Стихи — страница 5 из 8

1982

* * *

Любить... не стоит труда.

Лермонтов.

Любовь, как истина, темна и, как полынь, Горька. И соль все солонее с каждым пудом. Пора менять пейзаж. Нельзя же быть верблюдом Весь век, ad finem, до последнего "аминь".

Конца не будет череде ученых книг. Словарь в пустыне - невеликая подмога. Блажен, кто духом тверд и в истину проник. Но истин много, много...

Порой Фортуна предо мною, как во сне, Встает - и вижу, что глаза ее незрячи. Дразня обилием, из года в год богаче, Ее сокровища подмигивают мне.

Краду!.. В наш век один ленивый не крадет. Беру запретный плод и звонкую монету. Слепа судьба и даже ухом не ведет. Но счастья нету, нету...

"Воспрянь, - внушает мне мой ангел-проводник, Терпи, полынь пройдет, начнутся цикламены. Равно полезен мед любви и яд измены Тому, кто духом тверд и в истину проник."

"Ты прав, - киваю я, - Измена пустяки. Любовь важней, но и она трудов не стоит..." И взор мой весел, и стопы мои легки. Но сердце ноет, ноет...

МАЛЕНЬКАЯ ХОЗЯЙКА

Никто из нас не знал надежнее лазейки Из царства холодов в республику тепла: Мы собирались все у маленькой хозяйки, Она была всегда мила и весела. И в долгий летний день и в зимний день короткий Неведомо за что сьедали нас дела: Но вечером мы все у маленькой красотки Сходились,и она всегда была мила.

Сходились голоса, сплетались интересы, Не портила бесед ни ссора, ни вражда. И все мы вновь и вновь у маленькой принцессы Встречались, и она... она была всегда. Ее любили все - чем дальше, тем сильнее. Никто не знал, когда все это началось, Чем лучше было нам, когда мы были с нею, Тем хуже было нам, когда мы были врозь.

И приближался крах веселой нашей шайки Поскольку где любовь - там ревность и раздор. До некоторых пор у маленькой хозяйки Не видывали ссор, но с некоторых пор Мы, перья распустив, вытягивали шеи, Сверкая в полутьме огнем ревнивых глаз. Чем дальше, тем острей, чем дольше, тем сильнее Претензии росли у каждого из нас.

И так за часом час - никак не разберемся, И каждый, наконец, решил себе тогда, Что надо уходить, не то передеремся, И вот мы разошлись - обратно в холода. А милый наш кумир, прелестная игрушка, Стояла у окна, глядела нам вослед. Она любила всех, ей было очень грустно, Не менее, чем нам. Но, может быть, и нет...

1984

МЕНУЭТ

На берегу, что прян и цветист, как сад, У голубого края большой воды, В той стороне, откуда назад

Ничьи не ведут следы,

Радужный блеск висит в водяной пыли, Словно ковер волшебный - не шит, не ткан, А за ковром, на мысе вдали

Негрозно дымит вулкан...

Там никому ничто никогда

Уже не пойдет во вред. Есть ли там время? Может и да,

Но лучше считать, что нет.

Именно там научишься ты молчать, Там отворишь ты слух и сомкнешь уста, Там, наконец, ты станешь опять

Свежа, молода, чиста.

Лишь замолчав, уверуешь в то, что звук, Сущий в тебе, прекрасен, правдив и нов, И, как струна без помощи рук,

Сумеешь ты петь без слов.

Там, на пространстве, где полюса

Не знают земной версты, Дивный канон ведут голоса

Таких же теней, как ты.

Тот Дирижер, чья воля равна судьбе, Где-нибудь меж невидимых арф и домр Не отведет ли место тебе,

Не будет ли он так добр?

Но уж тогда звучи, не ища сурдин, Вся утони в мелодии, как в любви, Всхлипывай - если ты клавесин,

А если орган - реви.

Так ли все выйдет? Может и нет,

Но лучше считать, что да. Влейся в канон, врасти в менуэт

И в нем пребывай всегда.

На берегу, что прян и цветист, как сад, У голубого края большой воды Слушай лишь тот единственный лад,

Цени только те плоды.

Не возвращайся даже ко мне, ко мне. Не приходи ни мертвою, ни живой. Даже с тобою наедине

Я буду теперь не твой.

О, потерпи, разрыв невелик,

Вернется звено к звену; Скоро и я утрачу язык

И тоже уста сомкну.

У голубого края большой воды...

1991

МОЕ КОРОЛЕВСТВО 1

По осенним годам тяжела тишина, Словно кто-то вот-вот постучится. И пускай уж зима, если будет весна. А не дай Бог, весны не случится!

И уже не спасает ни дом, ни очаг, Не влекут корабли и вагоны. И то слева, то справа на штатских плечах Проступают погоны, погоны, погоны.

Впереди темнота, позади ничего. И горит человек в беспокойстве, И гудят беспокойные мысли его Об ином социальном устройстве.

Он прочел,разбирая санскрит и латынь, О властителях вольных и диких. Он,скитаясь, бродил по обломкам святынь, По руинам империй великих.

Меж времен и племен он искал без конца Вариант идеального строя Но нигде не нашел для себя образца И не встретил покоя, покоя, покоя.

И теперь в захолустье, в трущобе, в дыре, Отыскав подходящее место, Совершенно один, на пустом пустыре Он возводит свое королевство.

Кропотливо, ценою большого труда, Он рисует проекты и карты. Он один воздвигает свои города И свои водружает штандарты.

И шагая под знаменем скорбной любви, Он навек упраздняет погоны. Как Январь, белоснежны его корабли, И прекрасны законы, законы, законы.

И хотя он не скрыт от порочной среды И от мрака жестоких наследий, Если грянет беда, то причиной беды Будет только коварство соседей.

Он один, беззащитен, высок, умудрен, Мастерит, укрепляет и лепит, А потом отрешенно восходит на трон, И в душе его трепет.

1985

НА ВСЕЙ ЗЕМЛЕ I

Без цели, без дорог сквозь сумерки земли ведет нас скорбный бог, весь бледный от любви. Наш путь лежит во мгле и тянется в туман. Он вьется по холмам, петляет тут и там...

А между тем на всей земле, на всей земле не хватит места нам.

А где-то за холмом разгадка тайн земли, как птица, бьет крылом, в сияньи и в пыли. И блещет на крыле то слава, то смола, то пламя, то зола ссыпается с крыла...

А между тем на всей земле, на всей земле не будет нам тепла.

И каждый поворот мы помним до седин: и тяжкий мрак болот, и гордый блеск вершин, и спящий на заре старинный темный храм, и нечто в глубине, таящееся там...

А между тем на всей земле, на всей земле не выйдет счастья нам.

1985

* * *

Навещая знакомый берег, Отрешенно гляжу на взморье, Возвращаясь на пепелище, Осязаю рубеж времен. Ни о прошлом, ни о грядущем Не рассказывает безмолвье Черепки отгремевших пиршеств, Парафиновый Парфенон...

Лишь один звонит колокольчик, Словно спрашивает: "Ну, где же ты?" Словно просит: "Побудь со мною!.." А я рад бы, да не могу: От причала отходит судно, На него все мои надежды, Я слежу за его движеньем, Оставаясь на берегу...

Сухопутный пройдет шарманщик В голубом головном уборе, Напевая морскую песню, Ничего не прося за труд. Эту песню придумал некто, Никогда не бывавший в море, Но поется в ней лишь о море, И на судне ее поймут,

И здесь нет никакого чуда, Ведь команду на судне этом Составляют гвардейцы духа Всех времен и любых кровей: Открыватели многих истин, Консультанты по раритетам, Очевидцы больших событий, Собеседники королей...

Мне хватило бы даже слова В долетевшем от них призыве, Чтоб навеки проститься с сушей И исчезнуть там, где заря. Но, безмолвный и недоступный, Белый призрак на черной зыби Разворачивается к ветру, Никого с собой не зовя.

И в то время как он, быть может, Отправляется в край несчастий Из великой любви к свободе Для всемерной борьбы со злом, Я, покорный слуга глагола, Я, поклонник деепричастий, Остаюсь со своим неверным Поэтическим ремеслом...

Навсегда расставаясь с морем, Наблюдаю почти бесстрастно, Словно даже уже и это Не могло бы меня развлечь, Как невидимые пределы Разграничивают пространство, И ничто этих черт запретных Не осмелится пересечь.

Лишь корабль моих упований Покидает сии границы, Тяжело поднимает крылья И, волнуясь, идет во мглу... Я слежу за его движеньем, Но пустуют мои таблицы: Ни о прошлом, ни о грядущем Ничего сказать не могу...

1988

* * *

Ничему не поверю, ничем не прельщусь, Кроме этого звонкого чуда. Эта музыка дымом летит к облакам, Перелетных лишая обзора. Эти звуки победно парят в вышине И бравурно слетают оттуда, По пути разрывая небесную ткань И рождая моря и озера.

Дай мне руку... я чую далекую флейту И знаю, кого призывает она.

Уж не эта ли сладкая влажная даль, Не она ли одна, не затем ли От занятий моих отнимала меня, Вырывала меня из объятий, чтобы плыть во всю прыть, во всю мочь, на всю ночь, Открывая все новые земли?.. А когда исчерпаются силы мои, Отчего бы и жизнь не отнять ей?

Нет спасенья, я слышу - мой час уже близок, И слабое сердце готово к нему.

Не имеет пределов, не знает границ Эта страстная властная лира, Сопрягая мучительный голос низин С перезвоном заоблачной тверди. Словно тайные темные токи Земли, Растворяясь в гармонии мира, Создают эту боль, но не скорбь, этот сон, Но не смерть, а движение к смерти.

Сквозь пространство я вижу магический отсвет И чьи-то одежды у самой воды.

Осыпается берег, потоки шумят, Голубеет туманная Лета, Нависает над Летою дым бытия, До чего же он горек и лаком! О, помилуй несчастное сердце мое, Не кончайся, "Волшебная флейта"! Сохрани этот звук, разомкни эту цепь, Я еще своего не доплакал...

Дай мне руку... я все свои ветхие струны И редкие книги оставлю тебе.

ПЕСЕНКА О МОЛОДОСТИ

Ой, чистое окно! За окном - воля. Дом - не дом, а сказка, и чего тут только нет! Даже добрый дух есть. Зовут - Коля. А хоть бы и Дима звали, не о нем сюжет.

Сюжет о том, как - молодой, непослушный Парит вверху над домом кораблик воздушный. Не то инопланетный, не то обман зренья Не дал объяснения пока никто.

Но средь застолья или в трезвой памяти, Поодиночке, либо всем народом враз Бывало, выглянем, а он, красавец, там летит, И значит как бы все в порядке, с Новым годом вас!

Он порхает в вышине как бабочка, И тридцать первого числа, и первого. А траектория его загадочна Не то парабола, не то гипербола...