое может симулировать и потому что что-то другое симулирует. Временная функционирующая видимость находящихся во временном порядке временно функционирующих офисов и т. д. и т. п., пока видимость функционирует.
В некотором смысле город – это офис, центральная администрация по управлению, перемещению, иллюзии. Случайные жители – случайная жизнь – случайная смерть зарегистрированы, проанализированы, преобразованы в рисунки и таблицы статистических данных. При достаточно большой случайной выборке и с достаточно большим материальным накоплением жизни иррациональных элементов, смерть становится возможностью обеспечить иллюзии логическую форму.
В некотором смысле город является логической формой. Производство, которое производит потребление, которое потребляет продукцию, и т. д. Производство временно присутствующих жителей, что потребляют себя самих, в то время как они производят временно присутствующие вещи, которые они также потребляют. Этим двойным потреблением содержатся в порядке те видимости, которые, в свою очередь, держат жителей в порядке, так что они могут жить, следуя логике вещей.
В некотором смысле город является двойным забвением. Система потребления, способная скрывать все скрытые переходы между жизнью и смертью. Забвение, которое избегает рассматривать себя как забвение. Забвение, о котором забыли. Оно скрывается под очевидным присутствием вещей, присутствующих во временно присутствующих магазинах, оно же – тонкая структура вещей, которая организует беспокойство жителей как спокойствие.
В некотором смысле город есть покой и порядок. Все присутствующие жители, что характеризуются перемещением и беспокойством, сохраняют спокойствие и стабильную занятость, где всякое перемещение, всякий перемещающийся житель адаптированы ко всем присутствующим вещам и где любое беспокойство, любое неспокойствие отдельного жителя канализируется в коллективное производство всех присутствующих вещей, которые сохраняют спокойствие и порядок.
В некотором смысле город представляет собой круг. Временно перемещающиеся жители приводят самих себя и друг друга в движение и тем самым приводят в движение круг. Иногда круг приводит видимость в движение, если временные жители медленно перемещаются, по-прежнему стоя в парках, на площадях или сидя на скамейках, в ресторанах и кинотеатрах, как если бы речь шла о свободе. Значит, речь о свободе.
В некотором смысле это и есть речь о свободе. О том, чтобы забыть и быть забытым. Прикрыть случайную смерть случайной жизнью. Устроить лабиринты, чтобы исправить то, что скрывает это место, те места, где город мимоходом опорожняется тем, что он потребил: склоняемая склонность, недвижное движение и не имеющая иллюзий иллюзия. Соответствующие количества случайных жизней, что даёт случайной смерти логическую форму.
Они распределяются по большим или малым домам, в больших или малых домах, в большем или меньшем количестве. Нпрм., большим числом в маленьком доме или наоборот. Распределение лишь случайное.
Они ждут в спальне, гостиной, прихожей, кухне, туалете во дворе или ждут в гостиной, столовой, в гостиной с камином, в комнате с выходом в сад, в телевизионной, в помещении для торжеств, в гостиной, в холле, на крыльце и в спальнях.
Они ждут на улицах, в проездах, во дворах. В подвалах, на чердаках. В сараях, кладовых и клозетах. Или ждут в садах и садах на крыше. В патио, на верандах. Укрывшись от ветра на террасе, в баре, у бассейна.
Они ждут в башнях, в секционных домах, в таунхаузах, в старых и новых городских кварталах, в многоэтажках, в старых и новых районах, в неистребимых трущобах, в посадах и в тёмных бараках. В жилищах для рабочих. Или ждут в спальных районах.
Они ждут в кинотеатрах. Они ждут в автобусах и универмагах, ждут в выставочных залах, на рекламных демонстрациях. Или же ждут в театрах, на приёмах, на гала-концертах среди публики.
Они ждут на заводах, где пыль столбом из хлопка, металлов, пыль из ядов, кислот и угля, скрытые проходы между жизнью и смертью. Или они ждут на встречах, где пыль – с полированных столов.
Они ждут в профессиональных организациях, ассоциациях. Словно город может растягиваться до бесконечности. Но есть предел перенаселённости, где смерть действует под прикрытием. Или они ждут в ратушах, советах и комиссиях.
Они распределяются более или менее по функциям большего или меньшего значения видимости. Нпрм., по основным функциям незначительного или исчезающе малого значения видимости. Для того, чтобы поддерживать видимости сообщества на плаву.
Они функционируют, потому что они функционируют или что-то ещё функционирует и потому что что-то другое функционирует. Потому что видимости функционируют. Потому что случайная жизнь, случайная смерть будет иметь смысл в видимостях сообщества.
Они симулируют, потому что то, что они симулируют, это общество, потому что они не единственные, кто симулирует, и потому что они, со своими случайными жизнями, которая есть единственное действие, не хотят считать свою случайную смерть формой видимости.
Они симулируют, потому что то, что они симулируют, это свобода, потому что они вынуждены хотеть мыслить себя свободными, потому что, когда они думают, что свободны, они забывают, что такое свобода, и забывают свою собственную случайную смерть.
Они симулируют, потому что это порядок – то, что они симулируют. Следя за порядком в своей жизни, они думают, что они следят за порядком в смерти. Они заботятся о жизни и стандартизируют хаос, и всё это происходит в то время, как смерть упорядочивает всё.
Они симулируют. Как будто есть что-то, от чего можно было бы уйти. Как будто смерть, утихомиренная в химическом сне забвения, есть что-то другое, как будто человек не человек. Как будто жизнь не есть функция. Смерти.
Они симулируют. Как будто есть что-то, чего можно ждать. Как будто жизнь не всё более глубокое забвение – химический сон – умиротворение, или человек не человек, сорванный и отброшенный, мчащийся в бесформенное.
Они симулируют, потому что они симулируют жизнь. Симулируют так же свободно, как только разве что конфликт может симулировать свою устойчивую модель. Так интуитивно, как только жизнь симулирует свою продолжительность, своё единственное движение. Свою смертность.
Они распределяются по жизням различной длительности. Размещаются временно в состояниях различной продолжительности. Размещаются в состоянии, длительности которого они не знают и внезапного прекращения которого они ждут, всё время ждут.
Они ждут в кюветах для новорождённых, в кроватке, в коляске, в детских яслях и в подготовишках. Ждут в школе, в тюрьме, дома и в приёмном покое. В среднеобразовательных школах, интернатах для трудновоспитуемой молодёжи и в учреждениях высшего образования.
Они ждут во дворце спорта, в школе верховой езды, в бассейне. Ждут в автомобилях и каретах «скорой помощи», в отделениях неотложной помощи. Ждут и ждут в операционной комнате и потом, подключённые к аппаратам искусственного дыхания во всё более глубоком химическом сне – забвении – умиротворённости.
Они ждут в казармах для военных и отказников. В бараке для инфекционных больных и нищих. Ждут на командно-диспетчерских пунктах, в постоянных комиссиях и сверхзвуковых самолётах. В Совете Безопасности. У пусковых установок.
Они ждут в лагерях беженцев, добровольцев и солдат. Ждут в центрах реабилитации, социального обеспечения и культуры. В секретариатах, ведомствах, министерствах, комитетах. И в рекламных агентствах. В газетных синдикатах.
Они ждут в больницах, в школах для взрослых, в частных лечебницах. Ждут в институте радиологии, медицины и искусственных органов. Ждут в домах престарелых и различных заведениях для немощных, страдающих одышкой или поражённых раком.
Они ждут в тех местах, где они живут, пока они ждут. Ждут, чтобы жить, пока они ждут. Жить, чтобы жить. Пока ждут. Жить, чтобы жить. Пока они живут. Пока они ждут. Пока они живут. Ждут. Живут.
Они вступают в контакт друг с другом и, следовательно, не могут избежать, нпрм., того, чтобы пожирать друг друга, чтобы есть друг друга всю оставшуюся жизнь. В первую очередь убивают часть себя самих, чтобы быть уверенными, что все оставшиеся части, даже если их мало, сохранялись и/или, по возможности, использовались.
Они находят свою собственную инерцию и теряют свою склонность к свободным отношениям с другими людьми, потому что они должны найти себя в инерции друг друга. Или же они стремятся изменить характер друг друга и нуждаются, нпрм., в том, чтобы избежать изменения своего собственного характера и сокращения своих собственных потребностей.
Они ловят друг друга в предварительной игре, сводя жизни друг друга к сдержанным деталям жизни, которая только получает случайное выражение. Они функционируют отлично, но без напряжения, без мощи, не привнося свои особенные части, свои правила в игру, которая заключается в том, чтобы любить друг друга. Они вживаются в свои роли, чтобы исключить пустоту, и свободно относятся друг к другу, в частности будучи незнакомы друг с другом.
В то же время пока они всё ещё имеют достаточно избытка, чтобы раздавать смерть настолько медленно, что это выглядит как жизнь, – они пытаются любить ненависть друг друга. Они находят своё место в мире и медлят в другом мире, находят точное место, нпрм., где они медлят, чтобы найти друг друга.
Они погружаются в поверхность друг друга, прорастают немо в звуки друг друга, функционируют друг в друге, как смерть, в беспокойном мире анестезии. Они смешиваются друг с другом, ныряют друг в друга, тонут друг в друге, переливаются друг в друга, но они не горят: они слишком смертны для этого.
Они пришли, чтобы остаться друг в друге, до тех пор, пока Это длится, и достичь своего окончательного размещения друг в друге, хорошо бы на всю оставшуюся жизнь. Они замораживаются друг в друге, располагаются друг с другом, держат ситуации друг друга под контролем, а видимости друг друга в порядке.
Они разместили слой за слоем непроходимо определённое значение внутри друг друга, чтобы наконец получить непоколебимое значение друг друга. Они носят маски друг друга, чтобы играть в свою игру до конца, свою двойную игру, и чтобы наконец убить себя, просто поубивав друг друга.
И они могут снять маски друг друга и повторить: жизнь есть смерть. Пусть жизнь идёт себе своим чередом. Обустроить свою смерть, чтобы повторить жизнь. После того как они преследовали друг друга и нашли друг друга, отвечали друг за друга, нпрм. за убийство друг друга, они размножаются.
После того как они сохранили жизнь друг друга в форме размножения, они начинают держать смерть друг друга бесформенной и экспериментировать.
Они экспериментируют со свободой друг друга и начинают говорить о свободе друг друга, пока они экспериментально не начнут делать вид, что она существует.
Они экспериментируют с конфликтами друг друга, с общими конфликтами и формулировками и формулируют все конфликты друг друга в стабильных общих моделях.
Они экспериментируют с формулировками друг друга, к примеру с формулировками друг друга о продолжительности жизни и возможных будущих перспектив.
Они экспериментируют с границей между друг другом, границей между движением и изолированным покоем, а это – жизнь, в которую они инвестируют, и смерть, которую они получают.
Они экспериментируют с функциями друг друга, системой органов, тканей и скелетов друг друга и обостряют человеческий опыт друг друга.
Они экспериментируют с попытками пережить друг друга и дистанцируются от смертельной опасности друг друга, начинающейся бесформенности.
Они экспериментируют с не-жизнью друг друга, как если бы она была смертью, и существуют, нпрм., люди, как если бы они не были людьми.
Они существуют как мир внутри мира друг друга, и в частности служат для хранения друг друга, одной химеры внутри другой.
Они существуют как лабиринты внутри лабиринтов друг друга, чьим непредсказуемым поворотам они следуют, как они следовали конкретным системам.
Они существуют как видимости друг друга, как образы, накапливающиеся в иллюзиях друг друга, но делают вид, как будто это язык логических форм.
Они делают вид, что их стабильное производство потребления друг друга находится в соответствии с их собственной глубокой жаждой потребления друг друга.
Они делают вид, что можно забыть случайную смерть друг друга в мире, где присутствие, движение, иллюзия создают свой собственный мир.
Они делают вид, что их случайная жизнь не является функцией смерти, не чем-то сорванным и отброшенным, уже бесформенным, но является другим миром.
Они делают вид, что жизнь не является постоянно всё более глубоким забвением химическим сном умиротворением всё более медленным ошеломляющим падением и исчезновением. Ничем.
Они делают вид, что они ждут, чтобы жить, чтобы сделать возможным для кого-то жить, и, как во сне, всё пытаются сделать вид, будто они живут.
Кто-то заходит в дом и смотрит из своего окна на улицу.
Кто-то выходит из дома и смотрит с улицы на своё окно.
Кто-то ходит по улице и видит других по пути.
Кто-то заходит по пути и смотрит на дом как на свой собственный.
Кто-то всегда в пути и не обращает внимание на дома.
Кто-то не обращает внимание на других, идущих по улице.
Кто-то обращает внимание на себя, когда выходит на прогулку.
Кто-то идёт по улице, чтобы обратить внимание на себя.
Кто-то обращает внимание на себя и заходит в дома других.
Кто-то выходит из домов других, но не смотрит на них.
Кто-то приходит к себе домой, но не включает свет.
Кто-то не хочет, чтобы на него смотрели, но и сам по себе сидит в темноте.
Кто-то ходит в темноте – ищет свет в доме.
Кто-то зажигает свет в своём доме, но не ждёт, что кто-то придёт.
Кто-то всегда ждёт кого-то, но забыл включить свет.
Кто-то ждёт кого-то, кто придёт, чтобы впустить его в дом.
Кто-то кому-то показывает, что дом исчез между другими домами.
Кто-то показывает кому-то, что это не тот дом.
Кто-то выключил свет в том доме, что нужно, а затем ушёл.
Кто-то пошёл на прогулку, чтобы не сбить кого-то с пути.
Кто-то ушёл, потому что он видел дом не в том свете.
Кто-то сбился с пути, потому что он увидел свет в каком-то доме.
Кто-то пошёл правильной дорогой, когда кто-то указал ему, что он не прав.
Кто-то сбил кого-то с пути и входит в дом, чтобы включить свет.
Кто-то включает свет в нужном доме, но сам не видит этого.
Кто-то слеп и не имеет никакой потребности найти нужный дом.
Кто-то может использовать дом, но недостаточно слеп.
Кто-то достаточно нуждается в ком-то другом, чтобы быть слепым.
Кто-то показывает кому-то дорогу сам, хотя никогда не видел её раньше.
Кто-то исчез, потому что ему показали правильный путь.
Кто-то исчез для кого-то, с кем вместе он раньше шёл.
Кто-то ушёл с кем-то, кто ему раньше не был нужен.
Кто-то слеп к тому, кто обычно шёл с ним вместе.
Кто-то преследуется кем-то, кто в противном случае исчез бы.
Кто-то преследуются так сильно, чтобы исчезнуть в доме.
Кто-то исчез в доме и вряд ли подойдёт к окну.
Кто-то исчез в другом доме, который бы в противном случае был заброшен.
Кто-то исчез на улице и не показывался никому.
Кто-то ушёл и появляется только с наступлением темноты.
Кто-то покидает свой дом, в который он больше никогда не вернётся.
Кто-то врывается в дом и живёт там, пока возможно.
Кто-то живёт в доме, который в противном случае был бы заброшен днём и ночью.
Кто-то живёт в доме, чьи окна не выходят на улицу.
Кто-то живёт в доме без окон и перестал видеть.
Кто-то живёт в доме без света и никогда не смотрит на себя.
Кто-то больше не ждёт никого и никогда не выходит.
Кто-то перестал смотреть на свет и наконец ослеп.
Кто-то перестал показывать, как он одинок в темноте.
Кто-то исчез в своём доме и больше никогда не видел себя.
Кто-то сидит один в своём доме и никогда не нуждается в других.
Кто-то исчез между другими, и с тех пор его не видели.
Кто-то пребывает наедине с самим собой и никогда не знал других.
Кто-то пребывает наедине с другими и никогда не знал себя.
Кто-то одинок, потому что он не был в состоянии мыслить себя иначе.
Кто-то одинок, потому что был в состоянии мыслить себя иначе.
Кто-то одинок, потому что исчез в своих мыслях.
Кто-то всегда одинок и считает себя умирающим.
Кто-то умер и лежит в доме с окнами на улицу.
Кто-то умер и лежит в доме, где горят все огни.
Кто-то умер в доме, который иначе был бы полностью заброшен.
Кто-то умер там, где никогда не ожидали найти кого-то.
Кто-то умер и внезапно появляется среди всех остальных.
Кто-то умер, и виден тем, кто всё равно проходит мимо.
Кто-то умер, и его вынесли из дома с наступлением тьмы.
Кто-то умер, и его рассматривают те, кто наконец ослеп.
Кто-то стоит не двигаясь и наконец оказавшись наедине с другим умершим.
Logos
Сцена симметрии
Пустота – никто никогда не был в этом месте
умер – вот и не был в этом месте
не был ни в определённом,
ни в случайном месте
да и место это не случайно своим
недостающим отсутствием места
но и не определено своим явным отсутствием места
не определить – случайно или нет.
Как чистое бытие – где пребывает Ничто.
Снаружи: вся грязь
спешка смерть разрушение слова́
сок зарождение хаос: внутри
Мрак: недостающее солнце здесь и там,
звёзды, такие же, как всегда, если бы только их можно было увидеть
могли бы обнаружить смертельное скопище,
почти окружающую среду, вдалеке.
Или свет: сигнализация вспыхивает, звонит,
но никто не вскрикивает, не вмешивается:
взрыв набирает скорость, и мрак
скрывает то, что могло бы произойти.
На заднем плане: камни, утёсы, горы,
вырезанные из фанеры, написанные маслом,
срисованные кем-то
по памяти с какого-то рисунка
зазубренных горных хребтов.
На переднем плане: никто не может вспомнить,
что именно, если и задний план
не такой, как описано выше, – опиши
круто восходящее движение ко всему этому:
неописанному.
Справа: немного мха, отдельные
растения: пластик и ватин.
Слева: живые существа, бешено вращающиеся,
когда замыкают ток.
Впрочем, есть планы устроить искусственный
дождь, который, конечно, пробудит
совершенно неописуемую тоску.
Когда и если кулисы загорятся,
когда и если играющий роль вцепится
в страхе в эти декорации,
когда и если эта фигура неустанно будет
издавать крики,
нпрм. о помощи,
когда и если это произойдёт, станет понятно:
человек, работающий с освещением,
так очевидно знает, что́ он делает,
что, очевидно, он только и ждал,
когда будет пора.
Перед горами и до гор —
запланированный пожар, рушащиеся
и возводящиеся дома, но только дома,
не настоящие дома, настоящие только
фасады ненастоящих домов,
в которые любой запросто может забежать,
когда начнётся искусственный дождь.
Это всё то выставят, то уберут:
океаны заполняются сушей,
реки заполняются дорогами,
озёра заполняются островами,
избыточные месторождения льда,
скрытые источники и подземные воды,
вода в канализации, оазисы,
капли дождя, роса, – всё собирается,
заполняет кратеры вулканов, испаряется;
пропасти заполняются горами,
подземка домами,
дома другими домами,
города городами, всё заполняется всем,
до тех пор, пока всё это не заполнится,
до тех пор, пока это целое не станет неделимым целым
без возможности разделить его
и без каких-либо коррелятов в языке.
Это целое, после и по причине этого, можно убрать
и переставить куда-то ещё.
После того, как сцена, после того, как
её тщательно полили и протравили
кислотой, и сцена исчезла, возникло
зловоние, тошнота, полое пространство,
а у слов – стремление к кулисам:
слово «зеркало» захотело зеркала,
«отрыжка» восхотела отрыжки,
даже «кислота» возжелала кислоты,
«кулиса» – кулисы,
слова
создали свои собственные условия бытия,
создав мир из слова «мир».
Время: осадок из слов
как бородавки улиток.
Место: солидарные вещи
как случайные камни.
Движение: слизистый след
от улитки на камне.
Иллюзия: теории единства
всех метафор.
Сцена транзитивности
Слово взлетает на пробу Стаи следуют
за ним наугад Грузные биологические фор —
мы Как если бы речь шла о защищённости Есть
внешняя граница пустыня / не пустыня:
слово которое взлетает стаи которые следует за ним
ни больше ни меньше птицы которые
заполняют бесконечно исчезающее пространство
с недостающим объяснением
И речь здесь о крайне смутном объясне —
нии Поддержите наконец это объяснение
Запустите машину ветра и пусть ангелы машучи
крыльями летают по собственной воле как спутники Земли
Пусть флотилии до идиотизма бездарных тварей
умчатся по ветру пусть насекомые с парусами огром —
ными и драными как сияющие иллюзии стоят как
видение: сопротивление сущего чистоте
Это странно устроенные тени из слов языка
что изнутри тьмы видят свет как тьму
что связывают источники языка с убийством языка
и черпают влагу из недопонятой засухи присущей ему.
Это слова что неустанно питают мёртвый парадокс
чтобы умирать вечно нерождённым видением
как звёзды в конечном итоге сгорающие в кокс
или молния попадая в себя в то что вспыхивает попаданием.
Это тени возникающие вдоль логической стены слов языка
Биологические формы распространяющиеся для разложения
обнажая безумие лежащее в структуре языка:
за растущей решёткой вырубленные сады как пример разрушения.
Это странно: слова скрывают то к чему призывают они
доверять именно тому на чём спотыкались ранее
внутренний оползень мутацию немоты и ни-ни
израненную среду где внезапно ликует страдание.
Серое туманное утро над намалёванными маслом горами
Всё ещё непонятно проснулись ли птицы
Воспоминание
Камень скатывается с горы
Одинокое растение машет листом
Мшистая шахта переворачивает свои светлые волосы
Бриз
До сих пор неизвестно доходит ли звук
Ещё там никого нет
Ещё там никого не слышно не видно
Промедление
Состояние
Ждущее слова
Намалёванные горы исчезают
Растения и мох уходят под землю
Туман исчезает
Камень взлетает над горами
Как только последний штрих будет нанесён на
горы Как только контакт со звёздами
наконец-то будет установлен Как только солнце
будет поставлено на место И как только расстояние до
всего Этого будет восстановлено Как только дождь будут
собирать в парящие резервуары Как только белый воздуш —
ный шар облаков наконец улетит И как только пла —
вучесть и вес удастся принудить
к равновесию Как только сок наконец будет зака —
чан в каждый отдельный пластиковый лист И
как только коллективное программирование по —
движных существ установит единственно
возможные траектории Как только наконец исполнители
выучат свои места И человек
наводящий прожектор будет заменён вычис —
лительной машиной Сотрудники заговорят о судьбе
Это должно было быть похожим на чувства
Это должно было быть похожим на испорченное лето
Это должно было быть как прохладная пауза
в середине слова
Это должно было быть похожим на чувства
Это должно было быть как удар как рецидив
Это должно было быть как сладкий рецидив формы
в бесформенном Это
Это должно было быть похожим на чувства
Это должно было быть похожим на бесформенность поплотнее
Это должно было быть как головокружительное доверие
к биологии
Это должно было быть похожим на чувства
Это должно было быть как текущая предтекущесть
Это должно было быть как бытие
Это стало тем чем Это стало
Когда схема сцены вложена
в схему того что находится вне сцены
Когда слово вложено в вещи
и формально определяется порядком вещей
Когда язык наконец выделяется как осадок
наподобие нпрм. старейших минералов
Когда стиль отчётливо выпадает отложениями
наподобие нпрм. прозрачных кристаллов
Когда коммуникация
(наподобие нпрм. используемых слов:
вложение уложение заложник разложения)
выпала в осадок попала в выделения
то выбор мечта история должны
(наподобие нпрм. невразумительных утопий)
записывать себя между строк
(наподобие нпрм. давешней герильи)
Поскольку это закончится невыносимыми сценами
Поскольку условия делать что-то для других – другие
Поскольку трупы уже давно облили кислотой
Поскольку этот смрад стимулирует формирование общества
Поскольку полость (нпрм. в желудке) стимулирует производительность
Поскольку тошнота это питательная среда для искусственных потребностей
Поскольку кислота одушевляет позыв к насыщению
Поскольку отрыжка является частью политики
Поскольку условия для того чтоб рыгать зарезервированы за немногими
Поскольку место за кулисами зарезервировано для немногих
Поскольку кое-какие вещи происходят за кулисами
Поскольку эти вещи нельзя выставлять напоказ
Поскольку эти слова ставят мир как спектакль
Поскольку мир держит эти слова на месте
Поскольку отвращение ко всему существует
у зеркала есть свой перевёрнутый смысл
которого недостаёт истине
Требуемое изменение никогда не идентично
результирующему изменению
Результирующее изменение не имеет ничего общего с
фактическими изменениями
Фактическое изменение лишается своей фактичности при
психологических сдвигах
Психологические сдвиги никогда не известны
На практике единство окажется невозможным
Время место движение нет
они никогда не кончаются на этом
Речь о неопределённых точках
(Сон/образ который удаляется бесконечно/био —
логические сигналы)
где язык и мир движутся оплодотворяют де —
формируют или что там ещё они делают друг с другом
так что мир продолжается и продолжается
несмотря на волю к изменению
он продолжается и продолжается
На практике может возникнуть солидарность
при длительном физическом контакте
На практике солидарность деградирует
после кратковременного психического контакта
На практике то Это, что произойдёт/произошло
остаётся несформулированным
Сцена непрерывности
Сад лестница изображение направление
Воздух
(Воздух который ускользает из го —
ворящих так что слова никогда не раз —
множаются но оседают как иней
на их губах)
Лестница ведущая в картину
Картина в конце сада
Цветы
(Цветы которые никогда не получают имена
потому что слова никогда не размножаются /
Слова которые никогда не расцветут)
Картина сада
(Изображение которое ускользает от
говорящих)
Картина сада в конце картины
сада
(Изображение которое ускользает
вместе с говорящим)
Направление (покрытое инеем)
Лестница (которая в конце концов ведёт внутрь говорящих /
ангелов опустошённые губы)
Под этими одеялами снега / этим осадком
от солнца: в центре шторма совершенная
тишина в сердце в сердце? ничего
ещё нет но оно уже смешивается в клет —
ках / внутри бесцельного хаоса кле —
ток / «бездумности» являются
доверием ко всему случайному Это: вме —
шательство «воззвание» небольшие взрывы или
«безумие» общение привязанности решётки
Под этим слоем садов написанных маслом из
сада в сад, под этими те —
нями, что простираются от изображения
к изображению / с куста в одном (изображении)
переход во второе гора
в третьем и далее над
той же бесконечной равниной одеяло
снега белоснежного снега
В этих продолжающихся продолжениях
Написанная маслом поверхность ломается
лак трескается сшелушивается с неё
а самый нижний слой беловатого цвета
ослабляется исчезает однажды
как снег который тает
на этом кончается мир
И на этом же начинается немотивированно
его жизнь / его смерть которые сомнению не подлежат пунктум
Птицы просыпаются / Убийство имеет место
4.
Пожарный колокол бьёт глубоко внутри пожара
Возможные пути были возможны только раньше
Даже солнце периодически гибнет
Только удивительно/ясно слышится
эстетическое эхо смерти
(«судьба»)
мир который мыслится как сновидение
(как и в стремлении к распаду)
который видится как пущенный в дело
(как стремление расти в опустошённом Это)
который помещён
(как пена после пожара)
как подчинённый изображению
(воле изображения)
(как пожар что потушен белоснежным снегом)
как кулиса
кулиса которая мыслится как сновидение
(как и в доверии к стремлению)
которая видится как пущенная в дело
(как и во встречном движении к стремлению)
которая помещена
(как возможность пожара)
как подчинённая изображению
(воле изображения)
(как снег что тает при встрече с пожаром)
как мир
Когда всё Это – белое на белом
Когда схема сцены/сцена/и мир
(выскальзывает и исчезает в тумане)
написаны маслом в белом цвете
Когда различие между внутренним/внешним Это
осмотическое давление между изображением
мира и миром исчезает
(И остаётся только отвращение апатия)
и остаётся только мембрана белая и бес —
функциональная вялая
Когда эта белая краска не кра —
ска не белая и не
какая-то ещё
(и всё лишено чувств/языка)
всё пройдено равнодушно завершено
и мир медленно возвращается к исходному состоянию
Бывают гобелены со сценами войны
развешенные вдоль всей линии Мажино
изящный натиск испанской Армады
плывущей по саду вселенной
Пока «Потёмкин» в передовице «Известий»
садится на мель в Тихом океане
Или статуи: Иван Грозный
улыбается глядя на Гарлем
де Голль гарцует по Вацлавской площади
во главе полков красной армии
и большие современные скульптуры: Великая
китайская стена между Испанией и Испанией
пока Наполеон умирает на Тайване
Вот как обустроен мир
которого недоставало истине
договаривающиеся стороны
обеспечивают мечтательный рынок
мечтами
тактикой роскоши/
/время нельзя транжирить
Поэтому очень важно с помощью таблиц
широкий диапазон статически свёрстанных статистических таблиц
на широком статическом диапазоне стратегически важных мест
(фантастические жанровые полотна/
у подножия горы в болоте на пляже
на улицах в лесах везде где есть место
таблице разложена таблица как скатерть чтобы все
возможные партнёры могли угощать друг друга)
Цель состоит в том, чтобы насытить мир таблицами
Сцена связности
…si l’Être est caché,
cela est un trait de l’Être
По мере того как описывается эта сцена
становится всё более очевидным что
она не описывается но скрывается
Нпрм., слово пустота есть
в себе отрицание себя
(для себя отрицание в себе)
И когда говорится что слова летят
(как птицы которые заполняют бес —
конечно исчезающее пространство)
это безусловно для того чтобы скрыть тот факт
что слова не едины
с миром который они описывают.
У слов нет крыльев.
Они не расцвели и не расцветут
но они берут мыслимые цветы
и помещают их в саду
который они в свою очередь помещают
на картине с изображением сада
которую они в свою очередь помещают
на картине и т. д.
Слова остаются где они находятся
зато мир исчезает
Это критический анализ прикладного языка
Потому что это критика фактических обстоятельств.
Avec comme pour langage
rien qu’un battement aux cieux
То что пишется всегда что-то иное
И то что описывается опять-таки что-то иное
Между ними лежит неописанное
Которое как только описывается
открывает новые неописанные области
Это неописуемо
Даже если мрак определяется через свет
и свет через мрак
всегда сохраняется какой-то остаток.
И даже если этот остаток «определяется»
как срытые до основания сады
за растущими решётками
всегда остаётся логика
И даже если логика не определяется
но скрывается под слоями садов
написанных маслом сад за садом
всегда остаётся беспокойство
отчаяние
пульс без тела
Это критика тела
потому что это критика жизни
…l’horreur liée à la vie
comme un arbre à la lumière
В свете невозможных условий
что существуют между ничем и всем
или просто между ничем и чем-то
и даже между ничто и словом «ничто»
и из-за совершенного безмолвия языка
обо всём что не происходит
либо в мире либо не в мире
эту позицию нужно оставить.
Её покидают и остаётся
либо язык являющийся следствием мира
либо мир являющийся следствием языка
либо сад небо и горы
или написанные маслом небо сад и горы
либо птицы которые просыпаются / убийство которое имеет место
или камень который взлетит над горами
это ведь безнадёжно
это ведь невозможно
На фоне этого невозможного соотношения
царящего между либо тем – либо другим
или на худой конец между либо тем и ни тем ни другим
и даже между либо и словом «либо»
и из-за совершенного безмолвия языка
обо всём что не происходит
либо в либо или не в либо
эту позицию нужно занять
Так что мы вернулись к началу!
Это критика видимости
потому что это критика тоски по миру
Vous étes déjà mortes au monde
«Я» не хочет больше кулис
«Я» не хочет больше анекдотов
написанных маслом гор
«Я» не хочет видеть как возникают множественные вселенные
в разумных пределах
«Я» не хочет слышать звона множества пожарных колоколов
каждый раз когда солнце встаёт
«Я» не хочет исчезать
«Я» это тот кто написал предыдущее
и кто напишет последующее
«Я» не хочет делать вид будто я мертва
Боюсь
Это критика любых «поэтик»
потому что это критика страха фактического бессилия
Les causes peut-être
inutiles aux effets
Я попыталась рассказать о мире который не существует
для того чтобы он мог найтись. Воздух который ещё недвижно висит
в воздухе
над полями за пределами города куда я больше не прихожу.
Радость от расстояния к которому привыкаешь. Спокойствие
от беспокойства к которому привыкаешь. Как при лихорадке – радость от того что ты ничего не значишь.
Я пыталась держать дистанцию по отношению к миру. Это было легко.
Я привыкла держать мир на расстоянии. Я пришелец. Я чувствую себя лучше будучи пришельцем. Так я забываю мир. И больше не плачу и не схожу с ума. И мир становится белым и равнодушным.
И я могу перемещаться куда хочу. И я стою совершенно неподвижно.
Так я приучаю себя быть мёртвой.
Это критика власти человека над языком
потому что это критика власти языка над человеком.
Le monde ne peut être dit
«humain» que dans la mesure ou il
signifie quelque chose
Это в первую очередь для меня мир
что-то значит
Я предполагаю, что есть другие для кого мир
что-то значит
Это в первую очередь для тех для кого мир
что-то значит
Кто угодно мог бы написать всё Это
Как это меня удивляет Это что другие
испытывают нечто подобное
что значения которые я придаю в мире здесь
и другие придают в мире здесь и там
точно так же
что из многообразия значений
возникает такая однозначная многозначность
что даже мир такой же
Даже мир который не имеет никаких тайн
прежде чем я лягу в него
Даже мир который не имеет истины
прежде чем я лягу в него
Даже мир который находится во мне
как это вещество что мы делим друг с другом
даже мир тот же самый
то же самое прежнее вещество
которое мы делим друг с другом:
в самом себе из самого себя само по себе
вне значения
но не само по себе
здесь нпрм. где я выступаю
в качестве того кто пишет о мире
здесь и там нпрм. где кто-то выступает
в качестве того кто читает о мире
здесь и там и везде мир есть
иное большее чем он есть
в качестве многозначительного недоразумения
Vieil océan, ô grand célibataire
quand tu parcours la solitude
solennelle de tes royaumes
flegmatiques…
Такие вещь просто так не обойти
Это не потому что есть взгляд на мир
Это не потому что есть панорама мира
Это не потому что есть понимание мира
Это потому что нет понимания мира
Это происходит потому что мир непостижимо равнодушен снаружи
в то время как я одна
Я критикую саму себя
Я имею дело с самой собой
как недоразумение между самой собой
и миром который непостижимо равнодушен снаружи
Я сама непонятно равнодушна снаружи
но я не такова внутри
Я не такова когда я одна
между нами говоря я не такова и сейчас
когда ты читаешь
что я пишу
что я не такова
и когда ты читаешь
что я пишу
что ты не таков
Наоборот
Ты даже можешь быть древним морем
Ты даже можешь быть флегматичным царством
Ты даже можешь обходить своё собственное торжественное одиночество
Понятным станет не море
Не царство обретающее легитимность
Внутрь уходит не одиночество
Это ты Это я Это наше недоразумение
Это само по себе может быть картиной политического стихотворения
…la pleine réalité: J’imagine
le début d’un livre…
Счастье это изменение которое происходит со мной
когда я описываю мир
Оно происходит с миром
Счастье это изменение которое происходит со мной
когда мне становится страшно
Оно происходит с миром
Я нпрм. боюсь мира
боюсь потому что мир, мжд. пр., состоит
из меня столь быстро преходящей
Счастье это вот это изменение
счастье в том что это происходит со мной
этакая деградация медленной печали
этакая уверенность
внутри его я очень беспокойна
внутри его я совершенно необозримо нема
внутри его я слепа и глуха бестолкова до бесчувствия
Внутри его я начинаю фантазировать о мире
Сцена вариативности
Мой мир ясен я сплю Я лежу в своём загоне
здесь в отведённом пространстве между ногами волосами и мраком
отведённом для сна и фаз идентичности. Я предмет.
Говорят в своей постели учишься умирать.
Вспоминаю что кровь через некоторое время хлынет бесцельно
с привычными образами
и что я если я это я пойму цель этой химии
Говорят в своей постели учишься держать язык за зубами
Учишься верить бессмысленным мечтам
Учишься тому что если так на это взглянуть то можно прожить
эксклюзивную смерть
Только тогда я достаточно бессмысленна
Только тогда я возможна как человек
который неправильно помещён в правильный мир
который правильно помещён в неправильный мир
помещён мир
учишься всему этому что мне не нужно будет завтра
Завтра когда я проснусь если я проснусь
и сон с песней двинется мне навстречу
we want the world and we want it now
Я говорю о мире имея в виду Природу как таковую от
начала до конца культурную природу
Я говорю о мире имея в виду свою личную и
скоротечную неизвестную часть чудовищной
массы
Я говорю о мире имея в виду общество
не общество как общность
имею в виду действие
не одно действие но множество
Говорю о взаимодействии между
Говорю о взаимопомощи между
о взаимоотношениях между
взаимопонимании между
имею в виду что-то вроде А что именно
не так
Почему эти слова означают что
что-то идёт не так
Всегда ли есть
что-то что идёт не так
что-то между двумя
между многими
между всеми
Не существует ли промежуточной зоны
которая не есть пустота
и не зона боевых действий
просто игра линий
промежуточные тени
положения
вещи
междуцарствие
куда мы все можем пойти
лечь
и быть
лишённые себя самих
совместно понимая совместную непостижимость
Я говорю о промежуточных формах со-общения
промежуточной позиции мысли
говорю о промежуточной культуре ощущения
Почему бы не быть этому миру единственным
Единственный мир единственный для нас
Единственный мир неописуем для нас
Он описывает себя сам
как если представить себе воздух над землёй
как дыхание взошедшее от миллионов ртов
как дыхание как слова́ как крик как химическое со —
единение между страхом жить и стра —
хом потерять жизнь
этот воздух наше единственное неразборчивое письмо
этот воздух наше совместное условие непостижимого творения
знак колебание облака́ иней
и мы отвечаем слезами штормом испарениями
попутно делаем статистику измерений таблицы
попутно делаем записи о записях друг друга
в то время как письмо исчезает
в то время как идёт дождь а мы пишем о снеге
в то время как идёт снег а мы пишем о солнце
в то время как мы плачем как смеёмся в то время как мы
пишем о том как впервые плакали и т. д. и т. д.
В то время как слова устремляются через мир
В то время как я подхватываю одно из них то здесь то там
необходимо случайно единственное что нужно сделать
описать смятенные чувства к другому с другим
в то время как небо совершенно ясно
Всё это я позаимствовала из мира
Я использую это как заблагорассудится и говорю в приступе
мужества что имею то имею это моё
вдобавок слыша себя в приступе гордыни
что имею то знаю так примерно говорят
Нпрм., я заимствовала все слова до сих и этих пор и
прекрасно буду заимствовать дальше
то что думаю я позаимствовала
что я думаю пока я пишу
пока писала
Нпрм., это предложение которое я позаимствовала: я умерла
Это не мнение
не исповедь
не бессмысленная молитва/заявление
это то что у меня есть от мира
этим своего рода предложением мир
не даёт мне отвлечься
этим своего рода предложением мир
создаёт себе образ меня
Лучше это чем говорить об ответственности и бессилии
Мой мир прерывист
относительно мира в целом и относительно
тебя и у него есть крылья
Мой мир – это говорение сквозь воду с сияющими нервами рассеянное
как солнце в воде случайно щедро
в любом случае у него есть крылья
Крылья воды
И я хочу сказать тебе что это имеет определённое следствие
щекочущий эффект
радость от отсутствия причины
Прыгай говорит мир и я лечу
Вот так я погружаю свой мир в этот мир
В мае расцветёт сирень, расцветёт обязательно!
Все ресурсы Земли шумящие
Между небом и улицей
Какое облегчение!
Нет больше никаких вневременных условий творения
Но энергетические конфликты мира
как будущие возможности не одного Лета
Этот белый экстаз
Это означает сигнал тревоги
Это означает приготовиться к прыжку
как влажные губы на пути к поцелую
Это означает что поцелуй
и звук поцелуя в электроусилителе
звучат как сирень
этот шипучий звук газировки
эти шипящие затишья
любовники
Да здесь означает мир сирень
и не значит ничего иного ничего иного кроме сирени
но тот факт что это вообще что-то значит
делает его почти человеческим
Применять насилие к одиночеству
взбивать моря и вырывать семена
из притихших растений
выводить слова из зажравшегося мозга
им там слишком хорошо
они похожи на яйца их паралич – социальный
Выйти в окно
целиться прямо в твоё сердце
заполнить его опиумным сахаром и нежностью
наполнить его яростными воплями
как когда познаётся любовь
как когда скомпрометирована поэзия привычки
как когда мир расточителен
Я думаю о глобальной сущности
Я думаю о диалектике освобождения
Я думаю о высшем расстройстве зрения
Я не вижу что ты это не я
Вот полная реальность
Вот начало воображения и полная реальность
Вот передвижные ощущения транс/сознание
этот почин от мира к миру
этот пульс
это безобразие/образ которые сводят мир с ума
и обнаруживают всё того же человека
Во время секса красота уверена сама в себе
Во время секса тело одиноко
вне синтаксиса
шизофреник в своём счастье
Во время секса мир – это ласка
В Этом суть
И поэзии в Этом нет
Даже понять Это невозможно
Сцена расширения
Вспыхивают как воспаления
непристойные сексуальные уловки
удары блокады и борьба за власть сладость/
пусть это будет первая недостижимая фаза
пусть это будут отдельные факты и обманчивость возбуждений
это взгляд изнутри
больше ниоткуда на это не взглянешь
это одинаково для всех
поэтому пусть в игру вступят следующие три синонима:
травматическая химия
политическое сознание
и внутренняя сексуальность слов
когда построили город была весна и никто не заметил тени
когда построили тени почувствовали себя дома/купались и спали вместе
и они сильно натёрли кожу и ветер унёс остатки
и они легли в кровать внутри города и забыли всё
так они сообщают о каждом ритуале
так они явно ссылаются на себя как на зеркала
так они видят только то что понимают
так и выходит что они поняли всё
Но как боль и опухоль то расползутся то улягутся погрузившись
в себя
(как половые органы политических ораторов в гипсе)
и как стены растут сами по себе/действуют сами по себе
мастурбируют совокупляются сами с собой
(как жест и действие и слова́ депортированные из тел
политиков)
негативные коммюнике усиливаются и усугубляются
трещина в стене начинает петь
сплетня прикованная к дверной раме гремит на ветру
желудки растянутые между домами нетерпеливо бьют в барабан
это вторая недоступная фаза
это оглушительные утопические факты
Мы ползаем как муравьи без ушей с нашим красивым грузом на спине
наша функция быть непостижимыми
наша функция быть
наша функция
Собрать солнечно-ясные детали в бога спермы
покрыть безнадёжные слова секрециями как эмалью
двигаться в синих опалесцирующих телах
как в городе который течёт в крови
как в крови которая течёт в городе
В наслаждении
чувствах
обмене веществ
чувствовать что рука это улица / стоп / что голова это торговый центр в пригороде / стоп / что грудь серийный дом в Бруклине / стоп / желудок завод в Иокогаме / стоп / внутренности и дерево / стоп / на задворках во Франкфурте / стоп / коитус / стоп / Конкорд севший в Тиволи / стоп / отправить эту весть / стоп / ради тебя / стоп / чтобы заполнить этот бесконечно исчезающий город / стоп / с отсутствием объяснения / стоп / ради тебя / стоп / ради тебя ради тебя мы все метафоры друг для друга
Прибегаешь к новым способам чтобы разыграть страсть
Выходишь из дому чтобы найти ближайшее дерево и описать его
Находишь какое-нибудь дерево в любом случае И описываешь его
Выбрасываешь описание Идёшь домой
Сидишь совершенно неподвижно в кресле и испытываешь оргазм
Я сейчас рассматривала деревья сверху
сбоку
и снизу
Я даже залезла на дерево
и посмотрела на другие деревья
посмотрела на свет
увидела как он становится зелёным
как будто человек не был человеком
а листом веткой энтропией
Но всё же я создаю в темноте
по дороге домой
внутри себя
образы озноб стужу
выдуманные деревья которые в мире мертвы
синие и обременительные
Как будто природа прыгнула в смерть
во мне
(а природа действительно совершает прыжки)
Прыгай говорит мир
и мир полностью останавливается
Дома улицы автомобили с людьми
совершенно останавливаются
Едут за город и рассматривают дерево
Я нахожу это странным что я никогда не могу им сказать
то что они не видели
Это в этом городе (лес язык)
который мы разделяем друг с другом
или в городе который нам снится мне снится
когда я удаляется и переносится на совершенно другое место
(это город который переносится на совершенно другое место)
это в том удалённом городе который никогда не приближается
это там я нахожусь
там я кружусь как магнит
как принцип
всасываю в себя совпадения
выплёвываю их как системы
эй, мир!
Любимый мир
который функционирует как образ мира
Любимый образ
который функционирует как преобразование мира
Любимое постоянство
которое функционирует как замешательство
Наше со-бытие со-житие
сексуальное и следовательно ментальное
или ментальное и следовательно сексуальное
деятельность любимый!
Есть полная реальность
я думаю то что я вижу своими глазами
я вижу своими глазами то что думаю
Есть полная реальность
они думают то что видят своими глазами
они видят глазами то что они думают
Есть полная реальность и интрига
они думают то что я вижу своими глазами
они видят глазами то что я думаю
желание освободиться
всё охватить взглядом
упорядочить
стремление к более сильному стимулятору
нуль отвращения нуль мира нуль меня
пусть это будет третьей недоступной фазой
оргазм как судороги и отсутствие – эй, клоун!
Сцена целостности
точки цветы круги цветы эллипсы цветы радиусы
цветы касательные цветы квадраты цветы линии цве —
ты и т. д. цветы
птицы с подрезанными крыльями с клювом до хвоста со —
вершенно спокойно
всё ещё семенят вдоль касательной Так что
началось Это
в центре розетки крыльев Там
так Это начиналось Начинается
по замыслу то есть как сад но без входов,
ходов и выходов
Возможная интерпретация: зеркало
для Это(го) которое нельзя увидеть
солнце где же небо пульс а где же тело
и жара колотится в песке и вот
кровь возгоняет жар до предела
вместо воды в домах водопровод
жар здесь культивирует свою натуру
выходит наружу где всё снаружи что
где в точке замерзания снег он же культура
обжигает тело горящим пальто
горе где же роскошь столб а где опора
тело потеряло шифр недр своих и там
на руинах мозга хаос спит который
шлёт планете ворох бесхозных телеграмм
в лабиринтах светлых и светло-зелёных листьев
в лабиринтах страха где небо ясно
и жизнь само собой разумеется
чересчур само-собой-разумеющаяся
там вкус штукатурки камня лома
запретная зона вход воспрещён опасно для жизни
Я лицо которое отворачивает своё лицо
камень который когда переворачивается
суть камень
Мне слезу одолжила вода
всё плакала и плакала не выплакать никак
В стране которой нет и следа
Дружок у меня был дурак
Я слышала он беспрестанно твердил
что дурость нам нужно хранить что есть сил
Восхвалим же воду что плачет всегда
И дурня что знает идти нам куда
лестницы-воды небеса-камня дома-ветра
подвалы-воздуха сердца-дождей тела-песков
рты-скал животы-рек гениталии-льда
лёгкие-снега мозги-угля пальцы-неба
нервы-соли глаза-земли скорбь-сердца
чёрная буря в замкнутой пещере
чёрная сирень пахнущая серой
чёрный снег
беседы со смертью:
Свобода свобода свобода
снег падает
могучими сугробами ложится в небе
и небо совершенно чёрное
В мае сирень расцветёт, и как расцветёт!
В другой атмосфере в трепетной радости в немыслимых вещах
которые так или иначе мыслятся
воображение подобное сахару что мы называем ужасом на краю
радости
на краю где сидит птица
она ничего не пьёт
она ничего не поёт
вот так волшебство подаёт о себе вести
птицы падают
а мы видим их смерть через много-много световых лет
внутри первой басни есть вторая внутри второй есть
третья внутри третьей четвёртая и т. д. басня
внутри басни № 3517 есть человек который рассказывает об одной
теплице внутри теплицы которая находится в саду и тот сад в саду
и теплица внутри теплицы…
В саду № 1423 сидит человек который говорит о саде
где сидит человек который рассказывает о саде где си —
дит человек…
человек № 8611 рассказывает множество басен
внутри басни № 4280 всё сидел мужчина и ждал что я
приду к нему Меня зовут говорит он а потом
рассказывает мне немного о себе самом
Сцена универсальности
Если сцена вращается я буду рассматривать это как преимущество
судьбу и вовсе незачем поминать всуе она сурова
я хочу сказать что незачем смотреть на сову так
как будто ласточек и чибисов и т. д. не существует
вспомним как они махали крыльями
в стаях которые никогда не были частью картины
Впрочем совы тем более не были никогда частью картины
что весьма характерно: большинство вещей скрыты от глаз
Да и Рай тоже не был её частью Сад
который я однажды видела на картине и сад
в котором я когда-то была оба были её частью
это было совершенно случайно что весьма характерно:
случайное есть единственное действительно выражающее
тоску по Раю Тоску что была частью его
потому что истина никогда не была частью Рая
Потому что истина никогда не будет ничьей частью
Идёт дождь Светит Солнце Идёт снег
Штормит Погода сильно различается
В различных районах Земли
Земля вращается И когда-нибудь исчезнет
Как песок исчезающий между пальцами
Даже пальцы для этого не нужны
Она просто исчезнет И песок исчезнет
И образ земли как песка который исчезнет исчезнет
Но сейчас-то земля вращается
И сильно отличается от песка который исчезает
Большая и прочная где есть место для массы людей
В массе различных районов
Где сильно различается погода
Нпрм., идёт снег или идёт дождь или штормит
Солнце сияет Или светят луна и звёзды
Love Love Love Happy happy love
Я смотрю как лежит и греется на солнце кошка[19]
Она лежит в шахте Она облизывает лапы
Она почти неподвижна Шахта пуста
Не считая пустой банки из-под апельсинового сока
Растение пробивается в трещину
Тень растения движется
Не знаю что за растение Оно зелёное
Шахта наверняка зачем-то была нужна
За шахтой стена
Это наверняка дом
Это наверняка задняя часть дома
В доме наверняка есть фасад
Там наверняка есть окна
Ведь дом находится в центре города
Город удивительно распространился
И он распространяется всё больше и больше
Если я напишу что дерево стоит на равнине[20]
Или пожалуй что оно стоит в поле Одиноко
Что листья у него поседели Что ствол полый
Что крона кричаще жгучего красного цвета
Что стало быть это терновник Что крона зелёная
Что листья вянут Что цветы источают аромат
Что дерево функционирует Чтобы функционировать
То я сделаю всё что было в моих силах чтобы увидеть
Время которого хватит дереву чтоб умереть
И время которого хватит мне
Входят в простые химические соединения
Пространство видения сновидения факты
Пространство в котором я стою на равнине Одиноко
Видения в которых дерево смотрит на мои листья
Сны в которых тело полое и череп цветёт
Факты в которых время ощущается как пространство
Дома с широкой внушительной лестницей
Двери с латунными ручками Полированные
Прохладные коридоры с побелкой и плиткой
Комнаты со стульями столами и кроватями
Импровизированная электропроводка
Цистерны для отходов
Вода для ядовитых веществ
Свет для глаз
Это вовсе не вопрос адаптации
Вовсе не вопрос выживания
С этим можно более или менее справиться
Это вопрос всего
Всего что может быть наименьшим в мире
Или чем-то другим в движении в мире
Или миром в движении во мне
Формулировать Формулировать Формулировать
Пока вода течёт с более высоких точек вниз
Пока вода льётся под напором через трубы домов
Пока снег тает на склонах гор
Пока лёд замораживается в контейнерах
Пока солнце горит
Пока в домах сохраняется комнатная температура
Пока птицы поют
Пока газеты выходят
Пока горы медленно эродируют
Пока здания площади украшаются
Пока деревья зеленеют
Пока женщины рожают
Пока цветы увядают
Пока могилы закапываются
Пока дождь падает
Пока пульс бьётся
Город сейчас настолько огромен что правит случай
Слияние искусства и жизни
Дверь которая ведёт в дом
И выходит на улицу
Улица вливающаяся в длинный ряд домов
И выливающаяся в длинный ряд улиц
Площади где небо падает
Шок который размножается
Имена о которых никто и слыхом не слыхал
Улицы которые латали не припомнить когда
Находки из разных времён
Графики в ящиках
Музеи с трупами
Чучело автомобиля на пьедестале
Магниты с язвами ран
Love Love Love Happy happy love
Машина счастья
Угрюмая фантазия
Фантастическое зрелище
Колесо застывшее неподвижно
Этого никто не замечает
Все бегут ради жизни
Слово которое сбывается
А собаки лают
Действие симметрии
Пустыня быть может пустынной настолько
Что никто не поверит она ещё здесь
Мёртвые могут мертвы быть настолько
Что никто и не видит они ещё здесь
Словно водоросли лежат они тут
На песке под сводом небес
Лежат и воду ждут
Чтоб вода запустила процесс
Утром солнце взялось за дело
В грандиозном свете явилось
Даже самое обычное тело
Замечает как обновилось
Начинает песню о солнце
Это важно чтоб солнце взялось за дело
Начинает лучиться как солнце
Важно что всё есть тело
Камень катится с гор
Сизиф катит камень вверх
Камень катится с гор
Сизиф катит камень вверх
Камень катится с гор
Сизиф катит камень вверх
Сизиф поёт:
Камень взлетает над горами
Вот сидит на странной скале человек
Они странно срослись друг с другом
Ветку вишни рисует сидит человек
Часть ствола в небо взмыла упруго
Ветку вишни рисует гляди человек
Часть ствола в небо взмыла упруго
А как будто скала и сидит человек
Странно сросшиеся друг с другом
Затем он из камня выходит
Как будто из камня был сотворён
Затем он на сцену выходит
Как будто съехал с катушек он
Долго на камне танцует он
И камень уже полумёртвый
Затем на сцену падает он
Как если б был сам собой мёртвый
Затем они покидают язык
Как будто из слов сотворены
Затем они ввихриваются в язык
Как будто из глины сотворены
И вот уж летают вперёд-назад
Меж сознаньем и зрением их полёт
Пока всё не станет хуже стократ
Так что жизнь словно молния бьёт
Тогда наконец они знают место
Пьют сахар и кушают снег
И кто-то плакать начал естественно
И кто-то пустился в смех
Затем свои рядом кладут тела
Проверить что может из этого выйти
И кто-то совсем уже сходит с ума
И кто-то вдруг начинает видеть
Общество может окаменеть
Гранит монолита кусок
А масса жителей закостенеть
Так что жизнь погрузится в шок
И сердце совсем в тени
И сердце почти улетело
Пока не начнёт кто-то строить в те дни
Город мягкий как тело
Действие транзитивности
Соединения дислоцированы в неправдоподобнейший район
с танками закамуфлированными под беременные камни сцены
У солдатиков в мыслях возможных наслаждений рацион
но наслаждения зачастую это быстро мутирующие гены
Они размещены там в интересах прибыльных корпораций
Их развёртывание для национальной экономики полезно
С самого начало бомба уродливый зародыш рацио
С самого начала бомба – это взорванная фантазия железная
И как будто во сне наступит их час и срок
словно сперма преобразована в возбуждённый тротил
как будто все их мысли мощный электрический ток
а крики слепок с плачущих сирен и их бьющих крыл
Осталось только: вечно печальная встреча
с тем что никогда не будет ничем иным кроме ими убитых
Осталось только финансовые потоки увлечь
для горстки власть имущих чтоб не оскудевало у сытых
Их отношения с солнцем и другими светилами из случайных рядов
научили их считаться с косностью масс чтоб без мистики
Их церкви построены из шлака обгорелых мозгов
и они ставят на стратегию основанную на статистике
Это дело пугливых вялых маленьких кардиналов
уверенных что смогут сказать солнце стало чёрным
Хуже всего то что чем громче они кричат о началах
тем быстрее солнце масс едет вспять упорно
Это дело трусов и широкоплечих шакалов за ними
Они утверждают что мир хорош в своём естественном проявлении
Они глотают мясо за которое заплачено другими
поскольку те же другие глотают сырое мнение
Это дело ангелов похожих на пресыщенных кондоров
встречающих всех своими любезными улыбками или
У них есть своё место в ложных мира конторах
Но массы должны учиться идиосинкразическому стилю!
Пусть сгниют артишоки но не пойдут в продажу
если прибыль недостаточно высока
свиньи нагоняют вес в их суточном фураже
пищевые добавки взятые не с потолка
Подгнивают на складах рис и томаты
и воняет разлагающегося мяса гора
Министры сельского хозяйства кормовые прелаты
от добра не ищут другого добра
Рыба кормит всех изобилуя протеином
Рыба прямо в сети голодающим идёт
Рыба пульсирующим социальным механизмом
делает сытыми лишь сытых наперёд
И давно уже чёткое есть умопостижение
здравый смысл как пирог делить и дружно жить
И всё же они верят что народное расположение
легко эксплуатировать обещаниями и воздухом кормить
Энергия – вот радость в мире она сияет
сияющие лица у кого всё есть
И печальный вид у тех кто мёрзнет голодает
просто потому что им нечего есть
Внутри социума рядом со связанной девушкой г-н Де Сад
И медленно ласкает ей грудь и плечи он
И шепчет ей что целое уступит сдав назад
частичному желанию разрозненных сторон
Затем релятивирует ей части он умело и
хлещет их кнутом и взбивает вместе сложно
пока она не станет непостижимо целой и
как ночь в ясный день невозможной
Затем он ей читает труды свои о боже мой
по метафизике общественной системы вот напасть
Он полагает вся эта машинерия движима
сексуальной мистикой борьбы за власть
Но кто ж модель политики увидит в свете ярком
что девушку прожгла насквозь таинственная власть
Напалмом жги – Америки торговая марка:
Ты часть страны что славится как Божья часть
И они выращивают зерно на алтаре в Чили
и держат в старой пушке молоко на льду
и из стрел отравленных костёр разводят или
выращивают рис в заброшенной крепости в саду
И играют с бомбами невинными в мячик
И находят укрытие в парламенте пустом
И крохотными фигурами в шахматы фигачат
ходят президентом ан мат ему потом
И виноград возделывают в каменистой Мафии
И внутри банков забивают своих овец и коз
И затем гоняют Rolls-Royces по всей Софии
И сжигают доллары рубли и франки of corse
И затем поют песни человеческого счастья
И поют песни человеческого горя
И затем наплевать им на все партии и части
и последнего бумажного тигра крепости смывает в море
Многие люди мечтавшие устало
об обществе сидели под затяжным дождём
мечтали чтоб из бездны солнце снова встало
согрело одинокого и знак чтоб на нём
Вдруг смотри! – и уже он счастливая машина
Вдруг угрюмая фантазия тешит его макабром
Вдруг он раз! – и смеётся неудержимо
Вдруг затих он словно захлопнул жабры
Вдруг в погоню бросается за жизнью своей
Вдруг у него есть слово и оно сбывается
Вдруг как данности верит всему без затей
Вдруг он точно знает чего добивается
Истина – это процесс что стараются скрыть
но не скроешь его если он расколот
И вера будет в самых тёмных пещерах жить
И в чистейшем избытке утоляя голод
Жизнь священна
Действие непрерывности
Есть василиски с каменными крыльями
увенчанные коронами камни что приходят в движение
золотые короны для святых
сказки о свободе материи
священные молебны-жернова
мелющие в глубоких культурных слоях
урожай в заброшенной пустыне
цветение фундамента аллилуйя
асимметрия видений
Есть мрак с солнечными протуберанцами
парализованные дураки
психозы что прекращаются внезапно
со скоростью более 100 миль в секунду
чудеса доброжелательности взрыв
социальных рамок
дурак выходит из своего образа зажигает
свечу при ярком солнечном свете
желание увидеть невидимое
Есть леса с горячечным бредом деревьев
славящихся своим стремительным ростом
внезапно утром лиственная крона
распускается зачарованная прекрасная
глобальное повышение температуры
пышное буйство полов
люди как одержимые вступают в контакт
со скоростью нарисованных ураганов
парламенты источают мёд
Есть марксисты на глиняных ногах
преждевременно родившиеся колоссы
когда они вдруг трескаются
море смывает их
ибо царит волна конъюнктуры
битва за рынок сбыта
война за гарантии мира
между сторонами на рынка труда
время великих религиозных войн
Есть феминистки-лесбиянки
крупные матроны боготворящие мясо
скульптуры Бернини обретающие свободу
трубящие лебеди
появляются на площади во время сиесты
выступают в протестном шествии
процессия обнажённых по городу
с Клитемнестрой во главе
чистый вызов
Есть пророчества о рае
ягнёнок и лев возлежащие мирно
эйфорическая среда счастья
защищённое детство
пахнет болезнями
старые больничные букеты
застоявшаяся вода
слабоумие
лучше уж провалиться сквозь землю
Есть лихорадочные декларации
подношения цветов и вина
белокрылые голубки в клетках
девственницы во гробах
бородатые анекдоты
кочующие от пьянки до пьянки
трава зеленящая мозги
лепечущая красота
внутри политической инициативы
Есть панегирические вечеринки
могилы открываются слишком рано
люди покидают фабрику
липнет трупный запах
кто-то прыгает на столб
торжество и ликование
полиция и солдаты открывают огонь
что нам делать
жизнь священна
Действие связности
Eternity is in love with the
productions of time
1. Они выходят в пустыню и встречают энергию
2. Время которое в своём огромном целом может быть измерено только жизнью
3. Нпрм. слово пусто ли оно в самом себе отрицает ли оно само себя
4. Тепло. Осмотическое давление между телом и воздухом исчезает
5. Человек сделанный из песка. Человек приводящий пустыню из песка в движение
6. Вещество вселенной в теле. Хмель производящий нашу любовь
If the fool would persist in his folly
he would become wise
1. Вопиющие к небу. Это то (Это) что они есть
2. Столь свободно сколь лишь конфликт формулирует свою устойчивую модель
3. Пульс без тела
4. Он ложится на коврик у двери любимой
5. Она отказывается есть пока они не поймут
6. Уж лучше безумие чем отвращение к другим
If Sun & Moon should doubt
They’d immediately Go out
1. Они ложатся спать друг с другом как дерево которое расцветает
2. Запылённое лето поднимающееся из пыли
3. Полное молчание языка обо всем этом что не происходит
4. Избыточные движения как признак жизни
5. Избыточные формулировки как признак жизни
6. Они пылают. Они бессмертны
In her trembling hands she took
the new born terror howling
1. Я ведь зову тебя когда я думаю что ты оставляешь меня
2. В скрытых переходах между жизнью и смертью
3. Я не хочу притворяться что я мёртв (мертва, мертво). Я боюсь
4. Я принимаю своё бессилие потому что отрицаю его
5. Пою. В синеву
6. Мы выживаем только потому что используем слова
Exuberance is beauty
1. Они танцуют на улицах. С цветами во рту
2. Завуалировать случайную смерть случайной жизнью
3. Как в бреду радость оттого что ты ничего не значишь
4. Они разговаривают с незнакомыми людьми
5. Не сравнивают а создают собственное перевоплощение
6. Они знают что этого достаточно. Более чем достаточно
God made Man happy and Rich, but
the Subtil made the innocent Poor
1. Все что у нас есть мы украли друг у друга
2. Как будто человек не был человеком
3. Мир находящийся во мне как вещество которое мы разделяем друг
с другом
4. Мы делимся пищей
5. Мы даже делимся существованием
6. Живи так чтобы у тебя были будущее и надежда
I then asked Ezekiel why he eat
dung & lay so long on his right
& left side? he answer’d, «the
desire of raising other men in-
to a perception of the infinite»
1. Они идут воевать друг за друга Воевать друг против друга
2. Иногда все ещё имея достаточно избытка чтобы раздавать смерть так медленно что она похожа на жизнь они стремятся любить ненависть друг друга
3. Это ты. Это я. Это наше недопонимание
4. Голые как Джон и Йоко Оно
5. Иисус рассказывающий фантастическую историю Так выпьем же!
6. Мы все семафоры друг другу
…all that has existed in the space of six thousand years,
permanent & not lost nor vanished, & every little act,
word, work & wish that has existed, all remaining still
1. Нам есть над чем вместе работать
2. Кто-то вламывается в дом и живёт там как можно дольше
3. Счастье – это изменение которое происходит со мной когда я описываю мир, Оно (Это) происходит с миром
4. Мы живём друг в друге
5. Мы продолжаем жить друг в друге
6. Легитимность отношений сгущается и смещается
Действие вариативности
И вот вращается машина счастья
С человеком он белый и ест соль
Куда ему пойти? Нет у него другого места
Звёзды – его слова и экскременты
И вот вращается угрюмая фантазия
С человеком общипавшим перья с ангела
Что ему делать? Что ещё?
Он так восхитительно беседует с небом
И вот вращается фантастический спектакль
С человеком поджигающим самого себя
Что ему сказать? Есть ли ещё что-то сказать?
Это вопрос милосердия
И вот вращается колесо стоящее на месте
С человеком учинившим резню
Куда ему идти? Но идти-то ему и некуда
Его тело – это дар земле
И вот вращается Это и никто этого не чувствует
Человек исчерпал своё семя
Он разговаривает со всеми Он обнимает всех
Женщины накормят
И вот вращается Это и все бегут ради жизни
Жизнь не должна исчезнуть
Да и с чего бы ей?
Когда каждый догнал каждого
И вот вращается слово которое свершилось
И все стали мишенью его молчания
И вот вращается Это и собаки лают
Действие расширения
последний раз видели на экране / стоп / в Праге / стоп / вычитали
в русской газете / стоп / текстовая машина / стоп /в текстовой машине всё пошло наперекосяк / стоп / восторг / стоп / его главные произведения / стоп / о травматической химии системы / стоп / 15 экз. / стоп / естественное политическое сознание / стоп / у всех / стоп / отдельным изданием / стоп / непристойная мазня / стоп / в старой записной книжке / стоп / сохранено / стоп / надо издать / стоп / депортация / стоп / реклама / стоп / нужно следовать ритуалу / стоп / следовать за утопией / стоп / не знаю его / стоп / у него должна быть какая-то функция / стоп /
Пжл., 319 / стоп / заказал доставку пищи / стоп / есть ставни для / стоп / вооружён / стоп / телеграммы / стоп / подслушано / стоп / лирично / стоп /речь идёт о его метаболизме / стоп / он любит гейшу / стоп / Япония / стоп / you know / стоп / хвалится своей эрекцией / стоп /
в Бруклине / стоп / Эвелин / стоп / замужем / стоп / за адвокатом / стоп / Миллер / стоп / 27 Commercial Road / стоп / чувствует что голова его треснет / стоп / слишком много воздуха в кишечнике / стоп / это всё из-за гейши / стоп / код / стоп / рак лёгкого / стоп / но нам-то что
с того / стоп / за исключением эстетических / стоп /
он завтракает с Буддой / стоп / очевидно новые методы / стоп / м. пр. они посадили дерево / стоп / не взошло / стоп / настаивают на том чтобы сидеть в тени / стоп / солнечный удар / стоп / ожог / стоп / их завтрак невидим / стоп / воздушные ножи воздушные вилки / стоп / едят описание / стоп / пустота / стоп / нирвана / стоп / избегать слухов / стоп / съешь телеграмму / стоп /
карта области / стоп / деревья отмечены / стоп / но не то дерево где он сидит / стоп / он говорит как сова / стоп / он зубоскалит / стоп / гашиш / стоп / поговорил с ним / стоп / присутствовал когда дерево взошло / стоп / изображение / стоп / трудно доказать / стоп / он говорит полиция это фикция/ стоп / you know / стоп /
последовали за ними / стоп / в автомобиле / стоп / в лес / стоп / пешком к дереву / стоп / разметка следует / стоп / поединок / стоп / отчёт / стоп / высокий / стоп / «прыгай говорит мир» / стоп / тьма / стоп / «мир полностью застыл» / стоп / пули прошили мозг / стоп / они лежат —
там / стоп / справься у Маркса / стоп / ждут распоряжений / стоп /
а больше ничего / стоп / его выследили / стоп / чаще всего сидит в кафе / стоп / свистит / стоп / каждый раз одно и то же / стоп / ноты следуют / стоп / 11 час. / стоп / забросил свои морфологические исследования / стоп / 15 час. / стоп / купил магнит / стоп / играет им / стоп / сосунок / стоп / выкури это из меня / стоп / он не услышал / стоп / 17 час. / стоп / реплика / стоп / эй мир / стоп / 19 час. / стоп / он повторил / стоп / эй мир / стоп / и свистнул / стоп / систему можно найти / стоп /
встретились с ней / стоп / разговаривают / стоп / и любят / стоп / сразу / стоп / просто потрясающее занятие / стоп / нечего больше сказать об этом / стоп /
эй clown / стоп / всё это доступно / стоп / сцена / стоп / ясно / стоп / никогда не было таким большим / стоп / эй / стоп /
Действие целостности
внутри первой фабрики вторая, внутри второй третья, внутри третьей четвёртая и т. д. фабрика
внутри завода № 3517 стоит мужчина у станка
на фабрике № 1423 стоит человек у станка
Человек № 8611 всё время что-то нёс о свободе
В конце всех объединённых заводов стоит человек и зарабатывает деньги
Внутри первого барака второй, внутри второго третий, внутри третьего четвёртый и т. д. барак
Внутри барака № 3517 люди уложены штабелями в кучи
В бараке № 1423 люди совершенно одинаковы
Человек № 8611 всё время что-то нёс о мире во всём мире
В конце всех объединённых бараков сидит сумасшедший генерал
Внутри первого учреждения второе, внутри второго третье, внутри
третьего четвёртое и т. д. учреждения
В учреждении № 3517 собраны все определённо ненормальные
В учреждении № 1423 – индивиды, говорившие, что ненормальные нормальны
Человек № 8611 всё время что-то нёс об обществе
В конце всех объединённых учреждений заседает экспертная комиссия
Внутри первого парламента ещё один, внутри второго третий, внутри третьего – четвёртый и т. д. парламент
В парламенте № 3517 обсуждается вопрос о власти
В парламенте № 1423 обсуждается вопрос о власти
Человек № 8611 всё время что-то нёс в духе «проявим чуть больше
фантазии»
В конце всех объединённых парламентов сидит хорошо оплачиваемый консультант
Внутри первой канцелярии другая, внутри другой третья, внутри
третьей – четвёртая и т. д. канцелярия
В канцелярии № 3517 сидит консультант консультирующий управляющего
В канцелярии № 1423 сидит управляющий управляющий консультантом
Человек № 8611 всё время что-то нёс об осмотрительности
В конце всех объединённых офисов сидит хорошо оплачиваемый
соглядатай
Внутри первого банка другой, внутри второго третий, внутри третьего четвёртый и т. д. банк
Внутри банка № 3517 сидит человек и рассчитывает общие военные
расходы на оплату
В банке № 1423 сидит человек и рассчитывает общие военные доходы
Мужчина № 8611 всё время что-то нёс о справедливом распределении
В конце всех объединённых банков сидит умный спекулянт
Внутри первого концерна другой, внутри второго третий, внутри
третьего четвёртый и т. д. концерн
Внутри концерна № 3517 сидит человек и рассчитывает трудозатраты рабочего
В группе № 1423 сидит человек и рассчитывает продолжительность
жизни рабочего
Человек № 8611 всё время что-то нёс о праве индивида на собственную жизнь
В конце всех объединённых групп сидит династия финансовых магнатов
Внутри общества другое, внутри второго третье, внутри третьего
четвёртое и т. д. общество
Внутри общества № 3517 сидит человек, который размышляет об
обществе (о судьбах общества)
В обществе № 1423 сидит человек и раздумывает об обществе (о судьбах общества)
Человек № 8611 всё время что-то нёс о счастье
В конце всех объединённых обществ сидит мистер… и улыбается:
Очень рад знакомству. Вы мой самый первый пациент
Действие универсальности
Они встают в шеренгу по одному пробивают карточку прихода
и переодеваются
Они говорят о погоде. Было не очень холодно
Вот на фабрике холодно. Хорошо что хоть дождь шёл недолго
А ровно в 6:00 они должны быть на своих местах
Тут ещё вдобавок и окон нет
А к холоду в конце концов привыкаешь
Но до 3 час. ещё далеко Интересно как там насчёт дождя
Они переодеваются встают в шеренгу и пробивают карточку ухода
У них есть персональные шкафчики для личных вещей
Для денег и ключей, нпрм. И для писем если кто-то их получает
Вначале кое-кто отворачивался
Когда они снимали штаны А кто-то усмехался
Да и кровати вначале стояли слишком близко
И говорили они вначале слишком громко
Каково это стрелять в человека
Теперь они все читают свои письма друг другу
Они привязывают их к кроватям когда те буянят
Никто их не понимает
Те кто привязывают сами кажутся буйными
А что им остаётся
Когда те более-менее спокойны то сидят в коридорах
Кто-то возможно рассказывает историю
Нпрм., он может утверждать что вода которую они пьют
Это вино Тогда все смеются и напиваются вдрызг
Присутствующие должны выслушать множество докладов
Во время доклада кто-то разговаривает Другой читает или спит
Кое-кто делает заметки или бормочет что-то себе под нос
В четверг ему выступать с докладом
Только бы пришло побольше людей
Большинство разошлось из зала на переговоры
Голоса звучат так будто это важно
Невозможно услышать что они говорят
Большинство людей друг с другом на ты Это им кажется практичным
К тому же это создаёт уютную атмосферу
И им все равно предстоит пробыть вместе бо́льшую часть жизни
Кое-кто конечно предпочёл бы быть свободным
Ну и ладно Принуждения нам не надо
Когда у кого-то день рождения они угощают всех
В феврале пропал важный документ
Кажется они заинтригованы кто это сделал
В присутствии клиентов им следует разговаривать тише
Тогда их шаги слышны чётче
От этого кое-кто начинает чувствовать неуверенность
Вот почему полы из мрамора
Свежие букеты появляются на ресепшен каждый вторник
Впрочем это нововведение
Есть тут конечно и свой местный шутник
Приятно видеть что не одной честностью они живы
Они просто заходят и смотрят на всё это
Они говорят о погоде Было не очень холодно
Деньги в общем есть Хорошо хоть дождь шёл недолго
А ровно в 10:00 они должны быть на своих местах
Это уж для них самих стало делом чести
А к деньгам в конце концов привыкаешь
Но до 3 часов ещё далеко Интересно как там насчёт дождя
А посмотрев на всё это они отправляются
Бывает что они встречаются друг с другом на улице
Или сталкиваются нос к носу в пивной
Большинство из них ведь знакомы
По крайней мере знают друг друга в лицо
Так что они любят поговорить о правящих классах
Многие считают что угнетаемые
Любят следовать законам и нормам правителя
Совершенно нормально обсуждать такие вещи
Текст симметрии
В первый день они придумали песок. И песок ложился спокойно, как они и представляли это себе и внутри себя. Когда песок лёг, они проверили, возможно ли пройти по нему. Да, это вполне было возможно. Когда они шли, то немного проваливались в него, но не так сильно, чтобы беспокоиться об этом. И они увидели, что в песке остаются отметины. От каждого шага, который они делали в песке, оставались отметины. Они назвали их «следы». Теперь они могли легко видеть, где сами же они шли. Это было хорошо. А поскольку ветер и дождь они не придумали, следы оставались там, где были. Точно так же и другие могли последовать за ними. Если у кого-нибудь возникло бы такое желание. А разве это не хорошо. Так что уже в первый день они оставили много следов на песке. Весь первый день они просто ходили туда и сюда и оставляли следы на песке. Когда они оставили много следов на песке, они сели отдыхать и наслаждаться результатами своих трудов. Они рассматривали бесконечную поверхность и описывали её друг другу. И когда они закончили описывать её друг другу и им больше нечего было сказать друг другу ни о песке ни о множестве следов, которые они оставили на бесконечной поверхности, они увидели, что чего-то не хватает. И один из них сказал: я буду входить в эту пустыню и выходить из неё, когда захочу.
На второй день они придумали свет. И свет распространился сам собой, как они и представляли это себе и внутри себя. Когда свет закончил распространяться и когда свет стал повсюду, они увидели, что могут видеть песок. И тут же начали описывать то, что видели. Жёлтый и золотистый, сказали они. И зелёный, и синий, и красный, сказали они. И чёрный и белый сказали они. И серый, сказали они. И они сказали это множество раз. В конце концов у них действительно появилось ощущение, что они видят одно и то же. И это было хорошо. Чуть позже они увидели, что они также могут видеть друг друга. Мы можем видеть друг друга, сказали они. Именно так сказали они. И поскольку они сказали именно так, у них появилось ощущение, что они видят одно и то же. И это было хорошо. В полдень, когда свет был очень сильным, они обнаружили, что свет был очень сильным, и они закрыли глаза и сели на песок чтобы отдохнуть и не потеряться. Они, собственно, не подумали, что свет будет таким сильным. Он отнял у нас власть, сказали они. И пока они сидели на песке с закрытыми глазами, они весьма страдали от жара всего этого света, который они придумали. Ведь ветер и дождь они ещё не придумали. Так что прохлады совсем никакой не было. Отвлечёмся на момент от всего этого, сказал один из них. Так они и сделали. И у них действительно было ощущение, что они видят одно и то же. Я вижу свет перед собой, сказали они. И таким образом они вдруг поняли, что всегда любили друг друга.
На третий день они придумали воду. Иначе вода могла бы появиться сама собой. Выглядит так, будто она появилась сама собой, сказали они. И затем они попытались походить по ней. Но не смогли. Они все время проходили сквозь неё. И когда они вернулись на песок, у них были мокрые ноги, облепленные песком. Затем они сели и счистили песок с ног. Сначала это было сложно, потому что песок был влажным. Но постепенно стало легко, потому что песок стал сухим. Поэтому они стали беседовать о песке и воде и о влиянии их друг на друга. И они вспомнили, как уже в первый день они ощупывали песок. Он исчезал, проходя между пальцами. Затем они пощупали воду. Она исчезала, проходя между пальцами. В конце концов они стали щупать и свет. Такое ощущение, будто исчезли пальцы, сказали они. И они почувствовали тогда, что получили подтверждение своей любви.
На четвёртый день они придумали траву. Когда трава стала такой зелёной, как они это представляли себе, они увидели, что они не видят песка. И все следы, которые они нанесли на бесконечную поверхность, исчезли. В воздухе были птицы, в воде были рыбы, и, когда они лежали на траве, они чувствовали её прикосновения к коже. Это было чудесно. Но хотя это было чудесно, они были одни в мире. И захоти кто-нибудь найти их, он наверняка не смог бы их найти. После того, как следы исчезли, а бесконечная поверхность покрылась травой. Затем они поднялись и обсудили сложившееся положение. В конце концов они договорились двинуться сквозь траву и посмотреть, что произойдёт. Ничего не произошло. Весь четвёртый день они шли сквозь траву, и, когда трава становилась высокой, они держались за руки, чтобы не потеряться, но ничего не произошло. Они не оставляли следов, трава смыкалась позади них, и они ушли от воды. И они поняли, что здесь недоставало больше, чем они сначала подумали.
На пятый день они придумали летнюю жару. Когда летняя жара достигла своего максимума, такого, какой они представляли себе, они отдыхали, полностью погрузившись в себя. Они не знали, зачем они придумали летнюю жару. Это было совершенно избыточным. В полдень свет был и так настолько сильным, что он был сильнее, чем даже самая сильная летняя жара. Но, возможно, они забыли, что придумали свет. Точно так же они начали испытывать жажду после того, как придумали воду.
И особенно после того, как они ушли от воды. Почему мы постоянно делаем избыточные и бесполезные вещи, сказали они. Но как только они спросили, они поняли, что вопросов существует поистине в избытке. Этот избыток и есть истина, сказали они. И если кому-то захочется, они, вероятно, найдут нас. Они будут любить нас именно потому, что любить нас совершенно избыточно. Таким образом, они рано или поздно придумают нас. И они увидели, что нет ничего, чего бы им не хватало.
На шестой день они придумали бумагу. Когда бумага стала такой белой, какой они её себе представляли, они увидели, что не видят песок, или свет, или воду. В конце концов они не видели даже травы. И летняя жара давно исчезла. Это было очень опасное положение. Это было самое опасное положение, в котором они когда-либо находились. Бумага была абсолютно повсюду. Со всей этой бумагой выходит полный перебор, сказали они. И они рассматривали бесконечную поверхность. Она была белой. Они, собственно, и не представляли себе, что это всё должно быть таким белым. Она отняла у нас власть, сказали они. А ведь это всего лишь бумага, сказали они. Вот как они описали всё это. Жёлтая и золотистая, писали они. И зелёная и синяя и красная, писали они. И чёрная и белая. И серая. И они писали это множество раз. В конце концов у них действительно сложилось ощущение, что они пишут одно и то же. И когда они были абсолютно уверены, что они пишут одно и то же, они начали писать о первом и втором дне, о песке и свете. И они писали о третьем и четвёртом дне, о воде и траве. И о пятом дне писали они, о летней жаре. Наконец они стали писать о бумаге. И у них действительно сложилось ощущение, что они пишут одно и то же. И это было хорошо.
На седьмой день они придумали снег. И снег ложился спокойно, как они это и представляли себе и внутри себя. Когда снег лёг, они проверили, возможно ли пройтись по нему. Да, это вполне было возможно. Когда они шли, они немного проваливались в него, но не так сильно, чтобы беспокоиться об этом. И они увидели, что в снегу остаются отметины. От каждого шага, который они делали, в снегу оставались отметины. Они назвали их «следы». Теперь они могли легко видеть, где сами же они шли. Это было хорошо. А ветер и дождь они не придумали, поэтому следы оставались там, где были. Точно так же и другие могли последовать за ними. Если у кого-нибудь возникло бы такое желание. А разве это не хорошо. Так что уже в седьмой день они оставили множество следов на снегу. Когда они оставили множество следов на снегу, они сели отдохнуть и наслаждаться результатами своих трудов. Они рассматривали бесконечную поверхность и описывали её друг другу. И когда они закончили описывать это друг другу и им больше нечего было сказать друг другу ни о снеге, ни о множестве следов, которые они оставили на бесконечной поверхности, они увидели, что всё покрыто снегом. Всё снова появится само собой, сказали они, когда снег растает.
На восьмой день они придумали кровать. Весь восьмой день они отдыхали и любили друг друга. Это было здорово. Таким образом, они наконец стали достаточно избыточными.
Текст транзитивности
Посреди безграничного сада
Тем не менее на месте остаются границы
И пульс и давление падают
И тела пытаются плачем излиться
Но не могут слёзы нужные выжать
И только в сексе немного влаги таится
И телам на белых носилках лежать
Ибо о счастье несут бред они в частности
Ибо только чистые дураки говорят так поржать
(Скелет ощущает себя в безопасности)
И доктор ведёт их в последний отрезок жизни
Он видит как они онанируют на скелет
И помогает получить простое счастье их организму
Когда они кончают то воздух насыщен и согрет
Слезами спермой и слизью а в облаках вода
И атмосфера удушлива и воздух спёрт
Оргазм сотрясает даже обычные города
Они видят как врач сам кислоту берёт
И поехал пациентам навстречу
Объясняет им процедуру рот в рот
По сути мы все мертвы я вам отвечу
В середине нашего жизненного пути
Жизнь просто гнусная и глупая и пустая Нечего
Бояться Это просто факт Проще уйти
Если уж терять перспективу Что ж
Что ж он сказал и поднял нож
И искромсал видений неликвиды
И засмеялся и закричал и стал шаловлив и пригож
Хей-хей я гигантская молния гниды
Искрятся ваши покрывала от обиды
В конце концов возникла первая боль
Однажды в больнице пациент пятачок опускал
И словно свинья хрюкал и хрюкал доколь
Все не восприняли это как ясный сигнал
К страху и свободе любви и боли
И мятежники пополнили персонал
Бежат кричат Посмотри на сердце моё что ли
Оно бьётся как речь под кожей
Мне хочется полюбить твою боль и
Пациенты прижались лицом к окну о боже
Следя за играми друзей недостижимых
И зная это невозможно тоже
Мир под давлением больных и одержимых
От мелких грязных и больных убийств весь мир во лжи мой
Текст непрерывности
Они не могут взять и сказать что не видят меня. Просто я люблю их и хочу одного чтобы они все были счастливы. Так что я знаю что они прекрасно видят меня. Вчера был особенно плохой день. Когда они пришли за мной. Они сказали что если я буду плакать у меня сильно понизится давление. А если я не буду плакать у меня будет слабый пульс. Не думаю что они поняли меня. Мы катались по саду. И я попытался/лась объяснить им что меня не нужно привязывать к носилкам: Разве вы не любите цветы сказал/ла я. Нет мы их любим конечно. Нет не думаю что они меня поняли. Один из них сказал что здесь просто рай для таких как я. Вот не поверите. У нас очень многим разрешено вести нормальную половую жизнь. Они видимо думали что я не в состоянии запоминать такие длинные фразы. А то бы ни за что не сказали этого. Но теперь-то во всяком случае они не могут взять и сказать что не видят меня. Я ведь в раю. То что я действительно в раю я могу видеть хотя бы по тому простому факту что везде много песка. А ведь в первый день как раз и придумали песок. Он хранится в больших контейнерах повсюду. Чтобы было куда помочиться. Прошлой ночью я вышел/ла тайком и прикрепил/ла записку к одному из них: (Скелет чувствует себя в безопасности) Но не думаю что они меня поняли. Во всяком случае они меня снова привязали. Зато я могу писать на бумаге. Меня не слишком заботит рай. Я вхожу и выхожу из этого рая когда вздумается.
Сегодня я попросил/ла ещё бумаги. В качестве оправдания я сказал что вчера забыл сказать кое-что жене. Или если я женщина я забыла сказать что-то мужу. Я просто хочу рассказать тебе что рай – это безграничный сад но ты не должен бояться что заблудишься войдя сюда а всё что касается границ всё ещё на своём месте и ты можешь несомненно видеть когда ты дойдёшь до них потому что они действительно придумали свет и тут повсюду светло. Какой-то тип постоянно заглядывает из-за моего плеча пока я пишу это. А теперь он спрашивает не шифровка ли это. Вот почему я отвечаю ему вопросом: а ты что всё время стоишь и онанируешь прямо на скелет? но не думаю что он меня понял. Это было названо эксцессом и свет был надолго выключен. Но ведь это просто означало что я его люблю. Такие вещи порой просто необходимо зашифровывать. Иначе можно напугать людей. Когда свет вернулся я увидел/ла что он все ещё здесь. Мы видим друг друга сказал/ла я. Я сказал/ла это потому что мне обязательно нужно было чтобы он понял что не было ничего плохого в том что я сказал/ла раньше. Но он никогда не плачет. Поэтому не думаю что он меня понял.
Теперь я попытался сосредоточиться на своей задаче объяснить почему мы счастливы и почему мы любим друг друга. Это невозможно сделать без боли. Но мы можем принять во внимание боль друг друга и хотя мы ничего не можем сделать прямо сейчас мы всегда сможем сделать это позже когда у нас будет время. Нет никого для кого мы ничего не могли бы сделать даже если это невозможно. Позже врач сказал что он сам сумасшедший. Но я сразу понял что это всего лишь для того чтобы я мог отождествить себя с ним. Я не могу. Во-первых потому что я не сумасшедший. Я просто хочу чтобы люди поняли что любят друг друга. Во-вторых потому что он не говорил этого всерьёз. Ну я тем более не хочу играть с ним. Поэтому я сказал ему: они совсем не сумасшедшие. Они мертвы. Но он решил продолжать в том же духе и сказал: По сути мы все мертвы. Я понял куда он клонит. Он хотел чтобы мы прошли весь курс и вместе из солидарности потеряли перспективу. Но это также и политический вопрос. И хотя он старался хорошо сыграть свою роль и говорил о воде сперме и тонких облаках и сказал что именно он придумал воду я прекрасно понимал что он никогда не сможет быть сумасшедшим. Потому что он считает что можно что-то для кого-то сделать. Но это было не то что я сказал. Я сказал: Нет никого для кого бы мы не могли бы ничего сделать даже если это невозможно.
Сегодня были некоторые затруднения. Как ты знаешь они придумали траву. Сегодня кто-то помочился на траву, и вот трава стала слишком высокой, потому что трава может достичь известной высоты. Вот почему нам сказали чтобы мы мочились на песок, в песочницах, которые предназначены для этого. Но это также политический вопрос. Потому что трава не должна становиться настолько высокой чтобы сомкнуться за ними так что нельзя будет различать людей. Я очень хочу выбраться отсюда потому что всё время происходит так много вещей которые отвлекают моё внимание. Нпрм., сегодня когда мы стояли и заправляли наши кровати один из врачей ворвался с ножом в руке. Хей-хей, я молния, крикнул он и порезал все наши покрывала в клочки. Затем он сел в уголок и засмеялся и закричал и он стал совершенно шаловлив и игрив почти как юная девушка. Но я не думаю что кто-то из нас поверил ему. Вероятно это был спектакль который они сыграли чтобы мы не слишком буйствовали из-за запрета мочиться на траву.
Мне придётся попросить тебя принести моё свидетельство о том, что мы любим друг друга. Не грусти по этому поводу, ты же знаешь, что я-то тебя люблю. Но им оно нужно для некоего тестирования. Сегодня один из прочих проходил какой-то тест. Вы свинья, сказали они ему, не будете ли так любезны опустить пятачок и похрюкать. Они ведь правы, удивительно, что мы постоянно делаем избыточные и бесполезные вещи, но я правда не думаю, что они это имели в виду. Всё происходило в коридоре, и было много младшего персонала, и этот человек действительно захрюкал. Но потом мы все могли видеть, как в его глазах появилась печаль. Я не отвечаю за то, что случится, если сотрудники и пациенты однажды сойдутся вместе и облекут в слова ту потребность мятежа, которая нас переполняла. Любовь сильна. И это хрюканье было действительно сигналом. Я знаю, что это может продлить моё пребывание здесь, но я не мог не угрожать дежурному врачу. Но он просто улыбнулся и сделал вид, что живёт в своём собственном мире, и сказал: В середине нашего жизненного пути жизнь просто становится уродливой, и глупой, и опустошённой. Он всё ещё не хочет верить, что я вижу его насквозь. Я ведь прекрасно знаю, что он не сумасшедший, он просто литератор. Я сказал это ему в ответ. Но он только покачал головой и записал мой ответ, и в круглых скобках прибавил: состояние ухудшилось из-за летней жары.
Сегодня я попросил, чтобы меня оставили в покое. Я боялся сойти с ума, а тогда мне пришлось бы забыть о своём задании. Я попросил ещё некоторое количество бумаги, но они сначала притворились, что не понимают меня, но тогда я притворился сумасшедшим и, не переставая, бегал и кричал: Посмотрите на моё сердце. В нём бьётся речь под кожей. И там была уборщица, которая сказала, что это звучит очень красиво, то, что я сказал, и они испугались и дали мне много бумаги. Конечно, они никогда не признают, что испугались. Они просто обрадовались, что получили немало материала, который они могут архивировать и использовать против меня. Я мог бы легко задушить их, чтобы уйти отсюда. Я бы, пожалуй, попробовал сделать это позже. Нет никого, для кого ничего нельзя было бы сделать, даже если это невозможно. Теперь у меня, во всяком случае, много бумаги. Я очень благодарен, что они придумали бумагу. Я знаю, что агитация запрещена. Вот почему я пишу это так красиво. Но я уверен, что они это понимают. Мне очень хочется полюбить твою боль, пишу я. Я написал это на множестве листов и со всей предосторожностью поделился ими как с персоналом, так и с пациентами. Так что теперь мы сможем видеть, что происходит.
Сегодня мы, все пациенты, договорились сделать вид, что на улице снегопад. Мы заняли наши места под окнами, и прижались лицом к стеклу, и радовались снегу, и описывали его, и мечтали о том, как замечательно будет с ним играть. Тем временем сияло солнце, и врачи были смущены нашим единодушием и думали, не притвориться ли им, что они сошли с ума, и сказать, да, снегопад, или они должны опять-таки притворяться, что они сошли с ума, и сказать, что нет никакого снегопада. Тем временем мы увидели, что персонал выбежал в сад и стал делать вид, что он полон снега. Я не знаю, подействовала ли наша агитация, или они просто воспользовались общей суматохой, чтобы немного ощутить свободу и выйти на улицу, и подурачиться, и понаслаждаться солнцем. Но какая теперь разница. Потому что приехали корреспонденты и стали снимать и фотографировать сотрудников, которые бегали и бросали снежки, катались на санках, и лепили снеговиков, и валяли друг друга в снегу. В газетах писали, что весь персонал был охвачен безумием. У них были цветы в волосах, они вывалялись в земле и траве. Такие вещи как раз и оказывают давление на мир. И один из них просто засмеялся в телекамеру и закричал: Мне очень хочется полюбить твою боль. Даже если завтра нам придётся вернуться к нормальным условиям, я не думаю, что кто-то из них забудет об этом.
Сегодня я весь день лежал на кровати. Ты же знаешь что они придумали кровати. И сегодня они нас всех привязали к ним. Понятно что нас наказывают за вчерашнее. Теперь я знаю что ты вот-вот начнёшь бормотать что-то о всех мелких грязных больных убийствах мира и начнёшь планировать скорый захват власти. Но я прошу тебя успокоиться. У нас всё хорошо, и они не могут продолжать держать нас в таком положении. Потому что мы просто отдыхаем и любим друг друга. И хотя нам не разрешают прикасаться друг к другу, это чудесно.
Текст связности
Wir brauchen nicht lange nachzuforschen, eine leichte Vergleichung, nur wenige Züge im Sande sind genug, um uns zu verständigen. So ist uns alles eine grosse Schrift…
Немалое количество функций тела особенно хорошо подходят для их демонстрации. Это относится прежде всего к функции желёз и кишечника, но также и к движениям половых органов, когда они предоставлены самим себе. Невооружённым глазом можно также наблюдать, как обнажённая внешняя поверхность движется в одиночку на основе механической работы сердца. Но мы можем двигаться дальше, и пока мы всё ещё лежим, растянувшись на песке, мы можем мысленно пройти скелет: череп, позвоночник, таз, плюс все прилегающие кости. Но не теряя ощущения. Кроме того, стоит отметить, что мы всегда можем чувствовать себя комфортно именно потому, что так хорошо можно было бы лежать и во всех других местах. Позже мы можем приблизиться друг к другу и перейти к собственно прикосновениям.
Die Sprache ist Delphi
Во время собственно прикосновения важно свободно формулировать свои впечатления. Нужно просто помнить, что слёзы, вздохи и крик, смех и пение есть часть такого формулирования и что используемый шифр может иногда сильно зависеть от языковой физиологии вовлечённого тела. Во время кульминации самого сексуального контакта может возникнуть кратковременный миг, который не поддаётся описанию ни в положительных, ни в отрицательных выражениях. Я слышал, как люди испуганно говорили, будто пальцы их ног брали на себя задачу формулирования, когда они пребывали в любовном обмороке. Это выражено несколько неловко, но просто показывает, что нет причин бояться, в конце концов каждый лежал и ждал этого бесчисленное множество раз, когда оставался один.
Jede Krankheit ist ein musikalisches Problem
Тем не менее большинство людей всё равно будут утверждать, что испытывают страх. Это можно назвать естественным, тем более если учесть, что страх – это опыт, а не невроз. Поэтому протестующим, когда они выходят на площади и улицы и настаивают на своих требованиях, следует посоветовать не скрывать ничего. Вначале их нагота привлечёт внимание, но на самом деле люди придут посмотреть на их страх и радость. И важно, чтобы люди получили возможность пережить то, что они знают. Более того, это политический вопрос. Люди должны научиться воспринимать политику как нечто естественное: Нет никого, для кого мы не можем ничего сделать, даже если это невозможно.
Sich nach den Dingen oder die Dinge nach sich richten – ist Eins
Само собой разумеется, могут возникнуть известные трудности. Во многих местах будет запрещено ходить по траве, а в некоторых местах трава будет настолько высокой, что никто не сможет увидеть, что происходит. В большинстве мест вообще не будет травы, так что поверхность придётся описывать как жесткий и неподходящий асфальт, нпрм., и булыжник, и плитка, и лестницы. Поэтому демонстрантам рекомендуется приносить с собой маты. В случае возникновения дополнительных трудностей, таких как запрет на использование матов, большинство людей, безусловно, смогут настаивать на своих требованиях без матов или, взмжн., стоя. Если будет запрет на саму процессию, вероятно, будет понятно, как самоорганизоваться. В конечном счете демонстрация будет обречена на успех. Не нужно паниковать, нет причин для агрессии в ответ на любые запреты.
Menschheit ist eine humoristische Rolle
Если отдельные демонстранты будут арестованы, нужно – я подчёркиваю, нужно немедленно требовать, чтобы им разрешили надеть одежду, по возможности, их собственную. И если кто-то из арестованных услышит, что его обзывают, нпрм., свиньёй, то, безусловно, принесёт пользу делу, если он просто утвердительно кивнёт головой. В своё время, когда об этом упомянут в газетах, это вызовет как минимум довольно сильную симпатию к протестующим. Если же, напротив, ему заявят, нпрм., «И вы ещё называете себя человеком», то тут и вовсе нельзя будет поручиться за то, что произойдёт, особенно если читатели газет и демонстранты найдут общий язык и облекут в слова переполняющее их стремление к бунту. По всей видимости, они питают сильное сочувствие к жизни как таковой.
Bosheit ist nichts als eine Gemütskrankheit die in der Vernunft ihren Sitz hat und daher so hartnäckig und nur durch ein Wunder zu heilen ist.
В этой связи интересно отметить, что любое действие, совершаемое в границах разумного, на самом деле абсурдно, поскольку оно заканчивается слепо и автоматически разрешается в простоте. Хотя совершенно абсурдный поступок в действительности разумен, потому что он заканчивается в видении и автоматически приводит порядок во всех наших воспоминаниях (in all our minds). Когда демонстрант находится в своей камере и ему говорят, что он сидит там, чтобы восстановить свой разум, желательно, чтобы тот же самый демонстрант попросил большое количество бумаги. Когда он начнёт писать, он должен тщательно выбирать слова, чтобы то, что он пишет, было удивительно и красиво. Если это удастся и его записки подвергнутся цензуре, он будет немедленно освобождён. У охранников всегда есть инструкции, что можно воспринимать всё, что странно и красиво, как разумное, если только это написано на большом количестве бумаги. Ведь они не злые. Они просто не видят, что есть кое-что, о чём можно было бы поразмышлять.
Gemeinschaftlicher Wahnsinn hört auf Wahnsinn zu sein und wird Magie, Wahnsinn nach Regeln und mit vollem Bewußtsein.
Вначале тенденция притвориться сумасшедшим будет замечена в отдельном демонстранте. Сам факт, что он голый, заставит его найти укрытие в безумии как в норме. Но как только он столкнётся с другими протестующими и они начнут валять друг друга в снегу или прикасаться друг к другу, вставать, играть и танцевать и свободно формулировать свои впечатления – с цветами в волосах и перепачкавшись землёй и травой, – он поймёт, что это своего рода безумие, чтобы действовать так, как если бы существовал индивидуум. Именно это понимание его должно непременно дисциплинировать. Чтобы постоянно удерживать движение в мягкой форме, человек должен быть жёстким по отношению к самому себе. Безумие – это способность сделать невозможное. Магия – воля к этому.
Ich bin Du
Как уже было сказано, ваше местоположение не имеет значения. Нужно просто бессознательно стремиться непосредственно к невозможному. Конечно, нужно соблюдать баланс. Но только при условии, что баланс становится неопределённым. Всё более неопределённым.
Тексты вариативности
После первого утра я ищу
черновую формулировку губ
Снова и снова целую я память о
дай мне! дай мне! Соль и бе —
лое сознание в бесконечном письме
То что ты дал моим мыслям это
тело с функцией звезды, слова и
экскременты
То что ты дал мне это сплошь утро
Моя страсть: двигаться дальше
После второго утра я ищу
безумное счастье губ
Снова и снова я формулирую ветер что
он так много болтает с небом и
ангел становится грозным среди нас
То что ты дал моим мыслям это слепо —
та секса, стремление к
нелепым словам
То что ты дал моим мыслям это сплошь фантазия
Моя страсть: двигаться дальше
После третьего утра я ищу
сладкую музыку губ
Снова и снова я пробуждаю радость так
что поднимается невообразимый шум и
огонь поджигает сам себя
То что ты дал моим мыслям это движения
страха, передышку в осуществлении
невозможного
То что ты дал мне это сплошь благодать
Моя страсть: двигаться дальше
После четвёртого утра я ищу
выражения губ потерявших дар речи
Снова и снова я стою совершенно
неподвижно, так что колесо катится по кругу и
нет оснований для паники
То что ты дал моим мыслям не имеет
своего места, с телом которое есть
дар земле
То что ты мне дал это отсутствие покоя / покой
Моя страсть: двигаться дальше
После пятого утра я ищу
беззаботное послание губ
Снова и снова я киваю соглашаясь
возьми меня! возьми меня! и никто не в ответе
за то что происходит
То что ты дал моим мыслям это сильная
симпатия к жизни как таковой
хей!
То что ты дал мне это чистое исчезновение
Моя страсть: двигаться дальше
После шестого утра я ищу
честного замешательства губ
Снова и снова я бегу ради жизни
чтобы жизнь не исчезла и чтобы каждый
догнал каждого
То что ты дал моим мыслям это присутствие
отсутствия, удивление что я живу
мою жизнь
То что ты дал мне это постоянное удивление
Моя страсть: двигаться дальше
После седьмого утра я ищу
правила для безумия губ
Снова и снова я валяюсь в снегу и
поднимаюсь свободно и формулирую свои
слова которые осуществляются
То что ты дал моим мыслям это безумие
чувства сила мягких движений
То что ты дал мне это взаимная магия
Моя страсть: двигаться дальше
После восьмого утра я ищу
и нахожу
Снова и снова стремлюсь я прямо
в невозможное Собаки лают
и всё катится по кругу
То что ты дал моим мыслям это чистое
замешательство, равновесие которое неустойчиво /
устойчиво
То что ты дал это всё невозможное
Моя страсть: двигаться дальше
Текст расширения
В тишине письма / тишина пишущего
устрашающая тишина-машина написанного
исчезает мир / мир за миром
исчезают / соскальзывают в мир
из полированных кусков тишины / в мир
мраморных скелетов/ в замороженные
пологи в амёбы и в гениталии / в
продуваемые ветром черепа лишённые прикосновений
в сердце / в мозг
в раскрашенные кишечники и железы
из картона / в игрушечный домик мысли
твёрдый цементный блок мышц
в сталь чувств / похоже на стройплощадку
звуки грохочущей тишины
Как интегрировать снесённое здание
Как поставить письмо на место в его хаосе
Пыль толстым слоем / и под ней осколки
разбитых статуй / тела в допорно —
графических позах / шум изнывающих
взглядов / беспомощно протянутые руки
Как интегрировать мир
с которым всё безнадёжно кончено
в мир который никак не начнётся
Как интегрировать грохот
в тишину / Любящие рассматривают
продезинфицированные поверхности / все мелкие
забытые ментальные толчки / и они глубоко тронуты
при виде оторванной ноги с пальцами
Кто есть любящие / все и каждый
все кто щедро распространяет свой вирус
каждый кто остаётся со своим страхом / даже
когда они властно целуют их
даже когда они властно предаются любви с ними
и плотно укладывают свою любовь в партию
все кто играет музыку / все кто играют
свою горячку до конца / поэтому горячка набирает
скорость по всему миру / поэтому она исцеляет всех
поражённых / всех и каждого / всех кто
восседает на столпе отчаяния why not
каждого кто переживает нечто что он знает
от самого себя / всех кто не оставляет
всё это / даже если это невозможно
Вещи сообразуются с любящими / потому
что любящие сообразуются с вещами
если объявляют запрет на любовь / любящие
сообразуются с запретом / и называют её
иначе / когда власть имущие прибывают
на место преступления / они видят только
пыль и разбитые статуи / беспомощные
руки и проломанные черепа / вся
неграмотная страсть / и улыбки
всё подавлено / даже процесс
как таковой расщепляется / всё смешные
древние руины и безмолвие / они не видят
всех голых демонстрантов / которые нежно
прижимаются к разбитым мраморным фигурам
Когда власти арестовывают колонну
отчаяние перемещается на карниз
когда власти арестовывают кишечник
конечность железы / любовник пускает газы
и любящие исходят по́том всеми остав —
шимися частями себя / когда власти
арестовывают ногу которая продолжает
выражать опыты тела / любящие ползут
на животе / ходят на руках
стоят на голове / выделяют слова
которые мчатся само собой вокруг / слова
с сильным сочувствием к жизни как таковой
Когда власти арестовывают человечество
власть перемещается на карниз
Власти не злы / но только чудо
может заставить увидеть их что-то красивое
в ноге стоящей на их столе как
она может стать видением / как
может отрезанная выразительная нога
принести беспорядок в их души
их взгляд на вещи столь затвержен
что они могут видеть только абсурдность в
ноге / и не ногу в абсурдности
так что не обойтись без чуда / без чуда
не обойтись / возможно утончённая пытка
разума / нпрм. если газеты использовали бы
слово любовь вместо слова власть
то тут было бы чему удивиться
Когда сумасшедшие катаются в пыли
когда они плотно прижимают скульптурную
амёбу к своей груди и воспевают культуру
когда они поднимают разбитые статуи
и выносят их в общей процессии
оторванные части или целые скелеты
когда они поднимают замороженный полог
с Пентагона Кремля и со всего мира
и возносят его над самой красивой статуей
президента оратора генерала
и всего лишь пишут слово любовь
посередине его сияющего лба
то любовь конечно скомпрометирована
но власть преобразована
Таковы любящие вышедшие из равновесия
чтобы сохранить баланс мира
Таковы любящие испуганные
потому что президент доволен
Таковы любящие абсолютно независимые
потому что президент сказал что есть границы
Вот так любящие выступают за невозможное
потому что президент выступает за возможное
Вот так любящие выступают за президента
Я и ты Я и ты
Здесь и сейчас
Здесь и сейчас
Текст целостности
как песок который исчезает
становясь на ветру ничто
был ли кто-то ещё если не никто
чтобы жил так долго
и бежал тебе навстречу
всё ещё умирая
как свет который не
может видеть себя
и как никто не может лежать
посреди падения
но видит как твои глаза
видят
как вода что рождает
себя до смерти
ты дал что имел
и время что длится
плач
семя
как трава которая прорастает
в твоё тело
как тело которое увядает
в своё сознание
и ум который распространяется
снаружи на коже
как летняя жара
мы помним себя пустыми
мы мечтаем о счастье
мы ведь не знаем что
внутри нас есть что-то
иное кроме нас самих
как бумага которая лежит
в то время как слово проходит мимо
печаль которая белеет
радость которая чернеет
Я не хочу ничего знать
ты идёшь рядом со мной
как снег в своей чистоте
белый и одинокий
лишь несколько дней
лишь несколько дней
земля
всегда возвращается
как постель которая открывает
и открывается
тьма и свет
меня бросает в жар и в холод
тело которое оберегает
свой мир
Текст универсальности
Я вижу как я сижу и пишу
Вижу как пишется это Вижу написанное это
читаю и вижу прочитанное
Вижу снова подступающую тишину
Вижу как она прислушивается к письму
И исчезает в пишущем написанном
Как она читает сама себя
И начинает кричать себе
Я вижу что у меня масса проблем
С тем что всё-таки происходит само по себе
Я вижу что у меня масса проблем
Потому что это всё равно происходит само собой
Я вижу что я спешу туда
Где всё это всё же происходит само собой
Если же я не поспешу туда
То вовсе не увижу что это происходит само собой
Я вижу что я слишком много понимаю
Я вижу как я вхожу в смерть
Как будто я это поняла хорошо
Как будто это было бы только хорошо
Если бы смерть хорошо поняла меня
Если бы она вошла в меня
Я вижу что у меня жар
Я вижу что я боюсь
Я вижу что волею высших сил
Бо́льшая часть меня контролирует сама себя
Что большинство клеток катят по кругу мою жизнь
Как будто меня тут нет
Как будто моё тело следует за тенью
А моя тень может исчезнуть в мгновение моего ока
Поэтому я знаю что она цинично разглядывает меня
Поэтому я не понимаю главного
Я вижу что я научила свои слова
Перемещать моё тело
Вести моё тело в сохранности
Через мир
Пока тело лежит и не спит
И очень хорошо знает где оно
Потеряно
Во мне
Я вижу что я здесь не просто так
Вижу что не исчезаю
Хоть и есть такое желание
Вижу что нет связи
Между тем что я хочу
И чего мне хочется
Вижу что я должна начать сначала
Плохо ли хорошо ли
Я вижу что нечего видеть
Вижу что я тебя люблю слепо
Вижу что я погружаюсь в туман
Чтобы найти путь
Потому что я вижу что в этом тумане
Не могу найти путь
Вижу что эти движения во мне
Верны мне
Я вижу лёгкие облака
Я вижу лёгкое солнце
Я вижу как легко они рисуют
Бесконечный поток
Как будто они доверяют
Мне стоящей на Земле
Как будто они знают что я
Их речь
Epilogos
Это
Это всё… всё на этом
Вот и всё в целом
Вот и всё в целом и во множестве
Это всё в целом и во множестве разное
Вот это всё в целом и во множестве разные люди
В страхе
Но это ещё не целое
Это вовсе не завершено
Это не миновало
И это не начато
Это начинается
В страхе
В страхе как покое
Страх одиночества
Страх жить с другими
Страх завершённого
Страх незавершённого
Страх секса
Страх смерти
берёт начало повсеместно
повсеместно в человеке
в человеке чьё лицо
становится не столько лицом
сколько местом исчезновения
для своего собственного исчезновения
в человеке
чьи обращённые внутрь себя взоры
возвращаются из космоса
как реальности
А результат
разбитое лицо
слиянность крови и костной пыли
глазной жидкости
смешанной со слизью
из прочих полостей
смешанной с тканями и кожей
ошмётками эмали и пупырышков языка
в густом безо́бразном покое
для ума
страх воплощённый
И процесс
изувеченное лицо
взор как и все остальные
взор отправленный в космос
взор у самого края видимости
удерживает наш взгляд
и вот в поле зрения попадает страх
и вот страх видишь в глазах
а увиденное в конце концов возвращается
к глазам что глядят
к лицу что улыбается
к улыбке что пропускает страх
в лицо где он исчезает
и лицо всё время в безопасности
лицо гладкое как гроб
страх воплощённый одушевлённый
И в чём же цель? —
идти à jour в ногу со страхом
купаться в страхе
как купаются в ванне
вступаться за страх
как вступают чтобы подать еду
чтобы утолить голод
войти в гроб
как входят в дом
страх воплощённый одушевлённый деятельный
И бессмысленность того
что страх всё равно никуда не уйдет
страх одиночества
страх жить с другими
страх завершённого
страх незавершённого
страх секса
страх смерти
Единственное утешение
Единственная взаимосвязь
что всё это сидит
в одной личности
что одна личность
поэтому единственная
всякий раз единственная
возможность
он она
должен (должна) учиться не
покорять страх
Эзотерические практики
по перемещению своего центра
из самого себя
во что-то другое
в других
и там
в отвратительное
уродливое Это
убийство
оргию
жертву
бедствие
беспокойство
неистовство
бедность
слепоту
глупость
перейти осознанно от страха к экстазу
Или магические практики
полагаться на язык
как часть биологии
полагаться на то что язык сам собой тоже
производит необходимые
чувства мысли
при необходимости новые
чувства
мысли
поэтому мы можем пересидеть страх
так чтобы и страх
сохранился
как мы полагаемся на то что наши почки
полагаются на нас
формулируют необходимые
вещества движения
при необходимости новые
вещества
движения
поэтому мы можем пережить страх
так чтобы и мы сами
выжили
Или сексуальные практики
единственное что объединяет нас
есть то
что отделяет нас
во-первых смерть это
наша единственная непрерывность
раздельность
навсегда объединённая
во-вторых жизнь это
наша особенная прерывность
объединение
на время разделённое
в-третьих это устремления психики
весь эротизм
независимо от секса
немыслимый без него
независимо от смерти
немыслимый без неё
призванный объединять
то что разделено
навсегда
вынужденный разделять
объединённое
на какое-то время
быть временно в одиночестве
временно с другими
временно в завершённом
временно в незавершённом
временно в сексе
временно
не в смерти
повтори это
мне страшно
Важно не то
чем мы являемся
но чем
вполне могли бы быть
может быть
ещё не можем быть
но можем и должны стать однажды
пребыть однажды
пребывая в страхе
но не боясь
пребывать в страхе
Страх остаться одному
наедине со своим прошлым
наедине со своим огромным гнётом воображения
со своей с ума сводящей пустотой
наедине со своим счастьем своим мужеством
со своими недостаточными усилиями
наедине со своей песней
своими фактами
и своей свободой
наедине со всем
в своём прерывном
состоянии
неповторимый
несравнимый
(как) солнце
в никогда не наблюдаемой системе
Страх жить вместе
быть вместе с другими
что внезапно узнаю́т
что им не следует знать
всё что тебе самому
не хочется знать
о себе самом
быть вместе с другими
что внезапно говорят
что нельзя тебе (было) говорить
то что ты сказал
и если скажешь это ещё хоть раз
то они уйдут
угроза
шок
или вместе с другими
которым уже невмоготу
и вместе с другими
которым просто невтерпёж
или вместе с
наветом
сплетней
гневом
вместе с
надеждой
ревностью
отчаянием
вместе с
демонами
разумными людьми
и аскетами
вместе со всеми и со всем
в его прерывистом
состоянии
своеобразном
сравнимом
потрёпанный метеор
в совершенно иллюзорной системе
Страх завершённого
страх привычки инерции
монотонные реплики
страх повторения
узнавания
заключения
синтеза который никогда не бывает правильным
правильного что никогда не бывает честным
честного что никогда не бывает правильным
страх практического
упорядоченного
хорошо организованного
цивилизованного
моделей
страх системы
страх собственной системы
за которую цепляются
страх системы других
в которой вязнешь
страх системы как таковой
магнетического
поста
и всё включающей
Страх незавершённого
страх движения
страх пространства
конфликта
неопределённости
хаоса
и беспечности
страх излишества
неразберихи
и тоски
страх мира которого никогда не будет
страх мира который никогда не закончится
страх мира разума сознания
который никогда не постичь
который никогда не закончится
которого никогда не будет
страх неустойчивого
незакреплённого
и всё исключающего
Страх секса
страх потерять себя
страх потерять
свою честь
престиж
свою надежду
страх неудачи
страх потерять убеждения
свою веру
быть презираемым и любимым
необходимым и используемым
страх стать употреблённым и исчезнуть
потерять самообладание
потерять свою силу
разум
свои мечты
страх экстаза
и сотрясения
пустоты
страх напоминания
о распаде
смерти
и превращении
Страх смерти
Страх смерти
Это слишком много
Это невозможно
Это всё… на этом
Это всё
Это
Единственное что у нас есть
Единственное что нам нужно сделать
Единственное что мы должны сделать друг для друга
это сказать всё как есть
я боюсь
быть тем что есть как есть
пребывать в страхе
преодолевать страх страхом
и тот страх
снова преодолевать
страх сообщать другим
о своем преодолённом страхе
который есть их страх
Эзотерические практики
когда человек
выходит из себя самого
выходит из
своей повседневной жизни
своих функций
своих обстоятельств
выходит из
своих привычек
своего спокойного
состояния
мы называем процесс
экстаз
когда он утверждает
что облака
бегут
что облака
возникают
с зарядами
водяной пар
бегство
в его отяжелевшей голове
когда он говорит
что он танцует
с земным шаром
висящим вяло
между его ног
и когда он призывает
море
подняться
и броситься из рук призывающего
как великий потоп
мы можем ясно видеть
что он схвачен
любовью
схвачен
ненавистью
к страху
но как нам выдумать
новые чувства
как нам выдумать
мысли для чувства
как нам найти технику
понимания
технику
общего сознания
знания по крайней мере
обо всём чего мы не видим
в себе
в других
друг в друге
и выйти из меня самой
возможно могла бы я
Магические практики
выйти из себя самих
возможно могли бы слова
как реальности
сорвать с собой бессловесное
возможно могли бы слова
по пути через тело
что если не слова
как в лихорадке преобразили
страх в радость
что если не слова
дошли до дна
в соблазне
поместили свои гены
в отдельную
клетку
выросли
заставили себя пройти
через рак и вирусы
и смертность
вплоть до лучащегося места
как антитела
наркотики
спасение
что если не слова
принесли пощаду
миру
сформулировали страх
так чтобы каждый страх
личность
знала(а) что он(а)
был(а) одинок в мире
достаточно был наедине
со своим страхом
но никогда не наедине
со своим собственным сознанием
о страхе
о мире
наверное это слова
та субстанция которой мы в любом случае
делимся с другими
субстанция которая может раздвигать
ум
и ощущения
наверное слова
которые ты сказал
чтобы сказать
всё это
как оно есть
мне страшно
Эротические практики
когда тело
в его слепой
сексуальной
деятельности
стремится к невидимости
это клетки сло́ва
когда тело
теряется
во всём
и там
в своей пропаже
продолжается
превосходит
само себя
и свои границы
это клетки сло́ва
когда тело
это одно
это клетки сло́ва
когда тела́
это судорога
это клетки сло́ва
когда тело
это безмолвие
действие
и сцена
это клетки сло́ва
когда тело
пребывает вне
самого себя
и внутри
в другом
освещено
освобождено
и спокойно
это клетки сло́ва
язык
что сообщает
что тело
может пробудить
мёртвых
как
язык
что говорит
что ласка
может пробудить
мёртвых
как
язык
что сообщает
что бездна
между нами
заполнится
как
как
позволить этому
параллельному языку
расти
как
заставить
клетки
в нём
размножаться
найти путь
к параллельному мозгу
как
найти путь
к параллельному рту
губам которые говорят
как они никогда
не говорили
как они всегда
говорили
поцелуй
как
править
напрямую
в
твоём сердце
иначе
нежели
параллельной речью
которой
нет
и никогда
не будет
мне страшно
Это начинается
Это начинается снова
Это начинается во мне
Это начинается в мире
Это начинается в мире после мира
Это начинается далеко за пределами мира
Это начинается в страхе
и вне страха
в страхе который укрощается страхом
а страх который не укрощается страхом
так и остаётся
как случайно начавшееся
в страхе
и ничего не поделать кроме как сказать
всё как есть нам страшно
Это не случайно
Это не мир
Это случайно
Это мир
Это всё во множестве разные люди
Это всё во множестве разное
Это всё во множестве
Вот и всё
Это всё
Это