Самое трудное на свете искусство.
Но за него берутся почему-то все.
Не легче ли писать стихи?
Это всё-таки чуточку лучше…
О догмате БогоЧеловека
Догмат богочеловека
Сделал нас слишком дерзкими.
Всё так, как будто Бог,
Почувствовав себя слабым, —
Вспомним легенду о глиняном человеке! —
Разделил обычную судьбу благодушных,
Которым платят за добро – злом.
И будто бы ОН,
став почти либералом,
Взял и придумал богочеловека…
И тогда люди, на своё горе,
Запанибрата
Стали общаться с НИМ…
Но если мы желаем сносной жизни
И хоть какого-то в ней распорядка,
А это ведь то же, чего и ОН страстно желал, —
Он же не Бог беспорядка?!
То заботиться надо о том, чтобы сделать
Из каждого – отдельно единого,
То есть – единственного.
Ибо как только люди сгрудятся в кучу,
То есть – в толпу,
Тут же случится подмена.
И глина рассыплется в прах…
Жребий
В поэзии кто гений –
тот злодей.
Клеймят легко,
Едва возьмёт стило он в руку.
(Его, конечно, не съедят —
жить стало несомненно веселей)
Погибнет он не от ножа и не от пули,
а от скуки.
Гражданское
Нет, я не плачу…
Нет, я не плачу!
Волчицей
Хотела бы
Выть.
Расскажу,
Как получится —
Остро иль скучно,
О том, что повсюду
Веселье.
Смеются
Последние трусы
Натужно —
Чтобы отвлечься,
Забыть.
Смеются поэты,
Которые мир повторяют
В мечтаньях пустых
И разводах воды.
И просто во лжи
Искушенные люди
Нежно
Исполнят вам скерцо…
Смеются над тем,
Кто страдает,
Смеются
Над мужеством сердца
И страшной печалью
Беды.
С видом оценщиков
Здесь иноземцы
Небрежно
Пальцами тычут
В распятых святых.
Диалоги – с нищим и богом
Послушайте… как там вас…
Нищий!
Вам только что дали!
Так я всё потратил,
А вещи – украли…
Подайте на квас!
Добрый господи-боже!
Пошли мне блаженство!
Я ж – само совершенство!
Даже совесть не гложет…
Зацепиться не может
За моё отрешенство.
Не верьте лжи!
Ложь стоит у крыльца.
Я ей не открыла.
Она не обиделась.
Ушла.
Залегла у обрыва.
Караулит
случайного путника,
Чтобы шепнуть на ушко,
что «В жизни —
всё лживо»…
Смена декораций
У входа лакеев полно —
Спешат к хорошим господам.
А те пришли покушать суши.
Ну и музычку могут послушать
Солидные уши.
Трам-пам-пам…
Вместо служителей муз
Теперь в Доме искусств
Распоряжаются мёртвые души.
Швейцар мокрой тряпкой
Возит по стёклам расцвеченное окно,
Оно —
В клочках уцелевшей последней афишы…
Непременно, или умереть
Когда человек может умереть
На глазах милли —
онов, и никто
Не оглянется…
В одну редакцию,
нет, конечно, не глянца,
а где – «высоко ценили»,
Я принесла стихи
Вот об этом.
Мне ответили —
Напечатаем непременно.
И прокатили.
Лобовая атака захлебнулась.
Но я вернулась.
По телефону, давясь паштетом,
Редактор читал
Четверостишие
Про это…
Не хотите – не ходите
Бестолочь была во всём.
Мы вмешались в толпу,
И толпа нас сжала.
Рррасходитесь, господа!
И нас тут же оттиснули в сторону,
кажется, вокзала.
И вот уже
какой-то узкий, мрачный двор.
И нас выстраивают в пары.
Попались! Будто какие-то воры.
А когда вывели —
Толпа на площади уже не базарит.
И только такие же, как и мы,
Уныло стояли парами.
Нас уводили куда-то вглубь
Дремлющего бульвара.
Предупреждение
Ещё не начата война.
Князь Рюрик,
русские вожди
Спокойно ждут,
Когда в день роковой
их призовут
Под стяги хитреца.
Рука коварного льстеца
Играет
заводной толпой.
Постойте! Люди!
Время – есть.
И честь
пока не отдана.
Проект 2М
Проект 2М —
Ресурс
Меняет курс.
Итак… На старый
Русский Новый Год,
Срок честно отмотав.
Собрал Он всех,
Включая глав
Субъектов Федераций.
Заговорил прекрасно. Тряслись силовики —
Боялись, что разгонят к энтой мати…
Ну и напрасно
Дрожали влажные от пота шкуры
(Хотя сказал Он строго и ужасно,
Что от борьбы пока одни лишь беды,
Что террористы с МВД играют в шуры-муры,
Взрывают и гуляют только так…) —
Готовили их к неизбежности победы.
Потом изрек не для проформы
Он хорошо продуманный экспромт
(Иные думали – ипровиз):
Упали в одно место,
В един визг,
Аж сразу две реформы…
Реформа «аз»:
Введение в России
Пропорции в изБИРсистеме —
Проходит на счёт раз.
(И лишь потом узнает современник
что этот ПУТЬ и есть «Проект ПРЕЕМНИК».)
Экспромт готовил в понедельник,
Он выглядел вполне толковым,
Был вброшен загодя в пространство общей мысли
Самим предЦИК (находчивым Сашулей Вешняковым).
Пока народ жевал экспромт и пробовал на вкус,
Созрел проект и номер два – губвласти по приказу.
Силовики, уняв в коленях дрожь, поддались на искУс:
Пеняя на Беслан, реформу власти предложили.
Вот и родили, не отходя от кассы, вертикаль,
Жёстко негнутую, с окрасом в киноварь, и суперпрочную.
Так закалялась эта сталь, бюрократически весьма порочная.
Девиз простой: сначала власть, а денежки потом.
Ну что ж. Запаса прочности лет на десять им хватит.
А дальше не видать ни рожек, ни с хвостом.
Хотя… нет, вру, пожалуй, что-то всё же видно:
Крах бюрократии как масти – ох и ах!
И будет вовсе не смешно, и даже чуть обидно, коль рухнет
Влаственная рать, так толком ничего не сделав в этой части.
Такие вот кошмарные мордасти, безлапый дядя Урс!
…Однако, разрыв «кольца всевластия» – возможен:
Во избежанье мрачного конца, отлить в другой сосуд,
Хрустальный, предельно аккуратно, царственный ресурс.
Иначе… рухнувший ресурс столоначальный, медвежья туша,
Задавит всех, аминь. Спаси нас, Боже, и помилуй наши души!
Целуй, опять и снова…
И даже если на пути
Горючий белый камень,
А за рекой толчётся
Пьяная орда —
Врагов, коварных и жестоких,
Мрачный ряд,
Ты не спеши тушить
Любви священный пламень.
И зацелованный оклад целуй,
Опять и снова – до крови у рта…
Ну и ещё
семь тысяч раз подряд.
Лирика
И вот снова она…
И вот снова она,
Та, что некогда
Тихо сказала
На выдохе —
Поздно,
Мерси…
Явилась,
Без «прости»
И без тени
Улыбки
Смущенья,
Молча
Сбросив в углу
Пальто
Из джерси.
Луна,
испугавшись
Смертельно
Ярости
Красного брата,
Зыбко
Бледнела,
Чудаковато
Оставляя
Лишь пятнышко
Света
На тёмном полу…
До рассвета
Шла битва –
В живых
И несчастных
Не остался
Никто.
Ангел мой, прости!
Принёс он в объятиях душу,
Для мира скорбей и смертей,
И нежный свой голос послушать
Дал в путь ей – чтоб жить веселей.
Нескучные песни дубравы
Однако смутили её.
И грешную землю покинуть
Не жаждет. Не помнит своё
Назначенье. На травы
С любовью глядит.
И тягости мира отравы
На сердце уже не хранит.
Майский глюк
То ли просто синий ладан,
То ли глупый сон во сне…
Слабо слышен шёпот вишни
С тихой жалобой весне.
Майской ночью свет прохладен,
Рдеет цвет сквозь полумрак,
То ли просто синий ладан,
То ли чёрным дышит мак…
Покров
Вышел мил человек
На порог.
И не смог удержать
Восторг.
Выпал первый снежок,
Мягко лёг.
Поснежил, полежал
И – истёк.
Человек постоял,
И ушёл.
Что хотел он найти –
Не нашёл.
Между небом и землёй
Земля любовь-зазноба
По синю небу тужит,
Судьба императрицей
В своих объятьях душит.
Иль в небо устремиться,
Душа пока не знает,
Или к земле склониться,
Под снегом засыпая.
Простая, как травинка,
Пустая, как мечта,
Нашепчет под сурдинку
Про жизнь, что не вечна…
Незрячие
Горе —
когда беды своей не знаешь.
Счастье —
Когда не знаешь, где оно.
Срывая душу,
Небеса с землёй соединяешь,
(В который раз!) не видя —
до тебя всё сведено…
То, чего мы не узнаем
Вечность
Синими глазами
Смотрит свысока.
То, чего мы
Не узнаем,
Знают облака.
Знает речка,
Знает поле,
Знает сена стог.
Край земли,
Конечно, знает,
Всё про свой порог.