(1930–1937)
«От старых пастухов, бросавших города…»Пер. Б. Колычев и С. Левман
От старых пастухов, бросавших города,
Вдыхавших средь пещер пергаментную
плесень,
Я унаследовал большой и сладкий дар —
Великолепное вооруженье песен!
И — знак, преемственности — древний
алфавит
О грандиознейший точильный камень века
Я должен наточить, — пусть голос мой
звучит
Величественной правдой человека.
Упорный труд и подвиг вдохновенный
Мыслителей, поэтов и борцов
Достались правнуку, как грамота веков —
В мечте о справедливости священной.
Иди вперед, мой век, во весь огромный
рост!
Греми, гроза, в которой гнев и радость!
Весь мир изрезан поездами звезд,
Высокими шлагбаумами радуг.
Раскрыты пред тобой сверкающие шири,
Твой путь в пыланье молний голубых, —
И радостно в тебе клокочет сердце мира,
И совесть века — в подвигах твоих.
Я жажду истины в скитаниях сберег —
Бессмертное сокровище народов,
И путь ее — на запад и восток
В огне освободительных походов!
1932
ВоплощениеПер. Л. Руст
И камню, может статься, не легко,
Когда его резец жестокий режет…
Быть может, отзвуком на стон его, на
скрежет,
На срезах изрубцованных его
Исторгнется из тьмы и выявится в свете
Слепая клинопись тысячелетий…
Быть может, болью скрытою своей
Исходит дерево, когда, влекомы к сини,
Под натиском весны бушуют в древесине
И раздирают ствол зародыши ветвей.
Но только нам, владыкам из владык,
Наследникам времен и поколений,
Дано постичь материи язык
И мудрые законы воплощений.
Быть может, плачет глина в тишине,
Пока ваятель бьется над замесом
И плоть аморфную то сплющивает прессом,
То на медлительном калит огне…
Но только нам, единственным из всех,
Питомцам бурь и песнопевцам штормов,
Дано осмыслить боль, и сдвиги ветхих вех,
И выплеск вещества сквозь косный панцирь
формы.
Не мерим чисел мы и времени не числим,
Как счета им стрела в полете не ведет.
Как ей на тетиву закрыт обратный лет,
Так нам возврат к исходным дням
немыслим.
Уж даль распахнута. И, ею окрылясь,
Нам стелют вихри путь по судьбам, по
годинам…
Мы смотрим в прошлое лишь в помысле
едином:
Не для того, чтоб с ним свою упрочить
связь,
А чтоб в грядущее стремительней войти
нам.
Да, может быть, и камень терпит боль,
Когда его резец жестокий режет…
И только нам доверено судьбой,
И только мы единственные в силе
На стыке тьмы и светоносных зорь
Прославить и осмыслить скорбь
И в воплях, в скрежете, в стенаньях
укоризны
Расслышать первый вскрик рождающейся
жизни.
1932
Красная АрмияПер. Л. Руст
Священная клятва проста и строга:
«Где б враг ни таился, разведай врага!
Разведай, почуй, уничтожь, размети,
Из нор его выбей, срази на пути!»
И старцы и дети бросали дома,
Был зной нипочем, не помеха — зима,
Был ветер им братом в суровые дни,
Не хлебом, а гневом питались они.
К земле приникала несжатая рожь,
Сердца говорили: «Врага уничтожь!»
И ринулись все на врага, как один,
От Черного моря до северных льдин.
Ленты да пули, на пулях — литье:
«Ройте могилу себе, воронье!»
Преданьем овеян и кровью скреплен,
Пылает твой подвиг в анналах времен.
Потомкам слагает сказитель народ
Былины про твой легендарный поход.
От солнца до солнца с винтовкой в руках
Красноармейцы стоят на постах.
Взоры буравят студеную тьму,
Боец насторожен, и мнится ему
Отзвуком гулким промчавшихся дней
Топот буденновских жарких коней.
Песня, и топот, и посвист, и звон —
Молниеносный летит эскадрон.
Головы в тучах, и знамя горит
Ярче степной кумачовой зари.
В солнечном радостном шуме лесном
Дали кричат бойцам о былом.
Горы гремят, высоки и крепки:
Красные по полю мчатся полки.
Играют на солнце, сверкают штыки,
Движутся по полю наши полки.
Сразиться, схватиться вплотную с врагом.
Дали огнем полыхают кругом.
Пылают от скорби и гнева сердца —
Огня горячей, тяжелее свинца.
Наказ и команда: «Смотри, карауль!»
Песня сливается с посвистом пуль.
Лихие матросы летят впереди,
С такими хоть в самые жерла иди.
Присяга ветров и винтовок — одна:
«Ты будешь свободной, родная страна!»
Несется Чапаев, как вихрь, на коне,
Глаза на при деле, рука на ремне.
И снова разбужены скоком лихим,
Леса и просторы несутся за ним.
Летят на врага под обстрел, под огонь.
Такому ли вражьих бояться погонь?
Он оторопь сеет во вражьих рядах,
Столбами дорожный взвивается прах.
Он в полночь глухую и в светлый рассвет
С бойцом пограничным ложится в секрет.
Ни шашка, взвиваясь, ни пуля, звеня,
Не сбросили всадника в битве с коня.
И всюду, где должно разить и стеречь,
Он перед бойцами, как знамя, как меч.
Священная клятва проста и строга:
«Где б враг ни таился, разведай врага!
Разведай, почуй, уничтожь, размети,
Из гнезд его выбей, срази на пути!»
И горе тому, кто дерзнул посягнуть
На родину славы, на нашу страну.
И то, как мы родину любим свою,
Любые враги распознают в бою.
1932
«Вернулся я к тебе из дальней стороны…»Пер. А. Ревич
Вернулся я к тебе из дальней стороны,
Нарушил я обет и память предков предал.
Здесь, на твоей земле, разорены
Могилы древние, кладбище наших дедов[1].
Лежат останки их среди могил бойцов,
Здесь пронеслись бои, столетний плен
развеяв,
А мне не воскресить забытый прах отцов —
Гонимых из страны в страну евреев.
Они покорно шли, как гурт овец в загон,
Шли, страхом скованы, кляня свое бессилье,
Под лязг и звон секир, под колокольный
звон
Шли в тюрьмы Кордовы и на костры
Севильи.
Над головой твоей опять занесены
Орудья палачей — куда страшней секиры.
Пришел я из Москвы, из дальней стороны,
Пришел как брат, не как изгнанник сирый.
Я вновь свою судьбу теперь связал с тобой,
Когда ты стонешь, кровью истекая.
Несу тебе любовь и опыт боевой
Из вольного, прославленного края.
Проснулась ты в годину мук и бед,
Чтоб вольность отстоять в горниле
испытаний
Да сменит звон меча бряцанье кастаньет,
И яркой молнией разящий меч твой станет!
Европа вся в дыму, огнем озарена,
Вся кровью залита, а над тобою ныне
Уже занесены, несчастная страна,
Крест Гитлера, секира Муссолини.
Они разносят по земле чуму,
Хотят, чтоб землю трупы заражали,
Летят, как злые демоны, в дыму
Над пеплом городов, над грудами
развалин.
Они несут предательство и страх,
Бесправье и разбой, расстрелы, бомбы,
пламя,
Они живое все сжигают на кострах,
И путь их вымощен повсюду черепами.
Но мужество твое, оно всегда с тобой,
С тобою вера твердая в победу.
В Мадриде каждый камень рвется в бой,
Готовы к бою хижины Толедо.
Путь боем озарен, и чувствуют сердца:
Звучит разрывов гром, звучит атаки топот,
Как эхо выстрелов у Зимнего дворца,
Как громовой повтор атак у Перекопа.
Твой путь, твоя судьба, как горы, высоки,
От поступи твоей вскипают волны моря.
И дети в бой идут, и старики,
Чтоб отстоять твои поля и взгорья.
Светла твоя душа, и помыслы чисты,
И звонко бьется сердце молодое.
Не хочешь быть женою труса ты,
Ты знаешь: лучше стать вдовой героя!
Не плачет о погибшем друге друг,
Сын об отце убитом, брат о брате, —
Берут оружье из холодных рук,
А губы шепчут клятву о расплате.
Повсюду, как гурты растерзанных овец,
Деревни мертвые лежат в крови и гари,
Любой булыжник рвется, как боец,
По вражеской броне, по свастике ударить.
За всех детей, погубленных врагом,
За брызги крови на листве и травах
Пусть грянет, как обвал, обрушится,
как гром,
Народный правый суд и гнев народа
правый!
Здесь прошлое мое — среди могил бойцов,
Здесь пронеслись бои, столетний сон
развеяв,
И мне не воскресить забытый прах отцов —
Гонимых из страны в страну евреев.
Тех, что покорно шли, как гурт овец,
в загон,
Шли, страхом скованы, кляня свое
бессилье,
Под лязг и звон секир, под колокольный
звон
Шли в тюрьмы Кордовы и на костры
Севильи.
Я вновь свою судьбу теперь связал с тобой,
Когда ты стонешь, кровью истекая.
Несу тебе любовь и опыт боевой
Из вольного, прославленного края.
Как на вершинах пиренейских снег,
Сынов и дочерей твоих не меркнет слава.
Верней оружья не было и нет,
Чем твердость, мужество, чем гнев народа
правый!
1936
ЛенинПер. С. Надинский
Придет одно и сменится другим,
Уходят поколения навеки,
Но никогда народ не разлучался с ним,
Как с морем никогда не расставались реки.
То слово, что, взлетев с броневика,
Над миром, как набат, когда-то
прозвучало,
Еще живет в сердцах и будет жить века —
Одержанных побед великое начало.
На строгий монумент, чей сумрачный
гранит
Хранит его черты, порывистость движений,
Народ воспрянувший не с горестью глядит,
А с гордостью — мы с ним в труде, в дыму
сражений.
Народ его мечты взрастил, как семена,
И сердце уберег, его заветам внемля.
Цветущая, как сад, раскинулась страна,
Обильный урожай едва вмещают земли.
Что времени незыблемый закон?
Пускай в природе неизбежно тленье,
Но смерть побеждена, и вечно будет он
Великим светочем грядущих поколений.
И, полон новых сил и к подвигам готов,
Идет народ-творец заре навстречу,
Поднявши голову до самых облаков
И, полон новых сил и к подвигам готов,
Во всем, что ныне мы без устали творим,
Сверкает мысль его, великая, простая,
И кажется — он здесь, он жив и вместе
с ним
Любимая страна живет и расцветает.
Ту клятву родине, которую сыны
Народа дали в дни кончины и печали,
Они исполнили, ей до сих пор верны.
В боях закалены, они обет сдержали.
Его простертая в грядущее рука
Сулит свободу, мир, зовет к счастливой
доле
Народы всей земли, которые пока
Томятся, как рабы, под гнетом и в неволе.
Народом вскормленный, познал он до конца
Его стремления, и радости, и горе.
Со всех сторон к нему стекаются сердца —
Так воды вешних рек, бурля, несутся
в море.
На строгий монумент, чей сумрачный
гранит
Хранит его черты, порывистость движений,
Народ воспрянувший не с горестью глядит,
А с — гордостью — мы с ним в труде, в дыму
сражений.
1937